....................................,для всех ,но РАди Васъ---прим.перев.)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ(окончание)

"КАБИНЕТ"

Мефистофель:

Мой господин, ваш взгляд на міръ

не выделяет вас средь прочих.

Хандру мы живо покорим

пока бурлит страстей источник.

К чертям ваш клад! Есть голова,

на месте- члены, зад и перед.

Чем насладился, что достал,

моим зову: поял, примерил!

Коней шестёрку в упряжь прикуплю:

своей добавлю силы лошадиной!

Качу в карете, каблуки не бью:

мои копыта не боятся глины.

Смахни печаль! сбери своё,

ступай же к міру на приём.

Тебе указ: задумчивый чудак-

козёл худой на голом косогоре

дурной башкой ведомый до умора,

да не в луга к отъевшимся стадам.

Фауст:

С чего начнём?

Мефистофель:

                       Скорей уйти

от места пыток: здесь -не жить!

Что значит "делом заниматься"?

Точить с учениками лясы?

Накромлены уж, сытые- проспятся.

Да ты привыкший молотить полову?

Они подумают, что спятил

ты коль о Лучшем молвишь слово.

Обычных слов довольно пацанам.

Один, я чую, трётся у крыльца.

Фауст:

Я не могу его принять.

Мефистофель:

Мальчишка, бедный, долго ждал.

Утешишь- можно провожать.

Недостаёт мне шапочки...,плаща.

Учёных с виду дОлжно уважать!

(переодевается)

Ну, к чоту. Про...нет СОвращать!

(Фауст удаляется)

Мефистофель(один, в долгом плаще Фауста):

Унизь свой разум и покой:

в них -человечья мощь и высь,

Пусть блеск игриво-неживой

поит тебя до гробовой,

тогда ты, безусловно- мой.

А ведь сдарила доля духъ

стремящийся вовеки вдаль:

мірския радости -

коль не удавка, то узда.

Ты погрузИшься в живодичь,

но поползёшь пустыней:

хватай что выбрал, получи,

останься ненасытен.

Еда-питьё нутру лишь будут сниться.

Вовек башке не обрести довольства.

И пусть бедняк мне б не черкнул записки-

всё б провалился, всё чертям на пользу.

(входит ученик)

Ученик:

Приехал я издалека

исполнен преданности к вам

познаться с праведным учёным,

известным многим посвящённым.

Мефистофель:

Привычка ваша радует меня:

смотреть на всех достоинство ценя.

В ы  ведь уже к кому-то о б р а щ а л и с ь?

Ученик:

Прошу вас, я готов учить начала.

Помысел светел мой, сам я такой:

 с тяжкой монетою, кровь с молоком.

Матушка долго меня не пускала.

Мне же подножной учёности мало.

Мефистофель:

Вы не ошиблись выбрав цель и место.

Ученик:

Признаться, я б уехал сразу. Мне-то

не нравятся глухие стены,

а коридор сдаётся пленом.

За разгородками- простор:

кустов, деревьев ищет взор.

В учебке я попеременно

теряю слух, и ум, и зренье.

Мефистофель:

Вслед за привычыкой обретёте прок.

Дитя вначале у груди

едва-ли пробует сосок,

но стоит паре дней пройти,

как в грудь цепляется внаскок

Желаю сладких вам сосков,

и молока поболе пить.

Ученик:

О, я бы с радостью приник к груди.

Прошу совета: как ея достьчь?

Мефистофель:

Допрежде двигать покровы:

кой факультет избрали вы?

Ученик:

Желаю стать весьма учёным,

чтоб знать про всех, и вся, и точно

под кругом неба и над ним

научно свойства оценив.

Мефистофель:

Вот, вы- на правильном пути,

и не могите отвлекаться.

Ученик:

Душой  и телом мне б отдаться,

но помешают твёрдо йти

то летний день, то божий праздник:

помехи трудно отвести.

Мефистофель:

Цените время, пользуйтесь им резво!

Порядок делит время на отрезки,

а потому, мой драгой друг,

начни с логических наук.

Ваш ум вначале вздрессируют,

в сапог испанский зашнуруют,

чтоб по-оленьему летал

и чтоб не путался, не ползал

как проститутка или полоз.

Наступит просветленья день:

ведь множество несложных дел,

хоть вы их делали на раз,

потребно делать на раз-два.

Мануфактура мыслей так похожа

на ткацкий стан: челнок- в порожнем,

и нитей тысячи врастяг,

кораблик так и сяк хлопочет

из них полотнище творя,

его по краю обегая.

Вначале- это, после- то,

три к одному, да суп с котом.

А если б первых двух не было,

что б печка на обед сварила?

Ученики благоговеют,

но ниточку гонять не смеют.

Чтоб изучить живое описаньем

вначале дух из плоти изгоняют,

затем предмет членят вручную,

духовной связи не учуяв.

Зовёт се Химія "Enchreiresin Naturae"

на смех себе ,и нам, и курам.

Ученик:

Не понял вас...пойму когда?

Мефистофель:

Не скрою, всё пойдёт на лад,

коли обучитесь шутя делить

да в категории сводить.

Ученик:

Какие странные слова,

они мне- в темя жернова.

Мефистофель:

В начале курса, чтоб попасть в десятку,

вы метафизикой должны заняться!

Зубрите впрок: слова любые

в мозгу загибы углубили.

Уместен термин, не подходит,

а всё ж- роскошен, значит- в моде!

На протяженьи первого семестра

блюди порядок, не балуй хоть тресни!

Пять лекший- ваши ежедневно.

Являться- по звонку, или прежде!

Коль, рано вставши. протвердите

параграф, задал что учитель,

зубрите, умываясь потом,

лишь то, что в книге, ни на йоту.

Пишите точно всё в гроссбух,

как будто рЕчет Святый Духъ!

Ученик:

Вам повторять мне не придётся.

Для нашей письменной породы

пером начертанное- твёрдо,

оно распискою зовётся.

Мефистофель:

Но изберите ж факультет!

Ученик:

К юриспруденции не приспособлюсь.

Мефистофель:

Я правом вас не закормлю особо,

ведь, право, в нём большого толку нет.

Передают законы по наследству.

"Формальные" уродства и болезни

крадутся от престолов княхих к бедным,

кордоны мнут устроенных земель.

В законе- самодурство, муки- в благо.

Терпи оскому: твой дед уксус пил.

Никто с тобою право не родил:

оно- мертво, и алчет на бумаге.

Ученик:

Вы отвратили: право- не моё.

Совет ваш- счАстливый заём!

Но...к богословью ощущаю тягу.

Мефистофель:

Чтоб не петлять, идём на подступ прямо.

В чём его суть? Дремучий лес:

ступив в него, едва ль тропу обрящем

меж ядовитых ересей-чудес;

не разберёшь чего домой притащим.

И там надёжней мыслить о   е д и н о м ъ,

со слов знакомом, с клятвенною миной.

И вообще: держитесь слов-

пройдёте не клоня голов:

ворота отворятся пуще

 в Храмъ Спяшей Совести ведущи.

Ученик:

...Но смыслам дОлжно быть в словах.

Мефистофель:

Ага! ведь это- не премет заботы:

коль станут в смыслах недочёты,

то их словами погасить.

Слова годятся для баталий,

из слов системы борзо ладят.

Словам иныя свято верят,

"незыблемым" по старой мерке.

Ученик:

Простите, спрашиваю много.

Решусь вас затруднить вопросом.

Ответьте мне легко и просто:

чем медицина есть в итоге?

Три года -невеликий срок,

а путь- далёкий, видит Богъ!

Коли указку обретёшь,

уже вершок верней пройдёшь.

Мефистофель(про себя):

    Нравоученья постные претят.

    Сыграю сатану опять.

(вслух)

Дух медицины лёгок на помине!

ИзУсите природу организма-

и отправляйтеся в полёт,

как БоКъ пошлёт.

Не надо слишком углубляться:

ведь знаньям дОлжно применяться,

а кто в мгновенье поживился-

тот отличился.

К тому же вы не слабо сшиты,

вам смелости не занимать.

Знакомы проявленья жизни-

умейте смерти отгонять!

Особо баб целить учитесь,

все их недуги , ох да ах,

во всех немыслимых тонах

имеют общую причину.

Баб стоит исцелять частично,

а гонорары брать- привычно.

Начните с вывески, доверие внушИте:

уменьем, мол, превосхожу иных.

Дивитесь трогайте, дышите

почище скромненьких святых.

Найдите пульс в изгибе ручки,

горячим взором сняв обручку,

скользните с бюста по ногам

шепнув: "Шнуровка ли...туга...?"

Ученик:

Да, так виднее что и где!

Мефистофель:

Теория, мой друг, в нужде.

РодИт златое Жизни Древо.

Ученик:

Клянусь Вамъ! было как во сне...

Имею ль...честь...ещё раз присягнуть

чтоб в Омут Чистой Веды заглянуть?

Мефистофель:

Чем я могу, тем услужу.

Ученик:

Пора откланяться мне. Попрошу

Васъ мне в альбом автограф тиснуть

в знак Вашей благосклонности.

Мефистофель:

...Ну то-то.....

(пишет и возвращает альбом)

Ученик(читает):

"Eritus sicut Deus, scientes bonum et malum"

( "вкусите плоды....познаете Добро и Зло"----прим.перев.)

(почтительно затворяет альбом и , откланявшись, удаляется)

Фауст:

Куда ж теперь?

