Важке похмілля

• 1.08.2015, 11:48

Журналистам удалось пообщаться с переселенцем из Донецка, который вот уже полгода живёт в Доброполье.

Евгений дал минимум информации о себе и даже не захотел озвучивать свою фамилию для публики, так как пережитое всё ещё не позволяет чувствовать ему себя до конца в безопасности, пишет 06277.

- Здравствуйте, Евгений! Скажите, когда Вы переехали в Доброполье? Вы переехали один или с семьёй?

- Я переехал сюда в конце февраля. С семьёй, разумеется. У меня жена и дочь, мы втроём выехали из Донецка.

- Скажите, а когда наступил тот переломный момент, когда Вы поняли, что больше не можете оставаться на насиженном месте.

- Всё дело в том, что я, к большому стыду, не всегда был настроен, как сейчас принято говорить, патриотически. И я долго надеялся, что вот заживём, всё будет по-другому. Я ошибался, и наверное, это было моей самой страшной ошибкой в жизни. Точкой отсчёта стало убийство, которое произошло на моих глазах.

- Какое убийство?

- Ну, вот такое убийство. Человека убили на моих глазах... Если бы не счастливая случайность – я бы тоже здесь не сидел.

- Я понимаю, что Вам тяжело вспоминать, но опишите те события, если это возможно.

- Понимаете, истории с отжатыми квартирами – это не истории. Это реальность. Люди уезжают - жилплощадь – остаётся. Я уж не знаю, как у них система эта налажена, но после отъезда, в такие квартиры часто сразу заселяются российские солдаты. Им жить негде, общаги уже заполнены, а в квартире – комфортнее. Да и кого попало в квартиры не селят, простых совсем солдат там нет, как Вы догадываетесь. Я оказался не в том месте и не в то время. Я шёл в гости к родственникам. В общем, я зашёл в подъезд и на первом этаже увидел драку. Два солдата в форме избивали какого-то мужичка, который кричал что-то вроде: «Я здесь живу! Не имеете права». Сверху спускался какой-то мужчина. Мы переглянулись, я крикнул: «Что вы делаете?» И, не сговариваясь, мы бросились в драку.

Мы понимали, на что идём, но вступились, за что я получил прикладом по затылку, а в того человека – выстрелили. Он погиб, я почти уверен. Я очнулся в больнице, меня родственники обнаружили без сознания. Куда они того мужика дели – я не знаю.

И я понял, что дальше так продолжаться не может. Сегодня я получил прикладом, а завтра мою дочь ударит какой-то очередной солдат, который якобы нас спасать приехал. И никто не защитит. Жизнь простого человека в ДНР не стоит ровным счётом ничего, непонятно, в какой момент очередному бандиту взбредёт в голову тебя застрелить. И по телеку их это тоже не покажут.

- Вы сказали, что не всегда были «патриотически настроенным», а можно как-то об этом факте рассказать? Вы ходили на референдум?

- Да, ходил. Ходил, потому что верил, что власть, которая пришла не совсем законно, уберут, верил, что мы будем получать достойные зарплаты, что мы не вступим в ЕС. Я не хотел полного отделения, я хотел автономии, как и многие. Но, разуверился в этой республике я месяца за 4.

Блуждающие миномёты - днровские, это я вам, как дончанин говорю. И шмаляют они по мирным.

А вы думаете мало людей без вести пропавших? Особенно девушек. Догадываетесь, какая участь их постигла?

Они взяли в руки оружие. Они думают, что им можно всё. И когда ты, здоровый мужик, сидишь в квартире и боишься лишний раз высунуться – это уже патология. Ты понимаешь, куда попал, и что ты лично тоже в этом виноват, как говорится, за что боролся. Но это я сейчас такой умный, а тогда я тоже георгиевскую ленточку на себя вязал.

- А почему выбор пал именно на Доброполье?

- У меня здесь друг. Сначала жил у него, теперь снимаю жильё.

Он конечно говорил жить, сколько нужно, но поймите, мне неудобно.

-Вы нашли работу?

- Я – да, жена – нет. Жили на пособие сначала, потом я нашёл работу, не по специальности, но нашёл. Жена всё еще в поиске. Тяжело у вас здесь с работой, конечно. Но, мне ещё повезло, у меня сбережения от прошлой жизни остались.

- Какие планы дальше?

- А никаких. Жить, просто жить. Я очень надеюсь, что вернусь домой, в украинский Донецк. Я очень хочу жить под жёлто-голубыми флагами. Они там в Донецке запуганны, они смотрят другой телевизор, им показывают, что вы здесь чуть ли не людей едите, а когда нет других источников информации – в это веришь. По приезду – видишь совершенно другую картинку.