Я всегда был за тех, кому горше и хуже,  Я всегда был для тех, кому жить тяжело.  А искусство мое, как мороз, даже лужи  Превращало порой в голубое стекло.

Я любил и люблю этот бренный и тленный.  Равнодушный, уже остывающий мир,  И сады голубые кудрявой вселенной,  И в высоких надзвездиях синий эфир.

Трубочист, перепачканный черною сажей.  Землекоп, из горы добывающий мел.  Жил я странною жизнью моих персонажей,  Только собственной жизнью пожить не успел.

И, меняя легко свои роли и гримы.  Растворяясь в печали и жизни чужой,  Я свою - проиграл, но зато Серафимы  В смертный час прилетят за моею душой!

Вертинский А. 1952

Разве можно от женщины требовать многого?
Вы так мило танцуете, в Вас есть шик.
А от Вас и не ждут поведения строгого,
Никому не мешает Ваш муж, старик.

Только не надо играть в загадочность
И делать из жизни "Le vin triste".
Это все чепуха - Вы и Ваша порядочность,
Это просто кокетливый фиговый лист.

У Вас, несомненно, большие данные:
Три-четыре банкротства - приличный стаж.
Только Вас воспитали чуть-чуть по-странному,
Я б сказал, европейски - фокстрот и пляж.

Я Вас так понимаю, я так Вам сочувствую,
Я готов разорваться на сто частей.
Восемнадцатый раз я привычно присутствую
При одной из обычных для Вас "смертей".

Я давно уже выучил все завещание
И готов повторить Вам в любой момент:
Фокстерьера Жужу отослать в Испанию,
Где живет Ваш любовник, один студент.

Ваши платья и шляпки раздать учащимся,
А "dessous" сдать в музей прикладных искусств.
Ну, а мы с вашим мужем смиренно потащимся
Покупать вам на гроб сирени куст.

Разве можно от женщины требовать многого?
Там, где глупость божественна, ум - ничто!

А. Вертинский