Мефистофель:

                      В миръ! я- за тобой,

сначала- в малый, после в светъ большой.

С отменным проком и весельем

дарма напьёшься и наешься!

Фауст:

Как этой длинной бородой

мірскому богу порадеть?

Не осчастливлюся попыткой,

в делах житейских, ах! не прыткой.

Пред посторонними теряясь,

я, неумел, играю в прятки.

Мефистофель:

Мой милой друг, придёт уменье

само собой, ты в  э т о  веришь.

Фауст:

Но с чем же мы отправимся в дорогу?

Где упряжь, кучер, экипаж?

Мефистофель:

Я распахну плащ-ладно-скроен,

он понесёт нас в міръ на абордаж.

Всё для броска отважного- с собою,

и да не будет тяжким твой багаж.

Коль мы легки, нам вознестись нетрудно,

и будь здоров, живи теперь без будней.

...............................................,для всех ,на РАди Васъ-прим.перев.)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ

"КАБИНЕТ"

(Фауст, Мефистофель)

Фауст:

Стучат? Войди? Кто снова помешает?

Мефистофель:

Здесь я.

Фауст:

Войди же!

Мефистофель:

              Нас трижды приглашают.

Фауст:

              Войди же!

Мефистофель:

Мне мил таким ты.

Поладим же с тобой, надеюсь,

тараканов твоих дабы развеять-

помещик я, нарядный, сытый

в красном златотканном платье,

в белой шёлковой рубашке,

шляпой с пером покрытый,

при долгой острой шпаге.

Отрежь своё, подумав здраво:

ты б не желал, как я убравшись,

сходить налево и направо,

хлебнуть житужи настоящей?

Фауст:

Покоя, разодевшись, не обрящу:

мне бытие земное тУжит.

Я слишком стар чтоб жулить,

и слишком юн дабы мечту испращить.

Кой удовольствий мне удел отмерен:

"Умерен будь. Живи умерен"?

Такой вот вечный перепев

жужжит у каждого в ушах

на протяженьи жизни всей

на хрип срываяь что ни шаг.

Утрам мои желанья неуместны.

Я просыпаюсь в ужасах рассветных,

готов к рыданиям горчайшим

чтоб дня не видеть, что час тащит.

И наслаждения ростки

день "здравым смыслом" выскребает,

души истерзанной мазки

"сердечной корчей" прозывает.

Приходится, коль вечер догорит,

в постель, тоскуя, забираться.

Мне день утехи на дарИт-

душе меж снами всуе рваться.

Мой Богъ, что жив в душе,

способен непокой расстроить,

что силу венчает горою,

наверное уснул уже.

Настолько тяжко мне дневное бытиё,

что жду лишь Смерти- заберёт своё.

Мефистофель:

ЖдалИ иного гостя, не Её?

Фауст:

Благословен боец в победном блеске

с венцом лавровым на своём челе

из девьих рук воздетым в танце дерзком....

...О, мне бы, Внешних сил отведав,

воздать душой- и провалиться в недра!

Мефистофель:

...Однако, ночью некто бедный

не принял, нет, отравы серой.

Фауст:

Подгладывать, похоже- твоя страсть.

Мефистофель:

Мне, знатоку, ума не занимать.

Фауст:

Когда мой жест безповотный

пресёк милОй хрустальный звон,

остаток детских снов исторгнув

 из памяти, я прОклял то,

что, распыляемо душою,

стреножит ,вяжет разум мой,

что карнавальной мишурою

преступно красит непокой.

Трикраты проклято зазнайство,

которым духъ себя пленит!

Проклятье внешним притязаньям-

души угнётка суть они.

Стократ проклятье- честолюбью:

казнит чинами имена,

семьёй, детьми, достатком судит,

сулит безсмертья семена.

Маммону прОклял, что дарами

толкает нас к лихим делам,

усладой прибыли карает,

рвачам голОсит исполать.

Проклятье винному бальзаму!

Любви высокой долг кляну!

"Надеждо-верному" сезаму!

Терпенье громче всех кляну!

Хоръ духовъ(невидимо):

Горе! горе!

Ты угробил Его,

Миръ Горний:

грозным кулаком

порушен, распрашен!

Полубогъ сверг Миръ свой!

Мы увлекаем

обломки в ничтомут,

оплакиваем

Красу Утраченную.

Могучий

сыне землеродный,

Миръ Лучший

восстрой нАново

во сердцевине своя!

Чист душею,

устреми

нАново Жизнентокъ!

Наново благодать тебе

воспевать станем!

Мефистофель:

Ох, эти малыши,

умишечки-гроши...

Слышь, к делам и наслажденьям

кличут древлемудры веды?!

"В мир широкий

устремися, лежебоко"

Где сохнет плоть и стынет кровь

тебе приют давно готов.

Довольно , плача, пестовать орла:

скорбь твою печень заживо сжирает.

Компания плохая заждалАсь:

таких как ты ей только не хватает.

Тебя, конечно, не устроит

на дно спущаться сволочное.

Я не учёный о высоком,

но, коль изволишь прогуляться,

дуэт мне, низкому, составить,

я снизойду до нужд, посколько...

 

Кулак, подёнщика прими-

исполу с робей гуж тяни:

смогу ведь всяко угодить

я, твой слуга и проводник.

Фауст:

За что сбираешься батрачить?

Мефистофель:

Я до обжинок не потребую харчей.

Фауст:

Нет, это не похоже на чертей,

они творят своё не бога ради,

не вертят, бесы, дармовых затей.

Назначь свою цену яснее.

Слуга хозяина ограбить смеет?

Мефистофель:

ОкрУжен будешь  з д е с ь  всегда

моею службою послушной.

Когда мы встретимся вот  т а м,

ты мне воздашь покорной службой.

Фауст:

Что будет  там, меня не мучит.

Ты б этот миръ разрушил лучше,

дабы иной возникнуть мог.

На сей земле сочится ключик счастья,

ГолУбит сердце здесь мои ненастья-

оплакать их: всего лишь в том я властен,

а там- что будет, всё укрыто тьмой.

 

Я не желаю знать дела за гранью:

что ненавидять, какова любовь,

кто сферы те, по кругу ли, вращает,

где низ, где верх...Ну, дОговор готовь.

Мефистофель:

Я утолю изъян души до крАев.

Держись в седле! Тебе лишь одному

я покажу чего душа душа желает:

увидишь всё- не снилось никому.

Фауст:

Что за коленца, сколок бледный?

Людского духа горния стремленья

такому ли, как ты, постичь?

Полова- в ком? Из ртути не настричь

мнет- кошель облезет.

Игра, закон где бесполезен?

ДевИцу дашь? в обьятиях моих

соседу с пониманьем поморгает.

Мірскою славой душу напои:

звезда падёт- кафтан дырой "сияет".

Подай мне плод: сгниёт, не укушу.

Весну вовек? чтоб больше тыквы- почка.

Мефистофель:

Я никаких велений не страшусь:

что хошь желай- тебе исполню точно.

Ах, милый друг, мы станем смаковать,

коль ты согласен, всё и без оглядки.

Фауст:

Ах ,так привычно: стол- моя кровать.

Химерой сыт, рассветом похмеляся!

Смоги меня насмешливо залгать,

чтоб страстно я влюбился в свою тень,

Смоги до смерти сытой ублажать-

и с тем кончу свой последний день.

Идёт!

Фауст:

         Ну, по рукам!

Фауст:

Когда мгновенья угодят глазам,

истрачу всё, пропью и грошик медный-

вяжи меня, я покорюся сам-

тогда  мой час пробьёт последний,

тогда свою окончишь службу,

тогда возьмёт мой сытый труп земля,

и  часовая свалится открУжив.

Я онемею циферблат моля.

Мефистофель:

Мы это не забудем! ты же ляпнул!

Фауст:

Не сомневайся: впредь я- твой слуга,

слуга  словам, они суть клятва.

Слуга хозяину не волен лгать,

то есть -тебе, ещё какому ляду.

Мефистофель:

Сегодня же на "докторской" пирушке

вам ассистировать готов служитель.

Один момент! во имя смерти...жизни

прошу: две строчки, здесь, на четвертушке.

Фауст:

И ты расписок требуешь, педант?

Мужская клятва, знаешь ли, тверда!

Довольно: сеть твоя- не плЕтень, моё слово,

все дни мои в ней плещутся уловом.

Стремится міръ, меняется, летит,

а клатва- камень: брошена- лежит.

По сердцу нам такое уложенье,

с тем рождены, с тем и до смерти жить.

Блажен кто Верность сохранил-

се жертва, способна сердце падшее спасти.

Один листок с печатью волен

живых как привидение пугать.

На острие пера мертвеет слово:

вся власть дана кладбищиям бумаг.

Медь, мрамор, пергамЕнт, бумагу?

Крепить присягу грифелем? резцом?

Ты сам, даю те волю, выбирай.

Мефистофель:

Горячие слова, кипели через край,

да обернутся добрым холодцом.

Листа довольно, малого листочка:

поставь на нём, да кровью своей, точку.

Фауст:

Чтоб ты доволен был вполне,

царапну свой кровавый след.

Мефистофель:

Кровь есть особыя чернила.

Фауст:

Законно всё: я дОговор скрепил!

Что голова моя наговорила,

держал на сердце из последних сил.

Душа себя ценой не обделила-

тебе в угоду ум её скостил.

Великимъ Духомъ труд оценён мой скромно:

мне ходу нет к Преддверию Природы.

