"Ванька-дурачок"

Как-то, решив побаловать себя жареным петушком, я взял топор и , поймав во дворе моего Петю,

положил его на пенек. Только замахнулся, как петух, видемо почуяв неладное, замахал крылями и ,

вырвавшись из моей руки дал стрекача. Однако не успел я сделать и нескольких шагов, как 

появившийся невесть откуда Ваньк-дурачок, прыгнув, словно кошка, схватил петуха и помчался 

прочь...

Это был глухонимой душевнобольной подросток, от которого врачи-психиатры давно отказались.

Мол, выличить его нельзя, а держать в стационаре - зря продукты переводить. Среди односельчан

он славился тем, что нередко воровал у них всякую живность. Его и стыдили, и милицией пугали

все бестолку! В конце концов, терпение людей иссякло, и многие из пострадавших стали всерьез

угрожать Агафье расправой над ее "непутевым" отпрыском.

Вот и я, не на шутку разозлившись, решил воришку проучить. Тем более, что петух был у меня

единственный, а в чем-либо себе отказывать я не привык...

По пути встретил двух своих соседей, которые, узнав о случившемся, взялись пособить мне

в поимке беглеца.

-- У меня недавно старуха утенка раздавила, -- сказал Семен, -- я и решил его псу скормить -- не

пропадать же добру. Так пока ходил в дом за сумкой, Ванька моего желторотика хвать - и в овраг!

-- Он и кошатиной не брезгует, -- отозвался Илья. -- В прошлом месяце вышел я в огород кота 

порешить: он какую-то заразу подхватить и начал по углам гадить... А у меня с похмелья руки 

тряслись. Пальнул -- лишь брюхо ему распорол... Гляжу -- катается Барсик по земле, орет... Пошел

я за патронами. Возвращаюсь -- Ванька его уже в охапку, и только пятки засверкали...

-- С этим, мужики, -- говорю я, -- надо что-то делать. Разве не обидно? Пашешь-пашешь с утра

до вечера, семь потов спустишь... А этот за счет чужого добра хочет прожить!..

-- Может, и грешно так говорить, -- промолвил Семен, -- но неужели нельзя идиотов еще в 

материнской утробе распознавать и не давать им на свет появляться? Ведь эта братия --

огромная обуза для государства! Даже убийцу и насильника можна заставить работать, а от

дурака пользы - как от козла молока!

-- И уже родившихся не зазорно того... -- вспыхнул Илья, -- все одно ничего не поймут, а значит

и не осудят!.. Почему бы, например, нашему Ваньке не впрыснуть хорошую дозу снатворного?

Заснет парень сладко - и никаких страданий ни ему, ни окружающим...

Узнав от нашего пастуха Василия, что сорванец помчался в сторону заброшенной охотничьей

сторожки, мы направились туда... И вскоре возле избушки, в кустах репейника увидили воришку

(приспичило ему). Взяв длиный прут, я незаметно подкрался к паршивцу сбоку и саданул его по

рукам ( я слышал, что таким образом в нашей деревне раньше наказывали за воровство). Ванька

взвизгнул и вместе с петухом кинулся было наутек; однако увидев, что мужики обошли его сзади

и убежать ему не удастся, сорванец внезапно подбросил петуха кверху. Тот взлетел на ветку

сосны. Дурачок стал размахивать перед ним руками: мол, улетай!

-- Ты что, -- прошипел я, -- ни себе, ни людям?!

И сделал шаг в сторону моего Пети. Но Ванька схватил лежавшее рядом полено и, громко замычав

замахнулся им на меня.

Я отпрянул.

-- Тебе башку разбить?! -- крикнул Илья, подняв с земли увесистый камень.

И вдруг из сторожки выбежал его кот, у которого зеленкой было густо замазано простреленное

брюхо; а вслед за ним заковылял хромой Семенов утенок с перебинтованной лапкой.

Мы остолбенели...

А дурачок взял на руки перепуганного Барсика, крепко прихал его к своей груди и, источая обильные

слезы, надрывно захныкал:

-- У-у!...

                                                                                                                                              Владимир Кузин