О, придите, духи коньяка и шоколада!

16 ноября 2014 года

Киев

Статус: дежурный по космосу

Настроение: Аманда Лир

За окном: ночь с субботы на воскресенье 

СЛУЧАЙ НА ДЕЖУРСТВЕ ПО КОСМОСУ 

Исполнять обязанности дежурного по космосу Ясочке вновь приходится в одиночку. Потому как Фантобус опять кувыркнулся за борт и булькнул камушком в непроглядную пучину. Раньше он выпал из общества, а сегодня, если верить глазам, выпал прочь даже из собственно подсознания. Как ему там, в астрале, реется? Какие мультики ему видятся там, на верхних полках вселенской этажерки? Как знать... Обзавидуешься...

Если вы заметили – сия история (этих - ya & fa) началась с бутылки. Вообще, любая стоящая история чаще всего именно с бутылки и начинается. По крайней мере, их она, как некий метафизический символ-маячок, пока что опекает. Иначе, вчерашняя суббота осталась бы ничем не примечательной. А поскольку планида у них игривая, с фокусами, то в памяти тот день, и вечер с ночью, пропишутся надолго.

Итак! Суббота – это сухой, практичный, хозяйственно-утилитарный день. Ёмко выражаясь, для Ясочки и Фантобуса – это субботник. У них так повелось изначально. Всё, до чего могут дотянуться неугомонные ручонки, стирается, убирается, перестанавливается. А ножки ходят туда-сюда по рынкам, выискивая добычу для тощих кошельков. Опять же, это серьёзный день для очередной ревизии семейного бюджета и для текущего финансового планирования. Так бы оно и было, если бы откуда-то сверху не протянулась рука всемогущего фатума, не схватила бы Фантобуса двумя пальцами за штанишки, и не увлекла бы его к себе, в кузницу счастья, в иную сферу бытия, в кухню погоды. Туда, где всегда воскресенье, и свечи, и праздник, и лето, и то, что нельзя... То, что нельзя... (Б.Г. – знает!).

Когда-то, в другой жизни, служил Фантобус в банке. Клерком, но не простым, а золотым. Это было так давно, что некоторые звёзды успели погаснуть. То была заря его вихрастой молодости! То было единственное время в его поучительной жизни, когда у него всё получалось, во всех смыслах. Можно себе только вообразить, как высоко он теперь уже поднялся бы на том фарте, на том кураже! Но бес попутал – подумалось бедолаге, что он герой другой истории, что он бессмертен, как Дункан МакЛауд, и может проходить сквозь стены, как персонаж Марселя Эмме. Ушёл из банка, в большое пиратское плавание. И понесло его по рифам, как по кочкам, пока не выкинуло на берег, словно пьяного дельфина.

Тем не менее, банк его не забыл, и все последующие годы исправно высылал ему вежливые приглашения на свои банкеты по разным поводам. А вот последние пару лет возникла пауза, и Фантобус уже смирился с тем, что его наконец-то забыли. Какова же была неожиданность, когда на днях бывшие коллеги-начальники позвонили персонально и сказали: «Приходи! Будет варьете и лотерея!». Ну, как Фантобус мог отказаться? Не мог! И Ясочка его благословила...

Потянулись длинные, как жуйка, часы. Вот, канул в сумерках день. Вот прошёл её одинокий вечер при трепетных свечах, под звуки нежного клавесина. Причудливая игра теней и бликов на плавных изгибах канделябров развлекала её. Слуги и служанки бесшумно двигались вокруг, держа подносы с невиданными яствами, а она глядела в окно и размышляла о назначении Луны...

Но вот... Чу! Померещилось... Кажется, ожил лифт в притаившемся доме, и как в фильмах Хичкока томительная неизвестность подступила к самому порогу, будто к горлу... Часы пробили полночь. Вернее, два часа по полуночи. Что-то большое и вязкое молчаливо возится под дверью. Долго. А потом в прихожей раздаётся звонок...

Лёгкой птицей вспорхнула Ясочка – и вот, тяжкие оковы дверного замка отворены. О, святые угодники и рыцари Круглого стола! На пороге стоял он – прославленный убийца драконов, Фантобус Храбрый – её возлюбленный. Осанка, плащ, галстук в косую полоску, прямая спина – витражная готика, а не человек! В руке интригующий кулёчек с чем-то. Наверное, там гостинец. Фантобус издаёт приветственные звуки, лыбится – тот ещё подарок! – и ему мерещится, что лучший гостинец – это он сам. Глаза у него честные, солдатские. Оловянные, то есть.

Ясочка уступает ему дорогу - мол, проходи же, возвращайся из прошлого в текущее. Фантобус мурлычит – «А? Можно, да?» - и с готовностью принимает это приглашение войти. На голом энтузиазме он делает шаг вперёд, но ботинок его острым носком запинается о порожек, и он со всего маху, как цельная колода дерева падает в прихожей об пол всем своим обличьем, так сказать, полным фасом личности. Грохот разносится по ночи, словно дело идёт в цеху мебельной сборки.

