хочу сюди!
 

Alisa

39 років, водолій, познайомиться з хлопцем у віці 34-46 років

Замітки з міткою «шелли»

П.Б.Шелли "Монблан. Строки, написанные в долине Шамуни"(отр.2)

______________ 2.________________
Так ты дол-Арв, темна, обрыв-долина,
ты многоцветна, многогласа; над
утёсами и соснами клубят
теней облАчных своры, света блики--
ужасен вид, где Власть ,созвучна с Арв*,
престол чей тайный глетчеры хранят,
свергается с сих тёмных гор что пламя
грохочущее светом; твой овраг
огромных сосен выводком великим
зажат, детьми когда-то же, на чьи раденья
буй-бури век да век что год летят
пить дух сосновый ,слушать песнопенья;
твои земные радуги пронзают водопад,
эфирным кровом чьим нерукотоворный
окутан обелиск; чуднАя дрёма,
которая, вот только гомон стихнет,
оклеивает глыбиною гулкой всё;
твои пещеры множат Арва зовы,
которых все шумы слабее здесь;
движением полны твои заторы,
ты гомона немолкнущего шлях,
ВертИголов-Ущелье! что в бреду
высоком и чуднОм дивлюсь тобою:
себя то потеряю, то найду;
мои ум-фантаст пассивно принимает
и шлёт мгновенных всплесков протокол
меж миром вкруг и схроном чистых знаний;
дум диких легион порхает
над теменью твоей, садится вот
непрошен-гостем на чужой насест,
в пещеру тихую Поэзии-колдуньи,
пытающей средь тЕней скоролётных
твой отпечаток, оттиски вещей,
чуть призраков, чуть вымороки бледной,
пока не кликнет их жилая грудь, всё ты!

продолжение следует
перевод с английского Терджимана Кырымлы heart rose
* в первых строках :Power и Arve, игра слов; "Power" у Шелли муж.р., см "he",--прим. перев.

 
__________________2._____________________
Thus thou, Ravine of Arve-dark, deep Ravine-
Thou many-colored, many-voiced vale,
Over whose pines, and crags, and caverns sail
Fast cloud-shadows and sunbeams: awful scene,
Where Power in likeness of the Arve comes down
From the ice-gulfs that gird his secret throne,
Bursting through these dark mountains like the flame
Of lightning through the tempest; thou A lie,
Thy giant brood of pines around thee clinging,
Children of elder time, in whose devotion
The chainless winds still come and ever came
To drink their odors, and their mighty swinging
To hear-an old and solemn harmony;
Thine earthly rainbows stretched across the sweep
Of the aethereal waterfall, whose veil
Robes some unsculptured image; the strange sleep
Which when the voices of the desert fail
Wraps all in its own deep eternity;
Thy caverns echoing to the Arve`s commotion, 
A loud, lone sound no other sound can tame;
Thou art pervaded with that ceaseless motion,
Thou art the path of that unresting sound-
Dizzy Ravine! and when I gaze on thee
I seem as in a trance sublime and strange
To muse on my own separate fantasy,
My own, my human mind, which passively
Now renders and receives fast influencings,
Holding an unremitting interchange
With the clear universe of things around;
One legion of wild thoughts, whose wandering wings
Now float above thy darkness, and now rest
Where that or thou art no unbidden guest,
In the still cave of the witch Poesy,
Seeking among the shadows that 'pass by
Ghosts of all things that are, some shade of thee,
Some phantom, some faint image; till the breast
From which they fled recalls them, thou art there!

Р. В. Shelley
весь текст поэмы см. по ссылке
http://www.mtholyoke.edu/courses/rschwart/hist256/alps/mont_blanc.htm

