У родителей моих совершенно потрясающая лав-стори. Ты ведь не знаешь: я на Северном Кавказе родилась (Ставропольский край, Россия), в городе Железноводске.

…Они влюблены были друг в друга с детства, вместе пасли гусей в Золочеве Харьковской области. Когда папа ушел в армию, мама рванула учиться (институт физкультуры) в Москву. Она очень была в молодости амбициозна (спортсменка, легкоатлетка, комсомолка), и вообще она сильная женщина и стерва... Всё, что НЕ- Москва, было для неё НЕ- городом… Мама в Москве вышла быстро замуж, родила ребенка (это мой брат). Папа пришел из армии – мамы нет... Так она разбила бедное папино сердце… Чтобы всё забыть, папа выбрал распределение после техникума на Кавказ, подальше от мамы. И не спешил жениться ни на ком… Он очень романтичный (я в него:))

[ продолжение ]  

Редко удается засыпать трупом – без сновидений, падая в глухую черноту беспамятства. Может, и зря.. Всегда – сюжеты ненаписанных книг, объяснялки мироздания, воспоминания прошлых жизней… А то, что не удается вспомнить наутро, кажется самым интересным... Бывает, что зарисовываю запомнившееся, в основном – украшения и детали одежды. Иногда мне кажется, что если я постараюсь – то вспомню и забытое. Просто не старалась никогда особо. И так нескучно. Мне давно уже не снятся сны в духе «гамно - к деньгам».

***

Дверь захлопнулась сытым чваканьем, коротким и объемным по звуку. Обратила внимание на замок – после многочисленных ремонтов жирные наслоения краски пообтерлись на углах. Верхний слой был светло-бежевым, с грязным налетом многочисленных прикосновений. Захотелось длинно провести ногтем, поддевая краску снизу вверх. Она наверняка слезет, собираясь осыпающейся крохкой гармошкой. Но, вспомнив, сколько рук приложилось к этой подъездной стальной хреновине, сдержалась. Возникла пауза. Ни одного дурного предчувствия. Снег с ботинок немедленно стал таять в тепле, оставляя маленькие лужи – в подъезде нещадно жарила батарея. «Вот сцуко», подумала я восхищенно, вспомнив свой домашний рахитичный радиатор…

И тут, ни с того ни с сего… Боянистая фраза, но все рассказчики её любят. Много чего интересного начинается именно с этой фразы... И тут, ни с того ни с сего, я услышала по ту сторону двери свой сожалеющий собственный голос: «Не открывается». Мы с Антоном посмотрели друг на друга одновременно. По ту сторону двери быть никого не могло. Не говоря о том, что я могла говорить только по эту сторону двери, потому что я находилась здесь, а не там… Через паузу, за время которой наши сердца громыхнули пару раз пустоведерными ударами, через бесконечную паузу пятнадцатисекундного ожидания,  с той стороны двери  теперь и Тохин голос промямлил в своем неподражаемом похуистическом стиле: «Придем в другой раз»… Конечно, Тоха устал бродить по микрорайону, выискивая хоть что-то интересное для зацепки в нашем сюжете, выданном редакцией одним на двоих…

Мой, «настоящий» Антон, по эту сторону двери, сразу завозился, затоптался рядом, очки поползли к кончику носа, съезжая, как со скользкой горки саночки. Он начал открывать замок, срывая ногти, и его толстые пальцы неуклюже-потно скользили, не попадая на рычажок, отодвигающий «язык» замка. А я от волнения вытерла ладони о джинсы. Мои ладони тоже вмиг стали влажными. И неприятно прилип свитер к спине… Так и не открыв дверь, Антон ломанулся влево, вбок, подталкивая меня обеими руками к узкому окошку подъезда. Проем светил светом второй половины короткого зимнего дня на уровне груди где-то слева. Мы бежали, мешая друг другу, к этому чертовому узкому окну, казалось, вечность, хотя от двери до окна – не больше трех метров, однако…

