Религия, вера, духовные практики, обрядчество… Все это делается, по итогу, для себя, для спасения своей души, но не для других. Люди хотят полюбить Бога, чтобы он полюбил их. Но исказив его заветы, средством для этого, промежуточной ступенью,  сделали любовь к людям. Однако  истинная любовь не может быть средством для чего-то, только целью. А Богу от нас ничего не надо, только бескорыстной любви к детям его.  Он счастлив, он полон, он самодостаточен.   Но все подменено, все искажено. Вот почему столько атеистов и людей, отвергающих религию. Они подспудно чувствуют подмену, хотя в душе знают, что Бог есть. Они смутно понимают, что нельзя править службу, оставляя нищих за порогом церкви. Нет, не этого он хотел от нас.

А теперь нападайте.

Нельзя получить внутреннюю гармонию, к которой мы так стремимся, за счет других. Оставляя их за бортом, считая, что они «недостаточно продвинуты». Нужно считаться с их мнением на сей счет. Особенно если они Вам преданны, - такому авторитетному и всезнающему. Ведь это говорит о том, что они достаточно разумны и постоянны в своей разумности.

Я живу черным дроздом, а он – мной. Я сама вырастила его. Я отдала ему всю радость, и он вырос большим и сильным. И вот теперь, когда я безвольно сижу в кресле перед пламенем свечи, он внимательно смотрит на меня немигающими, широкими, темными глазами. Сегодня у него хорошее настроение, и стало быть, он будет перебирать мне волосы и рассматривать складки  моей белоснежной туники. А может, станет клевать виноград на серебряном подносе. В любом случае, вечер пройдет спокойно. Но иногда он бывает другим. Его шикарное, гладкое оперение приподнимается, он расправляет сильные, холеные крылья и издает резкий крик. И начинает когтить мне грудь и руки, оставляя на тонкой коже темно-красные, влажные полосы, марая блестящие крылья в мою кровь. О нет, я не сопротивляюсь. Ведь я сама вырастила его. Я отдала ему всю радость. И он вырос большим и сильным. Но он никогда не оставит меня, а я никогда не буду одинока.

Откладывая решения, мы нагнетаем ситуацию. А решение принимать все равно придется.

Чтобы не делать что-то, можно найти тысячу причин и оправданий, но реальная причина всегда одна - недостаточная мотивация. а если ее нет, стоит ли вообще делать шаг? может быть, сначала стоит поговорить честно, без утаек и оправданий с самим собой? осознавая, четко ли ты видишь, чего хочешь, или весьма размыто.

А решение всегда есть, и может даже на поверхности. Но часто мы, придавленные проблемой и неверием, просто его не видим..  А между тем, если все невыносимо, то можно что-то сделать и хуже уже не будет. А если еще выносимо, мы ждем, пока станет невыносимо и потом делаем все равно, но при больших  моральных издержках.

Море. Бездонное, безбрежное, всегда новое, манящее. Живое, доброе, и в то же время гордое и самодостаточное. Ему никто не нужен для счастья. Оно ласково принимает всех, - и добрых, и злых, и счастливых, и печальных.  А когда никого нет рядом с ним, ему тоже хорошо. Оно может играть своими волнами, вылизывать камни и скалы, кружить хороводы медуз и водорослей и улыбаться небу.  Оно порадуется вместе с тобой дельфинам и чайкам или растворит твою слезинку в миллионе соленых капель, не позволив тебе смутиться и предстать перед кем-то в незащищенной обнаженности чувств.

Я обязательно вернусь в твои воды, я так люблю тебя, и помню, что ты – мой изначальный, настоящий, первый дом. И спасибо за то, что я увидела дельфинов – так близко, что могла разглядеть их улыбки.  

Во дворе под безжалостным солнцем стоит каштан. Он устал от зноя, но уйти не может. И дарит свою тень ранимым существам с нежной кожей, снующим туда-сюда. А вечером солнце спадет, но пыль, резкий визг шин по асфальту и вечный смог не дадут уйти ему в свои смутные сны и переживания, какими живут эти обездвиженные души – деревья.

А утром все повторится сначала. Он также будет стоять, облитый ярким, мучительным зноем и знать, что все будет повторяться снова и снова. Его пожухлые, зеленовато-коричневые мятые листья не шевелятся под ветром, они  похожи на старый пергамент, через потертости и отверстия в  них видны осколки синего неба. Но в пожухлых, желтых кулачках каштан крепко сжимает своих нерожденных детей – крепкие, сочные и блестящие плоды. Ведь ради них можно простоять хоть сто лет? И все станет не напрасным, приобретет цвет, форму и смысл.  

А у меня ты – мой единственный ребенок. Старше меня на семь лет и семь долгих зим. Господи, прости меня за то, что я недостаточно любила детей твоих. Ведь за это лишают чего-то?  И их прости.