Михаил Красуский
«ДРЕВНОСТИ МАЛОРОССИЙСКОГО ЯЗЫКА»
(продовження: четверта частина)
Отримано з джерела:Мюллер утверждает, что он давно еще перед санскритом угас, но то же самое, верно, сказали бы и о древнем скандинавском, если бы Исландии уже не существовало. Как же для иностранных эрудитов, углубленных в своих мелочах, и Руссландия тоже почти не существует, то не станем им удивляться. Не будем удивляться и нашим родным эрудитам, для которых малороссийский язык тоже почти не существует. Когда одного из них я, наконец, убедил, что малор. окончания -в, -вем (збереглося в укр. локальних говорах. – В.Д. (старше и старославянских, русских и польских л, l, lem, потому что такие же находим в санскритских wam, wa, в латинских vi, bam, в итальянских и испанских va, ba, тогда к невыразимому моему удивлению, ученый профессор, как бы сожалея, что слишком далеко ушел от сросшейся с ним рутины, вдруг зашатался и сказал: – Да … но … впрочем … а кто знает, может быть, действительно малор. -в, -вем произошло уже от л! Известно, что наши предлоги по-, на- соединяясь с корнями глаголов, образуют новые слова, предлогов этих уже в других языках не встречаем в первоначальном виде, но зато эти слова, или новые корни, от них происшедшие, заимствованы от нас классическими языками, разумеется, еще перед разделом племен. Так, от малор. полыты (полить, о дожде, размочить землю (знову виник. асоц. з думками С. Наливайка. – В.Д.) проис. болото, вместо полото, полыто (грязь), польское bloto, итал. loto вместо boloto, bloto, лат. lutus нем. land, польс. lad, фр. boue (грязь), санскр. (земля). Мы видим тут, что первоначальное болото, или грязь, переименовалось на землю у других народов, живших в климате влажном. Не только древняя Германия, но и древняя Индия были покрыты лесами.
От малор. тяты (резать), польс. ciac, санскр. ciati (отрезывает). От малор. стынаты (срезывает), польс. scinac, лат. scindo, санскр. thsindami (режу), греч. schiso, нем. schinden. Но и малор. тяты переменяется на тюк, цюк, тюкаты, цюкаты. польск. ciukac (делаю нарезы), отсюда же сикты, сикачь, сокира, польск. sickac, siekiera (топор). От малор. посикты (посечь) проис. писок (песок), скр. pis, pish, pinashmi (сечу, толчу), лат. pinso. И тут малор. и мы встречаем в санскрите и в латыни, как равно и наш предлог по. Мы его встречаем и в лат. potens, что проис. от тяга, или тяжесть, туго, или тяжело, потуга (напряжение, сила), польск. tego (туго), potega (мощь), potezny значит то же самое, что санскр. pattjati. лат. potis-est, potestas, ex potent-tas, греч. despotes. От пора проис. малор. пуратыся, пурытыся ( суто польська помилка; тут явно поратися. – В.Д.), польск. nurzac sie (углубляться), nurzac sie (изнемогать), ponury (угрюмый), греч. poneros (злой, хитрый). От малор. сполом, польс. pospolu, pospolstwo, или чернь, отсюда лат. populus вместо pospulus, итал. popolo, фр. peuple (народ), греч. polios (многий), polis (город), лат. pollere politicus и проч., которых уже узнать невозможно, например, герман. и англ. folk (толпа).
Впрочем, иностранцы очень часто отбрасывают наши предлоги, например, малор. в доми, лат domi (в доми, но и Малороссы, и Русские часто говорят дома. От малор. вияты (веять) проис. витер. польс. wiater, санскр. wata, лат. ventus, англ. wind, но уже от винуть, венуть проис. анг. weather, нем. etter, то таковые уже происходят от малор. повитре (воздух, эпидемия), от по-витри, или движется с ветром. Наше по здесь отброшено, как отброшено на в норм, fundu (находить). Лат. аеr, греч. аеr вместо faer уже трудно узнать. В заключение я должен сознаться, что в столь беглом извлечении из моего сравнительного труда я не имел претензий, а даже возможности исчерпать вопрос о происхождении арийских языков, но, тем не менее, все сказанное мною, кажется, не позволяет усомниться в том, что как малороссийский, так и русский (преимущественно народный) языки развились самостоятельно, без помощи так называемого старославянского, еще в доисторическое время, и что первый из них, господствуя в центре славянского мира, наименее между всеми старыми и новыми арийскими подвергся искажению. Что же касается доказательств, основанных на истории, то и летопись нас учит, что св. Кирилл нашел уже в Корсуни псалтырь и евангелию, рускы писмены писано, и человека обрит, глаголюще тою бесидою.
Наверно, я уже достаточно утомил читателя столь сухим (у нас) и неблагодарным предметом, но да позволено будет мне поставить еще один вопрос. Почему, обладая самою обширною и самою богатою страною, опирающейся на два моря, Черное и Балтийское, наши доисторические предки отстали от всех арийских племен? Ответ на это, кажется, дан уже Геродотом, который повествует, что за пределами Скифов-кочевников и хлебопашцев жили на востоке от Днепра (в настоящих Орловской и Тульской губерниях) племена другой породы, которых он называет антропофагами, или людоедами. Некоторые из них позаимствовали от Скифов одежду, а другие вместе с одеждою и язык; следовательно, означенные инородцы жили на этих местах очень долгое время еще перед Геродотом, когда успели принять даже язык от нас? Из этого можно сделать правдоподобный вывод, что одно из великорусских наречий, акающее, уже образовалось перед Геродотом, и что еще перед существованием Греции и Рима наши предки находились под натиском северных варваров, а это, верно, и побудило их разойтись в разные стороны, как на юго-восток, так на юг и запад. Многочисленные городки, как маковые зерна, разбросанные по всей нашей земле, доказывают, что наши предки постоянно жили на военном положении, не дозволяющем развиться им внутренне. Не станем их слишком идеализировать, как это делают другие; многоженство, всегда господствующее между народами военными, пьянство и военщина, а затем и произвол, самые лучшие средства задержания прогресса на целые тысячелетия. Что наши невинные предки больше играли на трубе, чем на гуслях, в том можем быть уверены, и что, впрочем, подтверждают самые древние памятники. Предводитель Антов Лавритий отвечал Аварам: – Пока на земле хватит мечей и стрел, до тех пор никто Славян не покорит.
Лат. vincere ex gvincere (победить) не выработано древними Итальянцами, но нами. Выше приведенные слова тяга, туго происходит от тягать, тягнуть, лат. tengo, но уже от сокращенного тянуть проис. санскр. tan (растягивать), греч. tejno. От малор. вытягаты в значении стягиваться на войну, польск. wyciagac w pole, проис. звытяжаты, польск. zwyciezac (побеждать). Итал. vincere даже означает при том вырывать, следовательно, вытягивать. Отсюда же происходит санскр. wigi (побеждать), wigesha (победа). Да и самое же лат. vincere ex gvincere тоже переменяет наше з на g, a т переменяет на с, как и польское zwyciezac, zwyceztwo (победа). Да и самое же латинское tengere переменяется на cingere (обтягивать), польс. ociagc. Лат. cingulus есть то же самое, что малор. тын (плетень) от слова отянуты, или обвести кругом. От малор. з тыну (из плетня) проис. стина (стена). Скандии, tyn, tun значили город, по-англ. town. От того же корня тянуть, затянуть песню проис. лат. tonos, tonare; отсюда же санскр. ton (распространять), а не как Мюллер утверждает, что лат. tonos уже проис. от санскр. ton.
От вытягать, или выступать на войну, тоже проис. ватага, ватаг (предводитель), также ватажка, витязь и проч. От стягать проис. стяги, стязи, стязаться, по-польс. ciagac na nieprzyjaciela, sciagac choragwie. От малор. обтягаться, отягаться, или натягивать на себя одежду, проис. одягатыся, одиватыся, одитыся (одеться), польс. odziac sie, лат. tegere вместо abtegere, греч. stego, санскр. sthagami. Отсюда же лат. tegula, нем. dicht, польс. dach (кровль). Лат. induo, indulus есть то же, что одетый, а все от корня тягать, чего, однако же, на основании греч. и лат. языков никак не можно догадаться. Лат. dux, греч. tagos (предводитель) тоже выработано нами, преимущественно людьми военными. Как от водить происходит вожак, так от доводить, польс. dowodzic, или командовать, проис. малор. довидця, польс. dowodca (предводитель). Отсюда греч. difoko, dioko, зендское dwaozh, лат. douco вместо dovuco (веду), так же duco, educo, conduce, итал. condottiero. От водить тоже проис. англ. to wed (жениться), польск. rozwod, рус. развод. По-старослав. водити жену значило быть женатым. Русское князь, польск. ksiaze, также ksiadz, или высшее духовное лицо, ksiaze kosciola, нем. konig, англ. king (король), тоже выработано нами от конь, коняг, конязь, или всадник, рыцарь, и напрасно нем. konig Бонн призводит от санскр. ganaga или ganitar, читай джанитар (родитель), лат. genitor, что то же, что наше женатый. Рус. жена, польс. zona, гот. gens, дорийское gana, скр. gani, читай джанн (женщина), но в Тамбовской и Курской губерниях тоже говорят жана. Малор. коняка, коняга значит большая, бойкая лошадь, польск. koniuch, смотритель конюшни, а также знаток, любитель лошадей. Слово война по-англ. war, тоже проис. от нашего бить (англ. to beat, лат. battere), бон, воевать, воевать. Наша дружина, дружинник, нормандское driuh (слуга, военный товарищ), тоже не взяли мы от Варягов, как это утверждает польский Шайноха, для которого нормандцы, как для некоторых русских Варяги, сделались коньками неисчерпаемой фантазии. От малор. дере-го (дерет его) проис. дорого, дорогой, друг, англ. dear (дорогой, дорого). Наше мой друг есть то же самое, что норм, driuh (слуга). Наше хват тоже не взяли мы от норм, hvat (скорый, справный), ибо слово хватать проис. от хапать, лат. сареrе. Малор. хапун значит взяточник.