Какой-то одержимый уютом фетишист занавесил окошко половинной тюлевой гардиной – и мы оторопело застыли у фрамуги, откинув тюль. Задышали на запотевающее холодное стекло, причем предупредительный Антон старался реже дышать. Он вообще всего смущается. От подъезда, длинно волоча усталые ноги, удалялись мы оба – я и мой сотрудник Тоха, плечом к плечу. Я накинула капюшон поверх шапки, к вечеру начал дуть холодный ветер, хотя днем его не было, и взяла Антона под руку. Антон был не только сотрудником, но другом. В подъезде я, наоборот, сняла капюшон и, помедлив, стянула шапку – от кошмарности ситуации стало нестерпимо жарко. Или от батареи. Не важно. Мы стояли в чужом подъезде, из которого не могли выйти. Наши дубли/клоны/двойники потопали к ближайшей троллейбусной остановке.

От окна, кстати, дуло. Внутри рамы колыхалась на сквозняке запыленная грязная паутина. Я так и осталась смотреть в окно. А Тоха вернулся к замку и продолжил безуспешные попытки открыть дверь. «Как хорошо, что я оказалась здесь именно с ним, не пропаду», - подумала я. Толстый и неповоротливый, на первый взгляд, Антон был практичным мужчиной. В любой ситуации ему всегда удавалось «отбить у врагов» жратву. Я больше не смотрела в окно, а рассматривала слегка поцарапанные тупорылые носки желтых мартенсов. Промытые снегом, гениальные изобретения  Dr.Martens-а желтели как обычно жизнерадостно, только темные трещины царапин выдавали в них любимую обувь. Я всегда надевала в такую погоду именно эти ботинки, когда журналистское расследование могло завести… Да куда угодно могло завести, к примеру, в эту жопу.

У меня и не было ничего такого особо продвинутого. Но всегда хотела. И с удовольствием рассматривала чужие разные штучки – всегда. Трогала, если разрешали, и брала подержать в руках, если давали. Нравилось, когда удивительное, а маленькое и тяжелое... И сейчас люблю… Подумалось вдруг, что да и хорошо, что не было...

Я бы всё время боялась это потерять. А еще опасалась бы, что сломается само – и далее – невыносимое унижение некачественным сервисом… И  зависимость от каких-нибудь козлов, которые «ничего» не понимают в этой моей штучке, а лапают её руками и вертят, как обычное черте-что… Заметко про гаджеты).

Он ей сказал: «Галя, вы очень хорошая, вы самый близкий друг, но я вас не люблю». Какая женщина хотела бы услышать такие слова? А она вот услышала. Потом страдала, лечилась «от нервов» и покончила с собой на его могиле. Ему на тот момент было  тем более все равно... Пишут, что эта Галина любила его больше всех. А он любил многих, некоторые рожали ему детей… Он – это Есенин. Великий русский и всё такое…

Тема возникла в связи с празднованием 3-го октября 115-летия со дня рождения поэта.

К женщинам великих всегда пристальное внимание – разглядывают, оценивают... Хотя ей давно уже тоже всё равно. Мне очень захотелось найти её портрет и посмотреть в глаза. По-моему, она симпатичная.

 Галина Бениславская

Три курицы разлюбили собственного петуха. Причем взаимно. За что его было им не любить - не знаю… Наш петух во сто раз красивее соседского. Сосед – простецкий, рыжей масти птица. А наш – блондин (ничего личного). И не просто блондин, а - ослепительный белый с черными крапушками. Хвост - зелеными искрами. Гребень мясистый, в плечах широкий… Какого черта тем троим несушкам надо было – ума не приложу. Бегали к рыжему, как только калитку откроешь… Рыжий – он так себе, мелковат, и собаки боится. Вы нашу собаку видели? Нечего там бояться, шесть килограмм всего и нос любопытный… Но – трое выбрали рыжего…

