Я не хотела рассказывать об этом, потому как больно. Но потом решилась, потому что это нужно вам. И мне.  Пока вы читаете эти строки, ребенок собаки лежит на обочине и умирает. И я хочу, чтоб об этом, по крайней мере, узнали люди. Чтобы это было не просто так, тупо и больно.  А чтобы был извлечен урок, чтобы вы были добрее, чтобы чувствовали чужую боль. Иначе ничто не спасет этот безумный мир. 

Сегодня утром, час назад, я вышла из дома и отправилась на работу. Не дойдя до остановки, я увидела на обочине черный комок. Он дрожал. Я подошла. Это был щенок примерно одного месяца от роду, едва научившийся ходить, видимо. Знаете, как они учатся ходить? Мило, потешно, бочком, весело подпрыгивая, повизгивая и радуясь вашим теплым рукам. Но он уже не станет радоваться. Он лежал на боку, иногда пытаясь повернуть голову. Глаза закрыты. Его живот был распорот, бледные внутренности вывалились наружу. Он мелко дрожал всем телом, но не издавал ни звука. Редкие прохожие спешили мимо. Большая черная муха сидела на его внутренностях. И отчего ей никого не жаль? Ведь в сущности люди – те же мухи, только более организованные. И им бывает жаль. Чаще – себя, иногда – других.

Учитывая, что я очень трепетно отношусь к чужой жизни, и к жизни этих беззащитных, искренних животных в частности, сказать, что у меня был шок – не сказать ничего. Слезы покатились сразу. Градом. Я уже давненько не плакала. В голове возникло тысячи вопросов: как это случилось, и главное – почему? За что? Где была его мать? Почему Бог это допускает? Его сбила машина?  Почему ребенок человека не лежал бы здесь, а ребенок собаки – лежит. Ведь в них обоих живая, разумная, страдающая душа.  И главное, что делать? Куда бежать, кого звать? И тонкой навязчивой строчкой в подсознании: «ты уже ничего не сможешь сделать».

Увидев плачущую девушку явно не в себе, подошел мужчина. Был неприятно удивлен увиденным. Предположил, что щенка порвала соседская сука восьми лет от роду, которая ни разу не щенилась,  и, как оказалось, практиковала подобное не в первый раз. Легче мне не стало, зато один вопрос отпал. Порешили мы с мужчиной  на том, что отвезти в клинику я его не смогу, просто поднять его с земли вызвало бы смерть, потому как позвоночник тоже был сломан. Я просто стояла над ним и плакала. Я была полностью растеряна и дезориентировна. На душе было мерзко от собственного бессилия и осознания своей вины, что я опаздываю на работу, чтоя не знаю, как быть, что уйду, а он останется. И я ушла.

Когда подобные истории читаешь в инете, то расстраиваешься на время, но а потом входишь в обычную колею. А когда  становишься участником события, это  - глубокая травма, и я не знаю, как с этим дожить до вечера, как осмыслить, как избыть свою вину.

А в маршрутке со мной ехали люди, с обычными лицами, со своими проблемами. И никто из них не знал, что на обочине умирает ребенок собаки. И что все они, как и он, – бесконечно одиноки во вселенной.

 

 

Там же играла музыка:

 

«Незаметно исчезает

Всё  добро,  что было с нами.

В асфальтированном рае

Места нет твоей душе.

Что взамен тебе оставят

За украденную жизнь?

Только черный ворон знает ответ,

А ты – нет.»

 

 

ЛЮДИ, ПОЖАЛУЙСТА, БУДЬТЕ ДОБРЫ.

 

Тополиный пух – это прекрасный, теплый летний снег! И когда я вспоминаю промозглый ноябрь, мне хочется ловить его губами (да, именно так!),  летать с ним, кружиться среди него в пруду с лебедями  и запечатлеть в памяти его невесомое  кружение как минимум до следующей весны)

Но я чинно поправляю строгую юбочку и вышагиваю на работу (все очень серьезно!). А еще мне хочется залезть на дерево, как в детстве, и сыпать на спешащих внизу людей с серьезными лицами белой акации гроздья душистые))  Но и это я превозмогаю усилием воли.   Зато у взрослых (или почти взрослых) свои прелести в жизни, не так ли?)

Просто смотреть на облака, пронизанные солнечными лучами, и парящие снежинки тополиного пуха, пусть даже из окна душного общественного транспорта, - это огромное счастье.    

