ВТОРАЯ ГЛАВА 14. И вот стою я третий день на вокзале и жду найма. Я мог бы пойти на фабрику, если бы именно теперь не бастовали рабочие. Вот бы удивился Филипп Нойнер, заметив среди своих рабочих барного завсегдатая. Мне такая метаморфоза нипочём- долгие годы чёрного труда за моей спиной. Нужны только обученные рабочие, а я неквалифицирован. Могу склонять "Калегуолполос" и ещё кое-что. Ещё и стрелять умею: я добрый стрелок. За полевую работу дают только ночлег и еду, а мне нужны...

Читати далі...

13. Александер Бёлёг был светским пройдохой. Он знал, как стряпают делишки. Он был пустоголовым. Но- сыном Фёбуса Бёлёга. Он явился точно во время, в ином своём элегантном костюме. Он битый час балагурил обо всём и ничего о нашем гешефте. Он заставил меня ждать. У Александерля было время. - В Париже живал я у мадам Бирбаум, это моя немка. Немки в Париже- лучшие домохозяйки. У мадам Бирбаум две дочери: старшей за четырнадцать, но даже если бы ей было тринадцать- никто бы не поверил. Ну вот...

Читати далі...

12. Мы раскланялись в 11 утра- и у меня осталось ещё довольно времени: весь летний послеполудень, вечер, ночь. Впрочем, мне бы хотелось побольше времени на размышления: неделю, две недели или один месяц. Да я бы желал себе именно такой город для долгой летней побывки - то был восхитительный город со множеством чудесных людей- таких не встретишь нигде на белом свете. Здесь этот отель "Савой", роскошная гостиница с портье в ливрее, с золотыми гербами, она сулит лифт, чистюль...

Читати далі...

11. Я только хотел покинуть отель, как столкнулся с Александерлем Бёлёгом в светлой фетровой шляпе. Столь красивую шляпу не видал я за всю свою жизнь, просто сказка, шляпа несказанно нежного, светлого оттенка, посредине- ложбинка. Если бы я носил такую шляпу, то , здороваясь, пожалуй, не приподымал бы её, и я простил Александерлю его неучтивость: салютуя, он только коснулся кончиком пальца края её, как офицер, ждущий ответного приветствия кашевара. Впридачу я подивился канареечным, в тон...

Читати далі...

10. Санчина похоронили в три пополудни, на дальнем краю православного кладбища. Если кому здесь зимой придётся искать родных могил, тому понадобятся лопата и скребок чтоб трудно расчисщать себе дорогу в снегу. Все бедняки, погребаемые за общественный кошт, покоятся на дальнем краю погоста, и только ради трёх поколений родичей живые протопчут сюда тропки. Но тогда могилу Санчина уже не сыщешь. Абеля Глянца, бедного суфлёра ни за что не похоронят столь далеко. Могила Санчина холодна и глиниста- ...

Читати далі...

9. Санчин внезапно заболел. "Внезапно", говорят все ,а не знают, что Санчин десять лет кряду беспрестанно умирал. День за днём. В симбирском лагере год назад вот так один вдруг умер. Щуплый еврей. Он упал однажды пополудни, когда подчищал кашу из своего котелка- и умер. Он лежал на животе, протянул ноги и руки и был мёртв. Тогда кто-то сказал: "Эфраим Кроянкер внезапно скончался". - Номер 748-й внезапно заболел,- говорят горничные. На трёх верхних этажах отеля вообще...

Читати далі...

8. Мы сидим за столиком. Симпатия связывает всех нас: мы как большая семья. Фрау Джетти Купфер машет серебряным колокольцем- и голые дамы выходят на сцену. Становится тихо и темно, ёрзают стулья, все смотрят на подмостки. Девушки молоды и напудрены добела. Они плохо танцуют, вертятся под мелодию каждая как себе нравится. Среди всех- их десять- нравится мне худая малышка с насилу запудренными веснушками и перепуганными голубыми глазами. Она хрупка на вид; жесты её угловаты от испуга...

Читати далі...

7. Фёбус Бёлёг не забывает о подарке, поминая, зовёт его "голубым великолепием", "как по мерке вылитым" и посмеивается. Однажды столкнулся я у своего дяди с Глянцем, с Абелем Глянцем, неким мелким, неряшливо одетым, небритым человечком, который боязко ёжился, когда к нему обращались, он обладал способностью автоматически уменьшаться, таким вот загадочным рефлексом собственной природы. Его тощая шея с непрестанно перекатывающимся адамовым яблоком слагалась как гармонь и...

Читати далі...

5. Стасей звалась девушка. В программе варьете её имя не значится. Стася танцует на дешёвых подмостках с местными и парижскими александерами. Она совершает два па некоего восточного танца. Затем она садится скрестив ноги, на прокуренное кресло и ждёт конца представления. Можно рассмотреть её телеса, голубые тени подмышек, волнующую выпуклость одной смуглой груди, окружности бёдер, верх ляжек там, где внезапно кончается трико. Гремит постыдная "жестяная" музыка, скрипки остсутствуют, ...

Читати далі...

Малина: Почему тебе это вспомнилось? Я думал, то время теперь для тебя совсем не имеет значения. Я: Неважным была зачёт, но коль он минула, то вспоминается, да имя её говорит за себя, а того, другого насмерть хватил удар, двадцатидвухлетнего, мне пришлось преодолеть путь из из факультета на университетской улице, мимо боковой стены здания университета, а я шла, трогая стену, и по улице я прошлась было, ведь они ждали меня в кафе "Бастай", Элеонора и Александер Фляйсер, я...

Читати далі...