Одна из трех куриц, с белым подпушьем на попе – вообще! Белопопая - мы её так называли. Не то что бы белая, а – кремовая, пушистое перо, тушка упитанная, справная, неслась каждый день, все – при ней… Так она всё свободное от жрачки и насеста время проводила у забора (он – цельный, металлический, только внизу просвет небольшой, у земли). Как часовой – курица бегала вдоль от края до края туда и сразу же обратно. Клювом в землю, глазом – на улицу – где там милый-рыжий-суженый – высматривала, тропинку натоптала даже вдоль забора, вот чудо такое… Белый эту курицу и остальных двоих – клевал, щипал, к кормушке не подпускал, в топтании отказывал…

А самое что удивительное – остальные курицы, всем гаремом, – те тоже с петухом заодно – ни в пыли с ними рядом бывших подруг покублиться не подпускали, ни на насест ночевать… В последнюю очередь после всех в курятник заходить разрешали… И те курицы на крайних сквозняковых местах ютились… Причем, петухи между собой никаких вопросов не решали, хотя я ждала, что по идее подраться бы должны, порешать вопрос по-мужски... Но рыжий прятался за кустом бузины, кукарекал с белым по очереди в прениях (через забор, не видя) - и всё. Пришлось зарезать троих страдалиц: они худели и нестись перестали.

Как жестоки куриные сообщества… Средневековье, блин… Но и сердцу – не прикажешь, да…

Когда сын был маленьким, долгое время основная моя мечта была, чтобы он подрос, наконец-то, и рано утром, разбуженная я, отлепив голову от подушки, сказала бы ему: «О, ты проснулся, сынок, возьми в холодильнике котлетку!» И бац бы – и дальше бы продолжила спать и видеть сны…

Он всегда очень рано просыпался. А я мало того, что по жизни «сова», так и еще и вымотанная круговертью первого года жизни ребенка, наоборот, расставалась с утренним сном крайне неохотно...

Но дите вставало в 5-6 утра и будило меня. И именно утром оно было всегда очень голодным… Вот прямо да, маленький голодный крокодил - обжора прямо с утра… Сынок выбирался из кроватки, в которой мы предусмотрительно вынули столбик балюстрады, подходил к моей постели и давил пальчиками на глаза))) Добрый такой малыш… Чтобы сохранить зрение, я быстренько поднималась и готовила завтрак. Обычно повторно спать улечься не удавалось…

Я помню тот день, когда волшебная фраза была произнесена впервые… Тогда в холодильнике были именно котлеты и была приблизительно середина февраля... Раньше Валентина не отмечали, не было такой моды. И даже теперь я не слишком впечатляюсь каким-то особенным днем для любви и секса... Прошло 18 лет. Но для меня этот день всегда напоминает минуту счастья - «О, ты проснулся, сынок, возьми в холодильнике котлетку!»…

Так придумали, что выпуск каждого года поднимается, и каждый сообщает, где работает, что делает… Бестактно придумали и, я бы сказала, унизительно…  Если кожа не толстая, то вы тоже почувствуете… Каждый встает и говорит «Я - такой-то, в настоящий момент работаю там-то».  Следующий: «Я - сякой-то, работаю сям-то»… Наш факультет – художественно-графический, наверняка не у всех сложилось сказать свое слово в искусстве… А вдруг человек не работает, или временные трудности какие-то, а если  - просто жопа вдруг именно сейчас?! Что, врать?… И остановить церемонию нельзя уже, потому что половина - отпозорилась, сидит, отдувается, а половина – еще нет, потеет…

И вообще мало людей явилось. Кто смог прийти, кто не смог… Мне интересно было вдвойне, потому что не только училась, но и работала на кафедре, в общем, в толпу забралась и высматривала, кого знаю, кого помню… Только дурацкая какая-то торжественная часть…

Вот настала очередь Юрки Ламана. Талантливейший человек, когда-то любимец курса… Я точно знаю, что ради искусства мог бы и голодать… Встает Юрка. «Я - Юрий Ламан, выпуск 1993 года. В настоящий момент работаю над собой»… Пауза, народ переглядывается, смех, аплодисменты… Толпа сразу забивает на официальную часть, встает и валит в буфет бухать…

