70 лет тому назад в мае 1945 года сначала де-юре, а затем и  де-факто, состоялось окончание 2-й Мировой войны на Европейском театре военных действий. В отличие от официальных признанной в странах СНГ даты окончания второй Мировой войны в Европе – 9 мая 1945 года, западные страны отмечают День Победы 8 мая, связывая его с   одновременным ( по центрально-европейскому времени), вступлением в силу  в 23:01 8 мая 1945 года, как Реймского акта, подписанного 7 мая 1945 года в 02:41, так и Берлинского акта, подписанного 8 мая в 22:49 (00:43 9 мая по московскому времени). Конкретные обстоятельства подписания обоих Актов представлены в авторских интернет-публикациях «Правда о втором Прибалтийском фронте». Прибалтийский финал Отечественной войны от 28 ноября 2012 года и «Когда и где закончилась Отечественная война 1941-1945 гг.» (сайт: http//blog.I.ua/user/5541869/  или «блог Игоря Недюхи).

Под  Берлинским актом стоит дата 8 мая 1945 года, с отметкой в Пункте 2 о вступлении в его силу в 23:01 8 мая 1945 года именно по центрально-европейскому времени.  При объективной интерпретации событий мая 1945 года, прежде всего, следует учитывать тот несомненный факт, что Берлинский акт как таковой, был подписан лишь Германской стороной с фиксацией именно Берлинского (центрально-европейского), а не московского времени.

Непосредственными подписантами данного Акта являлись Начальник Главного Штаба, вермахта генерал-фельдмаршал Кейтель, а также представитель люфтваффе генерал-полковник Штумпф и адмирал фон Фриденбург, имевшие соответствующие полномочия от рейхсканцлера Германии, Гросс адмирала Карла Деница. Маршал Георгий Жуков и другие представители антигитлеровской коалиции при этом официально значились лишь в качестве свидетелей самого факта подписания Германской стороной Берлинского акта о безоговорочной капитуляции Германии и ее вооруженных сил. В этой связи следует отметить, что первый по счету Реймсский акт  с советской стороны, был непосредственно подписан постоянным представителем И. Сталина в Главном Штабе союзников, генерал-майором Иваном Суслопаровым. Если исходить даже из одного лишь фундаментального принципа единства времени и пространства (при фиксации времени по месту совершения «капитуляционного» события именно в Берлине, а не в Москве), подписание Берлинского акта о капитуляции, никак не может ассоциироваться с московским временем, а только с центрально-европейским. Тем более при его вышеотмеченном одновременном вступлении в силу с Реймским актом, датируемым именно по центрально-европейскому времени.

В целом есть все объективные основания констатировать, что вся официальная двухэтапная процедура принятия капитуляции Германии и ее вооруженных сил, проходила в единой системе временных координат с началом отсчета в 02:41 ночи 7 мая 1945 года  по центрально-европейскому времени. Но Реймсский акт вообще не имеет какого-либо отношения к московскому времени.

В свою очередь, последующее подписание Берлинского акта (8 мая 1945 года в 22:43), уже изначально было привязано именно к центрально-европейскому времени, так как могло состояться лишь до вступления в силу капитуляционного  Реймского акта – 8 мая 1945 года в 23:01 по центрально-европейскому времени. Ведь с данного (центрально-европейского) момента, согласно Реймскому акту, прекращались властные полномочия рейхсканцлера Германии Карла Денница,  а соответственно и полномочия направленных им представителей для подписания Берлинского акта. В этом контексте более чем символично, что вступая по московскому радио, уже в начале третьего ночи 9 мая 1945 года, диктор Юрий Левитан, передал в эфир экстренное (еще не откорректированное) официальное сообщение: « 8 мая 1945 года  в Берлине подписан акт о безоговорочной  капитуляции Германии и ее вооруженных сил».   Лишь в последствии поступило указание «сверху» внести «отечественную» поправку – изменения даты Победы с 8 на 9 мая 1945 года. Целью де-юре, оформленного одновременного вступления в правовую силу как Реймского, так Берлинского актов, являлось создание предпосылок для празднования общего у стран антигитлеровской коалиции Дня Победы над гитлеровской Германией именно 8 мая 1945 года по центрально-европейскому времени, а не по «сепаратным» московскому или альтернативному ему, например, вашингтонскому времени. Однако для удовлетворения имперских амбиций Сталин,  усилиями советской пропагандисткой машины, Берлинский  акт, подписание которого фактически искусственно было трансформировано с 8 мая (центрально-европейского) на 9 мая (московское), стал советским «сепаратным» символом не только окончания Отечественной войны 1941-1945 гг., но и вообще Второй Мировой Войны на территории Европы. «Волевой» перенос Сталиным Дня Победы над фашисткой Германии с 8 на 9 мая 1945 года объясняется его желание не делиться с союзниками ларами победителя. И идеологически обосновать «правомочность» последующего расширения границ своей империи далеко на Запад от «Отечественных» границ на момент нападения фашистской Германии на Советский Союз 22 июня 1941 года.

Но это могло быть реализовано лишь при наличии Победы в «персональной» войне, каковой фактически и стала Отечественная война  1941-1945 гг. с «сепаратным» Днем Победы 9 мая 1945 г.

По настоящее время в странах СНГ не потеряла своих сторонников «волевая» версия Сталина, что в мае 1945 года Германия капитулировала дважды: сначала в Реймсе перед западными союзниками, а затем в Берлине настала «капитуляционная» очередь Советского Союза. Именно для этого и был спровоцирован отмеченный в авторской интернет-публикации от 28 ноября 2012 года инцидент фактически преднамеренного  непризнания И. Сталиным правомочности подписи своего постоянного представителя при союзниках генерала Ивана Суслопарова под реймсским «капитуляционным» актом, подписанного с Германской стороны начальником оперативного отдела главного штаба вермахта генерал-полковником  Альфредом Йодлем – полномочным представителем рейхсканцлера Германии гросс-адмирала Карла Деница.

Союзники уже изначально разгадали истинный смысл Сталинских замыслов. Именно поэтому,  ни Главнокомандующий союзными экспедиционными силами в Европе, Американской генерал армии Дуайт Эйзенхауэр, ни командующий британской армией фельдмаршал  Бернард Монтгомери, не сочли целесообразным принять участие в подписании Берлинского акта, а направили для этого своих подчиненных. Более того, союзники согласились завизировать Берлинский акт лишь при де-юре фиксации в его пункте 2, подтверждения прежней готовности германской стороны капитулировать именно в «реймское» время -23:01 8 мая 1945 года по центрально-европейскому времени.

Не удивительно, что сталинской историографии пришлось выделить отечественную войну из общих рамок Второй Мировой войны на территории Европы.  До сих пор сохранилась официальная точка зрения о чисто российской (ранее сталинской) Победе (например, в виде известного заявления Владимира Путина о якобы несущественном вкладе Украины), естественно не во второй Мировой войне (при наличии «существенных» союзников), а в «сепаратной» Отечественной войне. Словно эти две войны проходили независимо друг от друга и не против одного и того же «монстра» - гитлеровской Германии. Именно поэтому в западной историографии события  Отечественной войны интерпретируются как происходившие на восточном фронте Европейского театра военных действий. В целом у западной историографии имелись все объективные основания для «оскорбительной» (по советской меркам) интерпретации подписания Берлинского акта 8 мая 1945 года, лишь как ратификации первоисточника – Реймского акта от 7 мая 1945 года.

Существуют методологические особенности при классификации «отечественных» войн по сравнению с обычными. Согласно академическому толковому словарю «Отечественная война – справедливая война за свободу и независимость Отечества против иноземных захватчиков». Классическим эталоном Отечественной войны как таковой является Отечественная война 1812 года. 25 декабря 1812 года Российский император Александр 1, издал указ-манифест об окончании Отечественной войны 1812 года. В январе 1813 года начался официальный Заграничный поход русской армии ( с участием более 60-ти тысяч представителей Украины), который завершился штурмом Парижа и капитуляцией его гарнизона 31 марта 1814 года с последующим отречением 6 апреля 1814 года императора Франции Наполеона Бонапарта от власти. Классическая историография всегда рассматривала вышеотмеченные события 1813-1814 гг. как де-юре и де-факто, происходившие вне «пространственно-временных» рамок отечественной войны 1812 года. Поэтому сталинскую интерпретацию штурма «заграничного» Берлина и не менее «заграничного» Берлинского акта (как фундаментальных  символов окончания Отечественной войны 1941-1945 гг.), есть все основания рассматривать как  обусловленное имперскими амбициями  Сталина нарушение традиционных принципов классификации Отечественной войны как таковой. В вышеотмеченных авторских интернет-публикациях, в развитие классического «отечественного» принципа дано трансформированное определение понятия Отечественной войны: «Отечественная война начинается и завершается на границах Отечества».

С учетом вышеизложенного, чрезвычайно важное историческое значение приобретает тот факт, что группа армий  «Курляндия» германского вермахта вплоть до первой декады мая 1945 года, еще оккупировала и контролировала западную часть Латвии, в районе Курляндского (Курземского) полуострова, включая соответствующий участок морской границы «социалистического отечества» - тогдашнего Советского Союза в который в качестве союзной Республики входила и Латвия.

Именно де-юре «отечественный статус» Курляндского полуострова на момент 22 июня 1941 года позволяет в канонах классической историографии интерпретировать дату подписания документа о капитуляции группы армий «Курляндия» вермахта как де-юре дату окончания Отечественной войны 1941-1945 гг., то есть когда была освобождена уже вся территория Советского Союза. В рамках данной интерпретации более чем символично, что реальные финалы Отечественных войн 1941-1945 гг. и 1812 года, имели место в одном и том же Прибалтийском регионе, когда последняя колонна отступавших на запад французских войск в декабре 1812 года, переправилась через пограничную реку Неман в районе города Ковно (нынешний Каунас).

Но, к сожалению, даже в российской историографии отсутствует общепринятая точка зрения относительно даты и условий капитуляции группы армий «Курляндия» вермахта в мае 1945 года, не говоря о различиях с западными авторами. Прежде всего, следует отметить, что не представляется серьезной информация, интерпретирующая капитуляцию курляндской группировки вермахта, как якобы полностью нерегулируемый спонтанный процесс - «автоматический» результат подписания Берлинского акта о безоговорочной капитуляции Германии и ее вооруженных сил.

Например, в официальной российской интернет-публикации «Курляндский котел» зафиксировано: « Узнав о капитуляции, большинство немецких солдат (135 тысяч) сдались, но многочисленные группы попытались скрыться».  В соответствующей данной тематике интернет-публикации и группа армий «Курляндия» фактически констатируется лишь дата ее капитуляции: « 25 января 1945 года отступившая в Курляндию группа армий «Север», переименованная в Группу армий «Курляндия», держала оборону в Курляндском котле. Капитулировала 9 мая 1945 года». Более «организованная» информация представлена в официальной интернет-публикации «Ленинградский фронт: « В связи с безоговорочной капитуляцией Германии, Ленинградский фронт  9 мая 1945 года принял капитуляцию этой группировки». Вышеизложенному соответствует сообщение тогдашнего Совинформбюро, «что 9 мая 1945 года капитулировала курляндская группировка вермахта. Альтернативная информация о дате капитуляции Курляндской группировки представлена в российской интернет-публикации. «Говоров Леонид Александрович»: «8 мая 1945 года, командование группы армий «Курляндия» приняло условия советского ультиматума и капитулировало.

Более 20-ти лет автор занимался разработкой «прибалтийской курляндской» тематики, начиная с «прессовых» публикациях в газетах «Демократична Украiна» от 6 мая 1995 года («Шахматная партия на острие ножа»), Всеукраинские ведомости», от 25 мая 1995 года ( «Фронт, который мы потеряли, назывался вторым Прибалтийским»), «Демократична Украiна» от 20 июня 1996 года («Сказание о «потерянном» фронте или еще раз о Европейском финале второй Мировой войны»). Затем последовали авторские  публикации в газетах «Вечерние вести» от 26 июня 2001 года («День победы с третьей попытки») и «Хрещатик» от 1 июня 2005 года («Шахматный поединок помог подполковнику Михаилу Недюхе, который вел переговоры в штабе  курляндской группировки вермахта, добиться капитуляции врага»).

Данные публикации основывались на боевых воспоминаниях отца автора подполковника Михаила Недюхи – коменданта штаба второго Прибалтийского фронта по 13 мая 1945 года, коменданта города Рига по 16 августа 1945 года. С 5 мая по 9 мая 1945 года, представитель 2-го Прибалтийского фронта со специальной миссией, санкционированной маршалом Леонидом Говоровым для проведения переговоров непосредственно в штабе группы армий «Курляндия» вермахта, относительно условий ее капитуляции.

Представляется, что с привлечением  дополнительных источников объективной информации, например, боевых воспоминаний маршала Ивана Баграмяна, автору удалось проследить всю хронологию взаимосвязанных событий февраля-мая 1945 года, обусловивших в конечном итоге реальную картину капитуляции группы армий «Курляндия» вермахта как отечественного финала Отечественной войны 1941-1945 гг. в ее вышеприведенной классической интерпретации.

Объективным документальным подтверждением достоверности выводов автора, может служить военный билет (с послужным списком, ксерокопия прилагается), подполковника в отставке Михаила Недюхи. Данный военный билет( Серия АФ №04048) выдан 8 октября 1953 года, Подольским райвоенкоматом города Киева.  В его графе «особые отметки» официально значится, что второй Прибалтийский фронт,  преобразован в Ленинградский  по приказу № 087 от 13 мая 1945 года. Первая по счету экспертиза данного военного билета была проведена редакцией газеты «Всеукраинские ведомости» перед опубликованием его содержания в вышеотмеченной статье автора «Фронт, который мы потеряли, назывался вторым Прибалтийским». В апреле 2009 года состоялась дополнительная экспертиза данного военного билета, которую проводили сотрудники Украинского института Национальной  памяти, включая его руководителя академика Игоря Юхновского. Именно после этого академик Игорь Юхновский,  официально обратился в федеральный военный архив Германии, с просьбой ознакомить УНПИ с имеющейся в данном архиве информацией относительно даты и условий капитуляции группы армий «Курляндия» вермахта. Прилагается ксерокопия ответа на английском языке директора Архива доктора Менцеля (входящий № 1768 от 04.08.2009 года): « Уважаемый господин Юхновский, спасибо вам за письмо. Вынуждены сообщить Вам, что у нас нет документов, которые касаются капитуляции группы армий «Курляндия». Последние документы этого военного подразделения могли быть захвачены Советской армией. Советуем обратиться в российский архив: Центр сохранения историко-документальных коллекций (ЦСДИК) ул. Выборская, дом 3, корпус. А, 124212, город Москва, Россия». С Уважением, доктор Менцель. Директор Архива».

Но о каком содействии российских архивов может идти речь, когда начиная с третьей декады мая 1945 года, была  проведена «зачистка» документальной информации, касающейся заключительного этапа функционирования 2-го Прибалтийского фронта РККА. В этой связи характерно, что и по настоящее время в экспозициях Киевского музея Истории Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. (как и его Московского аналога), отсутствует даже упоминание об историческом существовании 2-го Прибалтийского фронта.  Дело в том, что вскоре после выхода своего вышеотмеченного приказа за № 087 от 13 мая 1945 года, Сталин своим последующим приказом уже от 25 мая 1945 года, фактически исключил 2-ой Прибалтийский фронт из списка фронтов, принимавших участие на заключительном этапе Отечественной войны 1941-1945 гг. и в последствии представленных на известном параде Победы 24 июня 1945 года на Красной площади в Москве. Хотя формально, единственным параметром проведенного отбора, были лишь даты ликвидации фронтов, на заключительном этапе Отечественной войны 1941-1945 гг., сталинский приказ от 25 мая 1945 года, предусматривал участие в параде Победы Карельского и 1-го Прибалтийского фронтов, полностью расформированных, соответственно, 15 ноября 1944 года и 24 февраля 1945 года, то есть когда «репрессированный» 2-й Прибалтийский фронт еще полностью функционировал, а тем более при включении в его состав войск расформированного 1-го Прибалтийского фронта. В этой связи достаточно показательно, что проводя с 20 по 24 мая 1945 года совещание Высшего командного состава РККА, Сталин не счел целесообразным предварительно ознакомить военно-начальников с принятым решением и хотя бы посоветоваться с ними, относительно предстоящего проведения Парада Победы и широкого спектра, связанных с этим предварительным  мероприятием. Даже в ущерб оптимизации проведения такого важного государственного мероприятия как Парад Победы.  Сталин, явно предвидя неудобные для себя вопросы относительно исключения второго Прибалтийского фронта из списка «заключительных» (на фоне своего приказа № 087 от 13 мая 1945 года), ограничился изданием приказа, естественно неподлежащего обсуждению, к тому же, данный приказ был вручен персонально каждому из участников совещания утром 25 мая 1945 года, то есть на следующий день после проведения вечером 24 мая 1945 года, знаменитого банкета в Георгиевском зале Кремлевского Дворца, где Сталин выступил с известной «здравицей» в честь «великого русского народа», словно другие народы тогдашнего СССР не внесли свой вклад в общее дело Победы. Так что весьма захмелевшим генералам и маршалам пришлось уже утром 25 мая 1945 года,  срочно приводить себя в порядок и броситься экспромтном выполнять данный приказ Сталина, зная обо всех последствиях его невыполнения.

Но для подобного «репрессивного» отношения Сталина к 2-му  Прибалтийскому фронту, по принципу: «нет фронта – нет проблем с ней связанных», даже у «вождя» должна была быть достаточно резкая мотивация, расшифровка сути которой и стала стартовым моментом усилий автора по части восстановления исторической справедливости относительно «потерянного» Кремлем 2-го Прибалтийского фронта.  Например, в виде официальной российской информации, повторенной затем украинскими СМИ, что на Юбилейном параде в честь 50-летия Победы на Красной Площади в Москве 9 мая 1995 года были «репрезентованы все 10 фронтов, принимавших участие на заключительном этапе Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.», то есть снова без упоминания 11-го по счету 2-го Прибалтийского фронта.

Именно данный аспект впервые нашел свое альтернативное отражение в вышеотмеченной авторской публикации «Фронт, который мы потеряли, назывался вторым Прибалтийским» от 25 мая 1995 года.

Одним из конкретных  доказательств преднамеренности «ошибки» Сталина,  инициировавшего  25 мая 1945 года предание историческому забвению 2-го Прибалтийского фронта, может служить, например, информация участника парада Победы на Красной  Площади в Москве 24 июня 1945 года, командующего 1-м Прибалтийским фронтом, а затем маршала Советского Союза Ивана Баграмяна («Так шли мы к Победе»): « Для координаций действий 1-го и 2-го Прибалтийских фронтов, прибыл командующий Ленинградским фронтом, маршал Советского Союза Л.А. Говоров. О его прибытии я узнал от А.М. Еременко. Он позвонил мне в полдень 4 февраля и, поздоровавшись, сказал шутливо: « К вам едет ревизор, готовьтесь!» Однако не успели мы развернуть подготовку к новому наступлению, как получили директиву Ставки объединить все армии в составе одного 2-го Прибалтийского фронта. В связи с этим, необходимость координировать действия двух фронтов отпала; и Л.А.Говоров был назначен командующим войсками объединенного 2-го Прибалтийского фронта. Мне было приказано к 8 февраля вместе с управлением фронта и 3-ей воздушной армией убыть в Восточную Пруссию, где принять под свое командование другие армии. Поручив генерал-полковнику В.И. Кузнецову передачу наших войск Л.А. Говорову и поставив задачу генералам В.В, Курасову и Н.Ф. Пуповину на передислокацию штаба фронта и 3-ей воздушной армии в Восточную  Пруссию, я выехал к генералу армии И.Д, Черняховскому, от которого мне предстояло принять три армии с частями усиления».