   ______________ 2.________________ 
   Так точно ты, обрывистый овраг,
   Лощина Арвы, с ликом властелина,
   Стозвучная, стоцветная долина,
   В себе таишь и жизнь, и смерти мрак.
   Неотразимо страшная картина,
   Могучая своею красотой:
   Расставшись торопливо с высотой
   Угрюмых гор, полна кипучей страсти,
   Как молния порвавши гнет оков,
   Стремится Арва, символ вечной Власти,
   Взлелеянный молчаньем ледников.
   Гиганты-хвои лепятся по скалам,
   Созданья незапамятных времен,
   И в воздухе, чуть дышащем, усталом,
   Покоится душисто-нежный сон;
   С благоговеньем ветры прилетают
   Вдыхать в себя смолистый аромат
   И слушают, как звуки гула тают,
   Как сосны вновь шумят и все шумят:
   Так сотни лет не молкнет их громада,
   Они поют торжественный хорал.
   И тут же слышны всплески водопада,
   Воздушный, он скользит по склонам скал;
   Трепещет в брызгах радуга земная,
   Из красок смотрит образ неземной,
   Там кто-то скрыт, для этих мест родной,
   Там чья-то тень дрожит, свой лик склоняя.
   Бушует Арва, бьется о гранит,
   Пещеры стонут, гулко вторит эхо,
   И этот звук никто не победит,
   И в нем не слышно слез, не слышно смеха.
   Тобой воспринят этот гордый звук,
   Ты вся полна движеньем неустанным,
   Долина Арвы! Я смотрю вокруг
   С восторгом и возвышенным и странным.
   Как будто ты не жизнь, - не жизнь сама, -
   А лишь моей фантазии созданье,
   Виденье одинокого ума,
   Что речь ведет с огнями мирозданья
   И у вселенной, где и свет, и тьма,
   Своей мечты заимствует мерцанье.
   Как будто бы гонимые судьбой,
   На крыльях исступленных, над тобой
   Витают несказанные виденья,
   Магически-прекрасною толпой,
   Стремясь найти хоть тень, хоть отраженье
   Твоей нездешней скрытой красоты,
   И медлят где-то, в сказочном чертоге,
   Где ты желанный гость, в дворце мечты,
   Где в забытьи безмолвном, на пороге,
   Поэзия-Кудесница сидит
   И взором ускользающим глядит.
  
   перевод К.Бальмонта

П.Б.Шелли "Аластор или Дух одиночества", поэма (отрывок 2)

Мать мира сего неисчерпаемого,
почти мой гимн, ведь я всегда
любил тебя, одну; я тень твою
следил, шагов отзвучьям внемля,
а сердце пристально дивилось
во глубь чудес твоих. Я ночевал
на костниках, гробах, где смерть черна
трофеи до`бытые у тебя считает;
надеясь утолить искания о нашем ,о тебе,
я принуждал смурного духа-одиночку,
посланца твоего заметку передать
о том, что`  мы. В пору тиху`ю,
когда только тьма исторнет странный зуд,
я что алхимик ишущий, пропащий,
ради надежды зыбкой жизнь кладя на кон,
смешав ужасный толк и взоров жадность
с невиннейшей своей любовью, ждал, пока
мой странный плач и шёпот поцелуев
сольются с ночью чар,
чтоб сказ мой передать... и пусть пока
святилища ты мне не отворила,
довольно грёз несказанных ,и полуснов рассветных,
и дум полу`денных глубоких ты сдарила мне,
зарю душе тому, кто ныне одинок
и недвижи`м; оставленная лира
подвешенная в нише одинокой
какого-то заброшенного храма;
я жду, Сверхмать: твой вздох--
и зазвучу я шёпотами ветра,
и шу`мами лесов, морей,
и ропотом живья, плетеньем гимнов
дня, ночи, сердцем искренним мужским.

перевод с английского Терджимана Кырымлы heart rose


                    Прими же, мать миров неизмеримых,
                    Мой строгий гимн; моя любовь была
                    Верна тебе всегда, и созерцал
                    Я тень твою, тьму мрачную, в которой
                    Ты шествуешь, а сердце заглянуло
                    В глубь тайн твоих глубоких; я ложился
                    И в склеп, и в гроб, где дань твою хранит
                    Смерть черная; так жаждал я постичь
                    Тебя, что мнил: быть может, утолит
                    Посланец твой, дух одинокий, жажду
                    Мою, поведать принужденный силой,
                    Кто мы такие. В тот беззвучный час,
                    Когда ночная тишь звучит зловеще,
                    Я, как алхимик скорбно-вдохновенный,

                    Надежду смутную предпочитал
                    Бесценной жизни; смешивал я ужас
                    Речей и взоров пристальных с невинной
                    Любовью, чтоб слезам невероятным
                    И поцелуям уступила ночь,
                    С тобой в ладу тебя мне выдавая;
                    И несмотря на то, что никогда
                    Своей святыни ты не обнажала,
                    Немало грез предутренних во мне
                    Забрезжило, и помыслы дневные
                    Светились, чтобы в нынешнем сиянье,
                    Как лира, позабытая в кумирне
                    Неведомой или в пустынной крипте,
                    Я ждал, когда струну мою дыханьем
                    Пробудишь ты, Великая Праматерь,
                    И зазвучу я, чуткий, ветру вторя
                    И трепету дерев, и океану,
                    И голосу живых существ, и пенью
                    Ночей и дней, и трепетному сердцу.