Повторяю, напрасно наших предков представляют рабами божими, словом, овцами; в таком случае, они не были бы в состоянии организовать столь сильный и мужественный язык, в сравнении с которым как санскритский, так и греческий представляются изнеженными и стертыми. От слова браться, или состязаться, проис. бороться, борня и борьба, отсюда боронить, или защищать, броня, по польс. bron (оружие), норм, brynia, а даже в. переводе библии Ульфилия IV ст. с греческого на готский язык встречаем brunio (железные доспехи), или что по-польски uzbrojenie, русское збруя.
Богуфал утверждает, что в древней Польше вместо городок, местечко употреблялось название wik. Норм, wik означает городок, местечко, отсюда barwik, szlezwik, riswik и проч. Бандке, а за ним и Шайнаха утверждали, что уже от означенных иностранных форм произошли и польские окончания, например, Kruszwica, древний столичный город, но Шайнаха, живши во Львове, должен был знать, что русинское вико есть то же, что польск. wieko (крышка сундука, гроба, коробки). Малоросс называет виком также лавочку, запирающуюся с помощью подвижной ставни, на которой днем укладываются разные мелочи. В словаре Даля веко и вико означает коробку, а также место продажи мелких товаров, стойку: тут мы имеем объяснение названия виками местечек в Польше и в Скандинавии, а также окончания на wik в бывших нормандских поселениях от Одра до Рейна и в Англии. Кроме того, известно, что в древней Польше даже костельные села укреплялись замками, даже хлебные склады и мельницы обносились крепкими стенами, малые местечка окружались остроколом, валом и каналом (Див. статтю про Змійові вали, с.59. – В.Д.), на которых, разумеется, устраивались висячие мосты, или вики, поднимающиеся и опускающиеся, как вика сундука или гроба. Читатель верно угадывает, что вико происходит от малор. вишаты, или вешать, висеть. Следовательно, польская Kruzwica выражает окружена виками, или сводными мостами, вместо кругом, круж-вика. От вишать проис. тоже зависы, а от вико малор. викно (окно), ибо вначале за неимением стекла окна были просто дырами, закрываемыми пузыром, или виками на крючках, как ставни. Не место здесь распространяться о происхождении Нормандцев и Варягов, но что наши предки ни в чем им не уступали, в том сомневаться невозможно. Как в Англии брат продавал брата, отец – сына, сын – мать, вот так Новгородцы продавали жен, Чехи продавали народ Евреям, как теперь Негры продаются Арабам, а несколько лет тому назад мы сами продавали души – даже мертвые. Кто захочет иметь понятие о войнах Хмельницкого и о великой, бесконечной Руине, пусть ознакомится с последними заключениями Кулиша и Костомарова (Тут бракує покликів на конкретні роботи. – В.Д.). Тогда узнает, кем были так поэтически воспетые казаки. Разбойниками, грабившими более всего православные церкви и православный народ, словом, хватами! Нигилисты – те же казаки, добиваясь неограниченной свободы и неограниченного равенства, они так же усердно, как и безмозглые крепостники, ратуют за всеобщее рабство.
Если заглянем в польскую историю, то, действительно, золотой ее век поражает неимоверным полетом вперед славянского духа. Речь Посполитая – это та же славянская, но уже культурная община – разумеется, как настоящая великорусская община и земство, не обошлась без мужиков-кулаков, однако было время, когда целая Великопольша состояла из дельной, шарачковой и независимой шляхты, которая и защищала свое отечество и без помощи крестьян обрабатывала собственную землю.
Но в начале истории мы видим нечто другое. Болеслав Храбрый воевал не только мечом, но и подкупом и интригами, к чему употреблял и духовенство, наконец, самим же Немцам помогал угнетать Славян. Хотя почитаемый превратнейшим из людей, однако от Дитмара получил название: велык и смыслен. Польские князья также дрались из-за пустяков, как русские, о которых в «Слове о полку Игоревым» сказано: «Стали говорить: се мое, а то мое же, – и малом стали говорить: се великое».
Такой традиции и по настоящее время придерживаются бойкие и выносливые, но злополучные славянские племена. Правду ли сказал предводитель Антов, что никто не покорит Славян? Да, но они с помощью своих кулаков сами покорили себя.
1880. ОдессаМихаил Красуский
(продовження: третя частина)
Отримано з джерела: Красуский М. "Древности малороссийского языка"
9
Девять происх. от малор. давыть (давить), ибо девятый палец надавливает на восьмого; повторять же тре(т), как для означения третьяго пальца, уже было неловко. Потому-то самый древний наш математик и должен был найти другой термин, тоже подходящий к смыслу. Лат. novem, санскр. nawam (девять), производят от санскр. nawa, лат. novus (новый). Действительно, сходство большое, но это еще недостаточно, и никто не скажет, чтобы, например, малор. дуты (дуть) проис. от того же корня, что и английское duty (обязанность). Вернее, что от девять, чешс. devet, произ. старослав. носовое девент, девонт, польское devenc, dzevec и санскр. avant, затем navant, navan. Если лат. novem или санскр. navan могли произвести греч. еnnеа, англ. nine (девять), то тем более наше первоначальное d могло быть отброшено с формы девять, как то же самое сделали сами же Славяне в польск. osiem вместо восемь. Что девять, чеш. devet, происходит от малор. давыть, в том убеждает нас самая же форма девятого пальца, выгнутая от натиска на боковые. Наверно, упомянутое выше санскр. nava, лат. novos, наше новый, новик, новичок проис. от того же корня, что и невеста, польс. niewiasta (женщина) или неведающая, неопытная. Кажется, подтверждает это и форма греч. nefos, фран. neuf, англ. new (новый). Польск. nie wie значит не знает, не понимает; русское невежа значит, собственно, незнающий, неопытный, и соответствует греческой форме nefos. Таким образом, можно полагать, что первоначально форма была невый, после новый, лат. novus, итал. nuovo, novo, фр. nouveau и санскр. через обыкновенную перемену нашего o на а – nava.
10
Десять проис. от малор. досыть, польс. dosyc, dosc, в новгородском наречии также досыть (достаточно), а это проис. от до-сыта, лат. ad-satis. Десять по-чеш. deset, старослав. десонт, польс. desent, dziesiec, санскр. dasan вместо дасант, по-цыган. деш, лат. decem, греч. deka, фран. dix, герман. zehen, нем. zehn, англ. ten, кит. tschi (десять). Санскр. dasan Бонн производит от dwa и san вместо thshan, окончание panthshan (пять), или два раза пять, но, как мы выше видели, тот же ученый Бонн утверждает, что в начале сложных чисел санскрит употребляет dwi вместо dwa. Напротив, два а в dasan доказывают лишь то, что мы говорили, что наше o, также е санскрит постоянно переменяет на свое вечное а, а таким образом, и наше десять, чеш. deset, старослав. десонт, могло перемениться на dasan. Лат. desem тоже пишется через е, а не а, точно так и греч. deka, цыган. деш, герман. zehen, нем. zehn, англ. ten.
11-ть, 12-ть, 20-ть, 30-ть, 50-т
Малор. одынадцять, польс. jedenascie, проис. от одын-на-десять, или один накладывается на десяти, – что очень логично и несравненно правильнее латинского undecim, санскр. ekadasan и греч. endeka, которые выражают буквально не одиннадцать, но один десяток. Так точно и лат. duodecim, санскр. dwadasan и греч. dodeka выражают буквально не дванадцать, но два десятка. Наше дванадцать тоже происходит от два-на-десять, как тринадцать от три-на-десять и проч.; следовательно, санскр. dwadasan и лат. duodeci должны бы выражать, как и малор. два-десять + двадцять вместо двадсять, польс. dwadziescia. A вот и санскр. winati, или wjcati, вместо dwinsati, dwjcati означает двадцать, опуская в начале и в середине d, так точно и лат. viginti вместо dviginti отбрасывает два d, а с малор. окончания -цять, в двадцять, делает носовое ginti. Англ. twenty (двадцать), фр. vingt, нем. zwanzig представляют формы уже совершенно вырожденные. Малорос. тры-десять + тры-дцять, по-лат. triginta вместо tridcinti, санскр. trinsat или trisat, тоже выбрасывает d, что по-русски было бы трицать вместо тридцать, а это вместо тридсять. Малор. и рус. пятьдесят, польс. piecdziesiat, по-санскр. panthshasat вместо panthshadasat, провансальск. quincenti вместо quindesenti, лат. quingenti и проч. Здесь следует обратить внимание на то важное обстоятельство, что все вышеприведенные окончания: санскр. sat, лат. ginti, genti, провансальск. centi, как равно и англ. окончание twenty (двадцать), fifty (пятьдесят), греч. pentekonta (пятьдесят), вместо pentegenti или -centi, все они неоспоримо доказывают, что первоначально санскр. форма dasan была dasat, латинское decem, была decent, deset, а греч. deka была dekat, decat и проч. такая же самая, почти как наше десять, чеш. deset, и что, следовательно, санскр. dasan не произошло, как Бонн утверждает, от dwa-san.
100
Сто происходит от стой!, так точно десять от досыть или достаточно, однако может быть, что от десятый произошло сотый, а отсюда уже сто, потому что и от санскр. dasati ученые производят sata (сто), отсюда провансальск. носовое santa лат. centum, фр. cent, герм, hunt, вместо sunt, sent.