Именно упомянутые И.Х. Баграмяном три армии ( с частями усиления) 3-го Белорусского фронта «согласно приказа Верховного Главнокомандующего от 24 февраля 1945 года, сформировал Земландскую группу войск 3-го Белорусского фронта. Это стало дополнение к директиве Ставки Верховного Главнокомандующего от 6 февраля 1945 года о ликвидации 1-го Прибалтийского фронта и вхождение его войск в состав 2-го Прибалтийского фронта» «Земландскую» корректировку директивы Ставки Верховного Главнокомандующего от 6 февраля 1945 года, пришлось дополнительно внести в связи с изменениями в структуре Управления 3-го Белорусского фронта, вызванные гибелью его командующего – генерала армии Ивана Черняховского 18 февраля 1945 года. При всех этих фронтопреоброзованиях, за маршалом Леонидом Говоровым был сохранен пост командующего Ленинградским фронтом, правда практически уже не функционирующим.  В целом эти события стали первоначальным моментом формирования последующего исторического парадокса:  войска «заключительного» (согласно приказа № 087 от 25 мая 1945 года)  1-го Прибалтийского фронта, согласно приказа от 24 февраля 1945 года, вошли в состав «не заключительного»  (согласно того же приказа  № 087 от 25 мая 1945 года) 2-го Прибалтийского фронта. На протяжении всей Отечественной войны ВРККА, действовала унифицированная процедура фронтопреобразования: на фронт, подлежащий преобразованию, поступает директива Ставки Верховного Главнокомандующего (ВГК) с указанием цели преобразования, организационных мероприятий ориентировочных сроков их завершения де-юре закрепляемых соответствующим приказом Верховного Главнокомандующего, т.е. Сталина о вступлении в силу проведенных фронтопреоброзований. Например, предшественник 2-го Прибалтийского фронта – Прибалтийский фронт – был образован согласно приказа Верховного Главнокомандующего от 10 октября 1943 года на основании Директивы ставки ВГК от 1 октября 1943 года о расформировании Брянского фронта.  Приказом Верховного Главнокомандующего от 20 октября 1943 года на основании директивы Ставки ВГК от 16 октября 1943 года, Прибалтийский фронт был переименован во 2-й Прибалтийский фронт. Аналогичным образом, 20 октября 1943 года был образован 1-й Прибалтийский фронт на основании директивы Ставки ВГК от 16 октября 1943 путем переименования Калининского фронта.

В вышеприведенной информации  маршала Ивана Баграмяна, описан факт экстраординарного фронтопреобразования, затянувшегося на восемнадцать дней – с 6 по 24 февраля 1945 года. Его беспрецедентность заключается и в том, что без кого-либо пояснения сделанных ошибок, были одновременно сняты со своих постов командующие 1-м и 2-м Прибалтийскими фронтами,  лишь приступившие 4 февраля 1945 года к выполнению боевой задачи, поставленной присланным Сталиным куратором взаимодействия данных фронтов, маршалом Леонидом Говоровым.

Между тем, Сталин принял данное решение, участвуя в Ялтинской конференции, начавшейся 4 февраля 1945 года и закончившейся 10 февраля 1945 года. Лишь исходя из информации, изложенной в авторской интернет-публикации «Правда о 2-м Прибалтийском фронте. Прибалтийский финал Отечественной войны».  Можно дать не выходящие за рамки здравого смысла объяснение этому беспрецедентному решению Сталина: как только от союзников поступило предложение относительно вступления Советского Союза в войну с Японией, Сталин мгновенно, с присущей ему оперативностью, сделал первый шаг своей многоходовой комбинации, придав маршалу Леониду Говорову вышеотмеченную «прибалтийско-ленинградскую» двуликость. С конечной целью наиболее оперативно и «безболезненно» решить «Курляндскую» ситуацию до вступления СССР в войну с Японией.

Действительно, Сталин не мог не понимать, что группа армий «Курляндия» может оказать упорное сопротивление сталинскому замыслу в виде капитуляции данной группировки вермахта именно перед Ленинградским, а не 2-м Прибалтийским фронтом,  естественно, опасаясь возмездия со стороны ленинградцев, за результаты участия своих  16-той и 18-той армии в осаде «голодного» Ленинграда.

За счет вхождения войск расформированного 1-го Прибалтийского фронта численность войск объединенного 2-го Прибалтийского фронта к 17 февраля 1945 года достигла 417 тысяч солдат и офицеров. Что касается Ленинградского фронта, то последний фактически перестал функционировать после завершения Моонзундской операции и выхода Финляндии из войны в ноябре 1944 года. Все его ударные силы были выведены в резерв для усиления войск главного западного направления. Но, в отличии от Карельского фронта, полностью расформированного 15 ноября 1944 года, Ленинградский фронт был структурно сохранен, с возложением на него функции береговой охраны, от Финского залива до Балтийского моря, включая Рижский залив. Параллельно став, командующим 2-м Прибалтийским фронтом, маршал Говоров, выполняя указания Сталина, начал активные боевые действия с целью оперативной ликвидацией Курляндского плацдарма вермахта.

В дополнении к войскам расформированного 1-го Прибалтийского фронта, во 2-й Прибалтийский фронт,  были включены даже вспомогательный 8-й стрелковый Эстонский корпус Ленинградского фронта, ранее занимавшийся возведением оборонительных сооружений на балтийском побережье. Но несмотря на все усилия, маршалу Говорову, как командующего 2-м Прибалтийским фронтом, не удалось сколь-нибудь существенно изменить боевую ситуацию, при практическом сохранении группой армий «Курляндия» своих оборонительных позиций на всем двухсоткилометровом протяжении линии фронта от города Тукумс на побережье Рижского залива (северо-западнее Риги), до выхода на побережье Балтийского моря, между Литовской Палангой и Латвийским городом-портом Лиепая (по-немецки Либава).  И все это – несмотря на понесенные 2-м  Прибалтийским фронтом огромные потери: более 160 тысяч убитыми и раненными, начиная с 17 февраля 1945 года. При отсутствии положительных результатов «прибалтийского» варианта ставка Верховного Командования, приступила к выполнению второго этапа сталинского плана, суть которого заключалась в том, чтобы при соблюдении предосторожности по части использования «прибалтийского» камуфляжа, должна быть реализована историческая справедливость в виде капитуляции 16-й и 18-й армий вермахта, именно перед Ленинградским фронтом.

Искусственный процесс «ленинградизации» 2-го Прибалтийского фронта начался с инициированного самим маршалом Леонидом Говоровым перевода 23 марта 1945 года на 4-й украинский фронт, начальника штаба 2-го Прибалтийского фронта генерал-полковника Л.М. Сандалова, с заменой его на «ленинградца» генерала армии М.М. Попова. Последний приступил к последовательной профилактической чистке штаба от прежнего «прибалтийского» статуса. К выполнению поставленной цели было привлечено политуправление Ленинградского фронта и, прежде всего, его седьмой отдел. Согласно директивы Ставки Верховного главнокомандующего от 29 марта 1945 года, с 1 апреля 1945 года начался процесс фактически переименования 2-го Прибалтийского фронта в Ленинградский. Своеобразие ситуации, сложившееся после 1 апреля 1945 года, состояло в том, что маршал Говоров мог издавать указы и распоряжения,  касающиеся войск 2-го Прибалтийского фронта, в качестве командующего как 2-м Прибалтийским фронтом, та и Ленинградским фронтом вплоть до выхода приказа Верховного главнокомандующего № 087 от 13 мая 1945 года де-юре завершившего процесс преобразования о фактически переименования 2-го Прибалтийского фронта в Ленинградский. Естественно, в данный переходной период, маршал Говоров, отдавал предпочтение «ленинградскому» варианту.

В официальной историографии отсутствует какая-либо информация о стандартном приказе Верховного Главнокомандующего де-юре, закрепившего начавшийся 1 апреля 1945 года процесса преобразования 2-го Прибалтийского фронта в Ленинградский.

Общественности известна лишь выписка из графы «особые отметки» вышеотмеченного военного билета, подполковника в отставке, Михаила Недюхи о преобразовании 2-го Прибалтийского фронта в Ленинградский, согласно приказа № 187 от 13 мая 1945 года. В историческом плане это означает, что данный процесс фронтопреобразования де-юре затянулся на рекордные для РККА 43 дня.

В полном соответствии с приказом № 087 от 13 мая 1945 года и альтернативном диссонансе с приказом того же Сталина от 25 мая 1945 года, исключившего 2-й Прибалтийский фронт из списка «заключительных», находится официальная запись данного военного билета, что подполковник Михаил Недюха официально числился комендантом штаба 2-го Прибалтийского фронта по май 1945 года, а с мая 1945 года по 16 августа 1945 года являлся комендантом города Рига.

Именно в результате выхода Приказа № 087 от 13 мая 1945 года, комендант штаба 2-го Прибалтийского фронта, подполковник Михаил Недюха, стал де-юре «безработным». И в тот же день, приказом маршала Леонида Говорова, был назначен на должность коменданта г. Рига. Но подобная процедура имела место при переоформлении личной документации всего состава войск 2-го Прибалтийского фронта, солдаты и офицеры которого стали де-юре «ленинградцами», лишь после выхода приказа Верховного Главнокомандующего № 087 от 13 мая 1945 года. Именно поэтому, в опубликованных боевых воспоминаниях ветеранов 2-го Прибалтийского фронта, отсутствует какая-либо информация об их пребывании в составе войск Ленинградского фронта. По той же причине, уже командование группы армий «Курляндия», вплоть до 8 мая 1945 года включительно, не было в необходимой степени проинформировано о проводимых у своего противника фронтопреоброзованиях. При постоянных стычках и разведках боем по всей линии фронта, подобная дезинформация могла иметь место лишь в том случае, когда в личных удостоверениях, попадавших в плен советских солдат и офицеров, официально значилось, что они являются представителями 2-го Прибалтийского фронта.

Более того, уже совершенно не понятно, почему немцы не «прозрели» при постоянных радиоперехватах сообщений своего противника, что позволяло на протяжении Отечественной войны 1941-1945 гг. достаточно достоверно определять, кто конкретно является их визави по ту сторону фронта.

Приказ Верховного Главнокомандующего де-юре, закреплявшего результаты фронтопреоброзования, имел превалирующее значение, по сравнению предшествующей ему директивы Ставки. Такой прецедент имел место при ликвидации 3-го Прибалтийского фронта, когда тот, 15 октября 1944 года, освободив восточную часть города Рига, фактически оказался в тылу 2-го Прибалтийского фронта, который, в свою очередь, в тот же день, 15 октября 1944 года, освободил западную часть Риги и продолжал преследование противника. Достигнув 31 октября 1944 года переднего края, заблаговременно созданной глубоко эшелонированной обороны противника, включая город Тукумс. При отсутствии у 3-го Прибалтийского фронта линии соприкосновения с противником, данный фронт был ликвидирован непосредственно приказом Верховного Главнокомандующего от 16 октября 1944 года, без какой либо директивы Ставки.

Такая же ситуация, с отсутствием линии фронта определила ликвидацию Карельского фронта. Согласно приказу Верховного Главнокомандующего от 15 ноября 1944 года после выхода Финляндии из войны. Лишь для Ленинградского фронта, который, как и 3-й Прибалтийский фронт, оказался в ноябре 1944 года в тылу у 2-го Прибалтийского фронта, было сделано исключение, по крайней мере, в виде продолжения функционирования его штаба, при практическом отсутствии боевых соединений, с явным расчетом на перспективу его «реанимации» в подходящий момент, что и произошло согласно директивы Ставки Верховного Главнокомандующего от 1 апреля 1945 года.

Именно таким образом, Ленинградский фронт оказался в сталинском списке фронтов, принимавших участие в заключительном этапе Отечественной войны, согласно сталинского приказа от 25 мая 1945 года. В данном контексте, дата расформирования «заключительного» Карельского фронта, 15 ноября 1944 года, в принципе, должна определять начальный момент заключительного этапа Отечественной войны.

Такой подход объясняет отсутствие в «заключительном» списке 3-го Прибалтийского фронта, расформированного 16 октября 1944 года, но не в состоянии логически объяснить непризнание Сталиным, как «заключительного», 2-го Прибалтийского фронта, с 1 апреля 1945 года, лишь начавшего процесс своего фронтопреобразования.

В принципе, статус «заключительного» обеспечивался 2-му Прибалтийскому фронту, если даже наиболее объективно принять за точку начала отсчета заключительного этапа Отечественной войны 1941-1945 гг. дату завершения ликвидации 1-го Прибалтийского фронта (24 февраля 1945 года), наряду с Карельским фронтом представленного на Параде Победы на Красной площади в Москве 24 июня 1945 г.

В отличие от полностью расформированных 3-го Прибалтийского и Карельского фронтов, Ленинградский фронт с ноября 1944 года фактически был поставлен на более чем 4-х месячную «консервацию», и «реанимирован» с 1 апреля 1945 года.

Фактически единственным реальным результатом директивы Ставки Верховного Главнокомандующего от 29 марта 1945 года был вывод из состава 2-го Прибалтийского фронта с направлением в резерв Ставки 4-й ударной армии 22-й общевойсковой армии и 19-го танкового корпуса для последующего усиления войск главного западного направления накануне начала 15 апреля 1945 года известной Берлинской операции.

В целом, есть все основания для констатации, что фактически искусственное наделение Ленинградского фронта статусом «заключительного», было проведено Сталиным за счет «наперсточного» по форме исполнения и политико-конъектурного по сути лишения данного статуса 2-го Прибалтийского фронта, осуществлявшего блокаду Курляндского полуострова с 31 октября 1944 года «до последнего дня войны».

В течении апреля 1945 года уже не проводились крупные наступательные операции ограничиваясь разведками боем чтобы держать противника в напряжении и не допустить эвакуации в Германию соединений из состава группы армий «Курляндия». Лишь после падения Берлина (2 мая 1945 года), в ночь на 3 мая бал произведен массированный артналет группы армий «Курляндия». На всем протяжении линии фронта от города Тукумса до Балтийского моря. Тысячи орудий внезапно обрушили на противника сильный удар, после которого сразу наступила тишина. И в этой тишине, через мощные репродукторы, германские войска услышали сообщение советского командования: « Берлин пал!». Прямым следствием данного демарша стало ообращение командования группы армий «Курляндия» к командованию противостоящего ей 2-го Прибалтийского фронта с предложением направить в Штаб группировки своего представителя для переговоров относительно условий ее капитуляции. Выбор пал на коменданта Штаба 2-го Прибалтийского фронта, подполковника Михаила Недюху, судя по всему, чтобы не рисковать представителями генералитета, при наличии информации о радикальном настроении командования Ваффен-СС, вплоть до призывов сражаться «до последнего» солдата рейха. Но, несомненно, было принято во внимание, что кандидат отличался волевым характером и способностью принимать самостоятельные ответственности решения в самых экстремальных боевых условиях. Например, в августе 1941 г. Выпускник Военной Академии им. Фрунзе, капитан Михаил Недюха, являясь заместителем начальника оперативного отдела 25-го механизированного корпуса Брянского фронта, в условиях полного окружения противником и, при впавшем в панический транс начальстве, взял на себя командование корпусом и, с боями, вывел его из окружения, прорвав при этом линию фронта. За свой подвиг капитан Михаил Недюха, первым на Брянском фронте, был награжден редким тогда орденом Красной Звезды «Первые дни войны» (Вечерний Киев, 26 июня 1996 года). К  тому же, подполковник Михаил Недюха, среди сослуживцев был известен, как лучший шахматист штаба фронта. Еще в довоенное время он постоянно принимал участие в армейских шахматных соревнованиях, на достаточно высоком уровне, например, входил  в состав шахматной команды центральной Военной Академии имени Фрунзе.

Согласно официальному представлению маршала Леонида Говорова, подписанного им, как командующим 2-м Прибалтийским фронтом (соответственно титулу адресата в Германском обращении), комендант штаба 2-го Прибалтийского фронта Михаил Недюха уполномочивался на проведение переговоров немедленной капитуляции группы армий «Курляндия». Эпитет «немедленная» (вместо стандартного «безоговорочная») был выбран по дипломатическим соображениям, учитывая специфику предстоящих переговоров. По тогдашней констатации командующего фронтом, от порученной подполковнику Михаилу Недюхе миссии зависели жизни тысяч его боевых побратимов. Ведь в случае ее неудачи, пришлось бы бросить все имеющиеся у фронта силы на генеральный штурм чрезвычайно сильно укрепленных в военно-инженерном отношении позиций противника, с наличием широкой полосы минных полей, а тем более в условиях лесисто-болотистой местности.  По предварительным прикидкам фронтовых аналитиков (с учетом опыта берлинской операции), подобный генеральный штурм мог бы привести к потере до половины личного состава фронта. После соответствующего инструктажа, который проводил лично командующий фронтом Леонид Говоров, подполковника Михаила Недюху, в ночь с 5 на 6 мая 1945 года, на самолете У-2 переправили через линию фронта – для вручения немецкой стороне, непосредственно в штабе группы армий «Курляндия», ультиматума о немедленной капитуляции, подписанного лично командующим 2-м Прибалтийским фронтом, маршалом Л.А. Говоровым, при мандате коменданта штаба фронта на проведение дальнейших переговоров с командованием группы армий «Курляндия». Уже вечером 6 мая подполковник Недюха, через Германскую радиостанцию, передал сообщение о согласии командования группы армий «Курляндия» на капитуляцию лишь на определенных условиях, то есть, об отказе безоговорочно капитулировать перед 2-м Прибалтийским фронтом. Утром 7 мая, в 7:00 для оказания прямого силового воздействия и усиления позиции советского парламентера, на радиостанцию штаба группы армий «Курляндия», поступил очередной ультиматум маршала Леонида Говорова с требованием о безоговорочной капитуляции Курляндской группировки до 7 часов утра 8 мая 1945 года, при угрозе, в случае отказа, начать генеральное наступление. Данное радиосообщение было передано через радиостанцию 2-го Прибалтийского фронта. Уже зная об отказе командующего группой «Курляндия» Карла Гильперта безоговорочно капитулировать перед 2-м Прибалтийским фронтом, у маршала Леонида Говорова, в принципе, отпала необходимость привлекать «вывеску» 2-го Прибалтийского фронта, использованную в вышеотмеченном письменном ультиматуме от 5 мая 1945 года и в радио-ультиматуме от 7 мая 1945 года. Первоначальное использование «аббревиатуры» и радиостанции 2-го Прибалтийского фронта, было вызвано естественным опасением, что группа армий «Курляндия», соединения которой осуществляли блокаду «голодного» Ленинграда, из-за боязни мщения, априори откажется капитулировать перед Ленинградским фронтом и будет сражаться « до последнего солдата рейха», на чем, как было известно советскому командованию, настаивала «радикально настроенная часть «Курляндского» генералитета, и, в первую очередь, командиры многочисленных подразделений ваффен-СС и полиции. 8 мая 1945 года, в 6:55, то есть за пять минут до вступления в действия ультиматума маршала Говорова от 7 мая, на радиостанцию 2-го Прибалтийского фронта, поступило радиосообщение командующего группы армий «Курляндия» Карла Гильберта: « Главнокомандующему 2-м Прибалтийским фронтом. Всеобщая капитуляция принята. Устанавливаю связь и спрашиваю, на какой волне возможна связь с командованием фронта. Главнокомандующий войсками группы «Курляндия» Карл Гильперт – генерал пехоты». Затем последовали неоднократные запросы относительно подтверждения факта получения данного радиосообщения именно станцией командующего 2-м Прибалтийским фронтом, с положительным ответом на это советского радиста.

