Духовная практика более эффективна, если человек чувствует, что его духовная практика имеет поддержку Господа, а не противоречит Господу. Поэтому большое внимание уделяется теории солнечного исихазма, его места в православии, по возможности постоянно напоминая, что книга не академическое издание, а живое общение на интернет форуме Лотоса. Солнечный исихазм ещё не является сложившимся эзотерическим учением, поэтому в книге и не делается попытки создать иллюзию того, чего ещё нет. Человек, родившийся в традиции православия теперь имеет возможность, в рамках православия стать просветлённым. Созерцание Господа не могут заменить книжные знания. 
  Солнечный исихазм старца Игоря соответствует требованиям, предъявляемым к новому. Творчество имеет четыре универсальные особенности, по которым оцениваются новое в любых сферах деятельности. 
1. КОПИРОВАНИЕ Создание копий, которые отличаются от образца. Икона это копия Бога, а деньги это копия богатства. Солнечный исихазм старца Игоря заключается в использование солнца, как копии славы (энергии) Господа.
2. РАЗДЕЛЕНИЕ Восприятие предмета не как единого целого. Компоненты целого можно разложить в другом порядке. Солнечный исихазм старца Игоря использует принятое православием в 14 веке разделение на сущность Господа нашего Иисуса Христа «Бог есть любовь» и славу (энергию) Господа «Бог есть свет». 
3. НОВЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ Использование предметов не по своему прямому назначению. Использование солнца как образа созерцания Господа. 
4. ВЫЯВЛЕНИЕ РАЗЛИЧИЙ Не все предметы одинаковы. Иисусова молитва задействует вербальный центр в головном мозге человека, а наблюдение солнца, использует зрительный центр. Конечная цель исихазма в созерцание Господа. 
  Исихазм представляет процесс от Иисусовой молитвы к созерцанию Господа, особенность Солнечного исихазма старца Игоря в том, что вклиниться в этот процесс можно не с начала, а совсем перед созерцанием Господа. Созерцание солнца, как образа созерцания Господа, как образа энергии Господа, силы или как говорил святитель Григорий Палама славы Господа. Это позволяет сделать исихазм более доступным.

Искали люди тропку к Богу,
Чтоб с ним по жизни в мир идти,
Но каждый взял свою дорогу
И братья разошлись в пути.
Одна всех мать их породила-
Земля, и Бог- един отец.
Но разногласий злая сила
Их завела в другой конец.
И вот- брат брата проклинает,
Идя опять в свою толпу,
Чужую волю подавляет.
На чью вступили вы тропу ?
Под маской Бога, прикрываясь,
Свою политику ведут,
Религиею называясь,
Под гребень свой других стригут.
Отсюда- догмы и каноны.
Украв свободу у других,
Они ввели свои законы,
Толпой фанатов сделав их.
Писанье библии искусно
Трактует каждый по себе.
Они забыли, что Иисуса
Они распяли при толпе!
Людей всех учат и внушают-
Все в Царство божье попадут,
Коль свечки в церкви покупают
И до земли поклоны бьют.
Взойдут ль хлеба на этой пашне ?
Нет языков меж братьев тут.
Подобно Вавилонской Башне,
Религий стены упадут.
И в новом прорастёт сознаньи
Зерно Учителя- Христа,
Слепую веру свергнет знанье,
Гармония и красота!

Приди ко мне, приди во сне И забери меня с собой. Мне стало грустно на душе, Хочу пойти я в мир другой. Хочу увидеть край земли, Обнять руками небосклон. Хочу познать я все миры,

И быть средь них проводником.

Алексей Ермаков

«Свет знания сравним со светильником, 
светящим в темном месте, 
а свет таинственного видения – 
с сияющей днём утренней звездой, 
то есть с солнцем. 
Бог сияет как солнце и ярче солнца»,  
Благодатью Дара Святого Духа – разумению исихазма.
Возлюбленные мои. Исихазм – созерцание Господа, по моему мнению, является фундаментом православия, сами обратите внимание на слова апостолов. «Святой Апостол Пётр говорил: «Не хитросплетёнными баснями следуя мы возвестили силу и пришествие Господа нашего Иисуса Христа, но быв очевидцами Его величия» (2 Пет 1, 16). А какой славы Господа Иисуса Христа он был свидетелем, пусть покажет нам другой апостол: «Пробудившись», говорит он, «Пётр и иже с ним видели славу Христа» (Лк 9, 32). Что же была за слава? Пусть предстанет ещё один евангелист, свидетельствуя: «Воссиял лик его как солнце, и одежды Его стали белыми как свет» (Мф 17, 2). Господь показал им, что Он есть Бог, облекающийся в свет как в одежды», по псалмопевцу (Пс 103, 2).»