перевод  К. Бальмонта

П.Б. Шелли "Освобождённый Прометей", драма (отрывок 10)

Прометей:
Спеши, лети над градами людей
на скакунах с ветрами; обгони
ещё раз солнце в высях над землёю;
а только воз горящий рассечёт
на два потока удивлённый воздух,
дуй в раковину складчатую эту--
та отзовётся громом и отгромьем*
(т.е. "громом, смешанным с чистыми откликами эха", так в оригинале,-- прим.перев.);
затем вернись, ты будешь обитать
вблизи пещеры нашей. Мать-Земля,
а ты..!

Земля:
         Я слышу, ощущаю уст
твоих касанье, что стремится вниз--
и в серединный мрак алмазный мой
вдоль этих нервов мраморных-- вот жизнь,
вот радость! мой усталый, дряхлый
заледеневший молодость теплом
прозает вглубь, катается по мне.
Отныне множество детей благих
в моих рачительных обьятьях, всех--
растения, и гады, мотыльки,
чьи крылья радугам подобны, птицы
и человеческие особи,--что яд,
боль и болезни пили из утробы
моей унылой, перемена ждёт--
питанье сладкое; по мне они
суть сёстры-антилопы, вымет
одной красивой самки, снежно-белой,
проворной будто ветер, что паслась
среди лилий у журчащего ручья.
Туманам росным снов моих без солнца
бальзамом течь под звёздами; цветы,
свернувшиеся в сумраке, всосут
на отдыхе нетленные оттенки;
а люди и животные во снах
сбирать начнут для дней грядущих силы,
найдут в них радости; а смерти быть
обьятьями последними для тех,
кому давала жизни, точно мать,
ребёнка загоняя в дом свой, молвит:
"Не покидай меня опять".

Азия:
                                           О, Матерь!
Зачем ты поминаешь смерть?
Иль те, кто умирают, прекращают
любить и двигаться, дышать и молвить?