1000
Тысяч проис. от малор. десяч, или десяток, подразумевая здесь десятую сотню, так точно санскр. shashti (шестьдесят) проис. от shashta (шестый). Пятак тоже часто Малороссами переделывается на пятач. Тысяч по-литовски tukstantis, но и наше пять по-литов. penktas. По-готски thouend, нем. tausend, англ. thousand значит тысяч. Не будем удивляться окончанию send, sand, потому что такое же носовое есть и в польс. tysionc, tysiac. Санскр. sahasra (тысяч), кажется, не имеет связи с нашим, и, наверно, наши предки не умели еще считать до тысячи перед разделением племен. Литовцы и Германцы позаимствовали эту форму от нас, как и многие другие новейшие, уже впоследствии через близкое соседство и смешение.
Кажется, из вышеприведенного сличения мы в состоянии положительно утверждать:
1. Что открытие и название первых десяти чисел, употребляемых ныне всеми арийскими племенами, сделано Славянами, а преимущественно так называемыми Малороссами, или Русинами, от которых, то есть от Киевской Руси, сама же Россия получила свое название.
2. Что открытие это не может считаться очень древним, сравнительно (верно перед тем, был уже в употреблении другой способ считать, более простой), ибо язык тогдашних Славян, а преимущественно главного племени, был таким же, как ныне малороссийский, а даже тогда уже был частью испорчен. Так, вместо до-сыта уже говорили досыть, вместо ешьте, е ще уже говорили ще, ше и проч. вместо тере-той говорили тереть, тере, тре.
3. Что уже тогда наши предки праздновали седмый день.
Немного прошло столетий от времени господствования латинского языка, но теперь его уже никто не понимает, так точно немцы не понимают язык Готов. Наречия диких людей переменяются в продолжение нескольких поколений, язык же Малороссов, хотя тоже не в первобытной форме, стоит по настоящее время твердо, точно несокрушимая скала. Если когда-нибудь нескоро осуществится мысль о всеобщем славянском языке, то малороссийский первый перед всем имеет на это право, так как это язык коренной, и потому-то все славянские племена лучше его понимают, нежели другие. Так. Поляк, Словак, Чех, Серб и проч. легче поймут Малоросса, нежели Великоросса, а этот последний скорее поймет Малоросса, нежели Поляка, Чеха и других.
А между тем некоторые русские и польские ученые утверждают, что малоросс. язык есть продуктом вырождения уже в историческое время! Вот до чего привело прежнее распространение (не в говоре, но в письме) так называемого старославянского, а впоследствии церковного языка! Так по-рус. ходил, просил, дал, по-польс. chodzil, prosil, dal, проис. от старослав. л. Что же на это скажут санскритский и латинский языки? Даже более сих последних вырожденные: греческий, готский, английский, могут протестовать против столь ненаучного мнения.
А вот провансальское удвоенное dadawa значит дал, по-малор. дав, так точно и санскр. dadaw или dadau, но и в Вятской губернии говорят пошоу вместо пошов (пошел), польс. poszedl, нашоу вместо нашов (нашел). То же самое встречаем в латинском polui, в старину poluvi, habui вместо habeui, fui вместо fuvi. Лат. amavi, amaban берут окончание от малор. -в, -вем, например: любыв, любывем (любил, я любил), польск. lubie, lubiem. To же окончание имеют итал. amava, испанское amaba, переменяя v на b. Малор. скребавем, или я скребав (я скребал), пo-лат, scribebam, итал. scriveva, испан. scribeba, фран. j’ecrivai. Из этого видим, что лат. scibebam (я чертил) имеет как раз такое окончание, как и малор. скребавем, польск. skrobalem, но уже потерянное, как в старославянском, так и в русском языке, а потому и нужно прибавлять местоимение я скребал. Такое окончание встречаем и в санскрите, например: abhuvam (я был), по-малор. бувем, по-польс. bylem. Из этого следует, что не малор. -в, -вем произошло от л, польс. l, lem, но, напротив, последние окончания произошли уже от малороссийских, а то тем более, что и Малоросс часто произносит л вместо в, например: стовп и столп, столб русское, slup польское, slhamba санскритское, atipes латинское. Как же малор. стовп есть коренным, потому что происходит от слова ставить, ставлять, а именно от корня став и по, или поставить, санскр. stha (стать), stav (ставить), то нет сомнения, что санскр. sthamba заменило w на m, а лат. stipes вместо stives. Русское столб и польское stub более разнятся от малороссийского, нежели санскритское и латинское! По-скандинавски stolpe значило столб, а также символ бога войны.
Следы подобных окончаний на -в встречаем и ныне у Новгородцев и у других Славян, даже несмотря на преобладание (в письме) старославянского языка, в сборнике Святослава 1073 г. встречаем малор. дав (дал), но это все же не помешало утверждать, что малор. в уже в новое время переделано из л! Те же самые господа так же научно утверждают, что малор. дж, например, будю, буджу, так же, как и рус. бужу, появилось лишь в XVI ст. и переделано из старослав. жд. В таком случае и польск. dz, санскр. g (дж, дз), итал. ge, gi, англ. j (дж), тоже не старше XVI ст.? Напротив, старослав. жд есть уже вывороченное дж. Последнее Потебня производит не от д, но от ж, но сильно ошибается, ибо бужу, польск. budze, проис. от будить, как и малор. ходю, ходжу, хожу, польск. chodze, проис. от ходить. Мы видели, что санскр. abhuwam (я был) есть то же, что малор. бувем, польс. bujem, лат. fui, ex foui, fuvi; но иностранцы очень часто отбрасывают в, например: малор. бравем (я брал), убравем (я забрал, убрал), польс. zabrajem, но санскрит, abharam (я нес), лат. ferebam, греч. eferon. Наш корень бра, бер, бир, брать, по-санскр. bhar, bhri, греч. и лат. fer, готское bajra, означает нести. Малор. беримо (берим), польс. bierzmi, по-санскр. bharama (несим), следовательно, понятие нести уже произошло от брать, забирать, ибо корень бр есть тот же, что пр от слова ять, отсюда малор. приняты, или принять, польс. prizyiac, рус. принять.
Наконец, прибавим еще, что не только малор. окончание в находится в санскрите, латыни, а также в италиан., испан., франц. языках, но и в готском gaft означает дал, малор. дав, то есть д переменено на g иностранное, а в на f. Анг. he gave (он дал) ближе подходит к типу, но не славянскому, русскому или польскому, а к малороссийскому, санскритскому и проч. Такой же первобытный тип представляет и малор. корень бу, буты, но не старослав. быти, рус. быть, польск. bye, и еще Максимович заметил, что корень бу отвечает санскритскому bhu (быть). Лат. fuere, фр. fut (был) тоже пишется через у как и малороссийское буты. Впрочем, первобытное у встречаем и в русских формах: буду, будь, будто, буде, буди, будни, будничать. Уже англ. to be, читай ту би (быть) есть испорченное, как и немец, ich bin (я есмь), кельтское bott (быть), санскритское byan (проживать или пребывать), готское bauan; но и тамбовское наречие употребляет бавать вместо малор. буваты, рус. бывать. В начале настоящего исследования от слова ходить мы производили находить, знаходить, знахарь и знать, но от того же корня происходит и множество других. Так, от восходить проис. санскр. hand, лат. scando (вступаю), Scandinavia, scandula, scala, фр. escalier (лестница). Однако и Малоросс вместо восходит наичаще выражается сходить, сход (восход), а Поляк вместо wschody говорит schody (лестница). Следовательно, уже от наших стертых форм произошли иностранные! От находить проис. нормандское fundu (найти), англ. to finde; но и Новгородцы говорят фодить вместо ходить, а Малоросс часто говорит фататы вместо хвататы. Уже от формы испорченной фататы проис. лат. facio (делаю), буквально принимаюсь, хватаюсь за работу. Так само малор. лапаты (хватать), поль. lapac, по-греч. labein (брать), лат. labor (труд); отсюда малор. робыты, поль. robic, рус. работа, литов. loba. И санскр. labhe тоже, как у нас, переменяется на rabhe.
От выходить, выйти малор. выстя, поль. wyjscie, что значит вместе выход и уход; отсюда нем. и англ. west (запад), фр. l’ouest, а от восход, или же восток, проис. нем. ost, анг. east, фр. l’est. Лат. ascendo, следовательно, тоже от восходить. От уходить, уйти проис. малор. устя (устье), польск. ujscie, итал. uscio (дверь, выход); отсюда же уста, польск. usta, санскр. ashta, asya, as, лат. os (уста), ostium, греч. estia (камин), фран. l’issue. От сходный или сходен проис. почти такое же арабское schaden (похожий). От сходиться, или мириться, проис. малор. сходный, отсюда для отличения от последней формы згодный, читай zhodnyi (миролюбивый), згода! польск. zgoda! (пусть так будет! хорошо!), анг. good! санскрит. hauta! (хорошо!), нем gut, а также малор. и рус. годи! или довольно! Нужно помнить, что Малоросс почти не знает лат. и польск. g, рус. г, но всегда произносит как твердое h польское и английское; потому и переход от сходный до згодный очень естественный и понятный. Немецкие ученые утверждают, что и Нормандцы, и Германцы в самое древнее время не знали g, но h. Последнее преобладает и в санскрите, но уже мягкое, притом появляется и g, что я причисляю тоже к носовым звукам, не свойственным первобытным Арийцам.