Первохристианство.
Период, непосредственно следующий за проповедью св. Апостолов и обычно име-
нуемый первохристианством, имеет свои характерные черты, отличающие его от всех
позднейших эпох христианской культуры. Эти индивидуальные черты особенно неповто-
римы. Их можно свести к следующим.
а. Апостольская живая традиция. Деятели этого времени или сами были учениками
св. Апостолов, или слышали о них от учеников апостольских, или даже, может быть, в
раннем детстве, были современниками Христовыми, если и не его самовидцами. Живые
воспоминания о Христе и Его учениках передавались непосредственно в этой среде и ими
жили. Эта непосредственность сообщала большую живость, простодушие и реальность
общения с Господом. Это отражается и на содержании памятников того времени, и на их
языке.
б. Эсхатологические чаяния. Вся послеапостольская традиция проникнута настрое-
нием близкого конца мира. Вознесение Господа переживалось как временный, на самый
краткий промежуток времени, уход Учителя. Жили Его скорым возвращением. Ожидали
Его второе пришествие, Его парусию. Благодаря этому ничто земное не было и не должно
было быть самоценным. Преходящий характер событий внушал не задерживаться мыс-
ленно на всем земном. Не было поэтому чувства истории, а только апокалиптического ис-
полнения времен. Не могло быть и чувства культуры и творчества.
в. Харизматичность. Проявившееся в Сионской горнице чудо Пятидесятницы дало
всему апостольскому веку пафос духоносности, вдохновения, жизни в Духе. Дары Св. Ду-
ха обильно изливались на малое стадо Христовых учеников. Жили чудом, верили в лег-
кое осуществление чуда, дерзновенно требовали чуда, — и чудеса творились. Вся жизнь
первохристиан была проявлением этой духоносности, даров Параклита, или как принято
говорить, харизматичностью Духа. Харизмы изливались на всех в изобилии. Харизма ис-
целения немощных и изгнания бесов проявлялась повседневно; харизма языков побужда-
ла вдохновенных учеников говорить на ранее им неизвестных языках; харизмою пророче-
ства и учительства проповедовали и научали; в харизматическом порыве первохристиан-
ский пророк и апостол во время совершения Евхаристии вдохновенно творил новые евха-
ристические молитвы сколько он мог, по слову одного древнего памятника христианст-
ва. Не было записанных формул и уставов; не было нормированных правил управления
церковной общиной. Все это двигалось наибольшим из всех даров Духа — любовью, ко-
торая не прекращается, долготерпит, милосердствует, не превозносится, не ищет своего,
не мыслит зла, все покрывает, всему верит, все переносит ... Все это почивало на детски
непреложной вере, которая и была той победой, что победила мир. Все это создавало из-
вестную расплавленность, динамичность, стремительность всего первохристианства. Этим
определяется может быть в наибольшей мере весь стиль после-апостольского века.
г. Отсутствие богословско-догматических интересов также в значительной степени
окрашивает эту эпоху. Не следует упрощать христианскую проповедь до простачества,
примитивизма; нужно только помнить о том, что первенствующая церковь дала ап. Павла,
образованнейшего человека своего времени, философию и богословие которого не могут
исчерпать и по сей день века святоотеческого толкования и сотни фолиантов философских
исследований. Нельзя позднейшую патристику свести к формуле святоотеческое учение
есть сплошной гностицизм, существенно связанный с аскетизмом (проф. Тареев); но
помнить надо исключительные условия развития первенствующей общины христианской,
когда совсем иные интересы стояли на первом плане. Жили все еще больше всего живым
воспоминанием и обаянием личности Самого Господа. Окружающая обстановка не распо-
лагала к догматизированию. Это не значит, что христианство по самому существу не
склонно и не предрасположено к догматическому мышлению. Это значит лишь то, что не
настал еще момент раскрыться силам богословского творчества. Они в потенции дремали,
пока Церковь Христова переживала время своего золотого детства, с его золотыми снами,
с его наивностью младенчества. В своей книге Марцион Адольф фон Харнак пишет:
Эта религия (христианство) возвещала доселе Неведомого Бога и в то же время про-
поведовала всем уже ведомого Господа неба и земли.
Она вербовала сторонников для нового Господа и Спасителя, Который только недав-
но, в царствование Тиверия, был распят, но вместе с этим она заявляла, что Он же участ-
вовал в творении и что со времени праотцев и до днесь Он открывался в сердцах людей и
через Пророков.
Она возвещала, что все, что принес и сотворил её Спаситель — ново, но в то же время
она сохранила одну древнюю священную книгу, приняв ее от Иудеев, в которой с незапа-
мятных времен премудро сказано уже все, чего требуют знание и жизнь.
Она принесла неисчерпаемое богатство возвышенных мифов и, наряду с этим, пропо-
ведовала всеобъемлющий Логос, существование и действование Коего эти мифы выявля-
ют.
Она возвещала исключительность Промысла Божия и вместе с тем самостоятельность
свободной воли человека.
Она устанавливала все в свете ясного Духа и Истины, но принесла, однако, такие
твердые и темные письмена, как таинства, которые шли наперекор религиозному созна-
нию и мистике.
Она объявляла мир добрым творением доброго Бога, но вместе с тем и роковым цар-
ством злых демонов.
Она проповедовала воскресение плоти и объявляла, наряду с этим, войну этой плоти.
Она обострила неслыханным доселе образом проповедь о близком судном дне гроз-
ного Бога и она же, сохраняя для Него в силе все ветхозаветные изречения, возвестила,
тем не менее, что этот Бог есть Бог милосердия и любви.
Она требовала строжайшего поведения в словах и в жизни и обещала совершенное
прощение грехов.
Она так пошла навстречу отдельной душе, как будто бы эта душа одна только и су-
ществует на свете, и тут же призвала всех в солидарный братский союз, столь всеобъем-
лющий, как человеческая жизнь, и столь глубокий, как человеческая нужда.
Она создала религиозную демократию и с самого же начала была озабочена подчи-
нить ее сильной власти