Земля:
Бессмысленен ответ. Ведь ты бессмертна,
язык же этот ведом только тем,
кто мёртв, утратил силы выраженья.
Смерть есть покров, который тот, кто жив
зовёт житьём: уснёт-- приподнят плат.
А между тем в разнообразье нежном
минают нежные сезоны, с ними--
украшенные радугами ливни,
благоухающие ветры чередою;
и метеоры долгие, синея,
ночь скучную пронзают чистотой;
и жизни пробуждающие стрелы
из солнца всепронзающего лука;
и смешанный с росою дождь лучей
луны спокойной,-- мягкие вея`нья
укроют долы и леса, ах, даже--
глубин бесплодных камень и пустыни
с плодами их, цветами и листвою
всегда живущими. Тебе, ты внемли!
(т.е.,Земля обращается уже к Прометею,--прим.перев.)
Здесь есть пещера, где мой дух
изнемогал в страданиях жестоких,
покуда боль твоя рвала мне сердце,--
те ж, кто вдыхал её, с ума сошли,
и храм воздвигли подле, и рекли,
пророчили и подстрекали к битвам
междоусобным блудные народы,--
ведь здесь была безверья вера, ею
казнил тебя Юпитер. Что за дух
повеял из высоких сорняков--
фиалкины ли выдохи? вместе
с чудесной безмятежностью лучей
и с розовоокрашенным эфиром
поит он вволю, хоть и нежно, скалы
и лес в округе. Кормит он и лоз
рост быстрый с гроздьями по кручам,
и тёмного плюща переплетенье;
бутоны ,и цветы, что пряно вянут,
звездя ветрам цвет-точками-лучами
(...which star the wind with points of coloured light--))?),
то ли дождями просыпаясь в них;
и светло-золотистые шары
плодов в своих зелёных небесах;
средь листьев жилистых и амбра-стеблей--
цветы, легки чьи пурпурные чаши
всегда колышит нежная роса,
напиток эльфов-- дух верти`тся кру`гом,
что опахала полудённых грёз,
внушая тишь и сча`стливые думы,
подобные моим, ведь волен ты.
Твоей пещере быть. Восстань! Явись!
(Дух появляется в подобии крылатого дитяти.)
Он, факельщик мой, тот, что прозевал
давно огонь свой,-- пристально вглядевшись
в глаза, сумел его разжечь любовью,
что словно пламя, сладость-дочь моя,
чей взгляд-- огонь. Беги, бродяга,
веди компанию по-над горами
Вакхийской Нисы*, табор там менад
(
http://en.wikipedia.org/wiki/Dionysus#Birth, Ниса-- гора в Эфиопии,
где бог Дионис провёл своё детство,-- прим.перев.),
да по-над Индом с реками помельче,
топча потоки, ледники стопа`ми
немокнущими, тренья и заминок
не знающими; ввысь ущельем, долом,
хрусталь прудов безветренных миная,
где вечно отражён на глади томной
рисунок храма, что устроен рядом,
украшенного арками, колонны
чьи архитравами увенчаны,
чьи капители ,словно листья пальм,
населены, украшены резьбою,
праксителевых ста`туй населеньем,
чьи в мраморе улыбки шёпот ветра
любовью вечной и безмолвной полнят.
Тот храм заброшен ныне, но когда-то
носил твоё он имя, Прометей;
туда юнцы старательно несли
сквозь мрак священный в честь твою несут
светильник,-- был твоей эмблемой,--
так точно через ночь житья несли
все остальные, каждый в одиночку,
и ты донёс его к далёкой цели Часа
в триумфе беспримерном. Прочь, прощай.
Близ храма твоего-- судьбы пещера.

перевод с английского Терджимана Кырымлы heart rose
оригинальный текст драмы см. по сылке: 
http://www.bartleby.com/139/shel116.html
перевод К.Бальмонта см. по ссылке: http://az.lib.ru/b/balxmont_k_d/text_0380.shtml

П.Б.Шелли "Смехачу"

Я не дружил с твоей братвой, смехач.
Тишь, одиночество, и штиль, и шторм,
к живым взыващий надежды плач,
что с тризной схож, и радужный убор

сознания твой оголтелый двор
не принял на престол; страсть горних сил,
что скрасила мне месяцы тоски
тебе не выпала. Уйди как вор!

Тебе претят великий глаз луны,
укор улыбки ангела-дитя,
краса, добро. Вы, шалуны, шутя
над Правдой и Невинностью, слышны.

Бесстыдно, одинок, поплачусь наконец
над грудой вами скомканных сердец.

перевод с английского Терджимана Кырымлы heart rose
(Кажется, этот сонет Шелли впервые на русский перевёл я ura ;"To Laughter", погулите "Thy friends were never mine, thou heartless friend...",-- прим. Т.К.)

П.Б.Шелли "Время"

О, Море-глыбь, чьи волны вековечны,
Год-Океан, глубины чьи печали
осолонили слёзы человечьи!
Твои, Небрежный, всё кроят приливы
морали мели, и, сыты убойно,
добавки жаждя, воют;
обломками брег чуждый посевали
валы твои; в штиль вероломно,
ужасно в шторм, верно кому ль едва ли
ты, о Неведомое Море!

(первый вариант)

О, Море-глыбь, чьи волны вековечны,
Год-Океан, глубины чьи печали
осолонили слёзы человечьи!
Поток безбрежный, чьи приливы валят
устои люда, и сыты по горло,
ещё добычи вымогают воем,
ты изблеваешь лом своим изгоям;
Ужасно вероломством,
то бурей гонишь, то ласкаешь штилем,
кто на тебя сумеет положиться,
Неведомое Море?

(второй вариант)
перевод с английского Терджимана Кырымлы heart rose


Time

Unfathomable Sea! whose waves are years,
Ocean of Time, whose waters of deep woe
Are brackish with the salt of human tears!
Thou shoreless flood, which in thy ebb and flow
Claspest the limits of mortality,
And sick of prey, yet howling on for more,
Vomitest thy wrecks on its inhospitable shore;
Treacherous in calm, and terrible in storm,
Who shall put forth on thee,
Unfathomable Sea?

