Как много тех, с кем можно лечь в постель,
Как мало тех, с кем хочется проснуться…
И утром, расставаясь обернуться,
И помахать рукой, и улыбнуться,
И целый день, волнуясь, ждать вестей.

Как много тех, с кем можно просто жить,
Пить утром кофе, говорить и спорить…
С кем можно ездить отдыхать на море,
И, как положено – и в радости, и в горе
Быть рядом… Но при этом не любить…

Как мало тех, с кем хочется мечтать!
Смотреть, как облака роятся в небе,
Писать слова любви на первом снеге,
И думать лишь об этом человеке…
И счастья большего не знать и не желать.

Как мало тех, с кем можно помолчать,
Кто понимает с полуслова, с полувзгляда,
Кому не жалко год за годом отдавать,
И за кого ты сможешь, как награду,
Любую боль, любую казнь принять…

Вот так и вьётся эта канитель –
Легко встречаются, без боли расстаются…
Все потому, что много тех, с кем можно лечь в постель.
И мало тех, с кем хочется проснуться.

Как много тех, с кем можно лечь в постель,
Как мало тех, с кем хочется проснуться…
И жизнь плетёт нас, словно канитель,
Сдвигая, будто при гадании на блюдце.

Мы мечемся: работа… быт… дела…
Кто хочет слышать – всё же должен слушать,
А на бегу – заметишь лишь тела,
Остановитесь… чтоб увидеть душу.

Мы выбираем сердцем – по уму,
Порой боимся на улыбку – улыбнуться,
Но душу открываем лишь тому,
С которым и захочется проснуться…

Автор: Эдуард Асадов

Она моя, да только не со мною. 
Она моя, да только я не с ней. 
И пусть сгорают дни мои с другою, 
Но всё же ночью вместе мы во сне. 
А у неё, наверно, муж и дети. 
Она любви не терпит на словах. 
А я свободный как во поле ветер… 
Да лучше быть навечно в кандалах!!! 

Она была со мной, но не моею. 
Давным-давно, так много лет назад… 
Так отчего ж любовью я болею, 
Которую когда-то презирал? 
Ей, как и прежде, буду сниться я, 
И ни одна душа о том не знает! 
Работа, быт, заботы и семья, 
А по ночам мы в небесах летаем… 

А я полжизни дал бы за объятья! 
А остальное — за касанье рук!!! 
И чтоб её увидеть в белом платье 
И не сгорать в огне душевных мук. 
Но почему я не назвал когда-то 
Единственной, любимой и родной??? 
Ведь всё могло быть по-другому… Правда? 
Она моя, да только не со мной…

Навек простись, Шотландский край,
                          С твоею древней славой.
                          Названье самое, прощай,
                          Отчизны величавой!

                          Где Твид несется в океан
                          И Сарк в песках струится, -
                          Теперь владенья англичан,
                          Провинции граница.

                          Века сломить нас не могли,
                          Но продал нас изменник
                          Противникам родной земли
                          За горсть презренных денег.

                          Мы сталь английскую не раз
                          В сраженьях притупили,
                          Но золотом английским нас
                          На торжище купили.

                          Как жаль, что я не пал в бою,
                          Когда с врагом боролись
                          За честь и родину свою
                          Наш гордый Брюс, Уоллес.

                          Но десять раз в последний час
                          Скажу я без утайки:
                          Проклятие предавшей нас
                          Мошеннической шайке!

...И я уйду. А птица будет петь.

Как пела.

И будет сад, и дерево в саду.

И мой колодец белый.

На склоне дня, прозрачен и спокоен.

Замрет закат, и вспомнят про меня

Колокола окрестных колоколен.

С годами будет улица иной;

Кого любил я, тех уже не станет.

И в сад мой за беленою стеной.

Тоскуя, только тень моя заглянет.

И я уйду; один - без никого.

Без вечеров, без утренней капели

И белого колодца моего…

А птицы будут петь и петь, как пели.


Хуан Рамон Хименес  / перевод  А.Гелескул
 

Пятнадцать человек на сундук мертвеца,

Йо-хо-хо, и бутылка рому!

