я родилась и выросла в глухой деревне. каждый воскресный день моя мать, как и остальные жители, относила жертву богам на главную площадь. и каждый раз, перерезая горло жертвенной курице, она плакала - кур было всё меньше, а отец, ушедший в поисках лучшей доли, всё не возвращался. куриный бог бесстрастно смотрел на неё провалом каменного глаза, беззвучно порицая бесплодные усилия, как будто заранее вынеся беспощадный вердикт. и она сдалась.
- доченька, наша бабушка очень больна. отнеси-ка ей корзинку пирожков да горшочек маслица.
я прекрасно знала, что это значит. но не подала вида.
- конечно, мамочка. по пути я соберу для бабушки букет. она обрадуется и сразу выздоровеет.
утирая фартуком слёзы, мама отдала мне корзинку и отвернулась. я хотела её утешить, сказать, что я всё знаю и ничего не боюсь. но я промолчала и отправилась в древний лес, о котором ходили страшные слухи.
я могла бы сказать ей, что не боюсь волков - они довольно безобидны. ластятся, как домашние псы, подталкивают носом ладонь, просят ласки. я всегда готова им рассказать, на какой окраине леса живёт моя больная бабушка, и как просто войти к ней в дом, дёрнув за шнурок у двери.
я могла бы сказать ей, что не боюсь тёмного леса - он стал мне родным домом, где небесные птицы приветствуют меня своими трелями, а деревья укрывают от полуденного зноя.
но тогда мне пришлось бы признаться, что единственное, чего я боюсь - это милая бабушка в кружевном чепце с лентами, которая лежит на пуховой перине в маленьком домике на окраине тёмного леса.
я боюсь, что однажды, не насытившись волком, она всё же съест и меня.

я бегу по тропинке с корзинкой
в ней пирожки
нашу бабушку Гретель опять одолела хворь
дом её в живописном лесу у большой реки
говорит что не переедет как с ней ни спорь
вот и бегаю если появится в том нужда
отношу ей нехитрую снедь и отвары трав
но в дремучем лесу одиноким грозит беда
ей бы к нам переехать скорее охотник прав
ну да что уж
пока собирала в лесу букет
день к закату склонился молитвенно и угас
не люблю это время когда исчезает свет
и на небо восходит луны оловянный глаз
и сгущается сумрак как траурный чёрный шёлк
скользкой лентой на шее затягиваясь узлом
а потом неизбежно по следу приходит волк
что-то шепчет мне в ухо горячим кровавым ртом
накрывает тягучими волнами тошнота
волк насмешливо смотрит и воет утробно ввысь
всё бледней эфемернее призрачная черта

каждый день здесь похож на другой словно брат-близнец
каждый день в ожидании страшной большой беды
и не видно ни зги в том туннеле где ждёт конец
даже мудрая Лета жалеет для нас воды
каждый раз как инферно рождает багровый шар
источающей медный вкус и такой же звон
ядовитой луны я немею едва дыша
заглушая растущий в груди горький плач-стон
и набатом звенит колокольная цепь снов
но пока не возвысились злобные голоса
я должна обмануть оплести цепкой сетью слов
отвести от бездушной судьбы глубоко в леса
белокурого ангела
безграничное счастье моё и моя беда
я ничем не могу ей помочь
и безумная ночь

как водится, пострел везде поспел.
спать некогда - навстречу мчится осень.
мой Бог серьёзен. Богу скоро восемь.
у Бога очень много важных дел:
все неисповедимые пути
пройти, пока не наступили зимы.
набрать лисичек целую корзину
и всё ненаходимое найти.
покрепче необъятное обнять,
подуть ему на сбитую коленку.
поймать жука небесного оттенка
и со щенком соседским поиграть.
отметить солнца красный юбилей,
забросив сон за горизонт событий,
и в ярком мире радостных открытий
кормить с ладошки белых голубей.
попробовать на прочность гладь реки.
от прочих не скрывая удивленья,
отведать земляничного варенья.
побегать с ветром наперегонки,
крича с восторгом небу: "посмотри!"
в бездонную струящуюся просинь.
мой Бог смеётся. Богу скоро восемь.