Ветха науки паутина- впрочем,

я не опутан знанием порочным.

Да утолим вдвоём эмоций голод:

избАви нас от трудной боли!

Долой стыдливые подолы:

чудесное, явися голым!

Нырнём во времени водоворот,

где впечатленья- всех пород!

И да желание с отрадой,

удача с вечною досадой

погасят, сверив, векселя.

Покой- долой: гуляю я!

Мефистофель:

Ни меры вам, ни точных расписаний:

смакуйте то, что под ногами

и на лету, хватайте сами

для исполнения желаний,

но- чтоб со мной, и не дурить!

Фауст:

Я -не про жор. Мне повторить?

Нырну в затон хмельной отрады терпкой,

в любимый злобный омут опущусь,

да исцелясь от роя умной мертви,

душой застойной болям отворюсь.

И всё, что Сатана в міру сдробил,

я б в кулаке нутра в Одно отлил,

звездой падучей б вертикаль скрепил,

дабы убыток общий благомъ был

и ,Азомъ исцелив больное Наше,

воздам МірУ Живых Покоемъ прашин!

Мефистофель:

Поверь мне, в череде колен,

где всяк накормлен Кашеваромъ,

всяк ест своё без перемен,

а что наследует- с приваром.

Верь Нам: вся коловерть и плен

есть Боговым  по прихоти кошмаром.

Един в Одном (не из лучей) сияньи

Нас сверг в Одну, не дробну, Тьму,

вас- в день, один, и - в ночь, одну...

Фауст:

...........мне повторить, слуга?!

Мефистофель:

                          Изволь!

Боюсь, мы не уложимся в  л и м и т:

ваш век-  е д и н , вас  м н о г о е  болит.

Позволь-ка поучить Васъ вот настоль.

Представь, что Ты- благой поэт.

Пусть бард над виршем воспарит,

сдарИт Вамъ красочный привет,

сердечко снова опылит,

прибавит

отвагу льва,

оленью скорость,

да италийца норова,

да скандинава твёрдость.

Лишь прикажи, Он выложит секрет

дыры в кармане с прибылью монет

и ,с Юностью Васъ познакомив,

Любви-вне-Времени нагонит.

Ищу такого Господина.

Приметы: Микрокосм, Единый.

Фауст:

Кто я тогда, коль невозможно

венец отдельностей съитожить?

Мефистофель:

Венец- ухват, ты- в сердцевине.

Надень парик из тьмы чужих волос.

Ну, соберём заёмный мультикосм...

Бысть "кулаку" до смертушки "е д и н ы м".

Фауст:

Я ,чую, тщетно клады собирал

духовные богатством обрастая,

и, наконец, найдя на них привал,

в бессилии душевном изнываю

я, ни на волос не возросший

и к Безконечности не прошен.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ (окончание)

"КАБИНЕТ"

Фауст:

Хватил, непрошен, через край:

силок, попавши, понужаешь.

Кто чорта держит- не пускай:

второй раз просто не поймаешь.

Мефистофель:

Коль тебе любо, я готов

в тепле компанию составить

продлив свидания восторг,

своим уменьем позабавить.

Фауст:

Набай, широк ночи удел,

но чтоб искусник был умел.

Мефистофель:

Мой друже, утоли душонку,

набей виденьями мошонку,

прими на годы впредь кудель:

лишь пенье нежное,

лишь перемена лент искристых

слёз утолят души капель.

Своё потешишь обонянье,

в приём насытишь осязанье,

за чувством чувство возбудИтся.

Приготовленья опуская,

мы собрались- и начинем!

Духи:

Хмари, рассейтесь,

посторонитесь.

ГОлубо смейся,

чистый эфир!

Тьма, растворися

с краю до кОнца.

Зоряно Искрят

милыя солнца.

Вышне светило,

внешне красило

нежный поклонец

 гибко отвесит,

томно застонет

твоя повеса.

КрУжева нежат,

кроют уделы,

двОят заделы,

лЮбящим дАрят

яркия лУбы:

жизни- задаром.

Нижни заблуды

зижди, примаро!

Гроздья литыя

пали в давила.

Хлянули вина-

падь закутила,

яхонт омыла,

ток устремила

дальше от хОлмов-

да охолонут-

в озеро литься,

с ним усладиться.

Плещет довольство.

ПОлнится солнце.

СОлнится остров

где хороводят,

гОворы вОстрят,

розно, прислонцем

множа притворства.

ЛУчи играют,

люд увлекают:

те покоряют

горы высоки;

те уплывают

вольно за море;

те воспаряют

к жизни прильнувши,

брежия руша,

к зорям, дарящим

благости вяще.

Мефистофель:

Он спит! младые, нежныя, воздушны,

вам удалось мне дОбычу сбаюнить.

За мной не станет за концерт!

Не тот ты муж, чтоб помыкать чертями!

Морите его сладкими навьями,

топите его в море забытья.

Звеэда ущербная в дверях- за вами,

подручныя крысиные забья.

Я всё сказал, довольно пустозвонить.

Одну пришлоте, пусть наказ исполнит.

Крысиный князь, барон мышиный,

хозяин мух, хан лягушиный

с блошивой, вшивою дружиной,

тебе повелеваю: живо

сгрызи звезду, где маслом мажу,

да поскорее, в истом раже!

Ну ,принимайся! мне мешает

тот уголок ,на самом крае

ещё кусочек, задевает...

Ну, Фауст баю-бай и до свиданья!

............................,............для всех, но РАди Васъ-прим.перев.й)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

"КАБИНЕТ"

Фауст(входя с пуделем):

Оставил я луга ночные,

их мрак глыбокий тихо скрыл:

цветам и людям клонит выи,

телам- истома, душам-мил.

Уснули буйныя порывы,

любви сокровища открыты:

нам ближе стал сосед и Богъ...

 

Спокойно, пудель неуловимый!

Сойди с порога! учуял ли что?

Ляг там , погрейся возле камина,

дам те подушку мою на то.

Коль ты набегался лугом безлюдным,

прибился в тумане к нам, незнакомым,

волю хозяину дай утолить твои нужды,

гостем будь смирным, чувствуй как дома.

 

Когда притворишь кельи дверцу,

заблещет лампы фитилёк,

тогда и нам легко на сердце:

оно-уюта уголок.

И снова льётся тихий говор,

надежда наново цветёт.

Уплыть...против теченья...в море?

Источник жизни кто найдёт?

 

Пёс, не ворчи! Сим божественным звонам

душу мою под венец утолившим

вой твой- не пара, он- третий и лишний.

Мы-то смирились: порыв наш не пОнят

теми, кто ропщет в добре да усмешкою гонит

всё непонятное, всё, что их выше.

Пудель, тоскуешь о горнем?

Но отчего иссяк святый поток

для нас? Потеряны, мы жаждем.

Знакомо мне: упавшим-посошок.

Надземное мы учимя ценить

к Святому Откровенью припадая,

лишь в Нём- неугасимая лампада,

она в Завете Новом нам горит.

 

Мне невтерпёж начать бытьё от края.

Возьмусь за том, он вечно здесь,

Святой основы нашей текст

перевести на любый мне германский.

(отворяет том, углубляется в него)

Начертано: "В начале было Слово"

Оно- утёс, но где искать улова?

Не дорожу я словом столь, его бы низвести.

Иначе должен я перевести.

Коль духи мне даруют мысль,

начертаю :"Возник в начала Смысл"

Обдумай первую строчку

дабы перо на спешило до точки.

Да что же Мысль на крылиях носила?

Начертаю:"В начала была Сила"

Пока слова помалу возлагал,

иного смысла, убоясь, взалкал.

Неситесь, думы, к правде смело...

Вот, на духу:" В начала было Дело"!

 

Гостю, меня ты замаял.

Пудель, не лаять,

прекрати выть!

Этот несносный товарищ

хуже измысленных тварищ.

Кто-то из нас, едино,

должен покой покинуть.

Право гостя похерю:

ну-ка, пошёл вон за двери!

Но что я вижу?! Может быть такое?

Иль это- сон? видение больное?

Кобель раздался в ширь и рост,

уже вздымается горой,

уже свой образ променял,

уж весь покой собой занял.

Пёс бегемотом нильским стал:

горят глаза, грозит оскал.

Ещё один герой?!

Для адского отродья

Ключ Соломона годен.

Духи (на крыльце):

Один- внутри, там западня!

Примножим силушку сгрудясь!

Он как лиса в капкане,

чертяка, изнывает.

Дружно вместе!

Дунем, плюнем,

вынем, сунем.

Вышло: понёсся.

Пока вызволяем,

покоя не знаем!

Нам помогал он-

с ним мы заодно.

Фауст(приближаясь к бегемоту):

Дабы изнать отсель зверинец,

да молвлю Заклинанье Четверицы:

Саламандре-гореть,

Ундине-мореть,

Сильфиде-лететь,

Кобольду-радеть.

 

Кто вас не ведал,

умно не делал,

силы и свойства

суть из сувоя,

кто вас не знает-

не выкликает.

 

Исчезни в огне,

Саламандра.

Исчезни в воде,

Ундина.

Ветром лететь,

Сильфида.

 

Домовой, стань предо мной.

Incubus! incubus!

Покидай обитель свою.

 

Ни одной ич четырёх стихий

в звере нет, не с той ноги.

А он прилёг, оскалив пасть,

глядит, ах, чтоб ему пропасть.

 

Зверю-зверино,

дай своё имя.