Малор. годыты имеет многократное значение, уже частью забытое у других Славян, а именно: 1) Мирить, удовлетворять, нанимать на службу. 2) Сопоставлять одно с другим; отсюда готское gadeti (дело, работа). 3) Нападать, попасть, польск. godzic, ugodzic. 4) Быть годным к чему, пригодным, малор. годно-есть делается годность, польс. godnosc (достоинство), англ. goodness (доброта), good (способный, добрый), goods (вещи, товары). 5) Угождать, отсюда выгода. 6) Погодить, отсюда погода; пождать, ожидать, дожидать, отсюда рус. дождь, малор. дождж, дощ (пор. висновки С.Наливайка щодо Дажбога. – В.Д.), польск. deszcz. От годить в значении угождать происх. итал. godere (пользоваться), goditore (смакоед), нем. gedeihen, лат. gaudeo (радуюсь, пользуюсь), греч. getheo, фр. la gaite (радость). Угождать по-малор. гаджаты, гажаты, отсюда санскр. gaga, читай гаджа (пьяница). От годить в значении сопоставлять одно с другим, согласовать, проис. год, годына, санскр. hati, также gati, греч. etos, вместо hotos. От год проис. рус. годовать, или жить, пребывать в продолжение года, малор. годоваты, перегодоваты (провести год, выкормить скот), польск. hodowac (иметь старание, кормить). От годоваты (кормить) проис. готоваты (варить), готоваты (приготовлять), отсюда англ. hot (тепло), heat ( теплота), нем. heiss, hitzih. К лат. coguo (варю) тоже привязано значение приготовлять, устраивать. Отсюда уже анг. to cook, нем. kuehen, рус. и поль. кухня, kuchnia. Лат. coguo есть удвоенное вместо со-со, как bibо, удвоенное от пить. Как от уходить, уйти проис. устье, польс. ujscie, также уста, польск. usta, так от уход проис. ухо, уши, где звуки сходятся и проникают, как в двери или форточку. По-итал. uscio. читай ушио (вход, дверь). Ухо по-греч. ous, готское auso, литов. ausis, а через перемену s на r лат. auris. Так точно от os (уста) проис. лат. oris. От auris уже происходит итал. orecchio, фр. oreill, анг. ear (ухо), в котором уже нет ни одной первоначальной буквы! Что касается формы auso, ausis, то и у нас иллир. uho переменяется на сербское uwo, наше ушко по-чешски ousko, русское его переменяется на ево, в пермском наречии добрыф, многиф вместо добрых, многих, восударь, восподин вместо государь, господин.
От малор. злыты-ухо (слить ухо) проис. слух, ибо звуки заливают, сливаются в ухе и производят слух. От слухать проис. слуга, по-санскр. sarakas вместо salahas, slaha. От слухать через замену l на r санскрит, корень sru, cru, лат. clueo, греч. kluo (слышу), лат. cliens, провансальское cluiens, гот. hliuma. Как от знаходить, знайти проис. знать, так от слыхать проис. слыть, слынуть, старослав. слуты (слынуть). От малоросс. окончания на -в: слыв (слыл) проис. славный вместо словный, отсюда слава, славить, прославить, а затем слово, или прославлять словом (пор. висновки Б.Яценка щодо слов’ян. – В.Д.). От слова уже проис. Славяне, а не как русское Славяне через обыкновенную замену о на а. От слава происходит ведийское sravas, cravas, греч. klofos, лат. cluis ex ciuvis, clivior, cluior. He должны нас удивлять иностранные сокращения корней, например: санскр. sru, лат. clu вместо нашего основания слух, слых, слыш, ибо то же самое встречаем и у нас, наприм.: тамбовское слы вместо слышишь, гля-ка вместо гляди-ка, табеи чал вместо тебе чаялось. Наше слава Нормандцы переделали на laf, lof, leif. Польс. czwpro по-анг. four. Фальмераер утверждает, что нынешние Греки суть лишь помесью Иллиро-Славян. До самого Крита встречаются названия гор, рек, и селений по-славянски, наше влияние еще более проявляется на одежде, охоте, военных привычках и образе жизни Греков. В самом деле, некоторые наши слова заимствованы иностранцами уже сравнительно в новое время. Так, от слягте в значении лягать, лечь костьми, польск. zledz, poledz w bitwie. или быть убитым на поле битвы, проис. нем. schlacht (битва, бойня), schlagen (бить, ударить), в старину писали slagan; отсюда герм. lah (знак, нарез), нем. lachen (назначить), греч. lachos (часть, надел), лат. lancino ( разрезаю), lacero (деру). Быть может, отсюда проис. новгородское ляшить, лешить поле, или делить на лехи, польс. lehca. В нижегород. ляхы, перм. леха означает двенадцатую часть десятины. В Визант. летоп. 1147 уже встречаем lechis scythicae genti. Малор. злягты, польск. zledz имеют также значение разрешиться от бремени. От этого же корня положиться проси. пульс. polog, рус. пложать, плодить. В Новгород. лет. читаем: «А которая жена подлегла (разрешилась от бремени) тую в дом взяти церковный». А вот как раз и нем. schlagen, прежде slahan означает тоже родить; von gatem schlag (доброго роду). Таким образом, норман. slagt, герман. slahta (род, семья) взяты от нас, а затем возвратились к нам в форме шляхта, польск. szlachta, szlachetny (благородный).
От того же корня лягать, а именно налагать, накладывать проис. малор. налыгач (веревка, которую накладывают на роги волов и связывают их попарно), отсюда лыгаты (связывать волы), греч. и лат. ligo (вяжу). Коль скоро убедимся, что наше слово сделалось достоянием многих народов, даже не арийских, то само собою разумеется, что и первобытная славянская цивилизация, обычаи, установления и религия послужили образцом для других. Потому-то и не будем сетовать на Коллонтая за его чересчур натянутую гипотезу о Скифах-Богах, которые будто бы прямо происходили от потомков уцелевшего от потопа семейства, а их язык был первобытным почти всего человечества! (Див. статтю С.Наливайка. – В.Д.). Мицеевский тоже называл Славян учителями почти всех народов (показовий збіг з цією думкою гіпотези Б.Яценка. – В.Д.), а Коллар наполнил ими землю и все периоды классической древности. В самом деле, если принять в основание мнение иностранных ученых об арийской колыбели не в Азии, но на Славянской равнине, и если окинем взглядом многочисленные могилы, тянущиеся по ней до самого центра Азии, то становится очень правдоподобным, что наши предки не пришли на Днепр из Азии, а напротив, по дороге, которую усеяли своими костями, долгое время передвигались на восток и наконец покорили богатую Индию. В таком случае покорение Сибири горстью казаков было лишь повторением прежнего (дивовижне відчуття закономірності, яку встановила лише сучасна пасіонарна теорія. – В.Д.), еще в доисторическое время в средней и южной Азии, где находились лучшие условия для высшей культуры. Мы сказали, что буква а господствует в санскрите, а вместе с тем представили доказательства, что не только наши, но и латинские о, е санскрит переменяет на а. Затем, если факт переделки русского языка инородцами внутренно-восточных губерний на наречие акающее сопоставим с предположенным, в Доисторическое время, переселением наших предков в Азию, то таким путем легко убедимся, что они соприкасались во время долгого странствования с племенами финской и монгольской породы тоже приобрели наречие акающее, или, другими словами, одно из древних индийских наречий. Впоследствии же прогресс цивилизации повлиял еще более на его искажение, то есть отступление от первоначальных форм. Настоящий русский литературный язык почти на глазах сделался неузнаваемым, а кто же может угадать, сколько столетий переделывался язык Индийцев, пока сделался санскритом! На искажение древнего языка не менее подействовало и смешение с первобытными обитателями Индии, так называемыми Дравидами. Языком арийского происхождения, по вычислению Макса Мюллера, говорит 125 миллионов Индийцев, а языком Дравидов 115 миллионов. Еще недавно санскритский язык считался отцем всех арийских, теперь пришли к заключению, что он лишь может назваться их братом. А где же отец?
Михаил Красуский
«ДРЕВНОСТИ МАЛОРОССИЙСКОГО ЯЗЫКА»
(продовження: друга частина)4
Малор. четыре, чотыры, штыры, польск. ecztery, кельтское cethir, проис. от малор. ще тере (еще трет), ибо четвертый палец еще трет о другие, как и третий. По-санскритски иностранные ученые пишут thshatur, произносится чатур (четыре), по-литов. keturi, лат. quatuor и греч., заменяя thsh на t, tettares, tessares. Четвертый по-кельт. cethvirtas, литов. ketvirtas, санскр. thshaturtha, или чатурта, греч. tettartos. Лат. quartos отбрасывает в середине t вместо лит. ketvirtus, так точно польск. czvoro отбрасывает t из четверо, по-санскритски thshatwar, по-чешски ctvar. Уже от польск. czvoro происх. английское four (четыре), нем. vier, vierte, а что немцы производят от vox! Напротив, готское fivor (четыре) вместо fitvor переменяет наше ч, или санскрит, thsh, греч. t, на f. Санскрит, форма thshatur вместо четыре, как равно латинское quatuor вместо литов. keturi не должны вовсе нас удивлять, если вспомним, что в некоторых местностях России вместо четыре говорят чатыри и проч., например, жана (жена), табе, сабе, яго вместо его. В санскрите наичаще наше о переменяется на а, так точно, как в одном из великорусских наречий, которое называют акающим, а что, по уверению русских ученых, произошло от помеси с инородцами. Хотя Русские произносят а, но все же по-старому пишут о, точно так, как в новгородском наречии и в малорусском языке. Следовательно, мнение некоторых наших и заграничных ученых, что наше о происходит уже от а санскритского, не имеет научного основания. Иначе пришлось бы утверждать, что принадлежащие к финскому племени Чуды, Чуваши, Мордва и проч. происходят тоже от арийцев. Нет, я полагаю, что не только настоящий русский язык сравнительно новый, как и белорусский, но и старый литовский язык, близко подходящий к санскритскому и латинскому, в сильной степени испорчен помесью. Литва с трех сторон была окружена инородцами.
