Началось
массовое огневое воздействие противника
, и по нам стала работать их артиллерия .
Нам нужно было конечно-было нанести первентивный удар чтобы охладить голову
разгорячившемуся сопернику , но письма так и лежали не раскрытыми на командных
постах , будто бы Там , и в правду решили проверить нас на прочность . А
противник не получивший ни какого сопротивлния на свои провокации начал
полномасштабное наступление , самолёты делали крюк и залетали на наши позиции с
нашего тыла , и не стесняясь сносили с лица землии не только нашии позициии ,
но и просто жилые кварталы . Во всю работала
реактивная артииллериия – а письма лежат … Должно пройтии
какиих-то шесть часов ... Шесть самых
страшных в жизни многих часов , когда по нам билии прямой наводкой даже не танки , а самоходные установки
.
А этот хуй
в то-же самое время по телеку успокаивает общественность ,
призывая не паниковать и не поддаваться на провокации , мол наша армия за два
часа способна разбить любую армию , что наш спецназ самый что ни-наесть спецназ
в мире , и что , что , что – что уже сгорела первая колонна бренетехники ,
промолчал .
Письма тогда пролежали более восьмидесяти часов … И
мы победили …
А этот хуй
всё говорил о тяжёлом бремени выбора который ему пришлось принять , о тонкостях
международной обстановки , раздавал посмертно ордена и медали , называл улицы
городов именами героев , а зал аплодировал ему стоя …