Одно представление, которым является наблюдающий, наблюдает за множеством других представлений вокруг себя и в самом себе. Наблюдающий говорит: «Это представление мне нравится, я его сохраню, а это представление мне неприятно, я хочу от него избавиться». Но сам он состоит из различных представлений, возникших как реакция на другие представления. Итак, мы дошли до того пункта, когда можем сказать, что наблюдающий - это тоже представление, только он отделил себя самого и наблюдает. Этот наблюдающий, возникший из различных других представлений, считает себя чем-то постоянным, неизменным, и между ним и созданными им представлениями существует разделенность, временной интервал. Это порождает конфликт между ним и представлениями, которые он считает причиной своих бед, поэтому он говорит: «Я должен избавиться от конфликта». Но само это желание избавиться от конфликта создает новое представление. 

Кришнамурти

Я хотел бы знать, какова ваша реакция на такой вопрос  , можете ли вы легко и спонтанно измениться? . Вы можете сказать: «Я не хочу измениться», и большинство людей не хотят этого, особенно те, кто благополучны в социальном или экономическом отношении или придерживаются догматических убеждений и склонны принимать себя и вещи лишь в существующем или несколько модифицированном виде. Этих людей мы не касаемся. Или вы можете сказать более уклончиво: «Это слишком трудно, это не для меня». В этом случае вы уже блокировали себя. Вы перестали спрашивать, и бесполезно идти дальше. Или вы можете сказать: «Я понимаю необходимость радикальной внутренней перемены во мне, но как мне это осуществить? Укажите мне путь, помогите мне в этом». Если вы так говорите, значит вас отнюдь не интересует перемена в вас самих. Вы фактически не заинтересованы в радикальной революции, вы просто ищете метод, систему, которые произвели бы перемену. 
Если бы я был достаточно неразумен, чтобы дать вам систему, и если бы вы были достаточно неразумны, чтобы ей следовать, вы бы только копировали, подражали, приспосабливались, соглашались, а когда вы так поступаете, вы устанавливаете для себя авторитет кого-то другого и, следовательно, имеет место конфликт между вами и этим авторитетом. Вы чувствуете, что должны поступать так, как вам говорят, и тем не менее вы не в состоянии это сделать. У вас ваши собственные особые наклонности, тенденции и затрудняющие обстоятельства, которые вступают в конфликт с системой, принятой вами, и поэтому возникает противоречие. Таким образом, вы будете вести двойную жизнь между идеологией системы и действительностью вашей повседневной жизни. Пытаясь приспосабливаться к идеологии, вы подавляете себя, тогда как в действительности истинна не идеология, а то, что вы есть. Если вы пытаетесь изучить себя со слов другого, вы всегда остаетесь человеком ‘мыслящим’. Человек, который говорит: “Я хочу измениться, скажите мне, как это сделать”, - кажется очень искренним и очень серьезным, но он не таков. Ему нужен авторитет, который, как он надеется, создаст порядок в нем самом. Но может ли авторитет когда-либо создать в нас внутренний порядок? Порядок, наводимый извне, всегда порождает беспорядок. Вы можете увидеть истину этого интеллектуально, но можете ли вы действительно воспринять это так, чтобы ваш ум больше не проецировал никакого авторитета, авторитета книги, учителя, жены или мужа, родителя, друга или общества? Ведь мы всегда действовали в соответствии с образцом некой формулировки, формулировка превращалась в идеологию и авторитет; но в тот момент, когда вы действительно поймете, что вопрос “как мне измениться?” порождает новый авторитет, - вы покончите с авторитетом навсегда. 

