Выныриваешь из тихого омута постели. Стряхиваешь прилипшие остатки сна. После дождя мокрая улица жадно глотает озоновый океан. Топишь слепую эрекцию в чугунной ванне времён Жоржа Помпиду. В утреннем небе появляются лезвия облаков. Открываешь шкаф и голый прячешься за дверцей. Вечно путаешь изнанку трусов. Надеваешь рубашку, опасаясь, что воротник перережет сонную артерию. Застегиваешь брюки, стараясь не задеть острых стрелок-убийц. Пиджаки на вешалках напоминают повешенных менеджеров по туризму. Выбираешь пепельно-серый, с египетским орнаментом на шлице. Надеешься, что в зеркале увидишь собственное отражение, а не собственный прах. Становишься растерянным как принц датский. Переползаешь из одного дня в другой как подыхающий варан. Теряешь счёт светофорам и неделям. Но однажды возвращается решительность. Восклицаешь: «Да провались всё к чертям собачьим!», покупаешь в магрибской лавке банку крепкого голландского пива, опустошаешь её залпом и швыряешь на тротуар...
Рыжеволосая красотка в форме полицейского округа Фонтенбло хмурится и выписывает штраф в тридцать пять евро. Ничуть не сожалею. Уже через пару минут я знаю её имя, номер телефона и время окончания её дежурства. Оказывается, её бабушка родом из Конотопа. Когда мы прощаемся до вечера, я наступаю в собачье дерьмо.
©2012 Conc
Небоскрёбы. Раскладушка. Шесть человек в одной комнате. В этом городе лучше всего обращаются с бездомными собаками. У меня есть работа. Я работаю тенью Дарвина в зоомагазине на Манхэттене. У меня волосы хиппи, стильные резиновые кеды, рваные джинсы и фирменный свитер с безразмерной горловиной. В понедельник меня чуть не арестовали копы - я курил Парламент в общественном туалете. На пару часов меня посадили в обезьянник, где я с первого взгляда влюбился в шикарную проститутку. Жизнь в Штатах – очень клёвая штука, чувак. Когда она смыла макияж, оказалось, что это моя бывшая одноклассница.
©2012 Conc
Слушатель, которому я рассказывал, тихо ушёл. Адресат, которому я писал, навсегда выбыл. Речь не возвращалась и была похожа на испуганную птицу, не нашедшую своего берега. Я не знал, стоит ли её кормить, и глупым голодным медведем провалился в долгую зимнюю спячку.
Весна. У каждого рождается новый шанс на цейтнот. Я проснулся и почувствовал себя Робинзоном на необитаемом острове парижского конгломерата... Кто-нибудь меня слышит? Есть здесь кто-нибудь? Пятница, где ты? Я в зоне вай-фай. Здесь всё в порядке со связью, и для сонных отшельников вроде меня делают очень крепкий кофе. Правда, батарейка быстро садится. И Солнце.
Из окна моей нынешней кухни я пытаюсь разглядеть оптимизм под алой черепицей. Моей ностальгии дружелюбно подмигивает голова средневекового собора Святого Этьена, бессловно провозглашая: «Ну, я тоже далеко не Нотр Дам дэ Пари, так что, от этого мне повеситься или заразиться гонореей?»
©2012 Conc
Двухэтажная вилла напоминает терракотовую крепость, воздвигнутую на острове вечнозелёного спокойствия. На первом этаже просторная гостиная, рабочий кабинет, две спальни, две ванные комнаты, кухня и зимняя веранда. На втором – спальня для гостей и широкая терраса с восхитительным видом на море. Старинная мебель, столовый гарнитур из золочёного фарфора, массивные статуэтки времён Гарибальди, картины узнаваемых художников на стенах. Дедушке Стефании уже девяносто. Он глуховат и пользуется слуховым аппаратом. Я тщательно выговариваю несколько итальянских фраз, которые успел заучить в самолете. Дедушку зовут Франческо. Я разговариваю с сеньором Франческо только через Стефанию, а слово «сеньор» произношу лишь один раз, при знакомстве. Стефания приходится ему единственной внучкой по линии покойной французской жены. Заметно, что старик не очень-то рад нашему визиту, и я начинаю понимать, почему он не был приглашён на нашу свадьбу. Стефания рассказывала, что видятся они не часто. Несмотря на более чем преклонный возраст, дедушка гораздо чаще видится со своими акционерами, управляющими и политиками. Стефания взяла два дня в издательстве в дополнение к выходным чтобы, наконец, уладить дело с завещанием и представить меня дедушке в качестве своего законного супруга. Ещё в доме живет служанка Рикарда, с виду ей около пятидесяти.
