в пустоте шарик делает сальто наоборот
растревоженно с места снимается вороньё
я стою и смотрю человек открывает рот
а оттуда одно пластмассовое враньё
бесконечностью времени валится белый шум
и не слышно ни звука как будто нажали мут
здесь так много кипенно безгрешных а я грешу
потому что другого давно от меня не ждут
погребального савана цветом рассвечен снег
от хлебов не оставили кесарю даже крох
а под снегом безмолвным пластмассовый человек

истерзанный город вмерзает в очередной октябрь
в призрачном свете скорбно застыв в бессилии
нет даже тени надежды на чудо хотя бы
лишь ожидание второго прихода мессии
даже если счёт окажется неоправданно большим
главное выяснить кто кому иудее
кто кому сильней нагрешил
всё яростнее и злее
рвётся светил смертоносная магия
каждая неделя в календаре страстнАя

смотри
перья из крыльев ангела
не долетев до асфальта
растаяли

тебе говорят нельзя быть таким чувствительным
ты стоишь и считаешь ворон у своей высотки
эта война так любит числительные
в твоём городе снова двухсотые и трёхсотые
кого-то из них ты знал с кем-то в детстве дружил
делил счастье горе и рваные сапоги
а тебе говорят не рви жилы
мы-то ещё живы
мы живы
ты стоишь столбом и смотришь как вороны нарезают круги
в твоём городе снова двухсотые и трёхсотые
ты пытаешься вспомнить их лица
вспомнить их имена
ты пытаешься вспомнить хоть что-то
но твой мир сжался в чёрную точку вороньей глазницы
и внутри тебя тишина
мёртвая тишина
а тебе говорят давай встряхнись сделай утру навстречу шаг
напиши стишат
а ты не знаешь как тебе дальше жить