5
Пять, пятый происх. от малор. пив-утятый (в половине урезанный), или пидтятый (подрезанный). Пять по-чешски pet, старослав. носовое пенть, старопольськое тоже носовое pent, репс, греч. pente, санскр. pantshan, или паньчан. Пятый по-чешски paty, польск. pionty, piaty, ведийское pantshata, греч. pemptos, отсюда, переменяя р на t, английское fifth (пятый) немец. funf (пять). Но и русское это простой народ переделывает на енто, ефто, евта. Точно так же произошли нем. funf, англ. five (пять). По-литов. penktas (пятый), по-латыни quintus, но и санскритское ар (вода), по-латыни aqua. Здесь кстати заметить, что носовых звуков, вкравшихся в старославянский и польский пент, pent, pienc, греч. pente, санскр. pantshshan, невозможно вовсе считать (как это делают) коренными, природными арийскому племени, потому что они приобретаются через влияние влажного климата и отсюда происходящих воспаления носовой оболочки, насморков, золотухи и разных катаров. Человек, имеющий насморк, всегда говорит в нос. Потому и не удивительно, что Поляки или прежние западные Поляне приобрели носовые звуки, ибо известно, что прежняя Великопольша была почти покрыта озерами и стоячими водами. Греки тоже жили почти на воде, а что касается Индийцев, у которых санскрит был одним из многих наречий, то они и теперь, несмотря на сильные жару и засухи, в продолжение нескольких месяцев в году живут в грязи, а целые страны, по случаю периодических дождей, делаются непроходимыми. Напротив, Малоросы жили прежде и живут теперь в сухом климате летом и зимою, а потому и не терпят носовых звуков еще больше, чем Русские, обитающие теперь на севере, в климате более влажном. Выше мы видели, что простолюдины уже переменяют это на енто и проч. Таких звуков в Великороссии теперь множество, и потому-то Русские отличаются хорошим французским выговором.
6
Малор. шесть, шисть проис. от ще-есть (еще есть), или, покончив счет на одной руке, начинается вновь, еще так точно на другой; следовательно, еще есть возможность считать. Малор. еще часто произносится как ше. Шесть по-лат. sex, гебрайское теш, литов. szeszi, санскр. shash, или шаш, также таль, зенд. xvas, греч. sfeks, eks, провансальс. ksiks, готское saihs, нем. sechs, анг. и франц. six. Это последнее пишется через i, как и малор. испорченное шисть. Что касается санскр. shash, то тут наше е заменено на а. Как третий заимствует второе т от окончания тре(т), так шестый получает т от шесть; следовательно, лат. sex, гебрайское шеш, санскр. шаш и проч. потеряли свое t, но вновь приобретают его в формах, происшедших от нашего шесть, как-то: итал. sesto (шестой), лат. sextus, санскрит, shashta. Здесь кстати упомянуть, что малор. ще, русское еще, старослав. еште не происходят от лат. etiam; напротив, малор. ще или сче отыскиваем в греческих и латинских окончаниях на sko, наприм. sene-sco (стареюсь, или старею еще). На означение высшей степени Малоросс тоже употребляет окончание ще, например: новый ще + новищий, по-рус. новейший, по-польск. nowiejszy или nowszy, по-латыни novissi-mus. В числе множ. малор. новищиjи, по-поль. nowiejsi, также nowsi, в санскрите переделано на носовое nawjans, или navjes (новейший). Вообще малор. ще большую роль играет в нашем языке; малор. був-ще (был еще, или я был еще), делает бувшы (бывши, или быв), поль. bywszy. Малор. дилаю-ще (делаю еще) производит дилаючы (делаючи), польск. dzialajac. Отсюда же малор. дилающий (делающий) польск. dzialajacy и проч.
7
Польск. siedem, siedm, чешское sedm вместо sedem, по-малор. и рус. седмый сохранили прежнюю форму и букву д так само, как польск. siodmy. He подлежит сомнению, что название этого числа происх. от малор. седымо (мы сидим), или остаемся без работы, празднуем этот день после шестидневных трудов. По-италиански sedemo (мы сидим), имеет такое же окончание, как и малорос. седымо; польск. siedzimy имеет окончание более правильное, потому что оно, как и латинское mus, происходит от мы. Сем вместо седем, по-итал. sette, лат. septem, санскр. saptam, отсюда гебр. шеба, нем. sieben, англ. seven, зенд. hapta вместо sapta, греч. epta. Мы видели, что Греки из pente (пять) сделали pemptos (пятый). Таким же образом возникло лат. septem, санскр. saptam вместо setem, sedem. Как мы выше видели, что от тре(т) произошло окончание третий, так само от седем произошло окончание седмый, по-лит. septimus, санскр. saptama, и это доказывает, что мы не ошиблись, производя три от трет. Как сем вместо седем проис. от малор. седымо, то есть неработаем, так и малор. тыжденъ (неделя), польск. tydzien, проис. от малор. тыш-день, или день тиши, спокойствия, и, быть может, старше от числа семь. Малор. недиля (воскресение, а также неделя), тоже происх. от неделать, или отдыхать. Малор. симкрот вместо седмкрот, польск. siedmkroc, по-санскрит. saptakritwas (семь раз). Литов. tris kartas (три раза), du kartu (два раза). Малор. кроть, польск. kroc, рус. крат, старослав. крате, проис. от малор. крутыты, например: крутыло б твою маму! (корчило бы твою мать!). От малор. скрутытыся в значении спохватиться, сильно заняться, происходит скрут (много дела, хаос), скрутный (очень занят), скрутно (много дела!), поль. kruto; рус. крутень в словаре Даля значит нетерпеливый, скорый, в тверском наречии окрутный значит быстрый, ловкий. После этого можем утверждать, что уже отсюда, а именно от крутиться в переносном смысле, возникли санскр. корни: kar, kri (делать, работать), лат. сrео (делаю, создаю), creator, санскр. kartar (создатель). Впрочем, слово крутить находим в иностранных языках и в буквальном смысле; так, например, кручу по-старослав. и польски перешло в носовое кронцом, krencem, krece, по-санскрит. тоже носовое krunthshami, или крунчами (сгибаю), по-лат. уже не носовое crucio (мучу), crux (виселица, пытка, крест) и проч. Польск. okrutny (свирепый), okrutnie (безжалостно, по-зверски), также происходит от малор. окрутыты в значении сгибать, скручивать и т.п.; русское кручинить в словаре Даля значит печалить, издеваться. Таким образом, лат. crucio проис. от того же корня, что и сrео, но без малорос. языка (которого не только иностранные, но и славянские ученые не знают достаточно) мы не в состоянии были бы в том убедиться. Санскр. krig, или кридж (играть, забавляться), проис. от того же корня, потому что от крутить проис. круг, кружить, по-поль. krazyc, или гулять, играть в круг, по-малор. кружытыся (вертеться, играть). От санскр. krunthshami, ошибочно производят англ. shrine, screen, фран. ecran, ибо они происходят от нашего крыть, скрыть; отсюда малор. скрыня (сундук), польск. skrzynia (шкаф) и проч. Впрочем, крыть, накрывать находится и в англ. to cover и в фран. couvrir, но название скрыня, лат. scrinium, прямо выработано нами, а не Италианцами или Греками.
8
Малор. висим, рус. восемь, поль. osiem, osm, проис. от малор. вид-сим, или вит-сим (от семи), или наступающий после семи. На выражение польск. od, рус. от, Малорос употребляет четыре формы: вид, вид, од и от, соответсвенно законам фонетики. Так, од-вин лучше согласуется, нежели вид-вин; напротив, вид-сим лучше, нежели од-сим. Как от осемь произошло польск. osiem, так можно полагать, что прямо от малор. вит-сим произошло санскр. washtim, а после ashtam, или аштам (восемь), лит. aszutni, гот. ahtau, лат. octo, франц. huit, валийское wyth (восемь). Так как ни Греки, ни Римляне уже не знали нашего ш, санскрит, sh, то, естественно, санскр. ashtan переменилось на лат. octo; так точно как санскр. thshatur, или чатур, по-лат. quatuor, потому что нашего ч, поль. cz, также не знали жители Latium, хотя другие Италианцы по настоящее время произносят ce, ci, как че, чи, а также see, sci, как наше ше, ши; следовательно, и предки их (не римские аристократы) знали наше ч и ш, польск. cz, sz, фран. che, англ. ch, sch и проч. Знаменитые слова: lasciate ogni speranca, – Дант произносил так точно, как Малорос произносит лышайте (оставляйте, бросьте), а Русский говорит лишайте, лишите.
Отримано з джерела: Красуский М. "Древности малороссийского языка"
у перекладі українською мовою:
Михаил Красуский
«Древности малороссийского языка»
Отримано з джерела:Праця опублікована 1880 року мізерним тиражем. Вона не залишилася не поміченою фахівцями, однак масовий освічений читач досі не відає про її унікальні результати. Брошура «Древность малороссийского язика» Михайла Красуського (про її існування повідав упорядникові ще під час роботи IX Міжнародного з'їзду славістів покійний О.Знойко) була виявлена в конволюті ... без назви. Тут допоміг С.Плачинда. Згодом трапився поклик на досить оперативну рецензію в «Русском филологическом вестнике», проте саме за той рік немає часопису в подільському сховищі дореволюційних журналів... Отже, ім’я талановитого сходознавця було викинуте з історії індоєвропейських студій. Поки що знань про нього надто мало. Поляк за національністю, польський і російський філолог. У молоді роки переїхав з батьківщини в Одесу, тривалий час жив тут... Пошук триває.