Ясочка обхватила себе личико ладошками, как было на кинопремьере «Мама», а потом сестрой милосердия кинулась на помощь. Через пять минут честной борьбы за возлюбленного у неё кончились батарейки. Фантобус оказался такой тяжёлый! И, главное, вырубился, уснул моментально! Всё, что ей удалось – это справиться с ногами любимого, которые мешали закрыть дверь.

Выбившись из сил, она впала в отчаяние и захныкала: «Ну, почему я такая хилая?! Ну, почему я ни на что в жизни не способная?! Меня бы даже в санитарки на войну не взяли бы! Потому что я бы собственные сапоги – и те на себе не утащила бы!»... Потом, глядя на мученическое тело Фантобуса, сваленное грубой судьбой, точно мешок с картошкой, она рассудила так: если чего-то не можешь, то сделай хотя бы то, что можешь! А могла она в эту горемычную минуту только одно – пойти поставить чайник. К этому её соблазнил цветастый кулёчек, принесённый Фантобусом. Валяясь на полу, при теле хозяина, он как бы намекал: «Не надо отчаиваться! Есть они, есть ещё в этой жизни всякие маленькие оргазмы!».

Прибыв на кухню и поставив чайник на плиту, Ясочка заглянула кулёчку в самое нутро. Там оказалась пригоршня всяческих цукерок и пирожное, раздавленное так, словно на нём хорошенько посидели. Горестный комок опять подступил к горлу Ясочки. Она взялась было уговаривать себя, мол, ничего страшного! Ложечкой соскоблишь, и – на блюдечко. Но второе «Я» (резервная личность) взбунтовалось в ней, и ночную тишину порвал в лоскутья крик: «Да что же это, бля, за жизнь!? Да когда же я смогу как нормальный человек напиться богатого коньяку и нажраться толстого-претолстого шоколаду, а!?». Если бы на дворе стояло лето, и окна были бы настежь отворены, эхо отозвалось бы по всему микрорайону.

Не смотря на экстремальное возбуждение этой минуты, слуху её все-таки дошло что-то странное из прихожей. Какие-то булькающие звуки оглашали торжественную, камерную тишину. Ясочка встрепенулась и, бросив всё, опрометью метнулась туда, где осталась валяться её возлюбленная половинка – одинокая, и такая уязвимая!

Там её ожидала сцена в жанре циничного символизма: не приходя в сознание, то есть, обняв планету и продолжая улыбаться во сне, Фантобус мирно и обильно блевал на ковровую дорожку чем-то густым, тёмным и приветливо пузырящимся... Ясочка еле-еле сдержала в себе ответный рефлекс несчастного желудка. В этом ей помогли сострадание и жалость. «Бедный! – подумала она, - Его пытали! Как же я сразу не догадалась! Ах, он такой доверчивый!».

Дальнейшие десять минут своей жизни она провела точно матросик срочной службы на прохудившейся барже – в суматошной беготне, с мокрой ветошью в руках и с крепкими выражениями из удалых пиратских песен.

Что по ходу дела её несказанно удивило, так это букет запахов, наполнивших квартиру до потолка. В нём совершенно не было никакого гадкого амбре. Ничего отвратительного и предосудительно. Шоколад и коньячище, в чистейшем виде – вот, что повисло густыми парами в кубометрах замкнутого пространства. Ввиду этого, Ясочке подумалось не без уважения: «Вот, молодец-то! Да как же он качественно проспиртовался-то сегодня! Ничего лишнего, ничего человеческого в нём не осталось – всё только респектабельное! Может, мне его засахарить, пока он не очнулся? Положу в ёмкость, засыплю килограммами...».

Короче, не устанет наша Галактика удивляться том, что с человеком шара делает! А может, это кризис среднего возраста виноват?

Нет, Фантобус, выдав сладостей на-гора, пробулькавшись, всё-таки взял себя в руки, очнулся. Это позволило ему прикинуться инопланетным моллюском, пьяной гусеницей, и доползти, извиваясь, до спальни. Сделав так, он тут же вернулся в комфортное для него трупное состояние... 

В те самые минуты, когда из-под пальцев Ясочки набегают строками вот эти вот буквы, устойчивый аромат коньяка и шоколада реет по квартире и ласкает ей ноздри. Мечты сбываются. Утро... 

И хоть Ясочка нынче одна за всех,

а всё равно, она его не бросит,

потому что он хороший.

Ведь он же когда-нибудь поднимет себе веки?

Поэтому, читая на прощанье - «ваша Я» -

имейте ввиду, что это по-прежнему мы:

  Ваши ya & fa