Вскоре маршалу Говорову докладывают о перехваченной радиограмме командования военно-морскими силами Германии: «…Циркулярно всем, всем… Всеем военно-морским силам Востока. Ввиду принятия капитуляции, всем военным и торговым кораблям причалить к берегам, флаги спустить. Существующую до сих пор форму приветствия отменить. Штаб военно-морских сил Востока.  Судя по всему, имелось ввиду подписание 7 мая 1945 года Реймского акта о безоговорочной капитуляции Германии и ее вооруженных сил, вступавшего в силу 8 мая в 23:01. В ответ маршал Говоров отменил приказ о генеральном наступлении и проведении авиабомбандировок портов Лиепая и Вентспилса.

В соответствии с этим, Говоров приказал послать Карлу Гильперту радиограмму: «Прекратить все военные действия во всех подчиненных войсках и вывесить белые флаги к 14:00. Выслать немедленно своего уполномоченного в пункт ЭЗЭРЕ для подписания протокола о порядке сдачи в плен немецких войск.» В 14:35 пришел ответ Гильперта: «Господину маршалу Говорову. Подтверждаю прием вашей радиограммы, я приказал прекратить враждебные действия в 14:00 по немецкому времени. Войска, на которые распространяется приказ, выставляет белые флаги. Уполномоченный офицер находится в пути по дороге Скрунда-Шомпали.» Прибывший на встречу представитель немецкой стороны, отрекомендовался: «Генерал-майор Раузер, - уполномоченный Главнокомандующего группы армий «Курляндия», для подписания условий капитуляции перед Главнокомандующим 2-м Прибалтийским фронтом». Появление «ленинградского» фактора стало неожиданностью для самого генерал-майора Отто Раузера – оберквартирмейстера (начальника тыла группы армий «Курляндия»). В 17:00 начальник штаба Ленинградского фронта генерал армии М.М. Попов изложил затребованную советским командованием процедуру капитуляции. После многочасового прессинга, в 22:06, 8 мая 1945 года, генерал-майор Отто Раузер, не имея официальных полномочий, фактически-лишь от своего имени, подписал протокол процедуры капитуляции группы армий «Курляндия» перед Ленинградским фронтом, хотя был уполномочен на проведение переговоров с командованием именно 2-го Прибалтийского фронта. Протокол вступал в силу в 23:00 8 мая 1945 года. Согласно вышеотмеченному требованию маршала Говорова, 8 мая в 12:00 командующий группы армий «Курляндия» издал и открытым текстом передал в войска приказ следующего содержания: «По всей линии фронта должны быть вывешены белые флаги. Весь личный состав должен оставаться на позициях с оружием. Оружие должно быть разряжено, магазины извлечены и столы очищены. Офицеры должны командовать своими частями». Если сравнить текст данного приказа с текстом Берлинского акта о безоговорочной капитуляции Германии и ее вооруженных сил, то прежде всего следует отметить отсутствия в директивах Карла Гильперта термина «безоговорочная капитуляция» и конкретного указания разоружится с передачей всего снаряжения». Подчеркивается подчиненность войск своим прежним командирам. Таким образом, реальная суть приказа Карла Гильберта – о прекращения военных действий против советских войск с «рекомендацией» вывешивать белые флаги, можно рассматривать лишь как символичное отражение мирных намерений германской стороны, но отнюдь не как ее безоговорочную капитуляцию. Немецкое командование уже 3 мая приняло решение об эвакуации морем и готовилось продолжать упорное сопротивление в районе портов Лиепая (Либава) и Венспилса (Виндавы). Стратегическое решение Гильберта состояло в том, чтобы отвести все немецкие войска одномоментно на последний оборонительный рубеж Кандава-Солдус-Скрунда.

Именно по этой причине, уже априори даже не предполагалась реализация вышеотмеченных обращений и приказов Карла Гильперта. Ведь уже в 4 утра 8 мая (то есть, до радиообращения Карла Гильперта к маршалу Л.А. Говорову, от 6:55 8 мая), 16-я армия вермахта начала отход от занимаемых рубежей. В то же время, 18-я армия, защищавшая подступы к городу-порту Лиепая, получила приказ стойко обороняться. Установив начавшийся отход войск 16-й армии, противостоявшие им войска 1-й ударной, 67-й, 42-й и 10-й гвардейских армий, приступили к преследованию противника и вели его весь день 8 мая. Были заняты города Тукумс (67-я армия), Салдус (10-я гвардейская армия) и Броцены.

Советские войска весь день 8 мая наступали, преодолевая довольно сильное сопротивление арьергардных частей противника, широко применявших при отходе минирования дорог и тропинок. Активная часть наступательных операций советских войск продолжалась вплоть до 22:00 8 мая 1945 года, когда сказалась предельная усталость войск при их отрыве от средств огневой поддержки и источников боеприпасов. Именно на этом и был основан первоначальный расчет Командующего группировкой вермахта Карла Гильперта, который фактически заблаговременно перевел тяжёлое вооружение вглубь эшелонированной   обороны,- в целом, выводя всю свою 16-ю армию из зоны поражения в случае массированной артподготовки по уже пристреленным целям, как это уже имело место в ночь со 2-го по 3-е мая 1945 года.

В официальной историографии вообще отсутствует какая либо информация о миссии подполковника Недюхи, но как может быть иначе, в отношении участника спецоперации.  Когда подполковника Михаила Недюху, фактически использовали в качестве подсадной утки, в сталинской игре шулерского характера, с имитацией переговоров якобы об условиях капитуляции группы армий «Курляндия». В этом контексте, нужно отдать должное, командующему группы армий «Курляндии» Карлу Гильперту, который явно предвидя подобный вариант на фоне радикальных призывов сражаться «до последнего солдата Рейха» (среди части своих подчиненных), приказал обеспечить круглосуточную охрану парламентера из числа доверенных офицеров своего штаба. Поэтому миссия подполковника Михаила Недюхи, принципиально отличалась, например, от миссии генерал-лейтенанта Бориса Деревянко, подписавшего, 2 сентября 1945 года от имени Советского Союза на борту американского линкора Миссури, предварительно согласованным со Сталиным,  акт о капитуляции Японии. 

Особо усложнилось положение официального представителя 2-го Прибалтийского фронта, подполковника Михаила Недюхи, после подписания генерал-майором Отто Раузером протокола, о процедуре капитуляции перед Ленинградским фронтом.

В этих условиях подполковник Михаил Недюха в инициативном порядке решился на довольно «экзотический» психологический шаг для разрядки ситуации, предложив сделать перерыв в переговорах и… вызвал на шахматный поединок лучшего шахматиста Штаба группы армий «Курляндия». На удивление подполковника Михаила Недюхи, его экспромтную инициативу поддержал не только командующий генерал-полковник Карл Гильперт, но и другие представители генералитета группы армий «Курляндия».

Некоторые генералы даже вспомнили, что их далекие предки с известных рыцарских орденов – Меченосцев, Тевтонского и Левонского, обычно разрешали острые противоречия, путем рыцарских поединков, полагаясь на волю Божью. Германский соперник, оказался довольно «крепким орешком», по воспоминаниям Недюхи, в необычной обстановке несколько перенервничал. И это фактически определило конечный результат шахматного поединка. После этого один из генералов старой гвардии даже сказал: «Наверное, такова воля Всевышнего». Характерно, что при последующей встрече Михаила Недюхи с маршалом Леонидом Говоровым, последний, прежде всего, спросил, отдавал ли подполковник себе отчет в том, к каким негативным последствиям для Курляндской операции в целом, мог привести его потенциально возможный проигрыш в шахматном поединке в штабе группы армий «Курляндия».

На этом фоне произошел перелом в характере проводимых с 5-го мая 1945 года переговоров. Хронологически, после завершения вышеотмеченной эвакуационной акции, командующий группы армий «Курляндия», генерал-полковник Карл Гильперт, предложил официальному представителю 2-го Прибалтийского фронта, подполковнику Михаилу Недюхе, подписать Прибалтийский акт, о капитуляции группы армий «Курляндия», с включением в него пункта, о соблюдении советской стороной, в отношении германских военнопленных, Женевской конвенции 1928 года, об отношении к военнопленным.  При отказе от ранее выдвинутых германской стороной,  целой серии условий капитуляции группы армий «Курляндия».  Именно в Прибалтийском акте от 9 мая 1945 года, впервые официально зафиксировано воинское звание Карла Гильперта, генерал полковник вермахта. К. Гильперт фактически придержал это «опубликование» вплоть до заключительного «хода конем» в своей многоходовой комбинации. Символически это означало, что он выполнил возложенные на него задачи, и не зря рейсканцлер и главнокомандующий вооруженными силами Германии гросс адмирал Карл Дениц, 1 мая 1945 года «авансом» присвоил ему воинское звание – генерал-полковник вермахта.

Со своей стороны, подполковник Михаил Недюха, настоял на включение в текст Прибалтийского акта, положение о вступлении  его в силу, немедленно после его подписания,  обосновывая свое требование содержанием первичного ультиматума маршала Леонида Говорова от 5 мая 1945 года.

Вслед за подписанием Прибалтийского акта, подполковник Михаил Недюха от 9 мая 1945 года немедленно приступил к реализации данного документа, начав с разоружения, персонала штаба Курляндской группировки и охранявших его подразделений вермахта.

Офицеры штаба начали сдавать личное оружие, и его принимал подполковник Михаил Недюха. По его воспоминаниям, многие немецкие офицеры со слезами на глазах целовали свое личное оружие, прежде чем с ним расстаться навсегда. А некоторые офицеры даже предпочли альтернативное решение в виде «пули в висок». Среди них были и те, которые готовили условия для борьбы «до последнего солдата рейха».

Вышеизложенное первоначально было отражено в авторских публикациях «Шахматная партия на острие ножа» (Демократична Украiна, от 6 мая 1995 года), шахматный поединок помог подполковнику Михаилу Недюхе проводившему переговоры в штабе Курляндской группировки добиться капитуляции врага (Хрещатик, от 1 июня 2005 года).

 Вопрос лишь в том, подписал ли данный акт подполковник Михаил Недюха по собственной инициативе, или все же санкции маршала Леонида Говорова, объективно вынужденного учитывать реальное соотношение сил противоборствующих сторон, на момент утра 9 мая 1945 года, отражением которого, может служить, например, зафиксированный в книге маршала Ивана Баграмяна « Так шли мы к Победе» перечень всего арсенала трофейного оружия после капитуляции группы армий «Курляндия»:  «было захвачено  в исправности 158 самолетов, около 500 танков и штурмовых орудий, почти 3,5 тысячи полевых орудий и миномётов, свыше 18 тысяч машин, 675 транспортёров тягачей, много другой техники и огромное количество различных материальных запасов». Действительно, в сложившихся условиях советскому командованию, целесообразно было идти на любые уступки, чтобы началась не «декоративная», а реальная капитуляция группы армий «Курляндия». Со своей стороны во исполнении подписанного им Прибалтийского акта, командующий группы армий «Курляндия», генерал-полковник Карл Гильперт, о своём решении начал ставить в известность подчиненных ему командиров секторов. Прежде всего, это коснулось 1-го армейского корпуса, командирам которого  до сентября 1944 года, был сам Карл Гильперт, с последующим назначением на должность командующего  16-й армии вермахта. В мае 1945 года именно данный корпус прикрывал подступы в штабы группы армий «Курляндия».  Командующий группы армий «Курляндия», Карл Гильперт,  никоем образом не нарушил обязательство германской стороны по Прибалтийскому акту. В отличии от Сталина вообще дезавуировавшего Прибалтийский акт 9 мая 1945 года, после того, как полностью отпала оперативная необходимость в нем. 

Воспользовавшись подобным поворотом событий, маршал Говоров, уже не доверяя Карлу Гильперту (после всех его «махинаций» с протоколом), подписанным генералом-майором Отто Раузером и «нелегального проведения» эвакуационной акции, он отдал распоряжение незамедлительно пленить командующего группой армии «Курляндия», генерал-полковника Карла Гильперта, насколько понятно, чтобы лишить последнего какой либо возможности пересмотреть свое решение. Именно благодаря предварительно проведенной подполковником Михаилом Недюхой «профилактики», советские представители имели возможность, фактически беспрепятственно войти в личный блендаж командующего группы армий «Курляндия», генерал-полковника, Карла Гильперта и пленить его в 10:40 9 мая 1945 года. В условиях экспромтного «пленения», последний уже не мог оперативно сообщить о подписании  Прибалтийского акта, во Флейнсбург, гросс-адмиралу Карлу Деницу. Затем он был доставлен в лагерь специально сооруженный для пленённого генералитета Курляндской группировки в 2-3 километрах от латвийского города Мажейкяй, где находилась резиденция маршала Леонида Говорова. С последующим представлением уже плененного Карла Гильберта, своему советскому «визави», маршалу Леониду Говорову, которому и был передан сам Прибалтийский акт от 9 мая 1945 года, о капитуляции группы армий «Курляндия», подписанный его командующим, генерал-полковником Карлом Гильпертом, а советской стороны – официальным представителем 2-го Прибалтийского фронта, комендантом его штаба, подполковника Михаилом Недюхой. Именно при наличии такого документа, маршал Леонид Говоров, не имел возможности своей личной подписью зафиксировать вместе с генерал-полковником Карлом Гильпертом, факт капитуляции группы армии «Курляндия». Такова реальная суть вышеотмеченной «реплики» маршала Ивана Баграмяна, что маршал Леонид Говоров «9 мая 1945 года принял капитуляцию Курляндской группировки вермахта».  Наряду с маршалом, Иваном Баграмяном, большинство других источников информации, например совинформбюро, также определяют  9 мая 1945 года, когда-то капитуляций группы армий «Курляндия», но без каких либо ссылок на документальную фиксацию данной капитуляции, то есть без упоминания «первоисточника» - Прибалтийского акта от 9 мая 1945 года.

Вместе с Карлом Гильпертом, были взяты в плен большинство генералов штаба группы армий «Курляндия», но сразу же возникла проблема, а кто же будет обеспечивать процесс капитуляции на остальных секторах по всей двухсот километровой линии фронта. Согласно информации начальника инженерных войск Ленинградского фронта (с августа 1941 года), генерал-лейтенанта Бориса Бычевского («Маршал Говоров», Москва, воен.издат. 1970 год). По этой причине, маршал Леонид Говоров приказал передать в личное распоряжение, военнопленному Карлу Гильперту радиостанцию, чтобы последний мог оперативно связываться с командирами секторов, для ускорения процесса пленения всего личного состава группы армии «Курляндия». Однако вместо этого, уже в ночь с 9-го на 10 мая 1945 года, Карл Гильперт, прежде всего, попытался связаться по радио с гросс-адмиралом Карлом Деницем, попытка была пресечена и пришлось отказаться от «капитуляционных» услуг бывшекомандующего группы армии «Курляндия». Судя по всему, Карл Гильперт, уже тогда заподозрил «неладное» по части реального отношения советского командования к Прибалтийскому акту в духе постулата: «смеется тот, кто смеется последним». Но Карлу Гильперту действительно было что сообщить Карлу Деницу по части реализации (им Гильпертом) вышеотмеченных планов последнего рейхсканцлера Германии и главнокомандующего вермахта, гросс-адмирала Карла Деница. В частности о том, что пункт Прибалтийского акта от 9-го мая 1945 года о соблюдении Женевской конвенции 1928 года об отношении к военнопленным, в принципе распространяется не только на личный состав группы армий «Курляндия», но и, например, на германские войска в западной Чехословакии, продолжавших отступать к границам Германии (вплоть до 13 мая 1945 года). В результате фактического обезглавниванивания  группы армии «Курляндия», процесс ее капитуляции был переведен на режим самотека в зависимости от  динамики персональных решений командиров секторов. Конкретная картина процесса капитуляции группы армий «Курляндия», нашла отражение в боевых воспоминаниях непосредственно участника этих событий, танкиста М. Кугелева («Лехаим» и танковый экипаж», http://www.Lechaim.ru/ARHIV/157/mail.htm): « 9 мая немцы подписали Акт о капитуляции, а на участке фронта против Курляндской группировки, противник встретил нас плотным огнем». Только 11 мая утром послышался звук горна, показался солдат с белым флагом. За ним шла легковая машина. Немецкого генерала встречал наш генерал-лейтенант. Машина с переводчиком где-то застряла, и я случайно стал участником мирных переговоров.»

В конечном итоге задействованный процесс «добровольной» капитуляции группы армий «Курляндия», затянулся до 17 мая 1945 года, когда командующий фронтом маршал Говоров, отдал приказ о прочесывании территории Курляндского полуострова с целью принудительного пленения «дезертиров».

Достаточно оригинальная точка зрения на процесс «Курляндской» капитуляции изложена в вышеупомянутой книге Готтлоба Бидермана, где автор описывает условия своего собственного пленения, которое произошло 8 мая 1945 года. Готтлоб Бидерман представляет себя как командира, направляющейся в советский плен колонны 1-го батальона 437 полка 132 пехотной дивизии, фиксируя в составе данной колонны чинов не выше унтер-офицерского звания, то есть без надлежавшего офицерского состава. Совершенно непонятно, почему произведенный из унтер-офицеров в лейтенанты  Готтлоб Бидерман и подчиненные ему солдаты и унтер офицеры 2-й роты I-го батальона того же полка, уже 8 мая оказались в советском плену, когда их 132-я пехотная дивизия, как и вся 18-я армия, по приказу командующего, должны были стойко обороняться, обеспечивая успешную эвакуацию из порта Лиепаи, начавшуюся вечером 8 мая и закончившуюся на рассвете 9 мая 1945 года. Возникает естественный вопрос: было это результатом личного решения «ротного» Готтлоба Бидермана или он выполнял приказ в плане общего введения в заблуждения советского командования. Ведь тот же Готтлоб Бидерман параллельно излагает фактически альтернативную информацию, что находящиеся в окопах солдаты и офицеры 132–й пехотной дивизии, не знали о последнем приказе главного штаба вермахта по группе армий «Курляндия», поступившего 9 мая 1945 года. То есть, когда сам автор данной книги,  по его собственной информации, уже находился в советском плену. 

На самом деле, реальный процесс капитуляции группы армий «Курляндия», в организованном порядке, начался лишь утром 9 мая 1945 года. По информации вышеупомянутого А.И. Петренко («Прибалтийские дивизии Сталина»): «Утром 9 мая в штаб 43-й дивизии прибыл командир 24-й немецкой пехотной дивизии генерал фон Шульц, прибалтийский барон, в сопровождении помощника начальника штаба 125-го гвардейского Стрелкового полка, майора И. Петрова. Шульцу были даны инструкции, а он по радио из штаба Латышской дивизии дал своим войскам указания, о порядке сдачи их в плен частям 130-го корпуса. 9-12 мая Латышский корпус разоружал и принимал в плен солдат и офицеров 24-й саксонской пехотной дивизии и 19-й пехотной дивизии СС». Аналогичная ситуация имела место в районе действия 8-го стрелкового Эстонского корпуса: «на следующий день начался прием войск капитулировавшей курляндской группировки, продолжавшийся с 9 по 13 мая».