Не люблю вопросов: «А где ты работаешь, а кем, а сколько получаешь?» У меня в основном были приличные должности, два раза даже руководящие… Но если о себе человек не рассказывает что-то, на фига приставать с расспросами?! Если взрослые люди задают такие вопросы – они наивные, любопытные или плохо воспитанные, вот не пойму…

Кстати, в настоящий момент я работаю над собой…

Любая, даже неимоверно интеллигентная девушка, хотя бы раз в жизни бывала в жопу пьяной злоупотребляла спиртным. Пишу эти строки и с укором смотрю на себя. Внукам, конечно, я ничего не расскажу. Или расскажу, если вспомню.
  
Моя мама в этом плане ведет себя идеально. Она всегда была отличницей, круглее не бывает (по её словам). Зато когда я нашла в старом чемодане школьный аттестат на её имя с тройками по всем предметам, с единственной пятеркой – по физкультуре - и попыталась уличить маман в подтасовывании фактов, она отрицала всё, отворачиваясь от аттестата, как будто я её в лицо пыльной тряпкой тыкала. «Нет, - говорит, - ничьо не знаю, отличницей была!» И точка. Сталинская гвардия…
  
После одного праздничного случая я, к примеру, почти совсем не пью. Тем более, если не дома. Налегаю на салаты, неженатых гостей мужского пола и танцы среди мебели между ёлкой и телевизором.

Ну, вот кто сказал, что Украина не космическая страна? Ещё какая космическая! Да у нас даже в продуктах питания применяются космические материалы. Вот вчера купил тортик по случаю, сижу себе, наслаждаюсь приятным специфическим вкусом. А заодно читаю на упаковке его состав. Дойдя до красителя, чуть не подавился: «Барвник штучний двоокис титану».  Не верите? Смотрите фото.

Трамвай шел на Новосёловку. Об этом черным по белому сообщала замызганная табличка на лобовом стекле. Выглядел пустым, ни номера, ни маршрута… Двери открывались по требованию. Неплановый трамвай вне графика. Такой же, какой ощущала себя я на тот момент: пустота в мыслях, перекресток дорог, лето. И нужно было что-то решать, как минимум – как жить следующий месяц. И, желательно, как жить предстоящий год… От этого зависело, как я буду жить дальнейшую жизнь. Степень свободы стремилась к плюс бесконечности, я догадывалась, что влипла в колоссальное перепутье (25 лет назад).…

Про трамвай загадала: «Если остановится и откроет двери – поеду». Еще я подумала: «Неужели это происходит со мной?» И много еще всякого пришло в голову существенного, потому что это только так говорится: «В голове - пустота», а на самом деле – куча умных мыслей… Вот если как, к примеру, зашел к прекрасному автору комментировать заметку с отличнейшим текстом, и хочется написать и про то, и про это, и как здорово всё, а – тынцкаешь на красной чашке два раза, и розу еще доклацываешь после паузы раздумий, как малограмотный… Вроде как с розой – ну уж точно всё понятно, что хотелось сказать…

Двери открылись, я села в трамвай «на Новосёловку». Долго ехала, почти час. Так долго, что даже перестала узнавать улицы и перекрестки… Удивляли дома позапрошлого века и невероятной красоты церковь, спрятавшаяся сначала за забором, а потом - за густыми деревьями (чтоб наверняка не нашли)... Сошла не на конечной, нервы сдали. Или предчувствие толкнуло в спину. Вышла среди каких-то задворков города – мусор, худые собаки, неухоженный сквер, Анна Петровна в косынке на шиньоне… Я с нею прямо на остановке познакомилась, Анна Петровна – это моя личная везуха! Жизнь сразу перевернула лист - на чистовик, светло и радостно.

Такие люди бывают на пути. И такие перекрестки.

И трамваи такие тоже бывают – привозят куда надо, по требованию.