Percy Bysshe Shelley


                     Безбрежный океан земной печали,
                     О Время, Время, кто тебя постиг?
                     Чьих огорчений волны не качали,
                     Померкшие от вечных слез людских?
                     Потом, наскучив жалкою добычей,
                     Ужасен в шторм и вероломен в штиль,
                     Объемля человеческую боль,
                     Вдруг исторгает то бугшприт, то киль
                     Пучины сокрушительный обычай!
                     О Времени безжалостный прибой,
                     Еще кто будет поглощен тобой?

                    Перевод А. Голембы

П.Б.Шелли "Монблан. Строки, написанные в долине Шамуни"(отр.5)

__________________5.__________________________
Монблан там, выше всё блестит, здесь мощь, она
торжественная, тихая, вся сила скопища
пейзажей, звуков, смерти, жизни стержень.
В покойных сумерках, ночах безлунных,
в сияньи одиночки-дня снега нисходят
на этот Пик-- ничто их там не держит
когда сгорают хлопья в солнечных закатах,
под дротиками нижущими звёзд; Ветры в упор,
немые, резким сильным вздохом, беззвучно же!
их гонят прочь, чей дом --безгласое сиянье, простодушен
во пУстыни, и словно бы туман
блуждает выводок гонителей над снегом.
Неведомою Силой тех вещей,
что правят мыслью, и в Храме бесконечном
Небес законы суть, ты населён!
И что ты ,Белая Гора, и земли, и моря, и звёзды
коли умам людским тишь, пустошь были бы незримы?

перевод с английского Терджимана Кырымлы heart rose


__________________5._______________________
Mont Blanc yet gleams on high-the power is there,
The still and solemn power of many sights,
And many sounds, and much of life and death.
In the calm darkness of the moonless nights,
In the lone glare of day, the snows descend
Upon that Mountain- none beholds them there,
Nor when the flakes burn in the sinking sun,
Or the star-beams dart through them-Winds contend
Silently there, and heap the snow with breath
Rapid and strong, but silently! Its home
The voiceless lightning in these solitudes
Keeps innocently, and like vapor broods
Over the snow. The secret Strength of things
Which governs thought, and to the infinite dome
Of Heaven is as a law, Inhabits thee!
And what were thou, and earth, and stars, and sea,
if to the human mind's imaginings
Silence and solitude were vacancy?

July 23, 1816 (published 1817)
Р. В. Shelley
весь текст поэмы см. по ссылке
http://www.mtholyoke.edu/courses/rschwart/hist256/alps/mont_blanc.htm

 
   ______________5.________________
   А в высоте горит, горит Монблан.
   Здесь вечный трон той Власти безмятежной,
   Что вкруг немых уступов и стремнин
   Воззвала жизнь, простерла мир безбрежный
   Теней и света, звуков и картин.
   В спокойной тишине ночей безлунных,
   В холодном одиноком блеске дня,
   Когда в долинах, легче звуков струнных,
   Вздыхает ветер, плача и звеня,
   Нисходит снег на дремлющую Гору,
   И нежится, и ластится к Горе;
   Но хлопья, загораясь на заре,
   Не шлют своих огней людскому взору,
   Не видит их никто. Кругом встают
   И дышат Ветры, силою порыва
   Сугробы наметают молчаливо.
   Здесь молния нашла себе приют,
   И теплится, и мирным испареньем
   Гнездится на снегу. Здесь Дух живет,
   Что над земным немолкнущим смятеньем
   Незыблемый простер небесный свод,
   Тот скрытый Дух, что правит размышленьем.
   И что б ты был, торжественный Монблан,
   И звезды, и земля, и океан,
   Когда б воображенью человека,
   Со всей своей могучей красотой,
   Ты представлялся только пустотой,
   Безгласной и безжизненной от века?
  