В целом в отличии от информации Готлоба Бидермана, даже официальная статистика свидетельствует, что масштабная сдача в плен личного состава группы армий «Курляндия», проходила в период 9-13 мая 1945 года. При чем преобладающая масса солдат и офицеров группировки, сдались в плен в период 10-13 мая 1945 года. К 8 часам 10 мая 1945 года сдалось в плен 68578 немецких солдат и унтер-офицеров, 1982 офицера и 13 генералов.  На 12 мая соответствующие данные: 140408 солдат и унтер-офицеров, 5083 офицера, 28 генералов. Аналогичные данные на 13 мая: 181092 солдат и унтер-офицеров, 8038 офицеров и 42 генерала. Таким образом, лишь в период от 10 до 13 мая 1945 года сдались в плен 118599 тысяч из личного состава группы армий «Курляндия» и общее количество военнопленных достигла 189172 тыс. человек. 

Приказ Верховного Главнокомандующего за № 087 о преобразовании 2-го Прибалтийского фронта в Ленинградский , был выдан 13 мая 1945 года, то есть когда в советском плену оказалась почти вся Курляндская группировка, а главное практически весь ее генералитет (42 из 48 номинальных генералов). Данный приказ хронологически зафиксировал момент, когда Сталин стал фактически единственным «хозяином» положения на Курляндском полуострове. 

Дискуссионным остается вопрос, перед каким фронтом Красной армии капитулировала группа армий «Курляндия». Разрешение этого вопроса усложняется тем обстоятельством, что капитуляция группы армий «Курляндия» произошла в промежуточный период, фактически одновременного существования двух обозначенных фронтов.  Ведь с точки зрения права де-юре, 2-й Прибалтийский фронт существовал вплоть до выхода приказа Главнокомандующего № 087 до 13 мая 1945 года. А следовательно, с сохранением документальной фиксации фронтовой принадлежности личного состава 2-го Прибалтийского фронта. Но дело даже не в этом, ведь как показано выше, Ленинградский фронт перестал функционировать как таковой, фактически с ноября 1944 года. Именно поэтому Сталин имел возможность назначить «безработного» командующего Ленинградским фронтом, маршала Говорова, сначала куратором взаимодействия 1-го и 2-го Прибалтийских фронтов, а затем командующим объединенным 2-м Прибалтийским фронтом. При практическом отсутствии у Ленинградского фронта собственных войск на момент 1 апреля 1945 года, тезис о вхождении с 1 апреля 1945 года войск  2-го Прибалтийского фронта в Ленинградский фронт, равносилен утверждению о возможности вхождения полка в состав взвода.  Поэтому неудивительно, что при анализе ситуации на Курляндском полуострове, маршал Иван Баграмян отмечает лишь действие «прибалтийских фронтов», без какого либо упоминания о причастности Ленинградского фронта, ограничивая фазу его наступательной  активности, проведением Моондзунской операции в ноябре 1944 года. Этим самым, бывший командующий 1-м Прибалтийским фронтом, а затем маршал Иван Баграмян, в рамках своих «советских» возможностей, фактически отдает лавры финального Победителя, группы армий «Курляндия»,  именно 2-му Прибалтийскому фронту, в состав которого вошли войска 1-го Белорусского фронта, согласно первоначальной директивы Ставки Верховного Командования от 6 февраля 1945 года. Информация маршала Ивана Баграмяна находит подтверждение в книге А. Петренко «Прибалтийские дивизии Сталина»:  «с конца декабря 1944 года и до последнего дня войны 130-й корпус в ходе боев по разгрому курляндской группировки  участвовал в наступательных операциях 2-го Прибалтийского фронта». Но акцент « до последнего дня войны», может лишь означать, что 2-й Прибалтийский фронт реально функционировал вплоть до выхода приказа Верховного Главнокомандующего № 087 от 13 мая 1945 года.  

В данном контексте, арбитром может быть германская сторона, всегда признававшая своим «визами» на курляндском фронте именно 2-й Прибалтийский фронт. Об этом свидетельствует  и финальный документ – Прибалтийский акт от 9 мая 1945 года, о капитуляции группы армий «Курляндия», под которым с советской стороны стоит подпись подполковника Михаила Недюхи – официального представителя 2-го Прибалтийского фронта, коменданта его штаба. 

Вне зависимости от «фронтовой» принадлежности, Прибалтийский акт от 9 мая 1945 года, сыграл свою историческую роль решающего «стартового» фактора, практически бескровного крупнейшего пленения германских войск за всю отечественную войну 1941-1945 гг.  На 17 мая 1945 года в советском плену оказалось порядка 195 тысяч германских солдат и офицеров. Следовательно, с учетом предварительно эвакуированных морским путем 25 тысяч человек, общая численность личного состава группы армий «Курляндия» на вечер 8 мая 1945 года, составляла порядка 220 тысяч солдат и офицеров. Для сравнения, после капитуляций 6-й армии  в начале 1943 года, под Сталинградом в плен сдалось порядка 90 тысяч солдат и офицеров, в результате Корсунь-Шевченковской операции – 54 тысячи плененных солдат и офицеров, результатом операции «Багратион», в июне 1944 года, стало пленение порядка 100 тысяч солдат и офицеров, после капитуляции гарнизона Берлина 2 мая 1945 года, число военнопленных составило 134 тысячи солдат и офицеров.  Но при всех масштабных пленениях, предшествующих «курляндскому», в плен сдавались деморализованные и фактически лишенные возможностей для дальнейшего сопротивления, германские солдаты и офицеры. Абсолютно иная ситуация имела место в отношении группы армий «Курляндия», полностью обеспеченной боеприпасами, горючим и продовольствием за счет массированных поставок морем из Германии, на протяжении всего периода своего боевого функционирования. Подтверждением этому может служить  информация маршала Ивана Баграмяна ( «Так шли мы к Победе»): «У меня невольно возникает вопрос: могли ли советские войска в сложившейся стратегической обстановке разгромить прижатые к морю 33 вполне боеспособные, технически хорошо оснащенные дивизии Курляндской группировки противника? Должен признаться, что я не раз задумывался над этим вопросом как во время войны, так и в послевоенные годы. И в результате тщательного анализа обстановки того времени, пришел к твердому убеждению, что подобная задача была связана для советских войск, с преодолением ряда весьма серьезных трудностей. Для разгрома такого мощного объединения отборных сил вермахта, каким являлась Курляндская группировка, нужно было иметь крупные силы и солидные средства. А между тем, именно в это время Ставка Верховного Главнокомандования была озабочена созданием мощных ударных группировок для подготовки генерального наступления на главном западном направлении».  Российский журналист Юрий Москаленко, в своей интернет-публикации «Последние дни войны. Какими они были? Курляндия» от мая 2008 года, констатирует «финальную», абсолютную боеспособность 16-й и 18-й армий составлявших группу армий «Курляндия»: « две боеспособные армии могли сопротивляться сколь угодно долго».

В этой связи стоит особо отметить, что фактически не одна достаточно серьезная группировка германских войск, не капитулировала как результат подписания Берлинского акта от 8 мая 1945 года о  безоговорочной капитуляции Германии и ее вооруженных сил. Уже 5 мая 1945 года германские войска полностью капитулировали перед союзными экспедиционными силами в Европе, с приказом продолжать сопротивление Красной армии на восточном фронте. Именно во исполнении данного приказа,  командование германской группировки в западной Чехословакии, ночью 9 мая 1945 года, отдало своим частям распоряжение, приступить к разрушению исторического центра Праги, в отместку за тотальное разрушение всего Берлинского региона, с последующим подписанием 8 мая в 22:41 по центрально-европейскому времени, Берлинского акта о безоговорочной капитуляции Германии и ее вооруженных сил.  Этот замысел был сорван лишь благодаря вмешательству подразделений так называемой Российской Освободительной Армии (РОА), которыми командовал небезызвестный генерал Власов. Советские танки вошли в Прагу лишь днем 9 мая 1945 года. Сам генерал Власов попал в советский плен 13 мая 1945 года при отступлении германских войск к границам Германии. Не менее характерным примером отношения к Берлинскому акту, является судьба загнанной в Плавне Устья реки Висла тридцатитысячной германской группировки во главе с тремя генералами. По информации маршала Ивана Баграмяна (глава 11. Победа, книги «Так шли мы к Победе»),  данная группировка даже днем 9 мая 1945 года, отказалась капитулировать и пришлось использовать всю огневую мощь 3-го Белорусского фронта  для подавления противника. Именно благодаря подписанию Прибалтийского акта от 9 мая 1945 года, командующему группы армий «Курляндия», генерал-полковнику Карлу Гильперту, удалось нейтрализовать  аналогичные намерения «курляндских» сторонников борьбы «до последнего солдата рейха». Проведённая вопреки протокола, подписанного генерал-майором Отто Раузером и Берлинского акта, подписанного маршалом Георгием Жуковым, эвакуация в ночь с 8 на 9 мая 1945 года более 10 % личного состава группы армий «Курляндия», является объективным свидетельством непризнания этих документов, командованием  данной последней полностью боеспособной группировки германских вооруженных сил.  В условиях де-юре, прекращения в 23:01 8 мая 1945 года (по центрально-европейскому времени) функционирования Германии как государства. Подобный отказ означал, что группа армий «Курляндия» продолжала считать себя не капитулировавшим фрагментом германской государственности, а следовательно, вправе распоряжаться своей собственной судьбой, что и нашло отражение в подписании автономного Прибалтийского акта от 9 мая 1945 года. Соответственно, данный акт является 3-м и последним по счету капитуляционным документом на Европейском театре военных действий.  

Правомочность Прибалтийского акта от 9 мая 1945 года объективно вытекает в частности из пункта 4 Берлинского акта, от 8 мая 1945 года: «этот акт не будет являться препятствием к замене его другим генеральным документом о капитуляции, заключенным объединенными нациями или от их имени, применимым к Германии и германским вооруженным силам в целом».  В правовом плане по Пункту 4 Берлинского акта, победители фактически обязались признать другие «перспективные» акты, касающиеся капитуляции Германии и ее вооруженных сил. И что особенно важно, без фиксации в тексте данного Пункта каких-либо оговорок относительно их характера, а следовательно, не обязательно «безоговорочного», то есть согласно известному правовому принципу: «что не запрещено, то разрешено».

Этот вывод полностью правомочен касательно  пункта Прибалтийского акта от 9 мая 1945, об обязательстве Советской стороны выполнять Женевскую конвенцию 1929 года об отношении к военнопленным. Ведь данная конвенция была принята с участием Лиги Наций и признанной ее правонаследницей – Организацией Объединенных Наций. Вместе с тем, наличие «Женевского» пункта в тексте Прибалтийского акта от 9 мая 1945 года, в свою очередь означает, что данный акт в целом не является «безоговорочным», а следовательно, принципиально отличается от Реймского и Берлинского актов о безоговорочной капитуляции Германии и ее вооруженных сил. 

В объективном плане пункт 4 Берлинского акта от 8 мая 1945 года, нашел свое развитие лишь в виде Прибалтийского акта от 9 мая 1945 года. Но почему в текст Берлинского акта уже изначально был включен совершенно неестественный для советской стороны (с ее приверженностью к идеологическому принципу безальтернативности) Пункт 4? Остается открытым вопрос, кто же был инициатором включения этого  пункта в текст Берлинского акта от 8 мая, а тем более, при его отсутствии в тексте Реймского акта от 7 мая.  Так что автором пункта 4 Берлинского акта, могла быть только германская сторона, настоявшая на включение данного пункта, как условие своего подписания Берлинского акта в целом. Действительно, ведь должен же был рейхсканцлер и главнокомандующий вооруженными силами Германии, гросс-адмирал Карл Дениц заранее позаботиться, чтобы его планы, затем реализованные в виде Прибалтийского акта от 9 мая 1945 года, обеспечивались в достаточной степени правомочности. 

Подписание Прибалтийского акта о капитуляции группы армий «Курляндия» вермахта, действительно являлось результатом компромисса договаривающихся сторон, как и подобает правовым отношениям. 

Но уже изначально Прибалтийский акт от 9 мая 1945 года, стал альтернативой Берлинскому акту, фактически снивелировав значение последнего, как сталинского символа окончания Отечественной войны 1941-1945 гг, а соответственно и Второй Мировой войны на территории Европы. Зафиксированное в тексте Прибалтийского акта условие выполнения Женевской конвенции 1929 года об отношении к военнопленным, поставило под сомнение «безоговорочный» характер капитуляции Германии и ее вооруженных сил. «Женевский» пункт Прибалтийского акта, вступал в противоречие с планами Сталина, использовать даровую рабочую силу из германских военнопленных уже в послевоенный период, чем, собственно, может быть объяснен отказ Советского Союза заключить мирный договор с побежденной Германией. Официальное прекращение войны с Германией произошло лишь 25 января 1955 года, согласно соответствующего Указа Президиума Верховного Совета СССР. Поэтому у Сталина в принципе не было иного выхода,  как  нейтрализовать любые правовые последствия капитуляционного Прибалтийского акта. Последующая закономерная «денонсация» Сталиным Прибалтийского акта от 9 мая 1945 года (по истечению использования его возможностей в оперативных целях), была проведена под «сконструированным» предлогом, что, мол, в Прибалтийском акте, зафиксирована  капитуляция группы армий «Курляндия», перед якобы уже не существовавшим 2-м Прибалтийским фронтом. Именно ради этого и пришлось проигнорировать приказ Верховного Главнокомандующего за № 087 от 13 мая 1945 года, о преобразовании Победителя – 2-го Прибалтийского фронта в Ленинградский, полностью преднамеренно исказив реальную картину событий мая 1945 года на Курляндском полуострове. Исходя из сталинского тезиса: если история противоречит нашим взглядам о ней, тем хуже для истории.  «Персональной» жертвой этого тезиса и стал 2-й Прибалтийский фронт, конъектурно исключённый Сталиным, согласно его приказу от 25 мая 1945 года, из списка фронтов, принимавших участие на заключительном этапе Отечественной войны, что в свою очередь, преградило путь потенциальной колонне 2-го Прибалтийского фронта, наряду с колоннами, например, Карельского и 1-го Прибалтийского фронтов, для участия в параде Победы 24 июня 1945 года на Красной площади в Москве.  Для этого за неимением каких либо правовых обоснований, Сталину пришлось предать историческому забвению 2-й Прибалтийский фронт, исходя из принципа: нет фронта – нет проблем с ним связанных. Тем не менее, последний тезис и по настоящее время реализуется при проведении торжеств на Красной площади в Москве, по случаю юбилейных годовщин дня Победы, начиная с реконструкции парада Победы на Красной площади в Москве 9 мая 1995 года, при праздновании 50-той годовщины дня Победы. 

ПОСЛЕСЛОВИЕ.

Подписание Прибалтийского акта от 9 мая 1945 года, при всем его историческом значении, стало пиком активной деятельности обоих его подписантов – генерал-полковника вермахта Карла Гильперта и подполковника Михаила Недюхи. Согласно германским источникам информации, в апреле 1946 года военнопленный Карл Гильперт, выступил в защиту своих бывших подчиненных, права которых, по его мнению, были нарушены. В принципе, Карл Гильперт мог тогда ссылаться лишь на подписанный им Прибалтийский акт от 9 мая 1945 года с его «женевским» пунктом об обязательстве советской стороны соблюдать Женевскую конвенцию 1928 года об отношении к военнопленным.  Ответная реакция последовала незамедлительно. И военнопленный Карл Гильперт был арестован и направлен в Московскую тюрьму министерства госбезопасности СССР, естественно под другим формальным предлогом, грозящим «подозреваемому» 25-тью годами тюремного заключения. Характерно, что даже вышеотмеченный «интендант» генерал-майор Отто Раузер, наряду с другими «курляндскими» персонажами, получил свои «25». Ему явно не простили участие в «махинациях» своего бывшего шефа Карла Гильперта, сумевшего переиграть не только маршала Леонида Говорова, но и самого Сталина, начавшего раскладывать свой прибалтийско-ленинградский «пасьянс», еще прибывая в начале февраля 1945 года на Ялтинской конференции руководителей стран антигитлеровской коалиции. Характерно, что Карл Гильперт официально не числился в списках военных преступников. Во время осады Ленинграда, он был лишь «рядовым» командиром 1-го армейского корпуса и следовательно, не мог нести ответственности за военную политику своего руководства в отношении «голодного» Ленинграда. Командующим 16-й армии стал в сентябре 1944 года,  то есть после полного снятия блокады Ленинграда.  6 апреля 1945 года назначен на пост командующего  группы армий «Курляндия», сменив своего предшественника генерал-полковника Лотора Рендулича. Последний действительно был осужден по приговору Ньюрнберского трибунала на 10 лет тюремного заключения, за расстрел югославских заложников.  «Алиби» для Карла Гильперта подтвержается также тем, что командующий 18-й армии, несущей основную ответственность за страдания осажденного Ленинграда, генерал-лейтенант Беге, после «благополучного» пребывания в советском плену в 1955 году вернулся на Родину.  Но в отличии, например, от генерал-лейтенанта Безе, такого возмутителя «спокойствия», как Карл Гильперт, действительно было опасно оставлять без постоянного контроля, а тем более дожидаться его возвращения в Германию. По официальной информации, бывший командующий группы армий «Курляндия», Карл Гильперт в возрасте 60-ти лет, скончался 24 декабря 1948 года, вследствие инфаркта миокарда и похоронен в подмосковном Красногорске. По имеющейся  официальной информации, в июне 1947 года во внутренней тюрьме МКБ на Лубянке в Москве, также от инфаркта миокарда скончался известный шведский дипломат Рауль Валленберг, арестованный в Будапеште еще в январе 1945 года и содержавшийся в тюрьме МГБ наряду с германскими военнопленными. «Инфарктный» исход для Рауля Валленберга произошел после неоднократных запросов шведских властей относительно его судьбы и официального ответа советской стороны, об отсутствии у нее информации на этот счет. Основанием наиболее вероятной версии кончины Карла Гильперта, как и вышеупомянутого Рауля Валленберга, может служить информация украинского телеканала «НТН», что уже в послевоенные годы министр госбезопасности Абакумов, организовал при тюрьме МКБ лабораторию по изготовлению специальных ядов.

Действие этих ядов полностью имитировало признаки естественного инфаркта миокарда и «успешно» использовалось в случае необходимости реализации сталинского постулата: «нет человека, нет проблем». По этому поводу, заслуживает особого внимания оценка подполковника Михаила Недюхи, что его удивляла физическая выносливость на много более старшего по возрасту, командующего Курляндской группировки, на протяжении всего периода практически круглосуточных и сверхнапряженных переговоров. Это означает, что каких либо внешних проявлений сердечной недостаточности у Карла Гильперта, подполковник Михаил Недюха не наблюдал.