     Злое созданье,

     молви проклятье,

     глянь на сей знак,

     князе собак:

     черные орды

     Ему покорны!

 

Он ощетиниля, ага!

 

Звере гонимый,

вымолви Имя,

Небом Принятого,

на кресте Распятого.

 

Он пред камином уселся,

пухнет вовсю, слонотелый,

келью мою заполняет,

вещи с туманом сливает.

Не учерняй очертанья,

ляг, исполняй указанья!

Видишь: стою на своём,

испепелю тебя божьим огнём!

Не жди

трикраты святаго Луча

не жди

Того, сильнейшего моих искусств.

Мефистофель(является из рассеивающегося тумана, одет в плащ):

К чему шуметь? Хозяин, прислужусь.

Фауст:

Вот ,вижу: он сокрыт был во скотине,

схоласт бродячий! Время рассмеяться.

Мефистофель:

Нижайше кланяюсь, учёный господине,

заставили меня поволноваться.

Фауст:

Зовёшься как?

Мефистофель:

                        Мизернейший вопрос

в устах того, кто Слова не расслышал,

того, кто Внешность перерос

и лишь туманом тварным дышит.

Фауст:

Вам ,твари, господа понеже,

есть именное уложенье,

где всё расписано до точки,

кто лжёт, роится, злобой точит.

Ну, кто есть ты?

Мефистофель:

                        Я- сколок оной Силы,

что, зла желая, добрым насолила.

Фауст:

Что помянул ты, меченный загадкой?

Мефистофель:

Я- дух, который вечно отрицает,

имея на то право, ибо всё, что

является- достойно многоточья,

поэтому- уж лучше б не являлось:

в нём грех сокрыт, он- моя малость.

Короче, всё, что Злом зовётся-

суть моя, из ней я создан.

Фауст:

Ты, звёшься сколком, сути в тебе сколько?

Мефистофель:

Коль человек, ничтожный сгусток дури,

себя считает Всем...допустим,

я -сколок Силы, той, что Всем  б ы л а,

но стала Светом , я- частица Зла.

Сей гордяй Свет границ не знает,

утробу Матушки пронзает,

коль дерзновение не удаётся-

заляжет и опять свернётся.

Тела - светлы, в них искры Света есть:

покуда живы, плотью Луч неволят,

но, я надеюсь, будет так недолго:

земля укроет и тела ,и Свет.

Фауст:

Я знаю чин твой: поелику

не в силах справиться с Великим,

ты малых принялся ловить.

Мефистофель:

Увы, улов доселе невелик.

Миръ, Нечто, неулюжий супостат,

его Ничто не одолеет:

громлю ,трясу, сжигаю,вею-

стоИт, плодится, жить не перестал.

Проклятые родЫ, звериный и людской,

их мой задор вовеки не порушит.

Земля глотает вволю трупы, туши

кольцуя реки крови молодой.

Сойти с ума, насколь живучи души!

В воде, на водусях, на море и на суше

растут зародыши из брошенных семян

в жаре , тепле ,в воде и хладе.

Спасибо, хоть огонь мне дело ладит,

нет лучше средств для бедного меня!

Фауст:

Влеком живою силой, зажимаешь

прохладу-месть в натруженный кулак.

ХаОса сын чудной, тебе бы желаю:

других затей на свете б поискал.

Мефистофель:

Рядком присядем- погадаем

ладком, коль ты меня позвал.

Фауст:

Не понимаю, в чём загвоздка.

Мы уж знакомы. Заходи,коль...

Оконце, дверь- даю наводку-

иль в дымоход ходи ползком.

Мефистофель:

Перегородочка мне ,во как,

мешает острым пустяком,

значок волшебный на порожке...

Фауст:

Тебя пугает пентаграмма?

Ответствуй, чорт, хотя- без рожек:

забыл ли, как сюда пробрался?

Мефистофель:

Вглядитесь! Верхний угол- рваный.

Фауст:

Я оплошал, не постарался.

А нижних два суть хороши-

и ты попал что лис в зажим!

Мефистофель:

Да, пуделюзаботы мало.

Остёр заклятия излом-

и чорт покинуть дом не смог.

Фауст:

Ты б удалился чрез окно.

Мефистофель:

Чертям и привидениям закон:

ходить и выходить через одно.

Вход гладок- выход больно режет.

Фауст:

В аду блюдут законоуложенье?

Вот хорошо, осталось только пакт

мне б заключить с тобою, ваша милость?

Мефистофель:

Кто запретит, вольнЫ вы насладиться.

Но пакты заключаем не за так.

В иной раз мы обсудим наше дело.

На этот- заклинаю ошалело:

час расставанья нашего настал.

Фауст:

Ещё хоть час- и я не удержусь.

Мне на прощанье сказочку расскажешь?

Мефистофель:

Пусти меня! Я скоро повернусь-

тогда проси, мой друг, чего желаешь.

 

..........................., для всех, но Ради Васъ- прим.перев.)

Фауст:

О, счастлив тот ,питаемый надеждой,

из моря заблуждения спастися.

Что делать,коль ты, труженик- невежда,

а ведуну- беда употребиться.

Да не окислим благолепье часа

печалями застойных мыслей!

Вглядись: как облака лучатся:

на зелень, серость искор блёстки сыплют.

Заря слаба, больна- день пережит,

явится там ,побудом жизни новой.

Ах, нету крыльев- есть о чём тужить:

стремится вдаль и в выси разве слово.

Я увидал бы в вечности заката

притихший миръ в размахе крыльев

в огнисто-сером упокойном плате,

ручьи сребристы, реки золотые.

Не утеснить полёт мой богоравный

хребту ущелистым коварством.

И море потеплевшее взыграло б,

дивясь, раздольно веки отворяло б.

Как будто, удалилась на покой Богиня,

а я, исполнен нов-порывом,

иду вослед за косами Ея благими.

День- позади, а ночь грядёт обрывом:

за ним- лишь  небо, море, облак...

Прекрасен сон, что очи увлажняет.

Ах ,крыла... наши души ублажают.

Телам безкрылым улетать -на горе,

но каждому дано с рожденья

стремиться вдаль и ввысь,услышав

песнь жаворонка в сини крышней,

иль- за орлом над рощ переплетеньем,

или -с югов дорогой длинной

на Родину за клином журавлиным.

Вагнер:

Меня частенько мучили причуды,

но не валили с ног кошмарной тучей.

Поля-леса искателя насытят:

не по душе мне оперенье птичье.

Вот духов где приволье да избыток:

на пергамЕнтах лёжких кожи бычьей!

И ночи зимнеие так веселы да славны,

и сердце кровушкой голУбит члены.

Из редких, ах! достойных инкунабул

спустИтся Небо преклонив колена.

Фауст:

Пройдём немного вверх к тому вон камню...

Здесь будет нам беседой скрашен отдых,

здесь восседал я, памятью морочим,

постами да молитвою терзаем,

исполнен веры, уповая тихо,

рыдая и заламывая руки

просил Его прогнать чумное лихо:

"Небесный Боже, умали нам муки"...

Ты б, если мог изведать мои мысли,

прочёл:"мы недостойны славы".

Отец, невольник чести , не осилил

круги природы, не познал свят-правил.

В содружестве адептов ,взаперти

на чёрной кухне сто рецептов применив,

отец достиг желаемого: вышел

Лев Красный, сам-жених.

Созрела Лилия на тёплой бане.

Чету венчали на огне открытом.

Сою их брачный произвёл иное:

явилась, многоцветием сияя,

Младая Королева в склянке.

То снадобье болевших убивало:

кого снесут-не  спросят, кто-то встанет.

Вот так, смешав отраву с кашей,

средь этих гор и оных пашен

мы покуражились чумы похлеще.

Я причастил больный немало тысяч:

они уже в земле, а я-то выжил.

Народ цветы убийцам бравым мечет.

 

Вагнер:

Как можете себя вы укорять?!

Мыж бравый тем уже доволен:

искусства нарастил наследну долю,

да с разуменьем, в аккурат!

Коль юношей отца уважишь-

и он доволен доживёт тобой.

Коль учит муж трудом отважным-

ведёт и сына за собой.

 

Фауст:

Да, ты всего один приём постиг.

Не надо только лишнему учиться!

Ах, пара душ в моей гостиг груди,

ища взаимно обе раздельться:

одна- любви медовой страсть

к стране немолкнущих оргАнов;

иная в мраке ищет храм,

та, что родилась из туманов.

О, где вы, духи суть в ветрах,

меж небом и землёю правят?

спустите долу золотой корабль,

снесите к новой жизни, яркой.

ГорЮ иметь волшебный плащ один,

я б с ним достиг неведанного мира.

Весь гардероб -за плащ: я- господин.

Плаща не стОит короля порфира!

 

Вагнер:

Не выкликай известный этот рой,

что мчит, во мгле бескрайней разливаясь,

что всем сулит урон, а то-убой

со всех сторон в сто лИчин наряжаясь!

То с Севера нагрянет Духов Клык ,

обрызжет острых дротиков слюною,

то из пустынь подарит сушей злых:

те лёгкие сгрызут чахоткой знойной.

Когда ветра с Полнощи бьют брега-

стрекочут капли, строем крышу кроя.

А Запад топит нивы да луга,

гнетёт нам души шумною порою.

Ветра наш плач уносят на себе,

они- на стрёмё, слышат наши мысли.

Мы их зовём "посланцами небес",

но ветры врут: лепечут по-английски.