Ровно в полдень дедушкин секретарь приводит окружного нотариуса. Стефания более двух часов беседует с ними в гостиной, они подписывают документы, а я всё время нахожусь на верхней террасе. После обеда мы выходим к морю. Предположительно мы пробудем здесь до субботы, а затем вернёмся в Париж. Я ловлю себя на том, что всё время думаю о предстоящей ночи. На берегу Стефания решает снять туфли и опирается на мою руку, а ночью позволяет мне в постели то, что не позволяла раньше ни одному мужчине. Я несказанно рад, что сеньор Франческо туговат на ухо, а Рикарда ещё днём отправилась к своему брату в Перуджо. Стефания громко кричит, стонет и начинает задыхаться. Вскоре её тело содрогается в долгожданных конвульсиях, и я ослабляю чулок на её шее. Остаётся слишком мало времени, а впереди ещё много дел. В сумочке Стефании я быстро нахожу нужные бумаги, перекладываю их в свою дорожную сумку и бесшумно по-кошачьи спускаюсь к машине, в багажнике которой лежит канистра с бензином...
Продрав глаза ранним утром, я включил ноутбук. В скайпе хлюпнуло новое сообщение: «Mon amour, tu m'obsède jour et nuit, t’es partout, t’es toujours en moi... mais le destin est si cruel - tu ne te marierai jamais avec moi."* Сообщение было отправлено в 03:13:13. За окном оживало воскресное солнце. Мне стало мрачно.
* «Любимый, ты преследуешь меня днём и ночью, ты везде, ты всё время внутри меня… но судьба слишком жестока - ты не женишься на мне никогда.» (пер.с франц.)
©2011 Conc
Первоисточник: http://blog.i.ua/user/692039/755597/
Она была добрее благодетели, наивней утренней росы и прекрасней мраморного изваяния на кладбище. Её кротость, не запятнанная пресыщенными утехами, праздновала своё неразделённое двадцатипятилетие. Молодая плоть, измождённая неуёмным влечением к похотливому мужскому естеству, протяжно ныла не только в горячем нижнем водопаде грёз, но и в верхнем ореоле девичьих мыслей.
Знакомая ясновидящая Дилдона вменяла несчастной принимать подаяние от всех сочувствующих, дабы страждущая смогла накопить себе денег на проворного разового угря с долгим механическим заводом. С ложным стыдом и слезами на глазах девушка упорствовала. Она пожаловалась на Дилдону повелителю холодных гномов Некрозавру, Не получив ответа от Некрозавра, она заперлась в омывальне и умерла под слабой струёй от грустного одинокого оргазма. Ранним утром пришли холодные гномы и унесли её ещё тёплое тело в грот. Что происходило в гроте, слышали только чёрные дрозды и пожилой напуганный стервятник…
Зачастую сексуальные сказки приводят к слишком мифическому концу. Всем участливым читателям и читательницам, осмыслившим этот небольшой опус, да снизойдёт эротическая прыть и похвала.
©2011 Conc
- Никогда не забывай, что твой муж – общепризнанный гениальный дантист, Хельга. Я знал, что тебе понравится Дубай и его фантастические отели. Я знал, что ты выберешь самый дорогой из них, и я забронировал его незамедлительно. На время нашего отсутствия я быстро оформил нашу бесценную собаку Габи в самую лучшую гостиницу для животных города Бремен.
- Прилетев в Дубай, мы в первый же день прокатились на огромной серебристой яхте и я научил тебя играть в сквош. Ты посетила потрясающий тренажерный зал с бассейном, в котором познакомилась с известным американским актёром. Его звали Брюс, но его фамилию, к моему большому счастью, ты так и не вспомнила. Не скрою, вначале я взревновал тебя к этому стареющему лысому ублюдку не меньше, чем легкоранимая Габи при виде гостей в нашем доме. Но после того, как ты побывала в уникальной комнате ароматерапии, где приобрела волшебное спокойствие души и тела, я сумел убедить себя, что моя ревность совершенно безосновательна.
- О, Хельга, я так старался, чтобы вечернее меню нашего ресторана показалось тебе восточной поэмой! Когда к нам подошёл улыбчивый арабский официант, ты сделала поистине королевский заказ. Коралловый салат, морской суп с лангустами и запечённые баклажаны с орехами по-багдадски были просто божественны!