Следует также отметить фрагмент из воспоминаний подполковника Михаила Недюхи, что после подписания Прибалтийского акта, утром 9 мая 1945 года, оба подписанта с чувством выполненного долга обменялись рукопожатиями. Данный факт нашел отражение в авторской публикации в газете «Хрещатик», от 1 июня 2005 года. В современном  стиле это может быть проинтерпретировано, что именно представитель Украины из казацкого рода на Черниговщине, выпускник Харьковской школы Червонных старшин, официальный представитель 2-го Прибалтийского фронта, комендант его штаба, подполковник Михаил Недюха, фактически первым из официальных представителей тогдашней антигитлеровской коалиции, протянул руку взаимопонимания побежденной Германии. А ведь именно с установления атмосферы доверия с послевоенной Германией, начался процесс объединения Европы, организационно завершившийся образованием нынешнего Европейского Союза. 

«Взаимопонимание» по-сталински, нашло конкретное выражение в тюремной изоляции, германского подписанта Прибалтийского акта Карла Гильперта, с последующим «инфарктным» исходом  для опасного свидетеля реальных событий мая 1945 года в Курляндии. 

Что касается подполковника Михаила Недюхи, то маршал Леонид Говоров безусловно понимал, что направленный им 5 мая 1945 года «парламентер» выжил, как говорится, не «благодаря», а «вопреки».    Не только выжил, но и внес «стартовый» вклад приведшей в конечном итоге к практически бескровному завершению курляндской операции. В рамках своих возможностей, Леонид Говоров по-маршальски отблагодарил подполковника Михаила Недюху, которого он лично инструктировал 5 мая 1945 года перед отправкой в штаб группы армий «Курляндия». 13 мая 1945 года подполковник Михаил Недюха, был назначен на генеральскую должность коменданта города Рига, с отправкой в тот же день в Москву представления маршала Леонида Говорова, о присвоении подполковнику Михаилу Недюхе воинского звания полковник. Но самым символическим жестом маршала Леонида Говорова, была передача в личное распоряжение подполковника Михаила Недюхи главного трофейного приза, при капитуляции группы армий «Курляндия» -персонального автомобиля «Mersedes Benz», ее командующего генерал-полковника Карла Гильперта. Действительно, подобный трофей достался не подписанту вышеотмеченного «капитуляционного» протокола от 8 мая 1945 года, генералу армии М.М. Попову, а именно подписанту Прибалтийского акта от 9 мая 1945 года, подполковнику Михаилу Недюхе.  

На приложенном фото, сделанном в 1947 году, представлен данный «курляндский» автомобиль, вместе с его пассажирами, сержантом Михаилом Скрипкой и Игорем Недюхой.  Для идентификации последнего параллельно прилагается  фото помещенное в газете «Хрещатик», от 1 июня 2005 года, с подрисуночной надписью «Игорь Недюха среди офицеров штаба 2-го Прибалтийского фронта. 

Как известно, на 28 апреля сего года было назначено судебное заседание по рассмотрению апелляции бывшего начальника Департамента внешнего наблюдения МВД Украины Алексея Пукача на судебное решение от 29.01.2013г. 
Затем последовали перенос судебного заседания и даже неожиданный самоотвод всего состава суда по данному делу 20 августа сего года.
Согласно решению суда от 29 января 2013 г. Алексей Пукач был приговорен к пожизненному заключению за непосредственное участие в гибели известного украинского журналиста Григория Гонгадзе в 2000 году. Реальное следствие по данному делу, фактически, началось лишь после ареста Алексея Пукача 21 июля 2009 года. До этого правоохранительные органы, явно по указанию "сверху", практически лишь имитировали следствие по делу Григория Гонгадзе. Это дало основание автору в публикации "В чем суть тайны следствия по делу Григория Гонгадзе?" утверждалось, что главная тайна следствия по делу Гонгадзе - отсутствие следствия как такового. И это на фоне того, что весь цивилизованный мир определил раскрытие данного преступления, как тест для интерпретации Украины в качестве правого государства.
В приуроченной к вышеотмеченному судебному заседанию от 28 апреля 2014 года интернет-публикации "Дело Григория Гонгадзе 13 лет спустя: кто виноват и что делать?" (блог Игоря Недюхи от 12 апреля 2014 года) приведены результаты авторского расследования реального состояния следствия по делу Григория Гонгадзе уже после вынесенного судом приговора о пожизненном заключении Алексею Пукачу.
Автором выявлены вопиющие нестыковки в результатах официального следствия, что ставит под сомнение объективность и правомерность их пользования для установления истины по делу о гибели Григория Гонгадзе.
Более того, вне внимания официального следствия остались многие фигуранты и обстоятельства дела, без учета которых не представляется возможным интерпретировать проведенное следствие, как законченное, даже в процессуальном плане.
Автором указаны конкретные нестыковки в показаниях фигурантов по данному делу и сформулированы вопросы, позволяющие внести правовую ясность и установить достоверность данных показаний. Прежде всего, это касается показаний самого Алексея Пукача, что он лишь выполнял приказ бывшего министра внутренних дел Украины Юрия Кравченка, интерпретируемого им, практически, как заказчика преступления.
Документально обоснованные выводы автора - диаметрально противоположны, а, тем более, учитывая обстоятельства гибели самого Юрия Кравченко.
Версия Алексея Пукача по этому поводу достаточно логична лишь с точки зрения защиты его личных интересов, так интерпретирует последнего, как простого исполнителя приказа своего начальника.
Вопрос в том, чью волю, на самом деле, выполнял Алексей Пукач, ведь признанное самим Пукачем убийство Григория Гонгадзе уже в самом начале нанесло удар по его "родному" ведомству и заставило тогдашнего министра внутренних дел Юрия Кравченко уйти в отставку.
Как известно, сам Юрий Кравченко и председатель СБУ Леонид Деркач рассматривались как претенденты на пост президента после окончания второго срока Леонида Кучмы. Но и председатель СБУ Леонид Деркач так и не смог воспользоваться "нокаутом" своего соперника после неожиданного опубликования Александром Морозом 28 ноября 2000 года на планерном заседании Верховной Рады содержания аудио записей Николая Мельниченко разговоров в кабинете президента Украины Леонида Кучмы.
В данном контексте автор лишь повторил вопрос, представленный еще в своем заявлении от 23 июня 2003 года генеральному прокурору Украины Святославу Пискуну, с последующим получением ответа из Генпрокуратуы за номером 60-1241/1586 от 6 августа 2003 года О принятии авторских тезисов по делу Гонгадзе к рассмотрению. Однако, судя по характеру решения суда от 29 января 2013 года, сделанные еще в 2003 году выводы автора, были, в конечном итоге,  проигнорированы.
Но, характерно, что именно после данного заявления и получения на него ответа Генпрокуратуры, сам Генеральный прокурор Украины Святослав Пискун был снят с должности, согласно указу президента Леонида Кучмы, фактически в связи с проведенным тогда арестом Алексея Пукача.
Закономерным результатом данного Указа стало последующее освобождение убийцы журналиста Григория Гонгадзе - Алексея Пукача. Так что если и предъявлять Леониду Кучме обвинение, то не в организации убийства, а в блокировке следствия по данному делу.
В тактическом плане, автором публикации был сформирован вопрос Алексею Пукачу, на основании какого  информационного источника тот организовал именно на вечер 16 сентября 2000 года, полностью экипированную специально дл убийства, целую экспедицию своего личного "эскадрона смерти" состоявшего из старших офицеров МВО включая полковника. Действительно ,не могла же возглавляемая им столь грозная спецгруппа постоянно следит за Георгием Гонгадзе, выполняя функции рядовых оперов своего департамента?!
В данном контексте чрезвычайно важным представляется то обстоятельство что, согласно интервью газете "Факты" от 21 декабря 2000 года Алены Притулы, последней видевшей Георгия Гонгадзе, он выходил из ее квартиры в доме №7 по улице Леси Украинки где-то в районе 20 часов 16 сентября 2000 года и вернулся с купленным кормом для ее домашней кошки. Но последующий выход из той же квартиры Георгия Гонгадзе, уже в 22:00, оказался для него роковым - именно в это время его уже "гостеприимно" ожидала спецгруппа, возглавляемая начальником Департамента внешних наблюдений МВО Украины Алексеем Пукачем, на троллейбусной остановке возле данного дома. Вопрос в том, какие были у Алексея Пукача информационные гарантии того, что Георгий Гонгадзе не останется в квартире Алены Притулы до самого утра, с соответствующей необходимостью для всей спецкоманды безрезультатно провести ночь в машине. Ведь визит Георгия Гонгадзе к Алене Притуле был прерван лишь в результате телефонного звонка это жены, Мирославы Гонгадзе, неожиданно приехавшей с детьми с дачи и попросившей его приехать и открыть квартиру в связи с потерей Мирославой Гонгадзе своих ключей.
 В своем интервью от 21 декабря 2000 года Алена Притула также сообщила, что при отсутствии традиционного звонка от Георгия Гонгадзе о его благополучном возвращении домой в условиях постоянной, за ними, слежки, она сама позвонила на его домашний номер. Вопрос лишь в том, состоялся ли ее телефонный разговор с Мирославой Гонгадзе. И лишь после этого она подняла на ноги всех друзей и знакомых Георгия Гонгадзе. Однако, на судебном заседании, уже после ареста Алексея Пукача ( 21 июля 2009 года) Алена Притула, выступая, как свидетельница, заявила, что, наблюдая с балкона своей квартиры, именно на ее глазах команда Алексея Пукача силой втиснула Георгия в свою машину.
А она сама, мол, побоялась признаться в этом раньше, из-за опасения за свою жизнь.
 Данное свидетельское показание Алены Притулы лишь подтвердило аналогичную информацию Алексея Пукача о характере и времени задержания Георгия Гонгадзе рядом с троллейбусной остановкой, возле дома №. 7 на бульваре Л. Украинки. Вместе с тем проведенная автором альтернативная информация полностью исключает подобную "синхронизированную" версию "нейтрализации" Георгия Гонгадзе. Вопрос в том, зачем понадобилось Алене Притуле ставить под сомнение свою репутацию, полностью опровергая свое достаточно убедительное интервью газеты "Факты" от 21 декабря 2000 года ? Подобный дисбаланс в показаниях, в принципе, можно объяснить лишь подстрахованным стремлением сделать правдоподобной для суда версию Алексея Пукаа. 
 В целом, есть все основания констатировать,  что до настоящего времени сохранилась тенденция устанавливания важнейших обстоятельств по делу о гибели Георгия Гонгадзе, и крайне необходимы дополнительные усилия, чтобы объективно и честно расставить все точки над "і" по данному криминальному делу.
 А общественности нужна вся правда, а не лишь отобранные ее фрагменты.
 В конкретном плане так и остались неизвестными для общественности реальные заказчики не только убийства Георгия Гонгадзе , но и многих других украинских журналистов. Например, Бориса Деревяненко и Игоря Александрова.
 Осталось надеяться, что после неоднократных переносов судебного заседания без какого-либо объяснения затягивания судебного процесса по Алексею Пукачу, вышеприведенные авторские аргументы найдут адекватное отражение в заключительном судебном решении по делу Георгия Гонгадзе - Алексея Пукача.

Все более время отдаляет нас от событий мая 1945 года. Но в странах СНГ всё больший размах приобретают мероприятия, посвященные различным историческим датам Отечественной войны 1941-1945 гг. Например, в Украине чуть ли ни через день отмечается дата освобождения очередного населенного пункта, проводятся реконструкции боевых действий и т.д. На всё это  не жалеетcя ни сил, ни средств. Конечно, венцом этих торжеств является День Победы – 9 мая. Более того в настоящее время этот праздник фактически единственный общий для стран СНГ идеологический символ. Неудивительно, что при редком полном кворуме президентов 12-ти стран СНГ на их ашхабадском Саммите 5 декабря 2012. Рассматривался вопрос об организации в 2015 году юбилейных торжеств в связи с 70-й годовщиной окончания Отечественной войны 1941-1945 гг. Не вызывает сомнений, что выработка общей концепции саммита определялась прежде всего российской стороной уже продекларировавшей ранее соответствующую точку зрения. В авторской интернет-публикации «Отечественные войны 1812 года и 1941-1945 гг. (сайт: http:/nedyuha.livejournal.com и в «блог Игоря Недюхи») был дан ответ на известное заявление в 2011 году тогдашнего Пемьер-министра Российской Федерации Владимира Путина относительно якобы несущественной роли Украины в Отечественной войне 1941-1945 гг. на фоне путинского лейтмотива «Россия-Победа». По мнению автора подобная позиция Российского руководства фактически превращает народы остальных стран СНГ лишь в поклонников «великой судьбы российского народа». При отсутствии надлежащей реакции на это  тогдашнего руководства Украины автором было предложено  уже Президенту Российской Федерации Владимиру Путину принести извинение за принижение исторического национального достоинства украинского народа. Ведь потери «несущественной» Украины лишь в убитых украинских военнослужащих (3,5 миллиона человек) более чем в три раза превысили «потери во Второй мировой войне таких «существенных» союзников как США, Англия и Франция вместе взятых. Характерно, что бывшие союзники по антигитлеровской коалиции ныне трансформировали День Победы в День примирения и памяти жертв 2-ой Мировой войны. На фоне украинских деклараций о стремлении «ассоциироваться  с «Европой» резко контрастирует вышеотмеченный ажиотаж относительно предстоящих юбилейных торжеств в связи с 70-ой годовщиной Дня Победы.

            Даже Иосиф Сталин не считал целесообразным в подобном ракурсе и с такой «помпой» отмечать окончание Отечественной войны 1941-1945 гг., принесшей неисчислимые жертвы и разрушения для советского народа. Впервые День Победы – 9 мая как государственный праздник был введен в 1965 году Леонидом Брежневым, сменившим Никиту Хрущева в 1964 году на посту Генерального Секретаря ЦК КПСС. Судя по всему, Леониду Ильичу не терпелось войти в историю как участника боевых действий на Малой Земле.

            Что же касается вышеотмеченного «победного» энтузиазма , то создается впечатление, что  то создается впечатление, что многие «энтузиасты» в перспективе собираются «перещеголять», северо-ирландских  «оранжистов», отмечающих раз в году победу в 1690 году протестантского штатгальтера Голландии Вильгельма Оранского над Ирландскими католиками. В этой связи следует напомнить, что торжественные марши «победителей» создали очаг постоянной напряженности в Ольстере и усложнили отношения с соседней Ирландией.  В настоящее время уже фактически забыто, что на самом деле отмечается 9 Мая на всем огромном евро-азийском пространстве стран СНГ.

            Официально День Победы – 9 мая ведет свою «родословную» с подписания Берлинского Акта о безоговорочной капитуляции Германии и её вооруженных сил. В отличие от стран СНГ, Запад отмечает День Победы 8 Мая, связывая его с подписанием первого по счету «капитуляционного» Реймского акта. 6 мая 1945 года рейхсканцлер Германии гросс-адмирал Денниц направил своего представителя генерал-полковника Йодля в штаб-квартиру союзников в Реймсе (Франция) для переговоров о капитуляции Германии. Главной задачей генерал-полковника Йодля было добиться согласия командующего союзными экспедиционными силами в Европе генерала армии Дуайта Эйзенхауэра на то, чтобы предложенный германской стороной Акт о капитуляции Германии вступил в силу не ранее 10 мая 1945 года. Но генерал армии Дуайт Эйзенхауэр отказался выполнить это германское условие и 6 мая 1945 года  сообщил генерал-полковнику Йодлю о своей готовности подписать Акт о безоговорочной капитуляции Германии. Союзники разгадали замысел рейхсканцлера Германии Денница обеспечить временные условия для полного завершения вывода германских войск из Чехословакии с последующей их сдачей именно в американский, а не в советский плен. Генерал-полковнику Йодлю пришлось подчиниться требованию командующего войсками союзников генерала армии Дуайт Эйзенхауэра. В тот же день 6 мая 1945 года Дуайт Эйзенхауэр вызвал в свой штаб в Реймсе постоянного представителя Иосифа Сталина при союзниках генерала Ивана Суслопарова. Последнего проинформировали о пребывании в Реймсе генерал-полковника вермахта Йодля и предложили подписать с советской  стороны Акт о безоговорочной капитуляции Германии и её вооруженных сил. Иосиф Сталин, несомненно, разгадал альтернативную его собственным  планам цель предложения генерала армии Дуайта Эйзенхауэра. По официальной советской версии генерал Иван Суслопаров не смог тогда связаться с Москвой и самостоятельно завизировал вместе с американским генералом Уолтером Смитом известный реймский «капитуляционный» Акт, подписанный с германской стороны генерал-полковником вермахта Йодлем 7 мая 1945 года в 2:41 ночи при вступлении его в силу 8 мая 1945 года в 23:01 по центрально-европейскому времени. Но судя по тому, что генерал Иван Суслопаров не понес наказания за свою более чем смелую самостоятельность, его действия не были экспромтными. Ведь именно благодаря подобной «самостоятельности» Ивана Суслопарова Иосиф Сталин получил возможность заявить, что он не санкционировал подпись своего постоянного представителя под Реймским актом, поставив под сомнение де-юре правомочность данного акта. По этой причине Иосиф Сталин потребовал от союзников повторения процедуры подписания «капитуляционного» акта именно во взятой советскими войсками столице Германии – Берлине. Чтобы как-то задобрить «разгневанного» Иосифа Сталина и вместе с тем сохранить приоритетное значение Реймского Акта, союзники по антигитлеровской коалиции направили в Берлин для участия в подписании уже второго «капитуляционного» Акта своих далеко не первого ранга представителей.

            8 мая 1945 года в 22:43 по центрально-европейскому времени (9 мая 1945 года в 00:43 по московскому времени) генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель, а также представитель люфтваффе генерал-полковник Штумпф и адмирал фон Фридебург, имевшие соответствующие полномочия от рейхсканцлера Германии гросс-адмирала Дённица подписали еще один акт о безоговорочной капитуляции Германии и её вооруженных сил, который вступал в силу одновременно вреймским актом. Маршал Георгий Жуков и представители союзников поставили свои подписи лишь в качестве официальных свидетелей самого факта подписания Германской стороной 8 мая 1945 года в Берлине Акта о капитуляции Германии. На самом Акте стоит дата 8 мая 1945 года, с отметкой в тексте документа центрально-европейского времени вступления его в правовую силу – 23:01 8 мая 1945 года. При объективной интерпретации событий мая 1945 года следует учитывать тот несомненный факт, что Берлинский Акт как таковой был  подписан лишь германской стороной с фиксацией именно берлинского (центрально-европейского), а не московского времени. Если исходить даже из одного лишь фундаментального принципа единства времени и пространства (при фиксации времени по месту совершения «капитуляционного» события именно в Берлине, а не в Москве), подписание Берлинского акта о капитуляции никак не может ассоциироваться с московским временем, а только с центрально-европейским. Тем более при его вышеотмеченном одновременном вступлении в силу с реймским актом, датируемым именно по центрально-европйскому времени.

             В целом есть все объективные основания констатировать, что вся двухэтапная процедура принятия капитуляции Германии и её вооруженных сил проходила в единой системе временных координат с началом отсчета 7 мая 1945 года в 02:41 ночи по центрально-европейскому времени – момента подписания первого Реймского Акта о капитуляции Германии. Естественно, последний к московскому времени не имеет никакого отношения. В свою очередь последующее подписание Берлинского акта (8 мая 1945 года в 22:43) уже изначально было привязано именно к центально-европейскому времени, так как могло состояться лишь до вступления в силу капитуляционного

 Реймского Акта – 8 мая 1945 года в 23:01 по центрально-европейскому времени. Ведь с данного (центально-европейского) момента согласно Реймскому Акту прекращались властные полномочия рейхсканцлера германии Дённица, а соответственно полномочия, направленных им представителей для подписания Берлинского акта.