Друкуємо розвідку мовою оригіналу свідомо: так рельєфніше проступає об’єктивний погляд на вік нашої мови науковця, для якого, власне, українська культура була чужою (в брошурі це проявилося, зокрема, пасажем щодо козаків як розбишак).
Безперечно, раніше до проблеми впритул підходили М.Максимович, П.Лукашевич, М.Драгоманов, який читав у Київському університеті історію Сходу... А проте розв’язати її змогла лише людина з колосальним знанням орієнтальних і європейських мов. Закладений у заголовок парадокс М.Красуський вирішив блискуче, і не спростували його навіть випробуваним методом замовчування.
Поза сумнівом, ця публікація сприятиме радикальному переглядові підходів до індоєвропейських студій не лише в Україні, а й у сусідніх державах.Вступ В. Довгича.
Дозволено цензурою:
Занимаясь, долгое время сравнением арийских языков я пришел в убеждение, что малороссийский язык не только старше всех славянских, не исключая так называемого старославянского, но и санскритского, греческого, латинского и прочих арийских. А между тем малороссийский язык не имеет по настоящее время даже порядочного словаря! Это обстоятельство и помешало нашим и заграничным филологам открыть действительный источник древних языков. К тому же в последнее время заграничные ученые начали убеждаться, что колыбелью арийских племен не была Средняя Азия, но так названная Сарматская долина, или Славянская; следовательно, на этой равнине по настоящее время живут Малоросы и происшедшие от них же колонисты на севере, и Новгородцы: и вообще Великоросы. Известно, что новгородское наречие наиболее подходит к малороссийскому. Вообще признано, что цивилизация сильно влияет на порчу и перемену форм коренного языка; потому-то Французы и Итальянцы уже не понимают латинского языка, а Немцы не понимают готского. Таким образом, и древняя индийская цивилизация из первобытного языка произвела санскритский, который уже вовсе не считается (как прежде) отцем всех арийских. А, (так) как культура мало повлияла на малороссийский язык, то не удивительно, что он сохранился более других. Так, от малор. слова ходыты происходит находыты, знаходыты, а затем знахарь, или знающий где что найти, как взяться за дело и проч. Отсюда новое слово знаты, по-санскритски пишется gnatum, произносится джнатум (знать). Из этого видим, что первоначально наше з переделано на g, или дж, в латыни на g, в немецком на k, в итальянском и французском на с, например: conoscere, connaitre (знать). В том же, что знахарь и знаты происходят от знаходыты, по-польски znachodzic, сомневаться невозможно. Так же точно от латинского venire происходит invenire, но эти формы сравнительно уже новые, а потому нет их у нас. Польское invencya уже взято от латыни после принятия христианства. Нет сомнения, что название чисел, употребляемых всеми арийскими племенами, принадлежит глубокой древности: и если бы мы могли объяснить их, (то есть чисел) происхождение, то тем самым нашли бы ключ для разрешения арийского вопроса. Вот как, по-моему, на основании форм малороссийского языка можно объяснить происхождение названия первых чисел, а именно:
1
Один происходит от малор. од-вин, или от-он, от него, разумея под этим, что счет начинается от первого пальца руки. Впрочем, это не новость, и вообще признано, что на выражение единицы послужило местоимение. Малор. вин значит он, по-чешски on … польск. on, ony, у Новгородцев встречаем ен, ена (он, она), в санскрите еnа (тот), но и у тверских корелов она значит он, а он значит она, по-литовски anas (он), venas (один). Малор. и русское одно, по-польски jedno, по-итальянски uno, отбрасывает g; так точно и латинское unus, una (один, одна) вместо udnus, udna, греческое en, enos вместо eden, edenos, английское one (один), немецкое ein, французское un. Санскритское una в значении один, одна отыскиваем в форме una vincanti, уже испорченной с латинского unus-de-viginti, undeviginti (девятнадцать). Так заимствование (примеров можно найти много) опровергает мнение тех, которые утверждают, что Славяне отделились от Индийцев последние. Напротив. Индийцы отделились от нас прежде, чем от Греков, Литовцев и Римлян.
2
Два, двое происходит от твой, твое, подразумевая здесь второй палец руки – указательный, служащий на означение лица предметов. По-польски вместо twoja часто употребляется twa (твоя). В санскрите tva, tvam значит ты, dva значит два, по-итальянски tuo (твой), duo (два), готское twa, англ. two, нем. zwei. Малорос., дви значит две, по-польски тоже dwie, но в санскрите dvi значит то же самое, что dwa и употребляется лишь в начале сложных чисел. Это без сомнения уже позаимствовано от малороссийских испорченных форм. Так, вместо дванадцять Малорос часто говорит двинадцать, вместо двасто говорит всегда двисти, что по-русски двести, по-польски dwiescie. Малорос. и перешло тоже и в латинский язык, например: viginti ex dviginti вместо dwaginti (двадцать). А между тем утверждают, что малор. и уже в историческое время произошло от ять, польское ie. Напротив, малор. новийший пишется и в латыни novissimus, а не как русское и польское новейший.
3
Малор. тры проис. от тере, тре (трет), ибо средний палец трет о другие боковые. Италианское tre (три) наиболее сохранило первоначальную форму; лат. tres, греч. treis, нем. drei, фран. trois. Но Малорос должен был переменить тре на тры, чтобы отличить от тре в значении трет. То самое и литов. trys, поль. trzy, рус. три и санскр. tri, как русское. Однако Малорос не говорит трытий, но третий, и тут отыскиваем окончание -т в форме трет, которое у Русских сохранилось.
Продовження статті див. у блозі
З повним текстом статті у перекладі українською мовою можна ознайомитися за посиланням: Красуський М. "Давність української мови".
Іван Ющук
12 ФАКТІВ ПРО ДАВНІСТЬ УКРАЇНСЬКОЇ МОВИ
Факт дев’ятий – це мова “Слова о полку Ігоревім”, опублікованого 1800 року. Поема, як вважають вчені, складена в 1185 – 1187 рр., а відомий список її зроблено, можливо, в ХV – ХVІ ст., під час так званого другого південнослов’янського впливу, коли в текстах посилено виправлялися відхилення від старослов’янської мови. “Слово о полку Ігоревім” теж, очевидно, виправлене. На таку думку наштовхують ті поодинокі пропущені українізми, які трапляються тут. Наприклад, в усьому тексті вживається старослов’янська форма імені Владимиръ, але один раз – Володимиръ; так само скрізь – храбрый, і раптом: хороброє гнІздо; п’ять разів слова дІвиця, дІва написані через “ять” (“I”), а шостий – через и: красною дивицею; через “ять” (“I”) написані слова полетІти, одолІти, разумІти, але написано через и: помолодити (А чи диво ся братіє стару помолодити?); дев’ятнадцять разів ужито в прикметниках закінчення -аго (стараго, великаго), а двадцятий раз проскакує -ого: поганого Кощея; у двох третіх випадків (65 разів) у кінці дієслів 3-ї особи однини й множини стоїть твердий -тъ (кличетъ, велитъ), але в решті випадків (31 раз) виступає -ть: комони ржуть за Сулою; звенить слава в КыєвІ; трубы трубять в НовІградІ; стоять стязи в ПутивлІ.
Зовсім не старослов’янські й такі вислови, слова та форми слів, як: лисици брешутъ на щиты, другаго дни велми рано, дІти бІсови, уже бо братіє невеселая година въстала, уже княже туга умь полонила, заступивъ королеви путь, подъ тыи мечи харалужныи, загородите полю ворота, оксамиты, кожухы, стягъ, звонячи в прадІднюю славу тощо.
Факт десятий. Єврейський теолог Соломон Іцхакі (ХІ ст.) в коментарі до П’ятикнижжя, пояснюючи деякі слова з мови євреїв, що жили тоді в Київській Русі, називає слово сніг – саме із звуками і та г: сніг. І це в ХІ столітті. інший єврейський теолог Ісаак бен-Моїсей (писав у середині ХІІІ ст.) у коментарі до Талмуду дає таке пояснення: “Дерева (або колоди), зв’язані у великій кількості, що в Біблії називається рафсодот…, по-німецькому влос (Floss), а руською мовою пліт”. Виходить, що чергування о з і (пліт – плоту) в українській мові відбулося ще десь до середини ХІІІ ст., а не аж у ХV ст., як це засвідчують найдавніші українські пам’ятки.
Факт одинадцятий. Найкраще відбили мову ще дохристиянської Русі українські народні пісні. Відразу слід зазначити, що народні пісні не перекладаються, вони можуть лише редагуватися, доповнюватися або скорочуватися. Але ось ця щедрівка, яку й тепер співають з 13 на 14 січня в Доброгостові Львівської області, не редагувалася:
Чи спиш, чи чуєш, Господаречку,
У своїм домочку
На Новий рік, на Новий рік?
Підем орати, підем сіяти
Яру пшеницю
На Новий рік, на Новий рік.
На перший погляд незрозуміло, як це можна сіяти яру пшеницю в січні. Але річ у тім, що на Русі до прийняття християнства Новий рік зустрічали не в січні, а наприкінці березня, коли й справді можна починати весняну сівбу. Володимир Великий початок року переніс на вересень. А щедрівка залишилася без змін. Такою ж давньою, дохристиянською є й ця купальська пісня, записана на Івано-Франківщині й відома в інших краях України:
Гей, око Лада, Леле Ладове,
Гей, око Ладове, ніч пропадає,
Бо око Лада з води виходить,
Ладове свято нам приносить.