   перевод К.Бальмонта

П.Б.Шелли "Аластор или Дух одиночества", поэма (Предисловие)

 ПРЕДИСЛОВИЕ

Поэма, озаглавленная "Аластор", может считаться аллегорией одного из интереснейших вариантов развития людского духа. "Аластор" демонстрирует чувственно неиспорченного, юношу в пору духовных стремлений, ведомого воспламенённым о очищенным посредством интима со всем первосходным и величественным воображением к созерцанию универсума. Он жадно впитывает бьющие источники знания, и всё жаждет. Величие и краса внешнего мира глубоко запечатлеваются в его восприятии, предлагая переменчивостью своею бесконечный простор творчества. Пока желания позволяют ему увлечение будто бесконечным и безмерным, он весел, и спокоен, и в ладу с собою. Но настаёт пора, когда эти вещи перестают удовлетворять его. Его рассудок (тж. дух, his mind,-- прим. перев.) ,наконец, внезапно пробуждён и жаждет общения (интимного, to intercource,-- прим.перев.) с себе подобным разумным существом. Он воображает себе Существо, любимое им. Насыщенное спекуляциями самых возвышенныи и совершенных натур, его видение сочетает всё чудесное, или мудрое, или прекрасное, что способен изобразить поэт, философ или влюбленный. Интеллектуальные способности, воображение, разнообразные не лишены понятных притязаний на симпатию и взаимность соотвествующих им даров иных человеческих существ. Поэт представлен связующим эти притязания и замыающим их на единственном образе, чей прообраз тщетно ищет. Сокрушён обманутой надеждой, он сходит в безвременную могилу.
     Картина не лишена наставлений современнику. Эгоцентрический удел Поэта был покаран яростью (фуриями) неодолимой страсти, гнавшей Его на скоропостижную погибель. Однако, та Сила , которая поражает внезапной тьмой и угасанием светила мира, будя в них слишком обострённую восприимчивость к Её велениям, обрекает на медленный и отравляющий упадок меньшие души, не признающие Её владычества. Их
жребий тем подлее и бесславнее, чем презреннее и пагубнее их провинность.
Те, кто не одержимы благородной ошибкой, не клеймены святой жаждой спорного знания, не обмануты знаменитым суеверием, ничто земное не любят, и не воспаряют надеждами, при чём чураются влечений своего рода, не разделяя ни радостей, ни печалей людских, тем и таким же ,как они выпадают проклятия по заслугам. Они слабеют (тоскуют, томятся по...-- прим.перев.), ведь никто не чувствует себя сродни им. Они морально мертвы. Они не друзья, не любовники, не отцы, не граждане мира, не благодетели своего края. Среди тех, кто  пытается существовать без людской симпатии, чистые и нежные сердцем гибнут по причине настойчивости и страстности поисков своих общностей, когда внезапно ощущают праздность собственного духа. Все остальные, самоуверенные, слепые и тупые, суть те необозримые множества (или толпы, multitudes, любимое слово Шелли,-- прим.перев.), что учреждают, вместе и поодиночке, довлеющую нищету и одинокость мира (не мiра! the world-- прим. перев.) Не любящие ближних (fellowbeings,-- прим.перев.) тянут бесплодные жизни и готовят жалкую могилу собственной старости.

"Добрые умирают первыми, а те, чьи сердца сухи, что летняя пыль, горят дотла!"