            В этом контексте более чем символично, что выступая по московскому радио, уже в начале третьего ночи 9 мая 1945 года диктор Юрий Левитан передал в эфир экстренное (еще не откорректированное) официальное сообщение: «8 мая 1945 года в Берлине подписан акт о безоговорочной капитуляции Германии и её вооруженных сил». Лишь в последствии поступило указание «свыше» внести «отечественную» поправку – изменение даты Дня Победы с 8 на 9 мая. Все страны западного мира отмечают День Победы 8 мая, ассоциируя его с одновременным вступлением в силу  8 мая 1945 года в 23:01 по центрально-европейскому времени как Реймского, так и Берлинского Актов о безоговорочной капитуляции Германии и её вооруженных сил. Целью де-юре оформленной синхронизации вступления в силу Реймского и Берлинского актов являлось создание правовых предпосылок для празднования общего у стран антигитлеровской коалиции Дня Победы над гитлеровской Германией именно 8 мая 1945 года по центральной-европейскому времени, а не по «сепаратным» московскому или альтернативному ему, например, вашингтонскому времени.

            Однако, ради удовлетворения амбиций Иосифа Сталина усилиями советской пропагандистской машины Берлинский акт, подписание которого фактически искусственно было трансформировано с 8 (центрально-европейского) на 9 (московское время) мая 1945 года стал советским «сепаратным» символом не только окончания Отечественной войны 1941-1945 гг., но и вообще Второй Мировой войны на территории Европы.

            Лишь Верховный Главнокомандующий Иосиф Сталин мог перенести День Победы с 8 на 9 мая 1945 года, фактически дезавуировав подпись представителя Советсткого Союза маршала Георгия Жукова при оформлении Берлинского Акта 8 мая 1945 года с официально зафиксированной привязкой его именно к центрально-европейскому времени. Более того данная позиция Иосифа Сталина в принципе равносильна денонсации Советским Союзом самого Берлинского Акта.

            Волевой перенос Иосифом Сталиным Дня Победы над фашистской Германией с 8 на 9 мая 1945 года объясняется его желанием не делить с союзниками лавры победителя. Но это могло быть реализовано лишь при наличии Победы в «персональной» войне, каковой фактически и стала Отечественная война 1941-1945 гг. с «персональным» Днем Победы 9 мая 1945 года. Иосиф Сталин действовал по принципу: победно смеется тот, кто смеется последним. По настоящее время в странах СНГ не потеряла своих сторонников «волевая» версия И.Сталина, что в мае 1945 года Германия капитулировала дважды: сначала в Реймсе перед западными союзниками, а затем в Берлине настала «капитуляционная» очередь Советского Союза. Именно для этого и был спровоцирован вышеотмеченный инцидент с фактически преднамеренной дискредитацией И.Сталиным правомочности подписи своего постоянного представителя при союзниках  генерала Ивана Суслова под Реймским «капитуляционным» Актом.

            Союзники наверняка разгадали истинный смысл сталинского маневра. Этот вывод логически вытекает даже из текста Берлинского «капитуляционного» Акта, который союзники согласились завизировать. Ведь непосредственно подписавшая Берлинский Акт германская сторона согласно его Пункта 2 де-юре лишь подтвердила свою ранее зафиксированную еще в Реймском акте готовность с точностью до минуты капитулировать именно в «реймское» время – 8 мая 1945 года в 23:01 по центрально-европейскому времени, что и завизировали представители антигитлеровской коалиции, в том числе и маршал Георгий Жуков. Именно поэтому «сталинской» историографии пришлось выделить Отечественную войну из общих рамок Второй Мировой войны на территории Европы. До сих пор сохранилась официальная точка зрения о чисто российской (ранее сталинской) Победе, естественно не во Второй Мировой войне (при наличии «существенных» союзников), а в «сепаратной» Отечественной войне. Словно эти две войны проходили изолированно друг от друга и не против одного и того же «монстра» –  гитлеровской Германии. Но согласно западной историографии события Отечественной войны интерпретируются как происходившие на Восточном фронте  Второй Мировой войны на территории Европы. В целом у западной историографии имелись все объективные основания для «оскорбительной» (по советским меркам) интерпретации подписания Берлинского Акта 8 мая 1945 года лишь как ратификации первоисточника – Реймского Акта от 7 мая 1945 года.

            Существуют методологические особенности при классификации Отечественных войн по сравнению с обычными. Согласно академическому толковому словарю «Отечественная война – справедливая война за свободу и независимость Отечества против иноземных захватчиков».

            Классическим эталоном Отечественной войны как таковой является Отечественная война 1812 года.  25 декабря  1812 года Российский император Александр I издал Манифест об окончании Отечественной войны 1812 года. В январе 1813 года начался официальный Заграничный поход русской армии, который завершился штурмом Парижа и капитуляцией его гарнизона 31 марта 1814 года с последующим отречением 6 апреля 1814 года императора Франции Наполеона Бонапарта от власти.

            Классическая историография всегда рассматривала вышеотмеченные события 1813-1814 гг. как де-юре и де-факто – происходившие вне «пространсвенно-временных» рамок Отечественной войны 1812 года. Поэтому сталинскую интерпретацию штурма «заграничного» Берлина и не менее «заграничного» берлинского Акта (как фундаментальных символов Окончания Отечественной войны 1941-1945 гг.) есть основания рассматривать как конъюнктурно обусловленное амбициями Иосифа Сталина нарушение традиционных принципов классификации отечественной войны как таковой. В вышеотмеченной интернет-публикации в развитие классического «отечественного» принципа дано трансформированное определение понятия Отечественной войны: «Отечественная война начинается и завершается на границах Отечества».

            В этой связи чрезвычайное историческое значение приобретает тот факт, что группа армий «Курляндия» вермахта еще в начале мая 1945 года оккупировала и полностью контролировала западную часть Латвии в районе Курляндского полуострова, включая соответствующий участок морской границы «социалистического Отечества» – тогдашнего Советского Союза, в который в качестве союзной республики входила и Латвия.

            Именно де-юре «отечественный статус» Курляндсдкого полуострова на момент 22 июня 1941 года позволяет в канонах классической  историографии интерпретировать дату подписания капитуляции группы армий «Курляндия» вермахта как фактическую дату окончания Отечественной войны 1941-1945 гг., то есть когда была освобождена уже вся территория Советского Союза. В рамках данной интерпретации более чем символично, что реальные финалы Отечественных войн 1941-1945 гг. и 1812 года имели место в одном и том же Прибалтийском регионе, когда последняя колонна отступающих французских войск в декабре 1812 года переправилась через пограничную реку Неман в районе города Ковно (нынешний Каунас).

            Но к сожалению даже в российской историографии отсутствует общепринятая точка зрения относительно условий и даты капитуляции группы армий «Курляндия» вермахта в мае 1945 года, не говоря уже о различиях с западными авторами.  Прежде всего следует отметить, что не представляется серьезной информация, интерпретирующая капитуляцию Курлянской группировки вермахта как якобы нерегулируемый спонтанный процесс после подписания, капитуляционного «Берлинского Акта. Например, в официальной интернет-публикации «Курляндский котел» зафиксировано: «Узнав о капитуляции, большинство немецких солдат (135 тысяч) сдались, но многочисленные группы попытались скрыться». В официальной интернет-публикации «Группа армий Курляндия» фактически констатируется лишь факт ее капитуляции: «25 января 1945 года отступившая в Курляндию Группа армий «Север», переименована в Группу армсий «Курляндия» держала оборону в Курляндском котле. Капитулировала 9 мая 1945 года». Более «организованная» информация представлена в официальной интернет-публикации «Лениградский фронт»: «В связи с безоговорочной капитуляцией Геремании Ленинградский фронт принял капитуляцию этой группировки».  Вышеизложенному соответствует и сообщение  тогдашнеого Совинфорбюро, что 9 мая 1945 года капитулировала курляндская Группировка вермахта. Альтернативная информация о дате капитуляции Курляндской группировки представлена в официоальной интернет-публикации, посвященной персонально командующему Ленинградским фронтом, «Говоров Леонид Александрович»: «8 мая 1945 года командование Группы армий «Курлядия» приняло условия советского ультиматума и капитулировало».

Версия о капитуляции Группы армий «Курлядия именно 8 мая 1945 более детально представлена в интернет-публкации Волкова В.Й.. «Освобождение Прибалтики».

Основным моментом данной информации является утверждение, что Группа армий «Курлядия» капитулировала в 14:00 8 мая 1945 года по требованию (ультиматуму) командующего Лениградским  фронтом маршала Л.А.Говорова. Ультиматум был передан по радио в 7 часов утра 7 мая 1945 года.  Как сам ультиматум, так и дальнейшие радиопереговоры проводились на волне радиостанции 2-го Прибалтийского фронта.  По информации В.Й.Волкова в связи с советским ультиматумом командующий Группы армий «Курлядия» генерал пехоты Гильперт направил для переговоров специальную миссию, передавшую его ответ, адресованный конкретно командующему 2-ым Прибалтийским фронтом.

Условия капитуляции Группы армий «Курляндия» подписал начальник её тыла генерал-майор Раузер непосредственно в штабе Лениградсдкого фронта, будучи до этого уверенным, что имеет дело со 2-ым Прибалтийским фронтом. Но не согласовав надлежащим образом со своим командованием экспромтное появление «Ленинградского фактора». Командующий Группы армий «Курляндия» генерал пехоты Карл Гильперт сдался в плен в 10 часов 40 минут 9 мая 1945 года непосредственно в своем персональном блиндаже в Пелчи, где располагался штаб германской группировки. Среди уклонившихся от добровольного плена был генерал-лейтенант войск СС, командир 19-й пехотной дивизии СС группенфюрер Штреканбах.

Но информация Волкова В.Й. находится в полном противоречии с интернет-публикацией «Лехаим!»  и танковый экипаж» (http: www.lechaim.ru/            ARHIV/157/mail.htm) непосредственного участника курляндских событий мая 1945 года танкиста М.Кугелева: «9 мая немцы подписали Акт о капитуляции, а на участке фрона против Курляндской группировки противник встретил нас плотным огнем. Только 11 мая утром послышался звук горна, показался солдат с белым флагом. За ним шла легковая машина. Немецкого генерала встречал наш генерал-лейтенант. Машина с переводчиком где-то застряла и я случайно стал участником мирных переговоров».

Из германских источников известно, что командующий Группы армий «Курляндия» Карл Гильперт, именуемый В.Й.Волковым как генерал пехоты еще 1 мая 1945 года рейхсканцлером Германии Денницем был произведен в генерал-полковники вермахта. 9 мая 1945 года его имя было упомянуто в отчете вермахта: «В качестве передового бастиона наши армии в Курляндии под опытным командованием генерал-полковника Helpert на протяжении месяцев сдерживали превосходящие силы советских стрелковых и танковых частей, и приобрели в шести крупных сражениях бессмертную славу».

Даже в советском плену он все еще пытался встать на защиту своих солдат, что привело к переводу его в московскую тюрьму в апреле 1946 года.

По заявлениям товарищей, он якобы умер там на рождество  1948 года.

Касаясь курляндских событий мая 1945 года один из наиболее авторитетных немецких историков бывший генерал-лейтенант вермахта Курт фон Киппельскирх в своей классической книге» История Второй Мировой войны. Крушение констатирует, что командующий Группы армий «Курляндия» генерал-полковник Карл Август Хильперт сдал вверенную ему группировку 10 мая 1945 года на основании тогдашней всеобщей капитуляции Германии.

Начиная с 1995 года, когда отмечалась 50-летня годовщина Дня Победы в Отечественной войне автором была опубликована целая серия статей, касающихся событий мая 1945 года в Курляндии. Дело в том, что именно мой отец – в мае 1945 года комендант 2-го Прибалтийского фронта подполковник Михаил Недюха в качестве полномоченного представителя 2-го Прибалтийского фронта 5 мая 1945 года на биплане У-2 был переброшен через линию фронта и доставлен в штаб группы армий «Курляндия» для проведения переговоров относительно условий её капитуляции перед войсками 2-го прибалтийского фронта. Обобщенные выводы автора, основанные на боевых воспоминаниях подполковника Михаила Недюхи и других ветеранов 1-го и 2-го Прибалтийских фронтов представлены в интернет-публикации «Правда о 2-ом Прибалтийском фронте. Прибалтийский финал Отечесвтенной войны» (от 28 ноября 2012 года) (http://blog.i.ua/user/5541869/ или blog Игоря Недюхи).

Согласно официальному представлению, подписанному командующим 2-ым Прибалтийским фронтом маршалом Леонидом Говоровым, комендант штаба фронта Михаил Недюха уполномачивался на проведение переговоров о немедленной капитуляции группы армий «Курляндия». Эпитет «немедленная (вместо стандартного «безоговорочная») был выбран  по «дипломатическим» соображениям, учитывая специфику  предстоящих переговоров. По тогдашней констатации командующего фронтом от порученной подполковнику Михаилу Недюхе миссии зависели жизни тысяч его боевых побратимов. Ведь в случае её неудачи пришлось бы бросить все имеющиеся у фронта силы на генеральный штурм чрезвычайно сильно укрепленных в военно-инженерном отношении позиций противника, с наличием широкой полосы минных полей, а тем более в условиях лесисто-болотистой местности. По предварительным прикидками фронтовых аналитиков (с учетом опыта, предшествующего штурма Берлина) подобный генеральный штурм мог бы привести к потере до половины личного состава фронта. На самом деле курляндская ситуация была еще более пессимистичной чем та, с которой сочли возможным ознакомить «парламентера». Ведь при концентрации основных ударных сил на главном Берлинском направлении у Советских войск отсутствовали реальные возможности разгромить группу армий «Курляндия» Об этом свидетельствуют и многочисленные безуспешные попытки прорвать линию её обороны, начиная с конца октября 1944 года вплоть по май 1945 года с огромными потерями для Красной Армии.  Например, с 15 февраля по май 1945 года потери 2-го Прибалтийского фронта составили более 160 тысяч убитых и раненых. Согласно утверждению маршала Ивана Баграмяна в его книге «Так шли мы к Победе»: «Для разгрома, такого мощного объединения отборных сил вермахта, каким являлась Курляндская группировка нужно было иметь крупные силы и солидные средства. А между тем именно в это время Ставка Верховного Главнокомандования была озабочена созданием мощных ударных группировок для подготовки генерального наступления на главном западном направлении». Это подтверждается в книге «1945-й-год Победы» Владимира Бишанова, отметившего, что согласно Директивы Ставки Верховного Главнокомандования от 1 апреля 1945 года состава 2-го Прибалтийского фронта были выведены в резерв 4-я Ударная Армия, 22-я Общевойсковая Армия и 19-й танковый корпус. Это была известная директива, ставшая для официальной историографии формальным обоснованием тезиса о якобы прекращении функционирования 2-го Прибалтийского фронта с 1 апреля 1945 года путем перобразования его в Ленинградский фронт. На самом деле для всех фронтов имела место общая «фронтообразующая» процедура: на фронт, подлежащий преобазованию, поступает Директива Ставки Верховного Главнокомандования (ВГК) с указанием цели преобразования, организационных мироприятий и ориентировочных сроков их завершения, де-юре закрепляемых соответствующим Приказом Верховного Главнокомандующего т.е. И.Сталина. Например, Приказом Верховного Главнокомандующего от 20 октября 1943 года на основании Директивы Ставки Верховного Главнокомандования от 16 октября 1943 года был образован 2-ой Прибалтийский фронт. Приказом Верховного Главнокомандующего от 24 февраля 1945 года был расформирован 1-ый Прибалтийский фронт на основании Директивы Ставки Верховного Главнокомандования от 6 февраля 1945 года.

Тем не менее в официальных источниках отсутствует даже упоминание о наличии Приказа Верховного Главнокомандующего, юридически закрепившего результаты выполнения Директивы Ставки Верховного Главнокомандования от 1 апреля 1945 года.

Общественности известен лишь один источник информации по этому поводу – военный билет подполковника в отставке Михаила Недюхи (серия  АФ № 04048, выдан 8 октября 1953 года Подольским райвоенкоматом города Киева). В данном военном билете в графе для особых отметок зафиксированы все без исключения преобразования фронтов, в составе которых он воевал и официально значится, что 2-ой Прибалтийский фронт «преобразован в Ленинградский по Приказу № 087 от 13 мая 1945 года».

Так, что упомянутый В.Й.Волковым радиоультиматум от 7 мая 1945 года в действительности не был первым по счету. Он лишь стал следствием молчания командования Группы Армий «Курляндия» на переданный подполковником Михаилом Недюхой непосредственно в штаб немецкой группировки первый ультиматум от 5 мая 1945 года, подписанный командующим 2-ым Прибалтийским фронтом Леонидом Говоровым, совмещавшего по распоряжению И.Сталина и функции командующего Ленинградским фронтом. Последний фактически перестал функционировать после завершения в ноябре 1944 года Моондзунской операции и при отсутствии лини фронта лишь обеспечивал охрану береговой линии от Финского до Рижского заливов, передав все свои ударные войска на усиление западного стратегического направления. В опубликованных воспоминаниях ветерана 2-го Прибалтийского Фронта без какого-либо упоминания о Ленинградском фронте) генерал-майора авиации И.А.Вишнякова «На крутых виражах» фактически подтверждается реальность вышеотмеченной МИССИ подполковника Михаила Недюхи 5 мая 1945 года с перелетом через линию фронта на биплане «У-2» в темное время суток: «В ночь на 6 мая командование советских войск в Курляндии вновь предъявило ультиматум  противнику, требуя немедленной капитуляции. Однако враг по-прежнему молчал». Действительно, о данном ультиматуме тогдашний командир эскадрильи штурмовиков И.А.Вишняков мог узнать лишь от пилота «У-2» осуществлявшего переброску «парламентера», и возвращение которого, наверняка, с нетерпением ожидала вся авиабаза 2-го Прибалтийского фронта. Если же исходить из вышеприведенной информации В.Й.Волкова, то словно не было многомесячного игнорирования советских ультиматумов и огромных потерь Красной Армии в результате многочисленных безуспешных попыток прорвать укрепленную линию обороны группы армий «Курляндия», начиная с конца октября 1944 года. Но по В.Й.Волкову, выходит, что для капитуляции данной группировки оказалось достаточным одного радиоультиматума маршала Леонида Говорова. А с учетом информации Владимира Бешанова лишь после того, как из состава вверенного Леониду Говорову Фронта были выведены его основные ударные силы.

На фоне вышеизложенного есть основания утверждать, что командующий фронтом маршал Леонид Говоров реально вряд ли решился бы на проведение генерального наступления с неизбежными огромными потерями тем более наверняка зная о предстоящем подписании 8 мая 1945 года в Берлине  о безоговорочной капитуляции Германии её вооруженных сил. В той же мере это касается и соответствующей информированности командующего Группы армий «Курляндия» генерал-полковника Карла Гильнерта при отсутствии у последнего какой-либо объективной мотивации (или инструкций) для взятия на себя персональной ответственности за «волевое» опережение предстоящего правового оформления в Берлине заключительной позиции своего высшего руководства, полномочия которого прекращались 8 мая 1945 года в 23:01 по центрально-европейскому времени. Судя по всему отмеченное В.Й.Волковым обещание командующего Курляндской группировкой Карла Гильперта капитулировать к 14:00 8 мая 1945 года было лишь подстраховочно отвлекающим маневром, чтобы гарантировать проведение эвакуации (морским путем) наиболее вероятно раненных и больных из состава группы армий «Курляндия» до планируемого подписания Прибалтийского Акта о её капитуляции перед войсками 2-го Прибалтийского фронта.