Гей, Ладо! А ти, Перуне,
Дай дочекати Ладі Купала.
Усе тут – і особливий ритм, й імена поганських божеств – старовинне, тільки не мова. Можливо, ще давніші погляди наших предків відбиває ця веснянка, записана на Волині:
Ой ти, соловейку, ти ранній пташку,
Ой чого так рано із вир’їчка вийшов?
Не сам же я вийшов, Дажбог мене вислав,
З правої ручейки й ключики видав,
З правої ручейки – літо відмикати,
З лівої ручейки – зиму замикати.
У цій пісні, як і в попередніх, відбилося світобачення наших далеких пращурів у всій своїй первозданності: і уявлення про сонце як Ладове око, що поринає у воду й виринає з неї; і переконання, що на зиму пташки ховаються під річку, де був вирій, тобто рай, туди не треба було відлітати, туди просто заходили і звідти виходили; і поділ року на зиму, літо й осінь (без весни). Давність цієї пісні, як і багатьох інших, не тільки наведених тут, безперечна. А мова їхня – природна, жива, українська, ніби вони недавно складені.
Факт дванадцятий. Пращури українців живуть споконвіку на цій землі, що тепер зветься Україною, тобто вкраяною долею, Богом. Як вважає більшість славістів, епіцентром, звідки поширювалися слов’янські мови, була Україна. “Те, що слов’янська прабатьківщина була між Карпатами, Придніпров’ям (заходячи далеко на лівий берег Дніпра) і Пінськими болотами, на території, де з найдавніших часів панує чисто слов’янська топоніміка, є в наш час загальновизнаним”, – стверджує російський мовознавець В.Кипарський. “Найвірогіднішою, на наш погляд, є гіпотеза про середньодніпровську-західнобузьку прабатьківщину слов’ян”, – уточнює інший російський мовознавець Ф.Філін. Це дає підстави припускати, що українська мова, як автохтонна, найбільшою мірою і в найбільш чистому вигляді успадкувала й зберегла риси тієї мови, яка лягла в основу всіх слов’янських мов. Бо ж саме з цієї території йшла слов’янська експансія, а отже, й поширювалася слов’янська мова, яка, стикаючись з іншими мовами інших племен, набувала відмінних рис і започатковувала нові слов’янські мови.
Підсумок. Українська мова формувалася тисячоліттями. Її основні елементи були започатковані ще в часи, співвідносні з виникненням латинської мови, або й раніше. У VІ – VІІ ст. вона вже мала окреслено сучасні обриси, про що засвідчують сербська й хорватська мови. Ще до створення Київської держави українська мова опанувала великі простори центрально-східної Європи. Нею розмовляло населення Київської Русі.
Звичайно, за цей тривалий час українська мова зазнавала різних сторонніх впливів. Для неї не минулися безслідно і грецька колонізація Чорноморського узбережжя, і нуртування скіфських племен у VІІ ст. до н.е. – ІІ ст. н.е., і вторгнення готів на південь України в ІІІ – ІV ст., й існування могутньої гунської імперії в ІV – V ст., і жорстоке панування тюркомовних аварів (літописних обрів) у VІ – VІІІ ст., і зіткнення з хозарами, уграми, печенігами впродовж VІІІ – Х ст. Щось в українській мові залишилося від мов цих народів і племен. Щось привнесли в неї старослов’янська, польська, російська мови. Це лише збагатило її, але не зруйнувало. Ніякі впливи й лихоліття не могли порушити її цілісності, стрункості.
Українська мова зараз одна з найбагатших і найрозвиненіших мов світу. І ми, українці, повинні захистити її від посягань різних зайд і перевертнів, як її досі захистили наші предки. Житиме наша рідна мова – житиме й наш народ.
Іван Ющук, кандидат філологічних наук, професор, завідувач кафедри Київського міжнародного університету, заслужений діяч науки й техніки України
Отримано з е-джерела: http://sd.org.ua/news.php?id=9892
Увага: через технічні причин (на i.ua) кириличну літеру “ять” у тексті роботи подано буквою “І”, яка з міркувань не так візуальних, як фонетичних є найкращим відповідником для «ять» (примітка моя - oleksander).
Іван Ющук
12 ФАКТІВ ПРО ДАВНІСТЬ УКРАЇНСЬКОЇ МОВИКожен народ має свою мову. Якщо народ втрачає свою мову, він перестає бути народом. Де хозари, де половці, де обри, де ятвяги, а разом з ними і їхні культури, звичаї? Їх нема, бо нема їхніх мов. Хоч генетичні нащадки цих народів існують, але вони розчинилися в інших народах, в інших культурах. Українська нація збереглася, бо зберегла свою мову. Ті, хто відступився від української мови, перестали бути українцями.
Це Собеські, Потоцькі, Вишневецькі, які розбудовували шляхетську Польщу; це Гоголь, Чехов, Короленко, Мечников, які стали представниками російської культури й науки. Таких прикладів, на жаль, є багато.
Національна мова з’являється не відразу, не раптово. Її становлення триває сотні, а то й тисячі років. Численні покоління формують її, розвивають, збагачують, удосконалюють, пристосовують до свого менталітету, до природного оточення, до мінливих умов життя. Мова – продукт тривалого історичного розвитку народу. Українська мова як така розвивалася не одне тисячоліття.
Україна близько 700 (семисот) років була розчленована між різними державами, які в такий чи інший спосіб викорінювали мову її автохтонного населення й насаджували свою. Закарпаття від ХІ ст. до середини ХХ ст. входило до складу Угорщини. Галичину й частину Волині в другій половині ХІV ст. загарбала Польща і втримувала їх аж до 1939 р. На решті українських земель, відтіснивши з них у ХІV ст. татаро-монголів, до 1569 р. панувала Литва. Потім ці землі перейшли під владу Польщі, а відтак Росії. І все-таки, незважаючи на несприятливі умови для української мови, нею на початку ХХ ст., як стверджував М.Грушевський у своїй “Історії України-Руси” (т. І), розмовляло понад 40 млн. людей. Тепер тих мільйонів є менше.
Тільки давня мова могла так вистояти. А про давність української мови свідчить чимало як опосередкованих, так і прямих фактів.
Факт перший. Коли українську мову зіставляти з найдавнішими індоєвропейськими мовами, зокрема з латинською, впадає в очі її, так би мовити, “архаїчність”, тобто наявність у ній великої кількості прадавніх, індоєвропейських елементів.
Фонетична система української мови, якість її звуків напрочуд близькі до латинської (і, зауважимо, до іспанської та італійської – її найближчих спадкоємниць). В обидвох мовах майже однакова система голосних звуків. І в латинській, і в українській розрізняються звуки ґ і г (g i h): в латинській genus “рід” (споріднене з нашим жінка) і hostis “чужинець, ворог” (споріднене з нашим гість). В обох мовах відбувається чергування звуків у і в: лат. nauta “моряк” i navis “корабель”, як наше наука і навчання. Так само в обидвох мовах є випадний звук е: в латинській aper – apri (“вепр – вепра”), як в українській вітер – вітру (випадає звук е).
В архаїчній, тобто найдавнішій латині було вісім відмінків, у тому числі кличний і два місцеві. В українській мові є всі ці відмінки, за винятком одного місцевого, і в основному їхнє значення збереглися. Навіть закінчення в деяких відмінках ті самі. Наприклад, однакове закінчення виступає в називному відмінку однини багатьох іменників жіночого роду, як arena (арена), summa (сума) в одній і другій мовах; у кличному відмінку іменників чоловічого роду: Brute (Бруте) – відомий латинський вислів “Et tu Brute contra me” (І ти, Бруте, проти мене) майже зрозумілий і без перекладу; такі самі закінчення в називному множини мають іменники чоловічого роду: muri (мури), numeri (номери); іменники середнього роду: maria (моря), nomina (імена).
Латинська й українська мови розрізняють три роди: чоловічий, жіночий і середній. І знаменно, що найдавніші українські іменники в більшості випадків мають навіть той самий рід, що й латинські. Так, однаково до чоловічого роду належать, наприклад, іменники латинське hortus “сад” і наше город, pulvis і пил, ventus і вітер, mensis і місяць, sucus і сік, somnus і сон, dolor і біль, nasus і ніс; до жіночого роду іменники nox і ніч, mors і смерть, res і річ, voluntas і воля, securis і сокира, lana і вовна, barba і борода, casa і хата; до середнього роду іменники cor і серце, nomen і ім’я, aratrum і орало, semen “насіння” і см’я, lac і молоко, vinum і вино тощо. У латинській мові іменник domus жіночого роду, в українській дім – чоловічого, але, виявляється, і в українській мові він часом буває жіночого роду: Куди ж я піду, коли в мене немає своєї доми? – читаємо в І.Нечуя-Левицького.
Ще більшу тотожність спостерігаємо в особових закінченнях дієслів, особливо при зіставленні українських форм з формами архаїчної, тобто найдавнішої латині: sedeti – сидить, sedemos – сидимо, sedetes – сидите. Того самого походження суфікс для утворення вищого ступеня порівняння прикметників в українській мові -іш- і в архаїчній латині -ios-: новий – новіший, novus – novios; лівий – лівіший, laevus – laevios.
Дитячі слова української мови часто співвідносяться з латинськими: тато і tata, мама і mamma, папа “хліб” і panis “хліб”, вава “болить” і vapulare “бути побитим”, куку “шукай” і occultare “ховатися” (у цих словах по-дитячому повторено перший склад), кака “брудне, погане” і cacare “випорожнятися” тощо. Усі ці та багато інших збігів з латинською мовою можуть свідчити лише про одне: українська мова в окремих своїх рисах почала формуватися ще дві з половиною – три тисячі років тому, можливо, водночас із латинською, якщо не раніше. Адже українська мова зберегла багато чого, що вже класична латинь утратила.