А всё ж,пойдём! Уж тёмен этот миръ,

прохладен ветер, изморось, туманит!

Нам дорог дом до утренней зари...

Ты что стоишь да дивишься? горит?

Такой иное в сумраке отыщет...

 

Фауст:

Ты видишь: чорный пёс стернёю рыщет?

Вагнер:

Давно заметил, не цепляет нерв.

Фауст:

Вглядись ещё: с кем схожий зверь?

Вагнер:

С обычным пуделем, что по своей привычке

бежит хозяевам вослед.

Фауст:

И, не кошмар, пёс оставляет

шлейф огневой по собственным следам.

Вагнер:

Не вижу шлейфа. Тот кобель- обычный.

Ты привидений по жнивью искал?

Фауст:

Замети бы: спиралею магичной

он нас не дважды увивал!

Вагнер:

О, вижу: загулял, галопом скачет.

Хозяин выглядит не так , иначе.

Фауст:

Круг- что петля: пёс близок к нам!

Вагнер:

Конечно, пёс, ты убедился сам:

ворчит, скулит, на пузо припадает,

хвостом виляет: с собаками- бывает.

(пуделю)

Братишка, подь сюда! поближе!

Шут чёрный, клоун рыжий.

Стоишь себе- он выжидает.

Заговоришь- взирает.

Брось палку- мигом принесёт;

поноску из воды спасёт.

Фауст:

Ты ,видно, прав: я слишком осторожен.

Какой там дух: всё дело в дрессировке.

Вагнер:

Коли умело пёс обучен,

гляди, учёного приручит.

Учителя студентов неленивых

ты заслужил особенную милость.

......................................,для всех, но РАди Васъ-прим.пер.)

сцена вторая, "У городских ворот"

Одни подмастерья: Что ж не решимся до сих пор?

Иные подмасетрья: Пойдём на сор в охотный двор.

Первые: А мы желаем с мельницей свидаться.

Некий подмастерье: Советую- к прудам, там искупаться.

Второй: Туда дорога не краснА.

Некоторые: А ты куда?

Третий: Пойду со всеми.

Четрёртый: В Бургдорф заглянем: путь красивый,

                    милы девицы, повернёмся с пивом.

                    Там заведенье- первый сорт.

Третий: Ты, сластолюбце ненасытный,

              Уж пару раз, не помнишь? напросился.

              Не йду со всеми, верно горд.

Первая служанка: Нет, нет! Мне -в город, поскорей.

Вторая:Найдём его где тройка тополей.

Первая: Мне в том большого счастья нет:

               Под ручку ходит он с тобой,

               тебя танцует. Ну а мне

               пора, выходит, на покой?!

Вторая:  Сегодня выйдет не один.

               Кудряш, сказал он, будет с ним.

Студент: Гля, девки путешествуют развязно.

               Ходи, герр брат, придём на праздник:

               покрепче пиво , нос дерёт табак ,

               прикрашенная дева- на мой смак.

Девушки-мещанки: Хорошие ребятки, посмотрите!

                               Невиданный скоромный срам:

                               не гоже им с хорошими водиться,

                               себя охота с этими марать.

Второй студент первому: Притормози! Они уже петляют,

                                          наряжены ,на вид, совсем недурно.

                                          Одна из них- соседка моя, знаю.

                                          Шажком задумчивым идут-

                                           под ручку нас двоих возьмут.

Первый второму: Герр братец, брось: нам незачем робеть.

                              Прискорь! а то мы дичь упустим.

                             Суббота- день чтоб веником вертеть,

                              а тряпку береги до мясопуста.

Мещанин: Не любый мне, нет, новый бургомистр:

                 он засиделся, уходить не быстрый.

                 А что он в городе творит?

                 Ворую там, а здесь горит.

                 От головы давно всем тошно,

                 а платим с каждым годом больше.

Нищий (нараспев): Добрые люди, милые дамы,

                               белые личика да бакенбарды,

                               вашими жив, подивитесь, трудами,

                               станьте и сжальтесь, грошик подайте.

                               Не оставляйте меня голодным!

                               Жертвуйте милостю прямо под ноги.

                               Праздник когда кошельки не зажатым

                               да обернётся мне урожаем.

Второй мещанин: Нет лучшего, чем в праздники послушать

                             беседу о войне и жутких зверствах,

                             как в Турции далёкой где-то лущат

                             народы- кто за деньги, кто за веру.

                             Став у окна , стаканчик выпьем свой,

                              посмотрим как рекой плывёт кораблик,

                              а вечером воротимся домой-

                              и мир обрящем, благодать и праздник.

Третий мещанин: Сосед, ага! Течём, плывём помалу:

                              они поколят черепа,

                              всё перепортят и повалят,

                              лишь тишина у нас прочна.

Старуха (девушкам-мещанкам) : Ай, нарядились! розан молодой!

                                                      Хорошенькие, всем на загляденье?

                                                      Да не гордитесь: дорожа собой,

                                                      чего хотите? Помогу вам дельно.

Первая мещанка: Я этих берегусь. Агата, прочь!

                              Все видят: водит ведьма-зазывала.

                              Она уже в Андрея святу-ночь

                               любимого мне тело рисовала.

Вторая мещанка: Мне показала лЮбого в кристалле,

                              военного: силён да не боится.

                              Я там гляжу, я здесь его искала,

                              но мне такой не хочет заявиться.

                                        Солдаты (поют):

Башни зубчАты

скалятся-снятся.

Горды девчата,

буде смеяться,

любо отдаться!

Плата герою-

ночка с тобою!

 

Трубы, играйте,

нас поминайте.

Грешники- битвы-

сладки молитвы!

Жизня ты наша:

девы да башни,

нам покорятся:

взять- не отдаться!

Плата герою-

ночка с тобою!

Лечь да проспаться:

нету солдатца!

( Фауст и Вагнер)

Фауст:

Льдяная глыба речкою запела.

Веснеет жизни новое начало.

В долине- зелень будущего счастья.

Зима-старуха дюже остлдабела,

пора ползком на лёжку возвращаться,

чтобы оттуда насылать,

бессильно злясь, холодны хмари

на мило-зелены поля

горенью Солнца на расправу.

Палитра всюду вверх стремит.

Дол, живью красочной полИт,

цветов не скоро нарожает,

зато людей принаряжает.

Вернись с холмов, сойди с котурн-

увиди города страну.

Из пустоты смурных ворот

кишмя снуёт цветной народ.

Днесь радость всех подряд итожит,

Се весен Праздник, Воскресенье Божье:

сегодня всяк и каждый будто ожил.

Из чада низких мастерских,

из лавок, от станка, доски,

из гнёта уличной тоски,

из ночи молитвы соборной-

на жертву светлому позору.

Смотри же, глянь! как юрчиво орава

меж дЕрев полем рассыпает:

так реки бреги размывают

да сладко ближимое правят.

До самых крАев нагрузившись,

уходит вплавь последня лодь,

а с хОлмов поду до вершины

нарядов перемиг грядёт.

Я чую сутолочь деревни:

вот здесь оно, народа небо.

Ликует всяк: и стар, и мал.

Я, человек, сюда б пристал.

 

Вагнер:

Герр доктор, с вами прогуляться

почётно и презент уму,

но не желаю опускаться:

я- ворог грубому всему.

Все эти скрипки, кегли, крики

сливаются в отвратный звук.

Гуляют- злобный бес ярится.

Гул краснопением зовут?

(хуторяне под липой танцуют и поют )

Танец  и песня

Пастух рядился танцевать,

украшен лентою кафтан

надел, цветок- в петлицу.

Сошлись селяне промеж лип,

гуляли, жгли да топали

Юххе! Юххе!

Юххейза! Хейза! Хе!

Смычок старался.

.

В толпу горячий пробивался,

девицу закадрить пытался:

умеет локтем биться.

Ядрёна девка обернулась

и говорит:"Ну что так глупо?"

Юххе! Юххе!

Юххейза! Хейха! Хе!

"Тебе- не сразу"

.

Но бойко в круг пошли на пару,

налево вправо, паром, жаром,

а камушкам- катиться.

Вдвоём краснели да потели,

и, отдохнув, опять пыхтели.

Юххе! Юххе!

Юххейза!  Хейха! Хе!

Стручок сорвался.

.

"Мне ваши ласки неуместны:

кто не водил за нос невесту,

обман в цветы рядится".

Меж липок шутят да смеются

и дальше, шире раздаются...

Юххе! Юххе!

Юххейза! Хейза! Хе!

...смекалистые танцы.

Хуторянин-Фаусту:

Герр доктор, в Вашей стороны

так хорошо, что не стыдите нас.

И в нашу буйну кучу,

гляди, пожаловал научник.

Возьми же лучшую из кружек,

её мы свеженьким напружим!

А сколе капель плещет в ней,

столь Вам желаем светлых дней.

Фауст:

Приму подарок добродан.

Взаимно всем вам хайль унд данк.

(люд отовсюду сбирается толпой)

Старик- Фаусту:

А ведь и прежде-то, бывало,

в годину трудну обхождались!

Тогда Вы, господин младой,

гостили в каждом из бараков,

стерпели всё, пошло не прахом.

Вперёд носили головой.

Нас, стариков, осталось мало...

Кто помнит, батюшка ваш

от лихорадки нас избавил:

отгородил гнилой сиваш.

Я вышел с хворью распрощавшись.

Хранил спасителя Спасатель.

 

Все:

Здравия желаем заслуженному мужу,

кто помочи учит нам хвори подюжить.