Для этого командующий Группы армий «Курляндия» генерал-полковник Карл Гильперт фактически повторил прием И.Сталина, отказавшегося признать подпись своего представителя генерала Ивана Суслопарова под Реймским Актом от 7 мая 1945 года. В данном случае речь идет о подписи генерал-майора Отто Раузера. В этом контексте заслуживает особого внимания информация, приведенная в интернет-публикации Юрия Москаленко «Последние дни войны. Какими они были? Курляндия», явно официального происхождения относительно, проведенной командованием Курляндской группировки достаточно масштабной эвакуационной акции, судя по оказавшейся в российском распоряжении немецкой отправной портовой документации: В ночь на 9 мая 1945 года из Лиепайского и Вентспилского портов на 135 судах в составе 6-ти морских конвоев были эвакуированы 23700 солдат и офицеров Курляндской группировки. Это свидетельствует о крупномасштабности, проведенной её командованием эвакуационной акции фактически уже после подписания Берлинского акта 8 мая 1945 года в 22:41 по центрально-европейскому времени. Последнее означает, что командующий Группы армий «Курляндия» генерал-полковник Карл Гильперт проигнорировал подпись генерал-майора Раузера, имевшего полномочия на переговоры не с командующим Ленинградским фронтом, а конкретно лишь с командующим 2-ым Прибалтийским фронтом Красной Армии.

Согласно воспоминаниям полномочного представителя 2-го Прибалтийского фронта подполковника Михаила Недюхи Прибалтийский Акт о капитуляции Группы Армий «Курляднция» (с включениме Пункта относительно соблюдения Женевской конвенции 1929 года об обращении с военнопленными) был подписан им уже после подписания Берлинского акта, а с учетом информации В.Й.Волкова естественно до пленения  Карла Гильперта 9 мая 1945 года в 10:40.

Российский журналист Юрий Москаленко очевидно целенаправленно создал  для читателей отнюдь не лестный «художественный образ» командующего курляндской группировки вермахта Карла Августа Гильперта. Ведь Карл Гильперт после присвоения ему высокого звания генерал-полковника, согласно шифровки от 7 мая 1945 г,. оказывается не оправдал возлагавшихся на него надежд по части «решимости к сопротивлению», чтобы «доставить большие неприятности русским». Более того по Москаленко командующий Курляндской группировкой чуть ли не первым сдался в советский плен, выходит бросив на произвол судьбы многие десятки тысяч солдат и офицеров данной группировки, основная часть которой, как известно, капитулировала лишь к 13 мая 1945 года. Характерно, что именно 13 мая 1945 года был издан Приказ Верховного Главнокомандующего за № 087 о преобразовании 2-го Прибалтийского фронта в Ленинградский, то есть когда И.Сталин стал единственным «хозяином» положения на Курляндском полуострове. Как уже указывалось данная дата зафиксирована в военном билете подполковника в отставке Михаила Недюхи вместе  с официальной записью «Комендант Штаба 2-го Прибалтийского фронта по май 1945 года, комендант города Риги по 16 августа 1945 года». Основной парадокс Курляндской ситуации, (на который не может дать логический ответ официальная историография) состоит в том, что при наличии возможности, по крайней мере, для командного состава данной группировки покинуть морским путем Курляндию, предпочтение было отдано варианту советского плена. Это выглядит уже более чем «экзотичным» для генералов, участвовавших в осаде «голодного Ленинграда». Действительно, сам командующий группы армий «Курландия» генерал-полковник Карл Гильперт имел все возможности в ночь с 8 на 9 мая 1945 года покинуть Курляндию на любом из 6 морских конвоев, отправленных из портов Лиепаи и Вентспилса. И оказаться, например, в нейтральной Швеции, а не в московской тюрьме МГБ СССР с его последующей «нейтрализацией» 24 декабря 1948 года. В особой степени это касается командования войск СС, составлявших значительную часть Группы армий «Курляндия». Их фактический шеф обергруппен фюрер СС (соответствует званию генерал-полковника вермахта) Карл Крюгер возглавил настоящий заговор, ставивший своей целью физическую ликвидацию советского «парламентера» подполковника Михаила Недюху, чтобы обеспечить условия для борьбы «до последнего солдата рейха».

Путем введения вышеотмеченного «Женевского» пункта Генерал-полковнику Карлу Гильперту удалось нейтрализовать радикально настроенную часть командного состава вверенной ему группировки.

Характерно, что обергруппенфюрер СС Карл Крюгер в конечном итоге отказался сдаться в плен и 22 мая 1945 года застрелился, окруженный советскими солдатами на территории Курляндии. В той же мере при защите в апреле 1946 года прав, находившихся в советском плену своих бывших подчиненных Карл Гильперт мог ссылаться лишь на нарушение «Женевского пункта, подписанного им и полномочным представителем 2-го Прибалтийского фронта  Прибалтийского Акта о капитуляции Группы армий «Курляндия». В реальном плане именно по требованию официального представителя 2-го прибалтийского фронта подполковника Михаила Недюхи Прибалтийский Акт вступал в правовую силу сразу после его подписания, что отвечало содержанию первичного ультиматума командующего 2-ым Прибалтийским фронтом маршала Леонида Говорова от 5 мая 1945 года о немедленной капитуляции Группы армий «Курляндия». Чтобы не ставить под вопрос соблюдение германской стороной уже подписанного Прибалтийского Акта, генерал-полковник Карл Гильперт был вынужден подчиниться этому требованию,  уповая лишь на то, что он сам и его бывшие подчиненные будут находится под правовой защитой Женевской конвенции 1929 года об обращении с военнопленными согласно условию, подписанного

им Акта о капитуляции Группы армий «Курляндия». По-мимо этого генерал-полковник Карл Гильперт был просто обязан своим личным примером продемонстрировать подчиненным, что несмотря на их полную боеспособность, все они отныне де-юре становятся военнопленными с последующим переходом в стадию де-юре и де-факто. Так что,  

вышеприведенную интерпретацию российского журнала Юрия Москаленко поведения Карла Гильперта (как фактически трусливую сдачу в плен с опережением армейской массы) в свою очередь есть основания рассматривать как попытку преднамеренной дискредитации бывшего командующего группы армий «Курляндия». Тем более, что и по мнению Юрия Москаленко группа армий «Курляндия» могла сопротивляться «сколь угодно долго». Последнее подтверждает, например, маршал Иван Баграмян: «У меня невольно возникает вопрос: могли ли советские войска в сложившейся стратегической обстановке разгромить прижатые к морю 33

вполне боеспособные, технически хорошо оснащенные дивизии Курляндской группировки противника? Должен признаться, что я не раз задумывался над этим вопросом как во время войны, так и в послевоенные годы и в результате тщательного анализа обстановки того времени пришел к твердому убеждению, что подобная задача была связана для советских войск с впреодолением ряда весьма серьезных трудностей. Для разгрома такого мощного объединения отборных сил вермахта, каким являлась Курляндская группировка нужно было иметь крупные силы и солидные средства». На этом фоне особо показательно, что «трусливость» (по Юрию Москаленко) командующего группы Армий «Курляндия» Карла Гильперта категорически отрицается самой германской стороной. Именно благодаря подписанию Прибалтийского акта полномочный представитель 2-го Прибалтийского фронта подполковник Михаил Недюха также настоял на незамедлительном разоружении личного состава Штаба Курляндской группировки и охраняющих её подразделений вермахта. Сданное оружие принимал лично подполковник Михаил Недюха. Он вспоминал как многие немецкие офицеры со слезами на глазах целовали своё оружие, прежде чем с ним расстаться навсегда. А для некоторых офицеров альтернативным исходом стала «пуля в висок». Среди них и были те, которые готовили условия для борьбы «до последнего солдата рейха».

 Лишь после подобной «нейтрализации» личного состава штаба группировки, советские представители могли беспрепятственно добраться до личного блиндажа Карла Гильперта с последующим его пленением. В то же время на других участках линии Курляндского фронта, согласно вышеприведенной информации танкиста М.Кугелева, части Красной Армии, встреченные плотным огнем, были вынуждены отступить. Действительно, в последний день войны никто не хотел умирать.  На фоне игнорирования И.Сталиным Прибалтийского Акта о капитуляции группы Армий «Курляндия» и лишения 2-го Прибалтийского фронта даже права на историческое существование, по крайней мере,  на заключительном этапе Отечественной войны (согласно Приказу от 24 мая 1945 года) автор пришел к нетешительному лично для себя выводу, что его отца подполковника Михаила Недюху использовали в качестве «подсадной утки» в сталинской игре с фактической имитацией переговоров об условиях капитуляции Группы армий «Курляндия». Но это была лишь часть многоходовой комбинации И.Сталина с конечной «шулерской»  перетасовкой прибалтийской и ленинградской «карт». В данном контексте заслуживает особого внимания беспрецедентный факт,  отраженный в главе 9 «Блокада» книги маршала Ивана Баграмяна «Так шли мы к Победе». По информации Ивана Баграмяна 4 февраля 1945 года в Прибалтику прибыл маршал Леонид Говоров, назначенный И.Сталиным куратором военных действий I-го и  II-го Прибалтийских фронтов. Были проведены совместные совещания штабов этих фронтов и разработаны соответствующие планы боевых операций. Но уже 6 февраля 1945 года поступает новое решение того же И.Сталина о смещении со своих постов командующих I-го и II-го Прибалтийских фронтов  и назначении маршала Леонида Говорова командующим объединенным 2-ым Прибалтийским фронтом при сохранении за ним поста командующего фактически не функционировавшего уже на тот период Ленинградского фронта. Соответственно войска I-го Прибалтийского фронта были переданы объединенному II-му Прибалтийскому фронту. Численность последнего благодаря этому слиянию достигла 417 тысяч солдат и офицеров. Между тем И.Сталин принял данное решение, участвуя в Ялтинской конференции, начавшейся 4 февраля 1945 года и закончившейся 10 февраля 1945 года. Лишь исходя из информации, изложенной в авторской интернет-публикации  «Правда о 2-ом Прибалтийском фронте. Прибалтийский финал Отечественной войны» можно дать, не выходящее за рамки здравого смысла объяснение этому беспрецедентному решению И. Сталина. А его наиболее вероятная суть в следующем: как только от союзников поступило предложение относительно вступления Советского Союза в войну с Японией И.Сталин мгновенно с присущей ему оперативностью сделал первый шаг своей последующей многоходовой комбинации, придав маршалу Леониду Говорову вышеотмеченную Прибалтийско-Ленинградскую «двуликость» с конечной целью наиболее оперативно и «безболезненно» решить «курляндскую» ситуацию до вступления СССР в войну с Японией. Действительно, И.Сталин должен был осознать, что группа Армий «Курляндия» может оказать  упорное сопротивление сталинскому замыслу в виде капитуляции данной группировки вермахта именно перед Ленинградским, а не 2-ым Прибалтийским фронтом.  Прямым следствием сталинского (Курляндского замысла) стал парадокс, что «заключительный» (согласно Приказа от 24 мая 1945 года)  I-й Прибалтийский фронт по Приказу от 24 февраля 1945 года был введен в состав «незаключительного»  (согласно приказу от 24 мая 1945 года) 2-го Прибалтийского фронта. И всё это на фоне сохранения статуса «заключительного» даже за Карельским фронтом, полностью расформированным 15 ноября 1944 года вслед за выходом Финляндии из войны.

Объективным подтверждением вышеизложенному могут служить жесты благодарности, оказанные подполковнику Михаилу Недюхе (после завершения его «курляндской» миссии) маршалом Леонидом Говоровым, лично инструктировавшим моего отца 5 мая 1945 года перед отправкой его в самое «логово» противника. По приказу маршала Леонида Говорова подполковник Михаил Недюха назначается на генеральскую должность коменданта города Рига с направлением в Москву представления маршала на присвоение подполковнику очередного воинского звания – полковник. Но все же наиболее символичным было указание маршала Леонида Говорова о передаче в личное распоряжение подполковнику Михаилу Недюхе трофейного персонального автомобиля «Мэрсэдэс-бенц» бывшего командующего Группы армий «Курляндия» генерал-полковника Карла Гильперта. Действительно, на протяжении столетий подобные трофеи доставались лишь военным лидерам. Именно на данном «Мэрсэдэс-бенц» меня с матерью встретили после приезда в город Рига 22 мая 1945 года. Сведения автора о курляндских событиях мая 1945 года основываются не только на воспоминаниях его отца Михаила Недюхи, но и других ветеранов 2-го Прибалтийского фронта, бывавших в особняке коменданта города Риги в районе Мэжэ-парка включая, естественно и постоянного (с 1944 года) водителя сержанта Михаила Скрипку – уроженца Сумской области.

2 декабря 2012 года автор направил заказное письмо послу Федеративной Республики Германии в Украине д-р Кристофу  Вайлю (Главпочтамт № квитанции  № 6770, согласно почтовому уведомлению о вручении, получено Посольством 3 декабря 2012  года, текст приведен в «блоге Игоря Недюхи») с просьбой передать авторские материалы по «курляндской» тематике в Федеральный военный Архив Германии (в ответ на письмо его Директора д-ра Мэнцэля в Украинский Институт Национальной Памяти, входящий № 1768 от 04.08.2009 г.).  К письму прилагались ксерокопия военного билета подполковника в отставке Михаила Недюхи и снимок автомобиля с пояснительной подписью: «Подарочный» лимузин «Мэрсэдэс-бенц» образца 1939 года. Сержант Михаил Скрипка и Игорь Недюха. Даугавпилс 1947 года». История данного автомобиля описана в авторской публикации в газете Киевской мэрии «Хрещатик» от 1 июня 2005 года. В письме была выражена просьба к германской стороне провести экспертизу снимка данного автомобиля относительно возможности его какой-либо штатно-регламентной принадлежности командующему Группой армий «Курляндия» генерал-полковнику Карлу Гильперту. По мнению заявителя корректировка возможна лишь относительно года выпуска – 1939 год. Затем аналогичные авторские материалы были переданы непосредственно в Департамент Второй Мировой войны Военного музея Латвии с просьбой по номеру данного автомобиля изыскать возможность проследить его дальнейшую «латвийскую» судьбу после того как он был подан в 1948 году подполковником  Михаилом Недюхой жителю города Даугавпился. К сожалению на июньский 2013 года запрос заявителя в Посольство ФРГ лишь пришло сообщение (от 21 июня 2013 года), что авторский «Курляндский» материал в Посольство не поступал. В этих условиях любые попытки автора к прояснению ситуации могли привести лишь к скандалу с «международным» оттенком и при том без реальной перспективы установления истины. В целом, вышеизложенное позволяет устранить противоречия относительно дат – 8 и 9 мая 1945 года как времени предполагаемой по различным источникам капитуляции Группы армий «Курляндия», а соответственно, и реального окончания Отечественной войны 1941-1945 годов.

Фактически вопрос в том считать ли этой датой момент подписания капитуляции 8 мая 1945 года генерал-майором Отто Раузером  или подпись самого командующего Группой армий «Курляндия» генерал-полковника Карла Гильперта под «капитуляционным Прибалтийским Актом от 9 мая 1945 года. Соответственно с признанием капитуляции группы армий

«Курляндия» вермахта перед Ленинградским или 2-ым Прибалтийским фронтом, в правовом плане преобразованного  в Ленинградский лишь 13 мая 1945 года согласно приказа (№087) Верховного Главнокомандующего. Ответ на этот вопрос и определяет наиболее достоверную дату реального окончания Отечественной войны 1941-1945 годов в её классической интерпретации.

Но как бы там не трактовала официальная историография события мая 1945 года все же остается историческим фактом, что именно командующий Группы армий «Курляндия» генерал-полковник Карл Август Гильперт (уроженец немецкого города Нюрнберг) и официальный представитель 2-го Прибалтийского фронта, комендант его штаба подполковник Михаил Недюха (уроженец Черниговской области, город Корюковка, выпускник Харьковской школы червонных старшин)

9 мая 1945 года подписали заключительный (на Европейском театре военных действий) «капитуляционный» документ о капитуляции последней боеспособной более чем 200-тысячной Группировки германских вооружен=

ных сил.

С точки зрения украинской национальной памяти необходимо также отметить то обстоятельство, что лишь после того как 9 мая украинец Михаил Недюха непосредственно подписал фактически автономный Прибалтийский Акт. Окончание Отечественной войны 1941-1945 гг. приобрело свои классические форму и содержание. Ведь фактически было де-юре закреплено финальное освобождение последней захваченной врагом «отечественной» территории, что даже в «идеалогическом» плане принципиально отличалось от «берлинского» закрепления расширения сталинской империи далеко на запад от «отечественных» границ образца 22 июня 1941 года.

На фоне известного «поминального» девиза: Никто не забыт, ничто не забыто» тем более неприглядным выглядит и нынешнее конъюктурное игнорирование исторического существования 2-го Прибалтийского фронта инициированного сталинским Приказом от 24 мая 1945 года, конъюнктурно исключившего 2-й Прибалтийский фронт из списка фронтов ,принимавших участие в заключительном этапе Отечественной войны 1941-1945 гг. В этом плане 2-ой Прибалтийский фронт, через который за период его функционирования с 20 октября 1943 года прошли сотни тысяч представителей Украины вполне заслуживает хотя бы упоминания в экспозициях Мемориального комплекса «Национальный музей Истории Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.» Тем более, что именно представитель 2-го Прибалтийского фронта украинец Михаил Недюха в мае 1945 года «подписал» заключительную страницу классической истории  Отечественной войны 1941-1945 гг., ради увековечивания памяти,  о которой и был создан данный Мемориальный комплекс. В целом, вне зависимости от конъюнктуры власть предержащих «никто» и «ничто» в Отечественной войне 1941-1945 гг. не должны быть забыты и сохранены в памяти настоящего и будущих поколений.

В своей тронной речи от 18 марта 2014 года в Георгиевском зале  Кремлевского Дворца Президент Российской Федерации Владимир Путин  затронул многие "тайны Кремлевского Двора". Прежде всего досталось Никите Хрущову за его содействие якобы незаконному " по Путину" присоединению Крымской области к Украине в 1954 году. Словно в юридическом плане  не было и в помине Указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 5 февраля 1954 года о согласии на вхождение Крымской области РСФСР в состав  Украинской Советской Социалистической Республики с последующим подтверждением законности этого перехода согласно Указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 февраля 1954 года. В отличие от нынешнего политически мотвированного "воссоединения" Крыма с Россией". Расссматриваемые события 1954 года определялись лишь объективными факторами экономиеской целесооборазности и географического расположения Крымской области  при констатации тем же Никитой Хрущёвым более чем плачевного состояния  инфраструктуры и социальной сферы Крыма в составе РСФСР. С тех пор вот  уже 60 лет Украина постоянно дотировала из своего бюджета нормальное  функционирование Крыма, не говоря о вложенных сотен миллиардов средств  (в долларовом исчислении) в объекты капитального строительства, ныне   объявленные фактически российскими трофеями.       