Факт другий. Візантійський мандрівник і історик Пріск Панійський 448 р., перебуваючи в таборі гуннського вождя Аттіли, на території сучасної України записав слова мед і страва – це вже українські слова.
Факт третій. Коли в VІ – VІІ ст. н.е. предки сучасних сербів і хорватів переселилися з України на Балкани, вони вже понесли з собою багато елементів, властивих і сучасній українській мові.
Зокрема в сербській і хорватській мовах перед звуком е приголосні вимовляються так само твердо, як і в українській: земља “земля”, весело. Не пом’якшуються приголосні й перед звуком и: липа “липа”, тихи “тихий”, вабити “вабити”. У деяких діалектах хорватської мови так само, як і в українській, на місці колишнього звука, що позначався буквою “ять” (примітка: у тексті подаватиму як “І”), звучить і: dilo “діло”, lito “літо”, did “дід”. Так само відбувається чергування г, к, х із з, ц, с: у сербській і хорватській мовах: нога – нози, рука – руци, муха – муси. Однаково звучить кличний відмінок в українській і сербській та хорватській мовах: Иван – Иване, орач – орачу, сестра – сестро, сестрица – сестрице, лекар – лекару, друг – друже, jунак “герой” – jуначе.
Дієслова в першій особі множини дійсного способу мають кінцівку -мо (як і в українській, в архаїчній латині та ще в італійській та іспанській мовах): чуjемо, оремо, ходимо, стоjимо. Майже однаково в обох мовах змінюються дієслова в наказовому способі, наприклад, у сербській і хорватській мовах: пиши, пишимо, пишите; чекаj, чекаjмо, чекаjте.
Чимало слів, які, здавалося б, є специфічно українськими, зустрічаємо також у сербській та хорватській мовах у майже однаковому звучанні і з тим самим значенням: вир, гаj, каљужа, квочка, китица, кожух, кољиво “коливо”, крок, кут, куњати, крхки “крихкий”, кутњи (зуб), мршав “миршавий”, наопако “навпаки”, снага, треба, и поготово “і поготів”. Такі самі, як і українські, назви місяців у хорватській мові мають, проте, інше значення: травањ – це “квітень”, липањ – “червень”, српањ – “липень”, листопад – “жовтень”, але сечањ – “січень”.
Усе це незаперечно свідчить, що вже півтори тисячі років тому (коли серби й хорвати переселялися з України на Балкани) мова наших предків мала багато тих специфічних рис, які становлять визначальні особливості сучасної української мови. Це вже була українська мова, хоч так вона, зрозуміла річ, тоді ще не називалася.
Факт четвертий. У VІІІ – Х ст. русичі підпорядкували собі частину литовських племен на північ від Прип’яті, з яких пізніше постала білоруська народність. Білоруська мова, яка сформувалася внаслідок цього, мало чим відрізняється від сучасної української, лише фонетика, манера вимовляння звуків, у ній залишилася литовська: дзекання, цекання, акання, м’яка вимова. Останнім 983 року Володимир Великий завоював литовське плем’я ятвягів. Мова їхніх нащадків повністю українська – це сучасна Берестейщина.
Підкореним уже після 988 року, тобто після прийняття християнства, а з ним як елітної й староболгарської мови, угро-фінським племенам на північному сході було занесено вже українсько-старослов’янську суміш, яка й започаткувала сучасну російську мову.
Факт п’ятий. Безперечно українським є напис “коваль Людота” на мечі з ХІ ст., знайденому на Полтавщині, як і значною мірою напис на келихові чернігівського князя Володимира Давидовича, зроблений не пізніше 1151 р.: “А се чара кня[зя] Володимерова Давыдовча, кто из неh пь тому на здоровье а хваля Бога свого осподаря великого кня[зя]”.
Факт шостий. До нашого часу дійшли писані на пергаменті два Ізборники Святослава 1073 і 1076 років. Перший – це копія з болгарського оригіналу. І все-таки український переписувач примудрився наробити чимало помилок. У кількох словах замість закономірної в старослов’янській мові букви “ять” він ужив букву и: нимая, симя, исцили, видома, пламениє (тобто пломеніє); сплутував и з ы: выны (замість вины), трызны (замість тризны), просты (замість прости), помыслы (замість помысли – наказовий спосіб); написав чоловІка (замість человІка), Илля (замість Илия), ходъ (замість годъ – так він передав український звук h), он є давъ, уставив (замість старослов’янського далъ, уставилъ), пьємо замість пиємъ, помагає (замість помогаєтъ) тощо.
У складеному за болгарськими зразками українським автором Ізборнику Святослава 1076 р. є такі сучасні українські слова: ворогъ (вжито один раз, а 21 раз написано врагъ), морокъ, полонъ, вІтрила, лука (“ділянка, поросла травою”), краса, свита, гърньць (горнець), въчинити, сваритися, дивися, лишися тощо.
Факт сьомий. Важливим найдавнішим свідченням про мову Київської Русі є графіті (видряпані написи) на стінах Київської Софії з ХІ – ХІV ст. (будівництво собору було завершено 1037 р. за часів Ярослава Мудрого). Ці написи, як правило, дуже лаконічні і являють собою переважно молитовні звернення до Бога та святих з різних приводів. Написані вони старослов’янською мовою: вживається тільки займенник азъ, у прикметниках скрізь виступає закінчення -аго (зълаго, грІшнаго), вживаються форми помози (наказовий спосіб), храбрый тощо. Але майже всі чоловічі імена в давальному відмінку мають закінчення -ові, -еві: Петрови, Дъмитръви, Павълови (ХІ ст.), Василеви, Борисови, Иванови, попови Ивану (ХІІ ст.) і т.д. У звертаннях послідовно вживається кличний відмінок: святый Фоко, свята Софиє и святый Онуфриє, Андрониче, небоже. Вживаються чоловічі імена на -о: Михалько, Марко (ХІ ст.), Дмитро (ХІІ ст.), Гаврило. Двічі наводиться ім’я Володимир, в ХІ і ХІІ ст., і обидва рази з повноголоссям -оло-.
Звертає на себе увагу форма орудного відмінка имямъ (ХІІ ст.) замість старослов’янської форми именьмъ. У тому ж ХІІ ст. один з авторів утворив присвійний прикметник від імені Янъка цілком за правилами сучасної української мови: Янъчынъ. У написах з ХІІІ ст. подибуємо сучасну форму дієслова в минулому часі чоловічого роду з суфіксом -в, а не -л: азъ моливъ. Поряд з помилуй мя в ХІІІ ст. трапилося також помилуй мене. В ХІ – ХІІ ст. зустрічаємо цілком сучасні українські слова в сучасному звучанні: хрест, не хотячи, геть, порося.
Факт восьмий. Багатий і переконливий матеріал про український характер мови Київської Русі дають новгородські берестяні грамоти ХІ – ХV ст., яких виявлено й опубліковано понад 700. Це переважно приватне ділове листування, писане, звичайно, тодішньою літературною старослов’янською мовою.
Але вже від початку ХІІ тут спостерігається написання и замість “ять”: тоби, съби, нимечкий, клить, дижя, помитка, дидъ, михъ, сино, на рицици “на річці”, не смиємъ, єси велилъ, роздилилъ, диялось, приихавъ, ихалы, поихалы, не надийся, сидити, ото всихъ селянъ, отъ всихъ сиротъ тощо. В них відбито також перехід е в о після шиплячих: чого, чоловІкъ, жона моя, чоломъ; м’який звук ц: отьць “отець”, куницю, сороцицю, пшеници; префікс роз-: роздилилъ, розумно.
Звертання вживаються переважно в кличному відмінку: куме, господине, Онсифоре, дІво; іменники чоловічого роду в давальному відмінку однини мають закінчення -ові, -еві: Стоянови, синови, Василеви, мужеви; у родовому відмінку однини в іменниках чоловічого роду трапляється закінчення -у там, де мало б бути -а: гороху, пудъ меду, горсти лену, восъку, шолку, дару, лову. Прикметники в родовому відмінку однини чоловічого роду мають майже повсюдно закінчення -ого: доброго, великого, жолтого; рідко закінчення -аго: луцьшаго. Трапляються такі українські форми займенників: тоби, от нього, к ньому, с тыми, на тыхъ, хто, с кимъ.
Явно український характер мають багато дієслівних форм: грамоту с тобою спишемо, молотимо да сыплемо, язъ къ тоби берость написавъ, пришьлить, възмить.
Імена новгородців звучать переважно як сучасні українські (тут завчена книжна старослов’янська мова дає себе знати якнайменше): Олекса, Олексии, Олександр, Онисимъ, Олисей, Остафий, Олена, Микыта, Михайло, Марко, Василь, Василко, Юрко, Иванко, Пан[ь]ко, Рад[ь]ко, Степанець, Федорець, Костянтинъ, Хрьстина. То тут, то там в берестяних грамотах прохоплюються слова, характерні саме для української мови: господыня, господарь, батко, паробокъ, наимитъ, господа “домівка”, година, кожухъ, свита, глекъ, соромъ, досыть, куды, абы, та (сполучник) тощо.
Отримано з е-джерела: http://sd.org.ua/news.php?id=9892
Увага: через технічні причин (на i.ua) кириличну літеру “ять” у тексті роботи подано буквою “І”, яка з міркувань не так візуальних, як фонетичних є найкращим відповідником для «ять» (примітка моя - oleksander).