Кришнамурти

Христос тебя ради до яслей смирился, —
Смотри, не гордишься ль, не высишься ль ты?
Христос для тебя же был нищ, умалился, —
А ты не клеймишь ли стыдом нищеты?
Все ужасы смерти, все виды позора
Христос для спасенья подъял твоего, —
Ты ж брату одежду или хлеб без укора,
Смотри, подаешь ли во имя Его?

Христос был распят, и прощал, и молился, —
А ты не спешишь ли врагам отомстить?
Христос заушений принять не стыдился, —
А ты не стыдишься ль обиды простить?
О наших паденьях Он плакал, страдая, —
Свои согрешенья оплакивал ты?
Терновый венец Он носил, умирая, —
А ты наслаждений не рвешь ли цветы?
Христос и гоненья, и труд, и напасти,
И крест тебя ради с любовью понес, —
А ты Его ради попрал ли хоть страсти?
В тебе воцарился ли Царь твой, Христос?
Иванов

Крест тяжёлый, крест тяжёлый,Нету сил его поднять.

А нести его ведь надо,В нём Господня Благодать.

Крест тяжёлый, путь далекий.Кто поможет донести?

Подкрепи меня, Спаситель,Здесь на жизненном пути.

Крест тяжёлый, крест тяжёлый,Сам Господь его поднял.

Нёс Он с трудностью великой,Посреди пути упал.

И упал под крест Спаситель,Никто руку не подал.

Сам Отец Его Небесный  Человека в помощь дал.

То был Симон-земледелец,Он Господень крест поднял;

А Спаситель шел на гору,Путь свой кровью орошал.

Если ты Его раб верный То ты должен крест нести,

Орошая путь слезами Вслед за Господом идти.

Неси крест свой со смиреньем,И на долю не ропщи;

А терпения и силы Ты у Господа проси.

И Царицу Мать Господню К себе в помощь призывай.

Помогать тебе Она будет,Только ты не унывай.

Тогда Ангел твой Хранитель  С тобой рядышком пойдет,

Крест нести тебе поможет, И с собой тебя возьмет.

Крестов много, но видов их три: первый вид - кресты внешние, слагающиеся из скорбей и бед, и вообще из горькой участи земного пребывания; второй - кресты внутренние, рождающиеся из борьбы со страстями и похотьми ради добродетели; третий - кресты духовно-благодатные, возлагаемые совершенною преданностию в волю Божию.

.............о крестах внешних. Это - самые многосложные и разнообразные кресты. Они разбросаны на всех путях наших и встречаются на каждом почти шагу. Сюда относятся: скорби, беды, несчастия, болезни, потери близких, неудачи на службе, всякого рода лишения и ущербы, семейные неприятности, неблагоприятность внешних отношений, оскорбления, обиды, напраслины и вообще доля земная, у всякого больше или меньше нелегкая. - У кого нет какого-либо из сих крестов? И не быть нельзя. Не избавляет от них ни знатность, ни богатство, ни слава и никакое величие земное. Они срослись с земным пребыванием нашим с той минуты, как заключился рай земный, и не отступят от него до той, когда отверзется рай небесный.Хочешь, чтоб сии кресты были тебе во спасение, употреби их по намерению Божию при назначении их в отношении к человеку вообще, и в отношении к тебе в частности. Зачем так устроил Господь, что на земле никого нет без горестей и тяготы? Затем, чтоб не забывал человек, что он изгнанник, и жил бы на земле не как родич на родной стороне, а как странник и пришлец на стране чужой, и искал возвращения в истинное отечество свое. Как только согрешил человек, тотчас изгнан из рая, и вне рая обложен скорбями и лишениями и всякого рода неудобствами, чтоб помнил, что он не на своем месте, а состоит под наказанием и заботился искать помилования и возвращения в свой чин.

