1. На конкурс принимаются: малая проза и стихотворения.


2. Тема произведений – книга. Книга может быть главным героем текста или предметом      размышлений. Вы можете написать мемуар "Как я прочитал маркиза де Сада в пионерлагере", анекдот, заметку, фантастический, исторический или приключенческий рассказ, воспеть некую книгу в стихах. Подчеркиваем – не рецензия, не публицистический текст, а художественный.

Читать правила полностью

   

Алевтина приехала с таким фарфоровым лицом, что я, разговаривая, все присматривалась, удивляясь. На светлой коже раньше полыхал румянец во все щеки, из-за которого тринадцатилетняя Алька меня изрядно насмешила когда-то.
- Я знаю, - похоронным голосом сказала она, покачивая раздутым ранцем с обрезанными лямками (на спине мы их не носили, не дети, а модные в те времена дипломаты появились у нас только в классе девятом), - я знаю… У меня диабет!
- Алька, какой диабет, ты что?
- Видишь, - ткнула себя длинным пальцем в щеку, заставив нежную розу заполыхать, - а? Я вчера прочитала, бывает "диабетический румянец".
- Да ну тебя, - успокоилась я, что Алька не умрет, оставив меня без подруги.

Дальше

Любите ли вы непутёвые знаки на своём пути? К примеру, этот точно для меня: рукой-то я показываю направо, но утверждаю, что надо  налево.

Нижеследующее отменно звучит на языке оригинала. Но для тех, кто не ферштеен по-английски,  мой фривольный подстрочник. Потом не говорите, что вас не предупреждали!

Осторожно! Крокодилы трахаются. Если нападут, симулируйте оргазм. Читать полностью »

Туман таскает нить, сидит за занавеской, течёт белёсою водой.
Он мог бы задушить мир леской! Но, - мир пустой.
- Мир вянет, когда он струится. ...Стоит, течёт.
И только голосами - птицы. Но те не в счёт.
Дракон,.. и мышь, собака, львица...
- Туман навил на нить звериные и наши лица...
И не повременит,
не остановит хода пьесы, где маски шевелят
друг друга...
- Из-за занавески глядит на свой обряд,
на действо тайное, неясно
скользящее вокруг.
Склонясь, зовёт тебя на царство,

Написала bezobraznaja_el

Они манят и после наказывают неисполнением обещаний. 
Посреди стылого ветра, рвущего, казалось, наглухо застегнутый воротник, посреди ледяных дней, похожих на похоронную процессию в Японии, там где траур белого цвета, - вдруг сваливается неизвестно из какого рая - теплый день, весь из солнца и синего неба. Так тепл, так мягок, и обещает, смеясь - всё, всё позади, вот дай растопить это надоевшее старое мороженое и я из ладони вам - пчел и бабочек! Десятками! Сотнями!
Один... От яркого утра до теплейшего вечера поворачивается, красуясь бликами на воде пролива. А после уходит спать, махнув на все горячей рукой, розовой на просвет от солнечной крови.
Утром - снова зима, злее и унылее, как уныло бывает только крымское предвесенье, что тянется резиной, хорошая такая резина, эластичная, длинн-но тянется, пока не щелкнет, порвавшись, к апрелю, чтоб уж всё сразу, ворохами - и бабочки, и пчелы, и купы ласкового снега миндальных и абрикосовых дерев. 
С января до апреля окна откроются не раз и не два. Смеются.
Хорошо - каждый год, и можно уже покивать, зная. 
И посмотреть с другой стороны: посреди стылого ветра, рвущего наглухо застегнутый воротник, посреди ледяных дней - из какого-то рая нам - февральское окно! Чтоб учились радоваться, не откладывая на завтра...

У меня появился персональный сайт, зовут его "Татуиро" и там я буду складывать все, что успела натворить, если оно связано с мистикой, легендами, фантастикой и прочими якобы несуществующими, а на самом деле просто не видимыми вещами.

  Солнце уже сваливалось за щеточку трав на холме, что за яшиным центром, но Витька все равно полез вверх по узкой тропинке. Камеру повесил на шею и прижимал рукой, чтоб не болталась, не стукала. Лез к ветру и в уходящий свет, понимая, что снять живую зеленую воду не сможет, совсем внизу стемнело. Но лез.
  Иногда, спохватываясь, пытался обдумать, что делать дальше? Получается, в плен его взяли? Вот так запросто, паспорт в чужом сейфе и оставайся, мастер, иди на побегушки к местному царьку. Но мысли не думались, ветер выдувал их из-под перепутанных волос, потому что посмотреть сверху на воду казалось очень важным, самым-самым важным. Да и кого спасать? Наташку, что украла его вещи и теперь смотрела, не видя, равнодушная ко всему, кроме своего повелителя и его водки? Себя? Ну, себя-то несложно. Уйти пешком завтра на маяк, попросить Николая Григорьича отвезти в город и сдаться там в милицию - потерян паспорт, украли деньги. Сколько их там было-то, денег. И уже всерьез отправить письмецо Степке, он вышлет. Или приедет.
  Но как же вода? За те два дня без фотоаппарата Витька вдруг понял, что был дураком, надо было не выпускать из рук - снимать и снимать. И не отвлекаться ни на что. А с другой стороны, что же, картинки важнее людей?
  Наверху встал на самом краю. Смотрел вниз, в почти черный провал, окаймленный неровными челюстями каменных грядок в воде, и видел, как вспыхивают, горя изнутри, бешеные кольца зелени, как светом рисуются завитки пены. От того, что видно было плохо, казалось, вода шипела громче, у самых ушей, а может быть поменял направление ветер и уже не завывал в щелях каменного лабиринта.
  Витька открыл камеру и сделал несколько снимков. Просто так, зная - не получатся. Не удержался просто. И пошел в сумеречный лабиринт. Уже знал, не пойдет на маяк. Успеется. Побудет несколько дней, и в самом деле, потянет резину, послушает Яшину философию. И будет снимать и снимать, все подряд. Надо только отстраниться от всего, молчать, не вникать. Уходить утром, одному, на весь день, чтоб только воздух, свет и камера. А когда Яша поймет, что не сгодился ему фотограф, как-нибудь договорятся.
  И на выходе, щурясь на никак не уходящее солнце, споткнулся глазами и мыслями о скорченную на валуне фигурку. Покраснел жарко, поняв, что о Ваське забыл совсем. И, решая свою судьбу, не думал о том, что было обещано малому и скреплено пожатием измазанных кровью рук.
  Васька не встал,только глянул и снова опустил голову. Витька присел рядом.
  - Ты меня так и ждал?
  - Ну да. Да ты же недолго. Я думал, еще посижу, пока солнце, и пойду, если ты там ночевать...
  - Не хочу я там ночевать.
  Васька помолчал. Сказал неловко:
  - К нам нельзя вот. Мамка ругается, Машута теперь на ней. И я ушел на весь день почти, не помогаю.
  - А мне адрес дали, сказали там переночую. В селе. Дом тридцать два на главной.
  Васька повеселел.
  - Так не уедешь? Ты правда, останешься еще?
  - Да.
  - Ну пойдем, пойдем я отведу тебя. Я знаю, где это. А тетя Лариса, она ничего так. Пирожки у ней вкусные. Одна живет щас.

Дальше