Фауст:

Пред Дальним, Тем, склоните главы,

Он учит нас отринуть нави.

(идёт с Вагнером дальше)

Вагнер:

Ой, что ты ощутил, великий муже

оравы этой испытав почтенье!?

Сын , прибыли клин сжав отечий,

снопами урожая стал окрУжен.

Отец тебя показывал, да...сыну,

всяк вопрошал, спешил, юлил,

скрипач утих- и пляску развалил.

Ты йдёшь- они рядами стали,

Летели шапки в вышину,

чуть бы ещё- колени б преклоняли,

что пред Священными Дарами.

(окнчание сцены второй главы первой набью отдельным постом вдогонку этому---прим.перев.) 

 

...........для всех ,но РАди Васъ, прим.перев.)

Да сбережёт Природа покрывала,

а коль твой дух их приподнять не властен,

не понужай: всегда отмычек мало.

 

Ты, старый куб, что я не занимал,

прижился зря : отец с тобой работал.

Ты, старый свёрток, что в пыли пропал,

за долгие года от лампы принял копоть.

 

Мне лучше было б мелочь промотать,

чем в бестолочи париться поныне!

Тобой владеют- нечем помыкать.

Используй миг- твой скарб не минет.

 

Но отчего мой взгляд прикован к полке?

Ужель та чашечка- очам магнит?

Почто она меня любовью полний:

так ясная Луна в лесу ночном манит.

 

Приветствую, единственная чаро,

обнял тебя ладонью- будем парой!

В тебе я чту рассудка брызги в глыби,

очарованье сока снов всеблагих,

экстракт смертельно сладких магий,

служи владельцу, да с охотой ,в прибыль.

Гляжу в тебя- уста да увлажнятся.

Держу тебя- да дёсны растужатся.

 

Вот, ладится помалу духов гам.

Я чёлном стал- мне моря гладь приятна.

Зерцала ток от мАкушки до пяток

манит меня к рассветным берегам.

 

Огнистый фаэтон легко летящий-

он для меня! я, чую уж, готов

к дороге той, эфир разящей,

творящей, новой да иной.

 

Се Вышний  Путь, здесь божья радость льётся.

Ты, прежде червь, её ли заслужил?

Да, лишь позволь себя милОму Солнцу

от донца до краёв заворожить!

 

Готовым будь минать ворот отворы,

да перед каждым любо поклонись.

Се прОбил час: делами явишь скоро,

что человек стремит без Бога вниз,

где недостоин в темени дрожать

и, прОклят, думой угрызаться,

туманом тёмным во бреду дышать

и в зёве пропасти с огнём сливаться.

 

Решись на этот шаг живой, неосторожный,

хотя б грозил он гибелью в Ничто порожнем.

 

Явись в ладонь, чиста хрустальна чаше,

твой тыл из пыли пологом украшен.

Ах, сколько лет меня ты прождала!

Блистала ты на праздниках отцовских,

тобою веселились добры гости,

тебя передавали вкруг стола.

Узорочьем богатым ты звала

стихами изложив значенье резов,

владельца враз отринуть свою трезвость.

 

Припоминаю младости пирушку...

Не передам соседушке подружку,

ни остроумье виршем обнаружу.

 

В тебе - один глоток, приму на посошок.

ТемнУю брагу уделил мне Богъ.

 

Тебя хранил, тебя ст"ронился:

полседний хлёб с душою слился-

и почелуем предрассветным впился!

( пригубляет чашу)

( колокольный БлАговест)

Хор ангельский:

Христос воскресе!

Радуйтесь, смертные,

грЕхом истерзаны,

мучимы зверствами:

Вас онебесил.

Фауст:

Чей перезвон, чей свят-напев

уста мои с пиалой разлучают?

напоминают глухо мне ,

что БлАговест пасхальный наступает?

Не так в Ночь погребенья ли уста

архангельские Искупление вещали?

Хор жён мvроносиц:

Верные, мы

тело Его сняли с креста

и ,умастив,

в чистый уладили плат.

Что видим мы:

нет во печере Христа!

Хор ангельский:

Христос восстал!

Блаженный любЯщие,

иже суть трудящие:

службами, рубищами

Вас испытал.

Хор ученический:

Ввергнутый в прашево,

вышел из нежити,

восставший наживо,

светло вознесшийся.

Он есть Побуд,

радость творящая.

Мы суть в гробу,

земле морящая!

Хор ангельский:

Христос воскресе!

из лона небыться,

оковы свергнув,

радостно восстав!

Благи молящие,

любость обрящие,

братски кормящие,

благостию вящие:

близок Наставник ваш,

с вами Он сам!

Фауст:

Что ищешь, тянешься так сладко,

ты Зов Небес: меня в пыли?

Звени вокрест, где люди- с ладом:

неверцу благовест не лить.

У верца первенец есть- Воскресенье,

я в тот удел грести не смею,

оттуда- звона радовестье.

Молитвой страстной, жаждя, не владею.

Бывало. силою чужой влекомый,

я выходил крозь рощи да луга.

Слеза горяща лилась за слезою-

и радовал мне сердце птичий гам.

Припоминанье детства золотое

не даст мне совершить последний шаг.

О, не смолкайте, песни-сновиденья.

Стремитесь ,слёзы: в нОру снова вдет я.

(сейчас добью, через полчаса-----прим.перев)

 

............................., для всех ,но РАди Васъ- прим.перев.)                 

    ПЕРВАЯ ЧАСТЬ ТРАГЕДИИ

                      СЦЕНА "НОЧЬ"

В некоей сводчатой узкой готической комнате.

Фауст, неспокойный, -на высоком седалище за кафедрой.

Фауст:

Я филозофию постиг,

юстицию и медицину,

увы, и теологию долбил

усвоив буквицы да цифирь.

И вот, стою, бедняк-дурак,

умом не крепче чем тогда!

Магистром звусь, и доктором

уже ,кажись, десятый год.

Меж сосен трёх немолодых

вожу учеников своих-

и вижу: знать нам не дано!

А сердце -жаждой сожжено.

Хоть выделяюсь из шеренги дурней

попов ,учёных всяких курий,

не мучимый сомненьем, не раздвоен,

исчадьем ада не обеспокоен,

к тому же радуюсь хорошему довольно,

не представляю, что б ещё освоить

дабы людей исправить и наставить

ни денег, ни запасов не имея,

ни почестей дворянских, благ плебея.

От жизни оной пёс бы удавился!

Я ж, бедный, к магии оборотился

чтоб силы демонов явились словом-

и обернулись знания уловом-

ведь умываюсь годы горьким потом

всё говоря без толку, без охоты-

чтоб я познал, в чём мира толк

и что связует вещи в нём:

зародыша и плод, росток-

не увязая в гуще слов.

.

О, если б, Полная Луна,

Ты знала как сижу без сна

за кафедрой не раз в полночь,

твой луч сумел бы мне помочь.

Мой странный друг, явися мне.

Ах, мы б прошлись наедине.

Для нас преград, любимый, нет.

Мы б купно с духами парили

миная горы и долины.

Я  смог бы чад наук омыть,

в росе твоей здоровым быть.

.

О! сколь сидеть в тюрьме ещё?...

(проклятый каменный толчок,

где даже солнца милый луч

скрозь стёкла токами тягуч)

меж четырьмя шкафАми книг,

и каждый том- червям гранит,

и меж бумаг высоких куч,

что в паутине да пыли,

акми миккстура, в колбу влит,

инструментарием удобнрен,

портрету мёртвого подобен.

Ты мир сумел свой засолить!

.

И ты ль не знаешь, отчего

сердечко мучимо врагом-

невыразимо горькой болью?

Она и жизнь твою неволит!

Ты променял природы живь,

что Бог устроил для людей,

на пыль и прах, на тлен и гниль,

на груды чучел и костей.

Воспрянь! туда, в далёкий край-

и этот тайный манускрипт,

что Нострадамус начертал

да скажет, что там впереди.

И, коль Природа просветит,

увидь бегущую звезду,

взойди туда, где вы- одни:

твой дух познает Вышний Дух.

Фальшивит пересохший ум.

Я в коло демонов зайду...

Я здесь один, вторите...чу!

(отворяет манускрипт, зрит знак Макрокосма)

О, сколь блаженно этот вид

питает суть моих извилин!

Я юн и счастием полним:

по нервам, жилам уструилось.

Не богом ли начертан знак,

что лихорадку мою лечит,

он ладом полнит грудь увечну,

им отворяется казна

природных сил, сокрытых не навечно!

Не бог ли я? Светло в душе.

Я всматриваюсь в эти чЕрты:

се Труженица мне вручает крепи.

Я чую шёпот Мудрости, уже:

"Духовный мир не затворён навечно.

Душа- жива, на сердце стынет труп.

Встань, ученик, купайся не переча,

ныряй, землянин, в раннюю зарю!"

(всматривается в знак)

Как Всё в Одном сливается взаимно,

живёт и трудится, о диво!

ОблАки, то нисхОдя, то вздымаясь,

торочкой золотою украшаясь,

благословенья ладан расточают,

к земле из выси мощно припадают:

сей благовест Единому играют!

О, Зрелище! Увы! всего лишь представленье!

Как мне постичь Тебя, Природо Безконечна?

Вы, груди, где? Истоки всякой живи,

я вял и тощ, но вас, увы, не вижу.

Вы бьёте, льёте- я лишь жаждой мечен!