Кресты внутренние встречаются нам во время борьбы со страстьми и похотьми. Св. Апостол говорит: иже Христови суть, плоть распяша со страстьми и похотьми (Гал. 5, 24). Распяли? Стало, был крест, на коем у них распяты сии страсти и похоти. Какой же это крест? Борьба с ними. Распять страсти, значит обессилить их, подавить, искоренить. Поборет человек страсть какую несколько раз, обессилит ее; поборет еще несколько, подавит; еще поборет, и совсем искоренит, с помощью Божиею. Как сия борьба трудна, прискорбна и болезненна, то она есть воистину крест, внутри нас водруженный. У борющегося со страстьми иногда будто руки пригвождаются, терновый венец на голову надевается, сердце живое прободается. Так ему бывает тяжело и больно.А не помянуть нельзя, чтоб кто из вас, одолевши одну-другую страсть и несколько успокоившись от тревог из внутри, не подумал, что уже все сделал, что должно и что ожидается от христиан.

Нет, и при этом не все еще сделано. Кто даже совсем себя очистил от страстей, не совершил еще главного действия христианского, а только приготовился к нему. Очистил ты себя от страстей: принеси же теперь себя чистого Богу в жертву чистую и непорочную, каковая одна и приличествует Ему Пречистому. Посмотри на Голгофу. Там крест благоразумного разбойника есть крест очищения себя от страстей, а Крест Господень есть крест жертвы чистой и непорочной. И оно-то есть плод преданности в волю Божию - беспрекословной, полной, безвозвратной. Кто вознес на крест Спасителя нашего? Сия преданность. В саду Гефсиманском молился Господь наш Иисус Христос, да мимо идет чаша; но решительное о сем определение изрек так: обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты (Мф. 26, 39). От слова Его: Аз есмь, падают пришедшие связать Его. Но потом они же вяжут Его. Почему? Потому что Он Сам Себя прежде связал преданностью воле Божией. Под крестом тварь вся содрогается и жизнь умершие приемлют; а Он неподвижен пребывал на кресте: ибо предал дух Свой Богу. Таковы и все, возрасшие в мужа совершенна, достигшие в меру возраста исполнения Христова. Они все бывают распяты, так сказать, на воле Божией. На ней пригвождено всякое их своеличное движение, и мысль, и желание. Или сих последних, в обыкновенном смысле и виде, совсем нет у них: свое все у них умерло, пожерто будучи волею Божиею. Что движет их, это есть Божие мановение, Божие внушение, которые им только одним ведомым образом печатлеясь в сердце их, определяют всю их деятельность. Св. Апостол Павел в отношении к себе изображает сие состояние так: Христови сраспяхся. Живу же не ктому аз, но живет во мне Христос (Гал. 2, 19. 20). Как только сораспялся он Христу, - он Апостол, муж совершеннейший, перестал уже жить сам; но стал жить в нем Христос. Или он стал в таком положении, о коем пишет в другом месте: Бог есть действуяй в нас и еже хотети, и еже деяти о благоволении (Фил. 2, 13). Это верх совершенства христианского, до которого только способен достигнуть человек. Он есть предначатие будущего состояния по воскресении, когда Бог будет всяческая во всех. Почему все, удостаивающиеся достигнуть его, нередко состоят в противоречии со всеми порядками земного пребывания и - или терпят гонения и муки, или становятся и почитаются юродами, или удаляются в пустыни. Но во всех сих видах внешней участи их, внутреннее их одно: едины, с единым Богом пребывая в сердце. Им единым живут и действуют, скрываясь во внутреннейшем, глубочайшем безмолвии, при совершенном отсутствии всяких движений своих. Говорят, что высоко в последних пределах атмосферы нашей прекращается всякое движение стихий земных. Там спокойно пребывает одна всемирная стихия. Это образ сораспявшихся Христу, переставших жить своею жизнью и начавших жить токмо Христом, или иначе восшедших на крест преданности в волю Божию, которая одна качествует и действует в них с отрицанием всяких своеличных усмотрений и действий.