Постучать бы мне, сердцем в рёбрышко,

Кружкой постолу, кулаком об дверь.

Мож нальёт мне кто, иль откроется,

Ибо глупо так, в тишине своей.

Коль сподобитесь - я спою для вас,

Вам прочту стихов, позабавлю словом.

Выпьем водочки, скажем пару фраз,

Скоротаем вечер хмельным разговором.

Вы мне тоже, мил, о себе поведайте.

Чем живёте вы, чем вы дышите.

Не прерву я вас за беседою,

Всё что грезится рад услышать я.

Хлопнем рюмочку, стукнем по столу,

И в глаза друг другу расплачемся.

Много нас таких, ходит по миру,

Кто при свете дневном всё батрачиться.

И лишь вечером каждый постучит,

Сердцем в рёбрышко, по столу иль в двери.

И душа открытая словом полетит,

Нас в обьятьях участия обогреет.

© Ветер Города

Лишь только голос…

Одна мелодия звучала,

Что сдобрена нежнейшими словами,

Так плавно льётся чистотою чувств.

И я бегу к ней... мыслями тянусь…

Дыханье затаив…

Я весь есть слух, я упоенье.

Мой дух под трепетным волненьем

Прочь забывает все печали,

И нимбом благости венчаем… светлым...

Ресниц касается слеза…

Она сладка, как звук оркестра.

И от кулис над каждым местом,

Витает голоса божественная сладость

Солистом вложенная нежность… ощутима…

Горячий выдох сердцем…

Скажите, как способен звук,

Твой мир и мысли вмиг перевернуть

И вновь собрать всё воедино.

Да только новая картина… столь превосходна...

Мечты… мечты… одним вас много,

И люди те сквозь дни бегут

От одного, скорей к другому,

Достигнув – метят новый путь.

Второй же, истощаясь духом,

Во взгляде искра лишь одна,

Глядит туда, где над простором

Звездой горит его мечта.

А мой удел – жить без мечты.

Да, да... Не создана она.

Иль сам я глуп, иль боги злы...

Я в этом деле сирота.

Не путай только ты «желанье»,

С воздушной прелестью «мечты»,

Желанье –  телу потакание.

Мечта же – вздох твоей души.

И в час иной, как пес голодный

Прорвавшись в щедрый скотобой,

Я мясо мыслей ем крамольных,

Отвлечь чтоб сиротливый вой.

© Ветер Города

Прикоснулся в саду к старой яблоне.

Серый след на руке оставляет кора.

Сухо ветви скрипят, не до радости.

Взяло время своё. Осушили года.

Здравствуй яблонька, здравствуй хорошая,

Что же ты покорилась годам?

Отчего же под снежной порошею,

Жизнь послала к древесным богам?

Сад живёт, сад готовится зеленью,

Разрывают листочки свой кокон родясь.

Все деревья стоят побелены.

Лучик солнца играет смеясь.

Сыплет счастья слезами винограда лоза,

На ладонь, заискрясь, опустилась росинка.

Как прекрасна несущая радость весна,

Как же по сердцу старого сада улыбка.

Ульи жизни полны. Гул заботливых пчёл.

Лапки хрупкие стружены первой пыльцою.

Старый сад, просыпаясь, про жизнь песнь завёл.

Только яблонька веет своим сухостоем.

Ой ты милая, моя славная,

Плодородица юных годов.

Жаль проиграна битва коварная,

В коей лютый мороз стал герой.

Ты прости меня щедрая, не жури дорогая,

Доброту и твой вкус я из детства храню,

Рядом саженец малый так о солнце мечтает…

И с зубастой пилою кручинясь стою…

Мой друг, со мной? Иль прочь уходишь?
Что ж ты понять меня не хочешь.
Ту горесть, грусть, вселенскую печаль,
Что сердце заковала смутой спутав.
В часы без радости, когда минуты

Всё тянутся, скупою нитью
Запутывая радость в узелках,
Из коих самому не выбраться никак.
Ведь просто литеры мои читая,

В ухмылке лик твой. «Взрослый бред.
Бумагу лишь чернишь, пером мараешь,
Смотря на проблески чужих побед
Иль поражений». Каждому своё.
Но принимать всё близко к сердцу,
В волнении каждый вздох передышать,
Я не прошу. Я знаю. Только сам

Все точки должен по местам порасставлять.

Но как же хочется, мой друг, чтоб кто-то рядом был.

Поддерживал плечё и верил. Говорил,

Мол силою своею переборешь, надо – помогу.

И я бы смог. А так, один бегу.

И спотыкаюсь падая, о камни сшибаю ноги в кровь,

До мяса руки рву. И тихо-тихо, на безлюдном шляхе,

Под пышною вербою, весь в пыли,

Я тёплой алой кровью истекаю,

Друзья решили сплю, и мимо побрели…

Только две строки на бумагу просится,

Только пара слов, только пара фраз…

Отобрало речь у меня одиночество,

Заменив на взгляд тихие слова.

Пара строк на белое, чёрными полосами.

Чёрное на белом – вот где простота.

А во звуках буковок, в их многоголосии,

Разучился видеть я, истины слова.

Всё предельно правильно, словно под линеечку,

Без ухабов приторных, в письменной тиши,

Строятся под знаменем, автора забытого,

Пара строк, что выльются в океан души.

Их читаешь медленно, ставя препинания,

Сам свою мелодию им ты сочинишь.

Отобрало времечко голос у писателя,

Да в замен оставило белоснежный лист.