Кто мы?

Два дня в году в Украине порождают размышления о наших достижениях и поражениях, лишь с тем отличием, что у 1 декабря нет красно-календарного флера, как у 24 августа.

Попробуем сформулировать ряд тезисов на тему, что есть Украина и кем являются украинцы. Ибо ничего не является столь верной дорогой к кризисам и катастрофам, как неверные установки и ориентиры.

Прежде всего, следует отметить, что государственное строительство не является центральным событием нашей жизни. Это-русская калька, перекладываемая на нашу реальность по старой привычке.

Для русского, причем от холопа до царя, строительство государства, а, точнее, империи – цель и смысл.

Для украинца свое государство, скорее, мечта. Как мечта о хорошей сабле или хате.

Т.е. для украинца государство является средством утверждения своей правды, силы и воли. Украинцы столетиями сражались за то, чтобы иметь свое государство, но это была скорее борьба за право свободно развивать свою сущность.

Главный вопрос на сегодняшней повестке дня – что такое Украина, не ответив на него нельзя найти наше место в мире. Мы все более-менее представляем себе, что такое Франция, Польша, знаем лицо России, имеем образ Италии и Америки.

А вот что такое Украина – открытый вопрос. Причем, самая большая хитрость его заключается в том, что на самом деле мы знаем, что такое Украина, но имплицитно, как бы в параллельном мире. В подполье. И это очень удобно.

Ибо нам, занятым вечной борьбой за право быть, не до извлечений из имплицитного. Поэтому, другие могут из него извлечь себе чего не хватает  –  имени, древности, культуры и даже писателей, объявляя все это своим.

Наш образ жизни и мыслей определен нашей землей. Мы находимся на перекрестке главных дорог, границе леса и степи у ворот великого хартленда. Это предопределило нашу судьбу. Это слишком ценная земля, чтобы нам дали жить на ней спокойно.

Поэтому цикл нашей жизни описывается алгоритмом - набег-погром-отстраивание. И вновь опять набег-погром-отстраивание. Поэтому  мы постоянно отстраиваем наш мир на пепелище вопреки всему. Отсюда наша главная мечта – чтобы нам дали его достроить.

Пожалуй, лучше всего идеал украинского мира описал наш гений: "садок вишневий коло хати, хрущі над вишнями гудуть, плугатарі з плугами йдуть. Співають ідучи дівчата, дочка вечерять подає, а мати хоче научати, та соловейко не дає".

В общем,  прежде всего украинцу надо– "поставить хату.." При этом, украинец, понятно, воин, причем по отзывам поляков и турков – получше их, но главное, что украинец, это прежде всего - строитель на пепелище.

Второй аспект заключается в том, что украинцы не являются этносом. Так смешно смотреть, что даже Литвина Ющенко приучил употреблять слово "нация". Не нация мы. Да, у нас не было, как у людей в XVIII веке спокойной возможности сформироваться как нация со своим национальным государством.

Однако, это не означает, что мы не застряли в этом времени. Наша мистическая хитрость, что мы, пропустив это, каким-то загадочным образом, тем не менее, оказались таким же модерным сообществом, как французы, итальянцы, немцы и все другие приличные люди. И участвовали в этом процессе без преувеличения – мириады этносов, названия некоторых из которых мы и не знаем. Может, именно в этом наша жизнестойкость? 

Третья особенность Украины заключается, что в ней не доминирует один из полов. Это мир, созданный двумя людьми, со своим разделением труда, сильным взаимным уважением  и солидарностью.

Поэтому это-мир тепла и любви. Мало у кого еще можно найти такую роль женщины в суровой жизни. Мужик – он всегда на войнах, а дома он  в перерыве между ними.

Поэтому, он занимается преимущественно тем, что залечивает раны и закладывает новое поколение и фундаменты.

В  этой украинской реальности женщина - основа мира. Все на ней. Хозяйство, дети, муж и ответственность за все. Дома же вся роль мужчины сводиться к тому, чтобы она его в церковь сводила соседям показать "що воно є". Она строит, он защищает.

Итак, Украина существует в особенном временном пространстве. Прошлое - выжженная степь. Или лес. В общем, в нем жить нельзя. Настоящее – вечная борьба за жизнь. В настоящем тоже жить некогда. Остается жить только в будущем. И надо сказать, что эту нашу особенность местные политики нутром учуяли и эксплуатируют по полной программе.

Общеизвестно, что все имеет свое начало, развитие и конец. Но это не касается нас. На счет начала тут все так все запутано, что трудно решить – откуда его брать.

О своем развитии говорить не приходиться, ибо, как говорил Густав Водичка,  мы заняты развитием других, обиженных Богом. А конца у вечности нет, поэтому и говорить нечего. Так что, если, образ России – это тройка, которая мчится сквозь пространственно временной континуум,  то мы – вечный поток, как Днепр.

Если отбросить всю эту малозначительную для нас шелуху типа государства и экономики, то становится понятным главное – чтобы нам, наконец, дали жить. Точнее, мы себе взяли в ноябре два года назад. И это на самом деле необратимо. Как поток реки. Как бы кому не хотелось все вернуть.

А теперь, когда впервые за столетия у нас есть своя возможность строить не империю для кого-то, а жизнь для себя, то нетрудно догадаться, кто после США будет следующим мировым гегемоном во главе Евросоюза. Почему, кстати, сейчас и не нужно туда очень спешить. Мы ж не Литва.

Автор Олена Скоморощенко. Статья написана 29 ноября 2006 года, Париж