(вяло листает книгу- и замечает знак Духа Земли)

Иначе этот знак меня берёт!

Ты, Дух Земли, мне ближе.

Уж чую: мои силы пышут.

Уже горю что молодой заброд.

Уже готов явиться миру смело

земным болящим и ярящим всплеском,

двумя крылАми с бурями сразиться

и ,не скорбя, о скалы грудью биться.

Над мАкушкою стелет мрак...

Гаснет лампа....

Луна за тучею темна...

Грома! Лучи кровавы

вокруг чела... из хмари-

чудак незримый; кучат чучела-

и коловертят

             меня!

Я ощутил: се Ты, Летучий Дух.

Откройся!

Ха-а-а. Как в сердце спёрло!

К новым чувствам,

нервы ползучи!

Я чую: сердце, тебя предано до донца!

Крепче врачуй! цена дара- одна жизнь.

Дух:

Кто звал меня?

Фауст (отворачиваясь):

                                Ужасен лик!

Дух:

Питал тебя до самых краев,

тобою мощно вызываем, я- вот.

Фауст:

         ....увы, невыносим!

Дух:

Ты на последнем издыханьи

молил свиданья и беседы.

Души ли зов уста бередил?
Я- здесь. Где этот ум, что миръ весь

вращал, нас, духов, воздымая

чтоб побрататься? Фауст, где ты,

сверхчеловече? Голосом воздетый,

вот я, сгущён, старательно внимаю

тебе, теперь приметен смертный,

о, червь дрожащий, сморщенный, последний.

Фауст:

Я ль ,Фаутс ,тебе равный, должен

на милость сдаться, полымяной роже?

Дух:

В думы мавеньи, в дерзости дел

я сокращаюсь,

всё освящая:

смерть и рожденье,

вечность морскую,

бег, перемены,

жизни горенье,

тем же станку шумящу прислужаю

и тку БожЕств живое одеянье.

Фауст:

Тебя, кто миръ обширный ометает,

рабочий дух, сколь рядом чую: близок...

Дух:

Тот дух, что тело заключает-

не я!

(....исчезает)

Фауст (рушась):

Не ты?

Но кто?

Я- образ Божества

и -вовсе не тебя!...

.................................

(стучат в дверь)

О, смерть! известно: ассистент

убьёт тотчас голУбую мечту,

дополз погрызть науки тук.

Гряди, червивый импотент!

 

Вагнер:

Простите. Чуял, вслух читали,

пожалуй, греческой трагедии отрывок:

на сей стезе желал бы я барышить,

она сегодня прибыть источает.

Молве и слуху глум привычен:

поп-беден, лицедей- добычлив.

 

Фауст:

Да, верно, поп- комедиант-

ко времени: и люб, и зван.

 

Вагнер:

Ах, коль живёшь в музее заперт,

не видишь мiра даже в божий праздник,

издалека хотя бы, чрез оконну раму,

кому твои словесные дерзанья?!

 

Фауст:

Не осязая слова, не добыть вам речи,

когда она не из нутра клокочет,

не градом древлемощным мечет,

сердца людские плющит-лечит.

 

Вагнер:

Доклад, однако, лектора счастливит.

Мне далеко до благодатной нивы.

 

Фауст:

Он ищет речевых побед!

И он ли- не трескун-дурак?!

Немного дум таит в себе

та речь, чей слог кудряв.

Коль есть вам прямо что сказать,

то нужно ль слог полировать?

Словес пестрЯдь- бесчеловечна,

хотя заманчива на слух:

так хладный ветер падаль мечет,

несёт осеннюю листву!

 

Вагнер:

Ах, боже! сколько всех наук,

а лет даётся мало:

не совладать критическим закалом.

Сердечко, мозг- что мухи: тки, паук.

Сколь тяжко не собрать отмычек.

Придётся ли к источника взойти?

А на серёдке срочного пути

беднягу смерть приказно вычтет.

 

Фауст:

Пергаментны ль те святы родники,

из них захлёб навеки жажду лечит?

Коль ты к  душе родитмой не приник-

не заслужил покоя, рЕчу!

 

Вагнер:

Позвольте, в том большое счастье-

скрозь воздуся веков перемещаться,

да извлекать те мудрости былыя,

что перекрыты нашенским прибытком!

 

Фауст:

О да, до самых дальних зорь!

Мой друже, времена былыя

нам запечатаны не на позор.

О "воздусях" вы главное забыли:

суть они Уст Господних ток:

века ему- преграды ветхи.

Вглядись до воя: что оттоль исторг?

В чулане- лихо сваленные вехи,

застоев глушь , заломов злой восторг,

марионеток речи...

 

Вагнер:

                А мiръ? Людские дух и сердце

желает всяк изведать?

 

Фауст:

                   Чем же?

По имени окликнув, сглазить детку?

Кто ведал, те, немногие, вещали,

сны, чувства черни обращали,

суть сожжены, распяты средь гляделок.

Пршу вас, друже, наступила ночка:

должны же мы речам поставить точку?

 

Вагнер:

Хотелось мне скорее зрелости достичь,

чтоб вам ответсвовать учёно вровень.

В воскресу пасху, завтра, может,

удастся мне вопрос один постичь.

 

Фауст:

Пока надеждою башка дурная прыщет,

пустой язык свербит сырой доклад.

Кто ищет жадною рукою клад,

доволен будь, коли червей отыщешь!

Такой-то гоос осмелел же здесь,

где Духовмiръ меня облёк, разнесться!

Но, кстати, благодарствую за весть

ничтожнейшему из сынов надземных:

ты разлучил с отчаяньем меня,

которое вредило так рассудку:

явленье было велико, ея!

Ты, Фауст, ощутил себя малюткой.

Я, Образ Божества, уже

приблизился к зерцалу вечной правды,

роскошествовал в небес сияньи красном

готовясь смертну плоть отжечь.

Я, сверххерувим, чья сила воли

вот, веной бы вонзилась в Сердце Горне

для наслаждений ангельски-раздольных-

и поцелуем утолила б жар свой гордый,

я брошен оземь ....божьм громословом?!

...........................................................

Не вольно мне с Тобою мериться-равняться.

Я, одержимый, смог Тебя дозваться-

остановить Тебя- ни сил, ни воли.

 

То был блаженный миг Явленья:

Он дал мне чувства малости, величья,

Он отшвырнул меня ногой свирепо

в неведомое нечеловечье.

Кто научил? Чего ст"рониться?

Предупреждён я иль отмечен?

Делам и бедам нашим- не розниться:

они суть камни в жизненном теченьи.

 

Прекраснейшее, чем бы с Духомъ породниться,

мы давим чуждым сверх креста.

К благам земнаго мира устремимся-

иную ношу нам вручит мечта.

Дающите нам жизнь земные чувства

темнеют, охладев, в волненьи тучном.

 

Когда Фантазия стремит в полёт,

полнЯсь Надеждой, к Вечному взмывает,

столь мало удовольствует её-

а Счастье в круге Часа исчезает.

Печаль гнездится во сердечной глУби,

плодит тихонько тайныя нелЮби,

Покой-Охоту детками замает,

да примеряет новыя личИны:

то дом, то кош, семью с женою кажет,

отраву, нож, потопом да пожаром

торопит, тормозит, а ты , зажатый,

что не теряешь- жертвуешь кручинам.

 

Богам не равен я . В глубоком мраке

я червю равен пресмыкаясь в прахе,

которого, что прахом же питаем,

пята прошельца плющит погребая.

 

Не прах ли здесь ,вдоль узких стен

стократразладно меня глушит?

Хлам многоличья перемен

меня, он, моль, помалу крушит?

Здесь я испью? Тут собран тук?

Из многокнижия извлечь

людских мучений пустоту-

да каплю счастья подстеречь?....

Что скалишься, порожний череп , мне:

мол мозг твой, равно мой, вертел

заблудшим телом к свету в темноте,

желая правды, да всё плачем пел?

Инструментарий шутит надо мной:

валец да коло, сито, ручка.

Стою у Врат. Вам, с пыльной бородой:

Кто Их мне, Ворота, разлучит?

( окончание главы сегодня набью----прим. перев.)

(................., всем ,но РАди Васъ)

ПРОЛОГ НА НЕБЕСАХ

Господь, архангелы, потом- Мефистофель.

Рафаил:

На старый лад под пенье Солнца

инрают сферы взапуски,

но точно движимы с вотока

на запад с Божией Руки.

Сей вид нам силы утрояет:

Создатель мира- Он Един.

И живо яснятся созданья

что в Первый День, о Господин.

 

Гавриил:

И живо, так неуловимо

по миру стелет благодать.

Сиянье ночию гонимо,

а тьму- полудням подминать.

Шумят моря в раздольных чашах.

Утёсы хлещут орды волн.

Обломки кАмней в волнах пляшут

по Воле, без приказных слов.

 

Михаил:

И бури носятся, вскипая, 

на сушу с моря и назад.

И ,мирозданье увивая,

вериги божии гремят.

Громы живое убивают,

и сумрак пламенем разъят...

Но снова утро наступает-

и славим, Господи, Тебя.

 

Все втроём:

В основу божиего веленья

никто доселе не проник.

Твои высокия творенья

как в первый день суть велики!

 

Мефистофель:

Вот ,Господине, близишься опять

за справкой: как мы люд разводим.

Тебе угодно, как всегда признать

меня средь сволочного сброда.

Прости: я пышно шпарить не могу

тем паче, что Твоими презираем.