Пей, и дьявол тебя доведёт до конца.

Йо-хо-хо, и бутылка рому!

Их мучила жажда, в конце концов,

Йо-хо-хо, и бутылка рому!

Им стало казаться, что едят мертвецов.

Йо-хо-хо, и бутылка рому!

Что пьют их кровь и мослы их жуют.

Йо-хо-хо, и бутылка рому!

Вот тут-то и вынырнул чёрт Дэви Джонс.

Йо-хо-хо, и бутылка рому!

Он вынырнул с чёрным большим ключом,

Йо-хо-хо, и бутылка рому!

С ключом от каморки на дне морском.

Йо-хо-хо, и бутылка рому!

Таращил глаза, как лесная сова,

Йо-хо-хо, и бутылка рому!

И в хохоте жутком тряслась голова.

Йо-хо-хо, и бутылка рому!

Сказал он: «Теперь вы пойдёте со мной,

Йо-хо-хо, и бутылка рому!

Вас всех схороню я в пучине морской».

Йо-хо-хо, и бутылка рому!

И он потащил их в подводный свой дом,

Йо-хо-хо, и бутылка рому!

И запер в нём двери тем чёрным ключом.

Йо-хо-хо, и бутылка рому![ Читать дальше ]

Любимых убивают все,
Но не кричат о том.
Издевкой, лестью, злом, добром,
Бесстыдством и стыдом.
Трус - поцелуем похитрей,
Смельчак - простым ножом.


Любимых убивают все,
Казнят и стар и млад.
Отравой медленной поят
И роскошь и разврат,
А жалость в ход пускает нож,
Стремительный, как взгляд.

Любимых убивают все -
За радость и позор,
За слишком сильную любовь,
За равнодушный взор.
Все убивают, но не всем
Выносят приговор.

http://imperium.lenin.ru/LUZHIN/desert/ktexts/Wilde2.html[/cut]

Мучено. Мічено. В душу насмічено.
Долю окрадено й плівку засвічено.
Втомилась я від філіалів пекла. 

Що, крім страждання? Крім страждання, що?
Оптимістичні пасторалі.
А головне, що — по спіралі.

Фенікс вилітає з попелу.
Зі сміття він ще ніколи не вилітав.

Ліна Костенко

 

 

Поэту нашей современности Евгению Евтушенко исплонилось 80!! С днем рождения ,"поэт,который больше чем поэт"! Радуйте нас еще и еще! А это мое одно из любимых его творений:
Людей неинтересных в мире нет.
Их судьбы — как истории планет.
У каждой все особое, свое,
и нет планет, похожих на нее.

А если кто-то незаметно жил
и с этой незаметностью дружил,
он интересен был среди людей
самой неинтересностью своей.

У каждого — свой тайный личный мир.
Есть в мире этом самый лучший миг.
Есть в мире этом самый страшный час,
но это все неведомо для нас.

И если умирает человек,
с ним умирает первый его снег,
и первый поцелуй, и первый бой...
Все это забирает он с собой.

Да, остаются книги и мосты,
машины и художников холсты,
да, многому остаться суждено,
но что-то ведь уходит все равно!

Таков закон безжалостной игры.
Не люди умирают, а миры.
Людей мы помним, грешных и земных.
А что мы знали, в сущности, о них?

Что знаем мы про братьев, про друзей,
что знаем о единственной своей?
И про отца родного своего
мы, зная все, не знаем ничего.

Уходят люди... Их не возвратить.
Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
от этой невозвратности кричать.

Редьярд Киплинг (Перевод С. Маршака)-"на мой взгляд, самый удачный перевод"

Это было не раз, это будет не раз

В нашей битве глухой и упорной:

Как всегда, от меня ты теперь отреклась,

Завтра, знаю, вернешься покорной.

 

Но зато не дивись, мой враждующий друг,

Враг мой, схваченный темной любовью,

Если стоны любви будут стонами мук,

Поцелуи — окрашены кровью.

Н.Гумилев