Феодор и Иоанн: варяги-мученики

Состоялось бы Крещение Руси в 988 году, если бы варяг Тур не выступил против всей дружины, отказавшись отдать сына для жертвоприношения языческим богам?..

Жребий

Вероятно, христианскую веру варяг Тур — в крещении Феодор — воспринял в то время, когда военная служба занесла его к грекам, в Византию. В  будущем центре православия на Руси — Киеве — он осел позже и жил там вместе со своим сыном, Иоанном. Заявлял ли он вслух, что верует в Иисуса Христа, или верил тайно — неизвестно.

Небезопасное в то время дело — быть христианином. Язычники-варяги – опора Киева, и князь Владимир еще покланяется Перуну. А по всей Европе язычество яростно  сопротивляется христианству, приобретающему все больше последователей.  Новая вера пугает и ожесточает. Немецкий хронист XII века Гельмольд пишет о западных славянах, что те «приносят богам своим жертвы волами, и овцами, а многие и людьми-христианами,  кровь которых, как уверяют они, доставляет особенное наслаждение их  богам».

Если верить Нестору-летописцу, у наших предков было не многим лучше: «И стал Владимир княжить в Киеве один, и поставил кумиры на холме за  теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, и Хорса, Дажьбога, и Стрибога, и Симаргла, и Мокошь. И приносили  им жертвы, называя их богами, и приводили своих сыновей и дочерей, и  приносили жертвы бесам, и оскверняли землю жертвоприношениями своими».

Человеческие жертвоприношения, по всей видимости, — обычай не  регулярный к тому времени, но такое случалось. Особенно при бедственных  событиях — засухе, голоде, эпидемиях и пр. — как умилостивление богов: ведь человеческая жертва считалась самой сильной.

Жертва как благодарность — тоже вероятный вариант. В то время князю  Владимиру было, за что благодарить грозного Перуна: он с дружиной  вернулся из похода, в котором одержал победу над балтским племенем  ятвагов.

Случались жертвоприношения, ни к чему не приуроченные — «плановые», как мы бы сейчас сказали. Гельмольд пишет, что Свентовиту (богу плодородия у славян) ежегодно приносят в жертву «человека-христианина, какого укажет жребий».

Вероятно, похожий жребий — умышленно или нет — пал на сына Феодора,  молодого Иоанна. Вот как рассказывает об этом «Повесть временных лет»:

«И посланные к нему, придя, сказали: «На сына-де твоего пал  жребий, избрали его себе боги, так принесем же жертву богам». И сказал  варяг: «Не боги это, а дерево: нынче есть, а завтра сгниет; не едят они, не пьют, не говорят, но сделаны руками из дерева. Бог же один, ему  служат греки и поклоняются; сотворил он небо, и землю, и звезды, и луну, и солнце, и человека и предназначил его жить на земле. А эти боги что  сделали? Сами они сделаны. Не дам сына своего бесам».

Посланные ушли и поведали обо всем людям. Те же, взяв оружие, пошли на него и разнесли его двор. Варяг же стоял на сенях с сыном своим. Сказали ему: «Дай сына своего, да принесем его богам». Он же ответил: «Если боги они, то пусть пошлют одного из богов и возьмут моего сына. А вы-то зачем совершаете им требы?».

Феодор и Иоанн в этой неравной битве погибли: после неудачных попыток взять  дом штурмом, пришедшие подсекли столбы, на которых держались сени…  Вероятно, отец и сын были погребены в собственном доме. Или добиты  разъяренными воинами.

Это случилось, по разным источникам, в 978 или 983 году. Феодор и  Иоанн стали первыми известными нам христианами, убитыми на Руси за  христианскую веру…

Воины

Говорят, что эти смерти поразили князя Владимира, заставили его  задуматься и повлияли на решение принять православие. Дело в том, что  Феодора ценили в дружине за мужество и честность. Как мог такой человек исповедовать что-то недостойное, да еще и, не боясь смерти, стоять на  своем – один против всех?!

Но вопрос религиозных различий был таков, что никакие заслуги и  положительные качества не принимались в расчет. И Феодор был не первым,  кто это испытал на себе. Например, одержанная мучеником Андреем Стратилатом победа над персами при императоре Максимилиане не помешала  правителю жечь его огнем, а его дружинников — распинать на крестах за  исповедание Христа. А мученик Варвар, убивший великана-фракийца в одной  из битв, несмотря на этот подвиг, был замучен, когда отказался принести  за свою победу жертвы идолам.

Ну, скажет кто-то, был ли у Феодора выбор? Трудно сказать. Быть  может, пользуясь своим положением и заслугами, он мог бы попытаться  что-то предпринять. Многие в то время в страхе подчинялись  бесчеловечному приговору: отдать своего ребенка в жертву. Тем более,  член дружины должен подчиняться воеводе. А для варяга это стало поводом, чтобы исповедать свою веру, да еще обличать языческих богов.

Знал ли Тур, что подражает воинам-мученикам древности? Что, по сути,  повторяет слова Севастиана (мученика II века, служившего в императорской армии в Дамаске), сказанные воеводе: «Теперь я воин Небесного Царя и  Ему одному буду служить, а идолов я презираю!»

Кто-то из святых воинов, как Феодор, практически никак не обнаруживал своей веры, пока не настал «момент истины», а другие — Феодор Тирон, Феодор Стратилат — крушили идолов и идольские капища или, как Димитрий Солунский, в лицо обличали императоров-гонителей христиан.

Кто-то пострадал один, кто-то — вместе с семьей, как великомученик  Евстафий Плакида, сожженый с женой и двумя сыновьями в медном быке. Кто-то — вместе с сослуживцами, как 40 мучеников из армянского города Севастии, оставленных замерзать в озере зимней ночью, или девять кизических мучеников.

Одни из прославленных во святых воинов погибали в бою, как святой  Меркурий Смоленский, по призыву Богородицы убивший в стане монголов  великана из войска Батыя и настигнутый врагами. А другие, приняв крещение, бросали воинскую службу — мученик Гордий, ушедший в пустыню,  или миссионер и епископ Лонгин-сотник…

Феодор и Иоанн перед самым Крещением Руси стали в этот длинный ряд.

На месте, где по преданию стоял их дом, князь Владимир после своего  обращения в христианство построил Десятинную церковь — первый каменный  храм на Руси, хранивший мощи Климента, Папы Римского, одного из 70 апостолов. Затем туда были положены мощи самого Владимира и членов  княжеского дома. Сегодня эта церковь восстанавливается из руин.

Валерия Посашко