- После ужина мы, наконец, растянулись на широком эмирском ложе нашей необъятной спальни. Я легко и нежарко коснулся твоих губ, твоей шеи, груди, и мои уверенные руки начали опережать моё желание. Когда я ласково освободил тебя из плена тонкого прозрачного пеньюара и настойчивым рывком проник в тебя, мне удалось успешно закончить свою работу…
- Мне пришлось здорово потрудиться над твоим последним зубом, Хельга. Теперь ты можешь снять очки, наушники и провода на запястьях. Никогда не забывай, что твой муж - общепризнанный гениальный дантист, - не без гордости повторил Отто. - Если бы не прекрасная Габи, её всегда доступная ротовая полость для моих опытов с видеонаркозом при комплексном лечении дёсен и зубов, у меня бы ничего не получилось. - задумчиво добавил он.
- Какая же ты сволочь... - с трудом выговаривая слова после недавнего наркоза мужа, произнесла Хельга.
- Почему, дорогая? Разве я плохо санировал твою ротовую полость? - возразил ей Отто.
- Причём здесь моя ротовая полость? Я же не собака, я - женщина! - воскликнула Хельга.
©2011 Conc
Примечание: Персонажи Хельга, Отто и собака Габи являются вымышленными. Все совпадения с указанными именами и пользователями портала UA являются вполне случайными.
Ты научила меня многому. Теперь я умею управлять своей ревностью. Ты так долго обесценивала её, что сегодня она не стоит даже пятиминутного скандала. Отныне мою горячую вспыльчивость остужает хладнокровный цинизм. Я научился спокойно наблюдать, как легко и быстро, словно карточные домики, ты разрушаешь чувства и желания. На все душевные трагедии и лирические страдания твоих любовников я смотрю глазами сочувствующего сангвиника.
Я стал настолько рационально относиться к фальши, что теперь взвешиваю её с минимальной погрешностью. Как изысканный кулинар, я рассчитываю, сколько её потребуется для каждого твоего греховного блюда.
Подробности всех твоих нынешних и будущих измен будоражат моё воображение и заставляют быть твоим беспощадным карателем. Если в омут, то сразу со всеми чертями. О, как я жажду вырвать из тебя свой анатомический оргазм дикого зверя! Я схвачу тебя за волосы и заткну твой кричащий рот, принудив к грубому минету. Надев бутафорскую маску глубокого раскаяния, я буду любоваться, как ты задыхаешься со слезами на глазах… Умри же, оставаясь только моей!!!
«И на кой чёрт я решил полистать нетленного «Отелло», пока она удалилась в ванную?» - проклинал я себя, нетерпеливо ожидая её в постели.
©2011 Conc
- Натяни чулки.
- Что? - переведя дух, переспросила она меня. - Чулки?
- Да. И пальто.
- Давай же, милая! Пальто. Своё пальто, не мамино. Быстрее. Идём.
- Куда? Эй, куда?!
- На лестничную площадку.
- Да ты с ума сошел! Ты... Ты - идиот! Да пошёл ты! Прекрати! Ох… Да…Вот так… Ещё… ООО…
Кафе, рестораны, дамские комнаты, мужские туалеты, пыльные закутки музея истории, грустный запасник картинной галереи, парки, пляжи, скверы, скамейки, сумрачные коридоры государственного университета, фуникулёр и речной трамвай… Когда я люблю тебя, я хочу тебя съесть. Я становлюсь собакой, грызущей свою кость. Собаке не важно, в каком месте она грызёт её, закатывая глаза от вожделения. Я не желаю, чтобы смысл слова «любовь» стал затертым как обмылок на краю домашней ванны.
©2011 Conc
Ты счастлива, потому что удачно вышла замуж, а потом встретила меня. Ты рада, потому что я живу в другом городе, в который ты можешь домчаться на машине меньше, чем за час. Ты довольна, потому что всегда можешь придумать повод для своих еженедельных поездок, сказав мужу, что изучаешь датский язык, или занимаешься оригами, или ходишь на древнекорейскую оздоровительную гимнастику таньчжон.
Обычно ты выезжаешь ко мне ранним утром и, всматриваясь в знакомую дорогу, всякий раз находишь в ней что-то новое. Эти маленькие новые открытия чертовски поднимают тебе настроение.
Я живу в городе-мегаполисе и твои приключения дополняются загадочной романтикой толпы незнакомых прохожих и непредсказуемых пешеходов. Здесь сложно водить машину и слишком мало шансов припарковать её в нужном месте. Иногда ты всё упрощаешь: ты садишься в электричку и, растворяясь во многоликом пассажирском круговороте, остаёшься наедине со своими мыслями.
Я обнимаю тебя на перроне и нетерпеливо целую, неудачно пытаясь выглядеть сдержанным. Мы убеждаемся, что рядом нет знакомых, и я веду тебя в наш тихий номер гостиницы, где в прошлый раз ты оставила перламутровую пудреницу и вересковый аромат своих духов.
© 2011 Conc