перевод с английского Терджимана Кырымлы heart rose

 
                     ПРЕДИСЛОВИЕ

     Поэма,  озаглавленная  "Аластор",  может рассматриваться как аллегория,
обозначающая  одну  из  интереснейших  ситуаций  человеческого духа. В поэме
представлен  юноша, отличающийся свежестью чувств и порывистостью дарований;
воображение,  воспламененное и очищенное общением с величием и совершенством
во  всех их проявлениях, уводит его к созерцанию вселенной. Он вволю пьет из
источников  знания,  однако жажда не утихает. Великолепие и красота здешнего
мира   глубоко   затрагивают  систему  его  воззрений,  являя  неисчерпаемое
разнообразие  своих  модификаций.  Пока  его желаниям продолжают открываться
объекты,  столь  же  бесконечные  и  безмерные,  он весел, спокоен и владеет
собой. Но приходит время, когда эти объекты перестают удовлетворять его. Его
дух,  наконец,  внезапно пробужден и жаждет общения с разумом, ему подобным.
Он  воображает  себе  существо,  которое  он  любит.  Причастное  умозрениям
тончайшего  и  превосходнейшего,  видение,  в  котором  он олицетворяет свои
собственные  чаяния, сочетает все чудесное, мудрое или прекрасное, что может
представить  себе  поэт,  философ  или  влюбленный. Интеллектуальные данные,
воображение,  издержки  чувствительности  не  лишены известных притязаний на
взаимность  соответствующих  способностей  в других человеческих суще ствах.
Поэт  представлен  соединяющим эти притязания и относящим их к единственному
образу.  Он  тщетно ищет прообраз воображаемого. Сокрушенный разочарованием,
он сходит в безвременную могилу.
     Картина  не  отказывает  современному  человечеству  в назидании. Фурии
неодолимой  в  страсти карают эгоцентрическую замкнутость поэта, навлекая на
него   быструю   погибель.  Однако,  поражая  светочи  мира  сего  внезапным
помрачением  и  угасанием  через  пробуждение  в  них  слишком  обостренного
восприятия собственных влияний, та же сила обрекает медленному, отравляющему
распаду  тех,  менее одаренных, кто дерзает не признавать ее владычества. Их
жребий тем бесславнее и ничтожнее, чем презреннее и пагубнее их провинность.
Кто  не  одержим никаким великодушным обольщением, не обуян священной жаждой
проблематичного  знания,  не  обманут  никаким  блистательным предрассудком,
ничего  не  любит на этой земле, не питает никаких надежд на потустороннее и
при  этом  чуждается  естественных  влечений,  не  разделяет ни радостей, ни
печалей  человеческих,  тому  на  долю выпадает и соответствующее проклятие.
Подобные  субъекты изнывают, ни в ком не находя естества, сродного себе. Они
духовно мертвы. Они не друзья, не любовники, не отцы, не граждане вселенной,
не  благодетели  своей  страны.  Среди  тех,  кто  пытается существовать без
человеческой  взаимности,  чистые  и  нежные  сердцем гибнут, убитые пылом и
страстностью  в  поисках  себе  подобных,  когда духовная пустота вдруг дает
себя   знать.   Остальные,   себялюбивые,   тупые  и  косные,  принадлежат к
необозримому  большинству  и вносят свое в убожество и одиночество мира. Кто
не  любит себе подобных, тот живет бесплодной жизнью и готовит жалкую могилу
для своей старости.

Перевод К.Бальмонта

П.Б.Шелли "Строки"

1.
Детка, прошлое мертво!
Утонуло, насмерть смёрзлось!
Глядим мы назад,--
устали глаза,--
на призраков трупища бледного ад
надежд, что с губили с тобой
маня в жизней нашу текучую полость.

2.
Мы смотрим в волн холодный перекат--
они невозвратимы;
стоим пока
среди песка,
надгробья, памятка двукрат
надежд и страхов, что текут и блёкнут
с зарёй скупой житья пустыми.

перевод с английского Терджимана Кырымлы heart rose

П.Б.Шелли "Песня"

Тоскует птица о любви своей,
        Одна в лесу седом.
Крадется холод меж ветвей,
        Ручей затянут льдом.

В полях живой травинки не найдешь,
        Обнажены леса.
И тишину колеблет только дрожь
        От мельничного колеса.

Перевод - С. Я. Маршака

На ветке вьюжной пташечка-вдова
горюет о Любви;
Ползучий ветер сверху хладом пал,
поток озябший свил.

Нет ни листка в нагом сыром лесу,
на грунте-- ни цветка.
То ль ветер? гонит скрип тоску:
под колесом река.

перевод с английского Терджимана Кырымлы heart rose

Song

A widow bird sate mourning for her Love
Upon a wintry bough;
The frozen wind crept on above,
The freezing stream below.

There was no leaf upon the forest bare,
No flower upon the ground,
And little motion in the air
Except the mill-wheel's sound.

P. B. Shelley


Вдовица-птица

Вдовица-птица о любви былой
Скорбит зимой в саду.
Над нею — ветер ледяной,
Под нею — пруд во льду.

Без листьев у деревьев грустный вид,
Цветы давно сошли.
Тишь. Только колесо скрипит
На мельнице вдали.