На блогах часто сталкиваюсь с категоричными высказываниями народа и яростными попытками авторов их отстоять. Да, я не против. Но. Все выводы о природе вещей должны исходить от полученных знаний, а не собственных измышлений. А индикатор правильности ваших убеждений - это их плоды.

Самый прочный союз тот, в котором ни один из партнеров не удерживает другого.

Солнце медленно поднималось над городом. Распаляясь, раскочегариваясь, оно шипя окунулось в Днепр и вынырнуло красным шаром, тяжело зависнув над миром.

Ранним утром в городе не было ни малейших следов свежести, и как я ни старалась дышать неглубоко и нечасто, загазованный пыльный воздух с силой врывался  в мои легкие, причиняя невосполнимый моральный ущерб.  Невидимая в пыльной листве птица заливисто завела трель, но испуганная  грохотом проехавшего мимо КАМАЗа, резко ее оборвала, иллюстрируя мне обрезанность и незаконченность очередного жизненного этапа.

Тут и там экзотическими островками причудливой формы лежал мусор, который зимой был целомудренно укрыт снегом. Зима стыдливо прикрывала все изьяны, сглаживала углы, запорашивала метелью, как стрептоцидом, ранки и ссадины на сердце. А молодая, наглая максималистка весна резала правду-матку. Ну и кому от этого легче?

Одинокие редкие проститутки робко жались по подворотням, в свете утренних лучей они были несчастными, бледными, помятыми и без следа вечерней игривости и флера. А я – цветочек! Вот бы это приносило счастье.. А, черт с ним, не в сказке же родилась.

Я всю ночь не спала, думала, и не могла дождаться рассвета. В этом нет никакой логики, но мне казалось, только он – моя последняя надежда на спасение. И он принес мне новый день, по расписанию, с графиком звонков, встреч, дел и прочей суеты. Осточертело все, но зато я могла пресечь поток ночного сумасшествия и заняться сумасшествием дневным.

Вчера я видела в маленькой лужице во дворе осколки солнца и искринки тумана, а сегодня – просто влажную грязь. Моя вера попрана, и хоть нам велено прощать, я устала выдавать кредит доверия. Лавочка закрыта. Я отпускаю себя, я не хочу следовать навязанным тобой правилам и старательно взращенным принципам. Чужим. Даже будучи чудеснейшим человеком, но предавая свое Я, ты - предатель, и не более. И счастье искусственно не продуцируется.  Добро пожаловать в лето, Лиза. Теперь ты узнаешь, что такое настоящая свобода.

Не будем говорить о любви, потому мы до сих пор не знаем, что это такое. Может быть это густой снег, падающий всю ночь, или зимние ручьи, где плещется форель. Или это смех, и пение, и запах старой смолы перед рассветом, когда догорают свечи и звезды прижимаются к стеклам, чтобы блестеть в глазах. Кто знает? Может быть, это мужские слезы о том, чего некогда ожидало сердце: о нежности, о ласке, несвязном шепоте среди лесных ночей. Может быть, это возвращение детства. Кто знает?

Константин Георгиевич Паустовский, "Ручьи, где плещется форель"

Бог - это все хорошее, что есть во Вселенной.  Это любовь, это переплетения всех жизненных энергий, это наша духовная сущность.. А вообще полность его нельзя объять человеческим умом. Человек не может ощутить нужду или потребность ни в чем таком, что не могло бы быть где-то, когда-то и как-то приобретено. В безверии жить очень сложно, и наверное, неправильно.
А кто он, по-вашему?

А если честно,  я вовсе не в восторге от своих "писательских талантов", потому как мыслей, впечатлений, граней и нюансов много, а на наш язык они переводятся с трудом,  и проза получается  какой-то застывшей, костной. Как грубый слепок того, что внутри. Это как описывать почти  неуловимый, но такой сладостный запах вечерней фиалки или вкус сочного манго – понятно, что и вкусно, и хорошо,  но как именно, не прочувствуешь. А  как хочется общаться образами, нотами, красками, ароматами и  ощущениями, а не схематично. Когда умеешь передать информацию так, чтобы другой почувствовал ее точно так же как ты, без искажений, это высшее искусство.

Любопытен тот факт, что почти каждый человек считает, что в мире полно придурков, и в то же время ни один не относит себя к ним.