Какой-то появился мнимый страх, что где-то в прошлом не того желала,

а может неумеючи сказала иль слово мое вырвалось всердцах.

Но в результате получила то, о чем я даже мыслить не хотела

и памяти моей иссяк поток и чувств река, вдруг явно обмелела.

Просила я покоя, это да, но не беспамятства и равнодушья стужу,

сейчас лишь ощущаю иногда, что жизни смысл – когда кому-то нужен.

Ну в этом смысле, вроде все пучком, вокруг все дни людей столпотворение,

но, видимо, суть все-таки не в том, меня томит душевное волнение.

Пусть внешне мир и полный парадиз, а вот в глубинке назревает смута,

то вдруг всплывет немыслимый каприз, то хочется дать по носу кому-то.

Со стороны, быть может и видней, что бабе дурь под ребра, бес морочит,

но только вот никто понять не хочет, что я загнала всех своих коней.

Все ложь, не верьте сказанным словам, все тлен и за водой уходят беды,

я лучше поднесу сто грамм соседу и поболтаем просто, по душам.

Я без тебя схожу с ума,

спокойно, тихо и беспечно

и ожиданий бесконечность

поверь, я выбрала сама.

Я без тебя с ума схожу,

возможно, это невозвратно

и в этом смысл я нахожу,

и это кажется приятным.

Привет безумия приют,

привет безмыслия отрада

и капли слов бесцветным ядом

по бессознанию текут.

Упрячу за оградой слов

щемящий ужас междумирья,

а отрастающие крылья,

прорвут бессмыслия покров.

Не успеваю ничего, а от работы дохнут кони

или от взгляда моего, не кони, нет, а мелкий пони.

Вот вечер закатился в ночь, а дел еще большая куча,

но я то знаю, будет лучше, когда смогу себе помочь.

Но в одиночку не вдвоем, или втроем, или бригадой,

да и сама была бы рада, но не решить вопрос трудом.

Чего-то хочется порой, но цель внезапно потерялась

и, кажется, такая малость, но время я убью игрой.

Как мухи дохлые в жару, лежат минуты, дни, недели,

а солнце лучик поутру протянет ласково к постели.

Вставай ленивица, проснись, пора к заботам и надеждам.

Я, взглядом устремляясь ввысь, ищу там журавля, как прежде.

Но за морем и за горой не видно крыльев журавлиных,

пора собраться в край чужой, найти себя в дороге длинной.

Темнеет небо за стеклом, под потолком комар таится,

ах, как же хочется забыться приятным и безумным сном.

В конце начало, в середине ноль, не очень ясно, кто за что в ответе,

жить хорошо на этом белом свете, пока мерцает в памяти пароль.

Уносят ветры тайные слова, а Солнце выжжет темной силы знаки

и след хранит примятая трава, а тени снов скрываются во мраке.

Поет петух на утренней заре, свистит в лесу невиданная птица

и лишь молва гуляет по земле, что быть тому, чему дано не сбыться.

Зима и лето, осени дожди и первый лист весеннего тюльпана,

шагнув хоть раз, в туман свободы пьяной, забудь о прошлом, просто уходи.

Невероятность в каждом, как зерно, что прорастет в реальном и неспешном,

налей сомнений горькое вино и напои того, кто слыл безгрешным.

Сплетая слов загадочную сеть, не уловить счастливую синицу

и остается в небеса смотреть, в надежде на перо от синей птицы.

А лунный луч, что чертит небосвод, рисует путь отсюда до рассвета,

заставив верить в неизбежность лета, которое когда-нибудь пройдет.

Ленивая привычность бытия, отсутствие желания и мысли

и, как ни странно, в этом тоже я, хотя могу иначе... поиск смысла.

Да не ищу, живу как воробей, что утром забывает о закате,

что хорошо, еще люблю людей, вдруг вспоминая, что все люди – братья.

Сегодня философия проста, мне хорошо, сейчас, сию минуту,

вокруг природы тихой красота, ну а в душе покой, как ранним утром.

Когда еще не слышно шума дня, в лучах рассветных розовеет небо

и сладкий чай с простым кусочком хлеба наивный завтрак, только для меня.

О чем я? Да о том что так живу и наслаждаюсь тем, что здесь, со мною,

мои стихи, картины, сад с рекою и грезы вслух и мысли наяву.

Подползает грусть псом виноватым,

пытаясь проникнуть внимательным взглядом.

Кладет на грудь мягкие лапы,

упорством настойчивым убеждая,

так надо.

Ну хорошо, полежи рядом, полижи ладонь

и в ночь...

Уверена, этого мне не надо,

пусть грусть гостит покороче.

Прочь.

Днем ветер раздевал деревья, пылил дорогой и шумел,

на воробьях вздувая перья, всем что-то доказать хотел.

А к вечеру притих и спрятал свой норов в травах и цветах

и тихо там до ночи плакал, блестя дождинками в огнях.

Умытым утром встанет солнце и рассияется с небес,

позолотив поля и лес, дождинки осушив до донца.

И снова ветер зашумит листвой и травами сухими,

над чистым полем полетит, шепча твое любимый, имя.

Конец мая, жара донимает,

воду, пиво, мороженое

все покупают.

Лица красным, пот потоком,

не задевайте,

сгорю ненароком.

Пыльно, солоно,

тень – благодатная,

такая вот погода,

невероятная.

Купила себе я тапочки, не белые, а лиловые,

теперь красавица лапочка и умница не безголовая.

Обуюсь, пройдусь с притопками, по улице, по переулочку,

смотрите же все и хлопайте, и не считайте дурочкой.

Удобно и легче перышка, красиво, до нет возможности,

ах, как хороши мои тапочки, купила по неосторожности.

Теперь буду прятать вечером, в коробочку или ящичек,

закончилась жизнь беспечная, люблю их по настоящему.

Сижу вот теперь и думаю, жила же спокойно и счастливо,

а с тапками на беду мою, придется гулять почаще то....

Мой мир чудес, не больше чем мечта, овеществленное желание

и в нем есть все, любовь и красота, печали грусть и разочарования.

Прекрасный сад, наполненный теплом, и дождь шумящий, радуги, метели,

зима и солнце, нежные капели, рассвета луч, и ночи темнота.

Хочу и будет, в это верю я, ну а без веры жизнь была бы скукой

и, отпуская в небо журавля, синице милой подставляю руку.

Да и она умчится в синеву, зачем же птахам скорбная неволя,

а я поймаю ветер в чистом поле и приглашу в душистую траву.

Мой мир хорош, он больше чем мечта, он создан по подобию и вере

и в нем на равных, люди, птицы, звери и я, хранитель старого моста.