Перевод В.В.Лунина

П.Б.Шелли "Личина Анархии", поэма (строфы 66-91)

67.
Идите с самых дальних мест,
с прибрежий Англии окрест;
из разных сёл и городов,
где стон клокочет рванью ртов
от бедности и злых трудов,
68.
из тюрем, рабприютов*, где
сбор доходяг вопит в нужде,--
там стар и млад, жена и муж
худы как трупы зимних стуж;
(the workhouse, что в русских переводах романов Диккенса "работный дом",-- прим.перев.)
69.
из тех каморок, где живут
текущим днём влача нужду,
бедняцкий быт, мещанский прах,
что сеют плевелы в сердцах;
(последняя строка позаимстована мной из перевода Бальмонта, --прим.Т.К.)
70.
и наконец, из тех дворцов,
где ропот множится: гонцов,
из далей отзвуки скорбей
доносит ветер всё живей.
71.
Да, в тюрьмы роскоши лихой,
где мало кто болит душой,
за тех, кто стонет, плачет-- нет,
там мало братьев бедноте.
72.
Вы, беды чьи неречены,
готовьтесь для своей страны
ценою крови, злата ли
поднять народ из злой пыли`,
73.
Собравшись, стойте вы на том,
чтоб с превеликим торжеством
словами верными сказать,
что воля вам от Бога стать.
74.                                 
Простой да будет ваша речь:
обет силён, остёр что меч,
широк что щит, пусть тень его
покровом станет от врагов.
75. 
Пусть вас тираны окружат,
так волны вдруг брега крушат:
устроят шум, чтоб страхом взять,
покажут гербовую рать.
76.
Пусть катит пушек тяжкий строй,
вздымая пыль что хвост хивой,
а скрип колёс и стук копыт
поборят немочь пустоты.
77.
Пускай примкнутые штыки
блестя что хищные клыки,
возжаждав крови Англичан,
по-людоедски восторчат.
78.
Пусть сабель блеск что звёздный рой,
мечась, грозит испить прибой
пучины слёз мирских, где смерть
одна себе находит твердь.
79.
И да не дрогнете вы все,
да будет лес ваш тих и смел,
сомкнутся взоры и мечи
в непобедимое "молчи".
80.
Пусть Паника, чей бег быстрей
проворных боевых коней,
сквозь ваши плотные ряды
пройдет, как только тень беды.
(эта строфа-- из перевода К.Бальмонта,-- прим. перев.)
81.
Пускай закон страны родной,
хорош иль плох, он всё-же свой:
суров и прост как вы в строю,
один рассудит ваш союз.
82.
Законы старые, они,
что сед старик, чей лик поник,
он древней мудрости сродни,
в его торжественных словах--
Свободы глас, он не зачах.
83.
Священный вестник он, - и тот,
кто на герольда посягнет,
за преступление воздаст
своею кровью, вот в чём власть.
(две первые стоки этой строфы-- из перевода К.Бальмонта,-- прим. перев.)
84.
И раз насильники дерзнут,
пусть между вас с мечом пройдут.
пусть рубят, колют и дробят,
пускай поступят как хотят.
(эта строфа-- из перевода К.Бальмонта,-- прим. перев.)
85.
Сомкнув оружье, вперив взор
в лицо врага,-- силён укор--
пусть убивает, сам дрожа,
пока не выдохнется раж.
86.
Затем со срамом пусть уйдут
к своим домам, а кровь прольют
стыдом на щёк своих щиты:
наружу мерзость суеты.
87.
И жёнщины из мест родных
укажут пальцами на них;
и будет встреча немила:
припомнит улица дела.
(две первые стоки этой строфы-- из перевода К.Бальмонта,-- прим. перев.)
88.
И эти смелые бойцы,
Войной сводившие концы,
уйдут к свободным, затаясь:
оборвана былая связь.
89.
И для Народа та резня
зажжет огонь иного дня,
в нём будет знак для вольных дан,
далеко прогремит вулкан.
(эта строфа-- из перевода К.Бальмонта,-- прим. перев.)
90.
И гром свободных слов,
закатом станет рабских снов,
прознит сердца, проймёт умы
вторясь осколками молвы.
91.
Отриньте сон, вопряньте, Львы
числом некошенной травы,
стряхните ковы как росу,
что охлаждала спящих суть:
они подлы, а вы правы.

перевод с английского Терджмана Кырымлы heart rose
Текст оригинала поэмы см. по ссылке:
http://www.artofeurope.com/shelley/she5.htm
(Перевод К.Бальмонта, "Маскарад анархии", см. по ссылке http://az.lib.ru/b/balxmont_k_d/text_0290.shtml)