Коль воспарю- учую смеха гул,

а как смеяться- Ты пока не старый..

О светлом мире ничего не знаю.

 Я вижу только как народ страдает,

морской божок, пришибленный чудак,

такой, каким Господь его создал.

Он Твою искру разумом зовёт

ревя как зверь, живя как скот.

Позвольте, если Вам угодно ,

сравнить с цикадой долгоногой

его, что скачет и летит

да песню прежню верещит-

и всё-то ищет травку да цветочек!

в любую щёлку сунет хоботочек.

Господь:

Ты ничего не скажешь больше?

Приходишь жалобою тошен.

Тебе земля нехороша?

Мефистофель:

Она ,Господь, не стоит и гроша!

Я от людских умучился страданий:

сам бедняка давить не в состояньи.

Господь:

Ты знаешь Фауста?

Мефистофель:

Что доктор?

Господь:

Он мой раб!

Мефистофель:

Особый! Служит Вам с примерным рвеньем.

Нет, не земные дурака напевы-

он в даль туманную стремится,

едва ль осознаёт своё безумье,

в звезду ярчайшую вцепился,

притом мирские сласти любит.

Но горня высь и низкие долины

не утоляют страсть больную.

Господь:

Коль служит мне , хотя пока- блуждая,

то увлеку его немедля к Свету.

Садовник саженец не зря втыкает:

через года, гляди, плоды поспеют.

Мефистофель:

На что поспорим? Ваша будет бита.

Коль соизволите сыграть со мной,

то провести его сумею: я- водитель.

Господь:

Пока живёт он в юдоли земной,

води его ,мели- твоя неделя.

Дерзая, оступается живой.

Мефистофель:

Благодарю Вас, ибо околелых

я не учу: они достигли цели.

Люблю людей подвижных, белотелых.

Мне ко двору и дело те, кто дышит,

играю с ними смело: кошка с мышью.

Господь:

Вот, хорошо. Позволено тебе

вести заблудшего подальше от истока

тропой нетвёрдой зла и бед

исканий доли одинокой.

Но срам тебе, коль убедишься в том,

что Человек к добру в порыіве тёмном

сродниться волен с Истинным Путём!

Мефистофель:

Отлично! Быть игре недолгой.

Я не боюсь ущербного итога.

Он поведётся- выиграю я:

из Ваших Уст мне благодарность дунет.

Он станет землю жрать, пуская слюни

как моя тётушка, почтенная змея.

Господь:

Тогда яви тотчас на что способен.

Я на таких как ты зла не держу.

Средь сброда бесов неудобных

не в тягость мне ты, мелкий жук.

Легко труды людские убаюкать:

покоя ищет лёгкая душа.

Ей от шедрот моих приставлен спутник,

что дразнит возбуждая, тормоша.

Вы ж, прочные сыны господни

вовек с красой богатос сродни!

Что есть и будет, дышит полной грудью

вас упоит любовью неостудной.

А что является в тумане изподспудном

граните твёрдо мыслиею трудной!

Мефистофель (один):

Бывает, вижу старого охотно,

да берегусь грызни впустую,

он даже мил: не по-господски,

по-человечьи с чортом судит!

(от переводчика: Изотоп , сей майстерштюк- для всех, но РАди Васъ)

 

Охотник до зрелищ:

 

Не надо мне о будущем гутарить!

Да если б я о будущем базарил,

кто б нынешнее наше развлекал?

Рубаха-парень, в доску бравый пАяц

годится всем, я так бы вам сказал.

тем вольно резво ,нагло выступать,

угодно не горчить, но жарить.

Кому б поболе люду занимать,

собою купно поражая.

Простыми будьте, да поаккуратней,

фантазию отбросьте, с нею также-

сочувствие ,рассудо, пониманье-

и вот тогда дурак себя покажет!

 

Директор:

Достаточно, и большего не надо!

Кому глазеть- пусть смотрит до отпада.

Пестрядь-глазам толпы услада:

на пряник веки дружно разевать.

И вас возлюбит зрительское стадо:

ведь поголовью нравится охват.

Чтоб массовать , потребна масса всячин:

оттуда каждый что-нибудь возьмёт.

Вали гуртом- всяк мелочь захомячит,

и ,поглазев, к себе домой пойдёт.

За папу- кус, ещё один- за маму;

тащи рагу не вилкой, так руками!

Слегка придумал- вышла ерунда.

А если заартачились- беда...

тогда вас публика голодная раздавит.

Поэт:

Вам невдомёк ли, сколь она плоха,

затея ваша? Истому поэту

писать с руки ль пустячные суеты?

Ваш замысел- "святая" шелуха.

Директор:

Меня подобный выпад не собьёт.

Всяк муж свой козырёк кладёт

поверх стены иль прямо на фундамент.

Подумайте ,сколь прочен этот камень;

вглядитесь: труд ваш для кого?

Один из них от скуки изнемог,

другой объелся до икоты салом.

Найдётся критик промеж дураками,

придёт едва расставшийся с журналом.

Спешат развлечься к нам на маскарады,

и любопытство ускоряет шаг.

А дамы прихорашиваться рады,

за так играют не прося гроша.

О чём мечтаете в воздушных замках?

Чем дорог вам земной вертеп?

Спуститесь- и любимчиков признайте:

несварены, и соли в юшке нет.

Один- в театр из казино, развлечься,

тот -после оргий с корабля на бля.

Что ж вы за уши тянете увечных:

иль музы согласились погулять?

Я говорю вам : на гора, сверх плана,

идите прямо, не колеблясь, к цели,

ищите чем народец заметелить

охочий до дешёвого обмана...

Что вам нашло? Спустилось вдохновенье?

Поэт:

Поди ищи подёнщика иного!

Поэт взыскует  той, высокой Правды,

не на размен , позор, не на продажу,

не на твою потребу, не таким!

Чем будит он душевну жажду?

Одолевает чем квартет стихий?

Созвучьем высшего восторга

объемлет сердце мир огромный .

Коль равнодушно тянет нитку

веретено Природы обращаясь,

коль хор несовместимостей взаимных

сливает разнобойкия оравы-

Кто группирует стройными рядами

певцов дабы означит ясный ритм?

Кто одиноких охватив родами,

зовёт аккорды горния тврорить?

Кто буре дозволяет буйства?

Закату- истым полымем гореть?

Кто по весне цветы распустит

влюблённым на сырой тропе?

Кто ветвие невзрачное тасуя,

кладёт венец прославленным трудам?

Кто бережёт Олимп, богов связуя?

Людская мощь, поэта кровный дар!

 

Охотник для зрелищ:

Употребите силушку благую

узоры поэтически рифмуя,

как бы устраивая флирт:

томления, предчувствья, ожиданья,

и вновь- тоска, иная: расставанья

страстей пожар, и боль сердечных ран.

Оборотись- и сочини роман,

нам положи- мы выточим сценарий.

Смоги людскую жизнь затарить.

Тот - ногу жмёт, а этот- тесен:

вы растопчите- будут интересны.

В цветных картинках мало свету:

всего лишь искорка поэта.

Из лучшего готовят пиво-

всем легче жить и всё красиво.

Затем сберётся молодняк, букеты

подарит откровенному поэту,

нежнейших чувств со сцены насосётся,

на крылышках фантазий унесётся,

сердечны подноготные рассмотрит.

Смеясь и плача, всяк ухватит соску

ценить размах и радоваться лоску.

Для конченных нет средства от тоски.

Нам благодарны будут простаки!

Поэт:

Верни же время мне милОе

когда всё было впереди,

когда огнём кипело слово

готовясь строфы уродить,

когда туман мне застил очи,

я в каждой почке чуда ждал

и, не скупясь, букеты рвал

в долинах юности цветочной.

Я беден был и- тем доволен,

стремленьем к Правде уневолен.

Дай гибкой мощи моим жилам,

страстей искрящийся салют,

Любви и Ненависти Силу,

верни мне Молодость мою!

Охотник до зрелищ:

Дружище, юность по тебе

когда с врагом в бою дерёшься,

когда гирлянды юных дев

на шее виснут ненарошно,

когда из дали голубой

венок дубовый тебя манит,

когда за шумною гульбой

минают ночи буйных пьянок.

Но чтоб искусно представлять

отвагу с грацией в стремленьи

и бег сюжета замедлять

к сработанной самим же цели-

старейшины, вот служба вам

почётная не менее иных.

Мы- дети на забаву старикам,

актёры на позорище седых.

 

Директор:

 

Словес немало отзвучало-

желаю видеть результат!

Одних любезностей мне мало-

их не возьмёшь рукой в ухват.

К чему о смыслах рассужденья?

Вода под лежень не течёт.

Поэтам по плечу творенье-

поэзия дела влечёт!

 

Известно вам что нам угодно:

напиток крепкий будет подан.

Мне промедленья неудобны:

что на сегодня, завтра- поздно.

Ни дня на отдых, всё -а дело.

Возможное- осуществлять

тотчас в ручном твореньи смело

дабы ,закончивть все заделы,

на путь их твёрдый наставлять.

 

Пригодны для немецкой сцены

изыски ,кто на что горазд,

лебёдки, красочностей газ

и декораций перемены,

заря да солнце из фольги,

за ними- росыпью созвездья,

вода, огни , утёс полезны.

Зверей и птицы- сколь моги.

На тесной сцене уместить

весь мир чтоб зрителя насытить,

пройдитесь весело и смело

с небес на землю рухнув в пекло!