Ни слова о том, что в результате "предательства"  Никиты Хрущева  в состав Российской Федерации вошли равноценные по площади территории  Восточной Украины, включая, в частности, регион города Таганрога.  В целом есть основания утверждать, что нынешнее Российское руководство  предпочитает действовать в духе традиционного (со времен Российской   империи) принципа: "это - моё, это - тоже не твоё". Из речи Президента   РФ В.Путина так же вытекает, что одно лишь появление в 1991 году независимой Украины стало постоянным негативным фактором для униженной и оскорбленной Российской "гордости", не представляющей себе нормального   функционирования без абсолютного контроля над "исконно русскими" Крымом, Севастополем и упомянутыми Владимиром Путиным руинами греко- византийского Херсонеса. Объективности ради в этот список следовало бы  внести и "исконную" госрезиденцию в Форосе, которая наверняка будет   передана в личное пользование Президента РФ Владимира Путина. Иными  словами, в той же мере как это касается "исконно русских" германского  Кенигсберга, финского Выборга и японских Курил.       

Из президентской информации так же логически следует, что Росиийская сторона подписывала Будапештский меморандум 1994 года о ядерном   разоружении Украины и гарантии её территориальной целостности, договоры о дружбе и сотрудничестве с Украиной, условиях пребывания на её  территории Российского Черноморского флота, оказывается, так сказать,  "с камнем за пазухой" при уверенности, что и на российской "улице"  будет праздник, апофеозом которого стало подписание Договора о вхождении бывшей  Автономной Республики Крым Украины в состав Российской   федераци  в качестве ее субъекта. Мжно лишь по достоинству оценить  прозорливость известного канцлера Германии Отто фон Бисмарка, который  еще в 19 веке отметил, что  подпись России под Договорами не стоит  и той бумажки, на которй она поставлена. Личное "благорасположение"   Владимира Путина к Украине особенно рельефно проявилось, когда будучи  приглашенным на Бухарестский саммит НАТО в апреле 2004 года безапелляционно идентифицировал независимую Украину "как искусственное образование и вообще как "территория". Недаром сам Владимир Путин, а вслед  за ним и его окружение постоянно используют словесный оборот "на Украине" (типа на Урале), сохраняя предлог "в" относительно России и   других государств. Вышеотмеченные "территориальные" вольности Владимир  Путин мог себе позволить в апреле 2004 года фактически будучи уже не  Президентом РФ, но еще не премьером РФ, кем он стал после вступления  в должность нового Президента РФ Дмитрия Медведева в мае 2004 года.  Но и па посту премьер-министра РФ Владимир Путин не смог отказать себе  в "удовольствии" по части очередных украинофильских демаршей.  В автроской итернет-публикации "Отечественные войны 1812 года и 194145 гг." (сайт: http:/nedyuha.livejournal.com и в "Блог Игоря Недюхи")  был дан ответ на известное заявление в 2011 году тогдашнего премьер-министра РФ Владимира Путина относительно якобы несущественной роли  Украины в Отечественной войне 1941-45 гг. на фоне путинского лейтмотива "Россия - Победа". По мнению автора подобная позиция Российского руководства фактически превращает народы остальных стран СНГ лишь в   поклонников "великой судьбы российского народа". При отсутствии надлежащей реакции на это тогдашнего руководства Украины автором было  предложено уже Президенту Российской Федерации Владимиру Путину принести извинение за принижение исторического национального достоинства  украинского народа. Ведь потери "несущественной" Украины лишь в убитых украинских военнослужащих(3,5 милллиона человек) более чем в три  раза превысили потери во Второй Мировой войне таких "существенных" союзников как США, Англия и Франция вместе взятых.       

Но для Владимира Путина выходит не имеет существенного значения  хотя бы тот факт, что именно благодаря реальному вкладу Украины в дело  разгрома гитлеровского рейха она стала одним их основателей Организации Объединенных наций (ООН) в 1945 году. Поэтому ни у кого не должно    возникать сомнений относительно характера "извинений" Президента РФ  Владимира Путина украинскому народу. Достаточно отметить его публичный  отказ от 18 марта 2014 года признать правомочность волеизъявления  украинского народа, отраженного в результатах 3-го тура президентских выборов в Украине в 2000  году. Не признается им ни нынешний общеукраинский Майдан, ни "революционное" правительство, сформированное  "полулегитимным" (по мнению Владимира Путина) парламентом Украины.  Зато Президент РФ никоим образом не сомневается в своем якобы законном   праве по личному усмотрению вводить российские войска в Украину, а   следовательно, не только в "первоначальный" Крым. Вопрос лишь в том,  будет ли использовано подобное "право" не только к "подзащитной" Украине, но и к другим государствам в случае неадекватности их политики  российским стандартам. Как бы там ни было, но имеются объективные основания интерпритировать рассматриваемое президентское выступление  от 18 марта 2014 года, как официальную декларацию намерений зарезервировать за Россией возможность в очередной раз установить "новый мировой порядок".Поэтому не приходится удивляться  нынешним инициативам вицеспикера Российской Думы Владимира Жииновского  по части расчленения независимой Украины. Ведь не без оснований бытует уверенность типа: "что у Путина в уме, у Жириновского - на языке".  В свое время российские СМИ четко связывали появление Либерально-демократической партии Владимира Жириновского с  "вкладом" тогдашнего  КГБ СССР, функционером которого являлся и нынешний президент РФ Владимир Путин. Однако следующее "инициативное" предложение Влалимира Жириновского (фактически о передаче Польше Волынской, Львовской, Ровенской,  Ивано-Франковской, Тепрнопольской, Румынии - Черновицкой, Венгрии Закарпатской областей Украины) не может претендовать на новизну и  оригинальность. В серии опубликованных авторских материалов, (начиная  со статьи "Росся: бесстыдное давление на Украину" ("Вечерний Киев"от  21 августа 1993 года)) предлагаемая Владимиром Жириновским перспектива  уже анализировалась автором, в частности, в статье "Кому угрожает расширение НАТО на восток" ("Вечерний Киев" от 6 сентября 1996 года):  "Таким образом, если отбросить весь официальный камуфляж относительно  "экономичности", "добровольности" и прогнозированных дат распада Украины наш северный "стратегический партнер" в русле своей "рассудительной"  политики без особых сомнений рассчитывает уже в ближайшей перспективе  "воссоединить" большую часть Украины с Россией. В практическом плане  это может лишь означать российское намерение расчленить Украину,  например, по по линии старой границы образца 1939 года, да еще представив это как устранение последствий пакта Молотова-Риббентропа.  А на самом деле - чтобы изолировать центральные, восточные и южные   районы Украины от "пагубного" националистического влияния Западной   Украины, прекрасно осознавая полную бесперспективность намерений  "отдрессировать" ее по типу Восточной."  Характерно, что "фантазии"   Владимира Жириновского затем были оформлены в виде российского   предложения Западу о фактическом разделе Украины, но были категорически отвергнуты как абсолютно неприемлемые для демократического мира.

 В качестве ультимативных условий признания нынешнего правительства  Украины российское руководство выдвигает требования по части изменения  конституции Украины, предусматривающие введение русского языка в качестве   государственного и федерализацию Украины фактически по языковому принцип в реализации генеральной  российской линии на " финальное" самоопредение нации русскоязычных... в рамках Российской  федерации. В качестве идеологического противовеса следует напомнить, что в свое время в рамках Британской империи наиболее отчаянными  националистами считались англоязычные ирландцы, не говоря уже о североамериканских колонистах - будущих граждан США.  И это при уже "узаконенном" Госдумой РФ якобы праве   президента Владимира Путина на защиту прав русскоязычных граждан Украины  вплоть до введения российских войск на её территорию,  даже при отсутствии соостветствующих запросов "пострадавшей" стороны. Поэтому в свете  вышеизложенного при нахождении Владимира Путина у власти впредставляется целесообразным прекращение каких-либо внутриукраинских дискусссий  относительно конституционного введения государственного двуязычия в Украине. Ведь последнее лишь создасть для российской стороны дополнительные возможности вмешательства во внутренние дела Украины, ссылаясь при   уже при этом на затребованные положения её Конституции.  Действительно,  подобным поводом может, например, стать официальная речь премьер-министра  или Президента Украины  лишь на украинском языке. По крайней мере, по  подобной причине премьер-министру двуязычной Канады Стивену Гарперу   пришлось выступать в Киеве с параллельным использованием английского и  французского языков. Но при конституционном равенстве государственных языков  название страны не может быть привязано лишь к одному из них. В самом деле  в условиях госудаственного многоязычия отсутствуют понятия, например, о канадском, бельгийском, швейцарском "языках". Поэтому в случае конституционного   закрепления не только украинского, но и русского языков в качестве государственных неизбежно возникнет дополнительное  "российское" требование о переименование Украины как государства. Тем более, что прозвучавшая 18 марта 2014  года идентификация Владимиром Путиным Украины как "исторического юга России"   фактически равноценно реанимации её прежнего имперского названия - Малороссия. Уже в настоящее время одним из требований сепаратистов является образование государства со "скорректированным" названием Новороссия. Но при подобном гипотетическом развитии событий представляется наиболее вероятным  "русскоязычное" требование о преобразовании Украины, например,   в "федеративное" название Киевская Русь при параллельном наличии  - Беларуси   и упомянутогоВладимиром Путиным "общего" Киева. Подобному развитию событий будет   способствовать и реализация "рекомендуемой" президентом РФ В.Путиным   федерализация Украины с наверняка планируемым российской стороной фактическим   правом вето субъектов гипотетического федерального устройства относительно внутренней и внешней политики нашей страны. Действительно, вышеотмеченная инициатива Владимира Жириновского по сути предусматривает исчезновение понятия  Украина с карты Мира, а вместе с этим "яблоко раздора" в споре России с Западом.  Ведь  Российское руководство наверняка отдает себе отчет, что заявленные   Западом "проукраинские" санкции будут активизироваться, пока существует   независимая Украина и обречены на затухание в случае ее "самоликвидации".  В тефонном разговоре с канцлером Германии Ангелой Меркель, проведенном  17 марта 2014 года (после опубликования результатов Крымского референдума),  президент РФ В.Путин убеждал свою собеседницу, что он руководствуется прежде  всего принципом равноправия наций и их неотъемлемым правом на самоопределение. Но врядли при этом В.Путин счёл целесообразным поставить в известность  канцлера Германии относительно того, что именно он как президент Российской   Федерации после избрания в марте 2000 года, уже в мае т.г. в условиях военной   оккупации ввел президентское правление в Чеченской Республике Ичкерия, закрепившей даже в правовом плане свою полную независимость от Росийской  федерации по результатам первой Чеченской войны 1994-1996 гг.

Но стартовым   тезисом президента РФ В.Путина, определившим направление развития Крымской   ситуации стало его утверждение (еще перед проведением крымского референдума):  то что было позволено косовским албанцам - должно быть позволено и крымскому   народу. Речь шла о факте правового признания независимости Косова вопреки  воли центральных властей Сербии, Автономной республикой которой и являлось  Косово. В дальнейшем данный тезис был повторен уже в президентской речи от 18   марта 2014 года. В этой связи следует внести уточнение по данному вопросу.  Во-первых, о каком именно национальном крымском самоопределении может идти  речь при проживании в Крыму представителей русской, украинской, татарской и   других национальностей? Более того в отличие от Конституции Украины с украинским   языком в качестве единственного государственного языка, статья 10 Конституции   Автономной Республики Крым гласит, что её государствеными языками являются  русский, украинский и крымско-татарский языки.

Во-вторых, в отличие от косовских албанцев, ни один крымский этнос не подвергался преследованиям властей Украины. Признание независимости Косово стало   вынужденной мерой, чтобы гарантировать прекращение политики настоящего  геноцида со стороны сербских властей в отношении косовских албанцев, подвергшихся массовым репрессиям вплоть до физической ликвидации, чтобы под страхом  смерти заставить их покинуть Косово. Последнее действительно имело место и  коснулось сотен тысяч косовских албанцев.

В-третьих, Косово фактически получило свою независимость (согласно решения  Международного Суда ООН от 22 июля 2010 года) лишь при условии абсолютного   запрета на какие-либо формы присоединении соседней Абании. В противном случае это будет автоматически интерпретироваться как аннексия Албанией территории Косово. К сожалению, при интерпретации фактического присоединения к России  Автономной республики Крым Украины Венецианская Комиссия ограничилась лишь   констатацией несответствия произошедшего Украинской Конституции. В этой связи следует также отметить, что заявленному присоединению Крыма к Российской Федерации предшествовало промежуточное решение Крымского парламента о   провозглашении государственной независимости Крыма при отсутствии как конституционного обоснования, так и надлежащего волеизъявления крымских граждан  по данному вопросу. Зато рефередум(с включеним вопроса о присоединении Крыма  к Российской  Федерации проводился в условиях, по меньшей мере, доминирующего   присутствия войск и военизированных подразделений "заинтересованного" иностранного государства с неизбежными последствиями по части соблюдения надлежащей  процедуры голосования и особенно подсчета голосов. Неудивительно, что по информации СМИ, например, в Севастополе участвовали в  голосовании 123% избирателей  от номинального электората. В целом, если быть последовательным по части аналогии косовских и крымских событий, то следует признать тот несомненный факт, что  подписанный в Москве 18 марта 2014 года Договор  вляется ничем иным, как Актом  аннексии Крымского полуострова Российской Федерацией. В своей речи от 18 марта   2014 года Президент РФ Владимир Путин выразил уверенность, что "Крым уже никогда  не станет бендеровским". В этой связи представляется целесообразным рекомендовать господину Путину не приписывать жителям славного молдавского города   Бендеры каких-либо агрессивных намерений по части покорения Крыма.  Можно быть   уверенным, что в отличие от президента РФ им вполне достаточно и других забот более   миролюбивого характера.

После всероссийской праздничной эйфории по поводу восстановления "исторической справедливости" было бы более чем наивным рассчитывать на добровольную   "уступчивость" российского руководства в сложившейся крымской ситуации. И дело  не только в персональной позиции президента РФ Владимира Путина. В подтверждение достаточно отметить, что российская сторона до сих пор предпочитает пребывать в формальном состоянии войны с Японией (при отсутствии мирного договора) ,  отказываясь признать её исторический суверенитет хотя бы относительно четырех   островов Курильской гряды, ближайший из которых находится лишь в нескольких   километрах от Северного Японского острова Хоккайдо. Острова Курильской гряды   стали "исконно русскими" после одностороннего и конъюнктурного по характеру  вступления Советского Союза в войну с Японией в августе 1945 года, даже при наличии  Договора о ненападении. Данный Договор, по меньшей мере, способствовал де-факто  нейтральной позиции Японии в наиболее критический для Советского Союза период  ноября - декабря 1941 года когда в условиях Генерального наступления Гитлеровской   армии без использования Сибирских и Дальневосточных дивизий  Красной армии  спасти Москву, а вместе с ней и весь Советский Союз, было бы практически невозможно. И все это на фоне заключенного в 1875 году российско-японского Договора,  зафиксировавшего суверенитет Японии над островами Курильской гряды вплоть  до Камчатки.

Так что же тогда говорить о каких-либо перспективах добровольного де-факто  возвращения "исторически справедливого" Крыма Украине даже в отдаленном   будущем. Поэтому не стоит "сотрясать воздух" парламентскими постановлениями  ( например, относительно виртуальных арестов крымских возмутителей "конституционного спокойствия") и постоянными призывами никогда не признавать аннексию  Крыма Россией. Более прагматичным представляется обращение Украины в Международный Суд ООН, невзирая на все априори опасения относительно повторения   в данной правовой инстанции  "косовского" прецедента от 22 июля 2010 года, ставшего   "фундаментальным" в контраргументации президента В.Путина и его окружения.  Как говорится, клин клином вышибают. Данное обращение должно содержать   просьбу относительно вынесения правового вердикта по факту аннексии Россией  Автономной Республики Крым с нарушением территориальной целостности Украины  и, что не менее важно с параллельной правовой оценкой выше отмеченного права  президента РФ Владимира Путина по личному усмотрению вводить российские  войска в Украину.  Последнее тем более актуально при уже зафиксированной концентрации российских ударных группировок на границе Украины с Россией при их   возможности  за какие-нибудь 3 - 4 часа достигнуть Киева.

В августе 2008 года, когда имел место грузино-российский конфликт в связи  с Южной Осетией, особое впечатление произвела эйфория опьянённых успехом   российских танкистов, декларировавших перед телекамерами свой "прогноз":  "Сегодня - Тбилиси, завтра - Киев". Но где достаточно серьезные гарантии того, что  подобный прогноз не станет реальностью? Уже вначале крымского конфликта   некоторые американские политики, включая Збигнева Бжезинского, предупреждали  украинское руководство, что без доказательств серьезного сопротивления  российской агрессии Украине не стоит рассчитывать на прямую военную поддержку  со стороны Запада. В настоящее время данное предупреждение полностью подтвердилось, когда США, Европейский Союз и ООН предпочитают ограничиваться преимущественно "морально-финансовой" поддержкой Украины и общими декларациями о возможности применения серьёзных экономических санкций к Российской   Федерации. Правда, реальное воздействие этих санкций на российскую экономику   в перспективе следует ожидать не ранее, чем через 2 - 3 года. Вопрос в том, что к этому   времени ожидает непосредственно саму Украину.

В целом для Украины приобретает особый смысл классический постулат:  "Спасение утопающих дело рук самих утопающих".  

С полным основанием можно утверждать, что дело об убийстве в сентябре 2000 года журналиста Георгия Гонгадзе оказало чрезвычайное влияние на общественно-политическую ситуацию в Украине и, более того, стало ее своеобразной  «визитной карточкой» в мире. На протяжении всех прошедших 13 лет мировая общественность рассматривала возможность раскрытия дела Гонгадзе как один из  основных  проверочных тестов относительно продекларированных устремлений  и реальной готовности Украины интегрироваться в институты и структуры западной цивилизации.

После многолетнего расследования дела о гибели журналиста Георгия Гонгадзе в сентябре 2000 года лишь к настоящему времени общественность располагает более или менее конкретной информацией по этому поводу. В качестве убийц Георгия Гонгадзе официально названы бывший начальник Департамента наружного наблюдения МВД Украины генерал Алексей Пукач и подчинявшиеся ему офицеры. Алексей Пукач принял на себя лично вину за убийство Георгия Гонгадзе. Голову Георгия Гонгадзе, по словам Алексея Пукача, пришлось отсечь от тела, чтобы скрыть борозду от удавки на шее погибшего как прямое доказательство использованного метода убийства.

Сам Алексей Пукач интерпретировал себя лишь как исполнителя указания своего шефа – тогдашнего Министра Внутренних дел Юрия Кравченко, по официальной версии, покончившего жизнь самоубийством в 2005 году.  Более того, по мнению А. Пукача, вынесенный ему приговор можно будет считать справедливым если рядом с ним окажется бывший президент Украины Леонид Кучма и руководитель его администрации Владимир Литвин.

Но даже после суда над Алексеем Пукачем и вынесенного ему приговора все же остались  моменты, вызывающие объективное сомнение относительно их достоверности. В частности, вне рамок детального судебного рассмотрения оказался факт перезахоронения тела уже обезглавленного Георгия Гонгадзе, с перевозом его в известный Таращанский лес. Дело в том, что уже первая по счету оперативно-следственная группа по различию состава следов грунта на найденном «таращанском теле» и данной местности однозначно установила факт его перезахоронения из тогда еще неизвестной первичной могилы в Таращанский лес.

Имевшиеся у следствия факты объективно свидетельствовали о преднамеренно-демонстрационном характере проведенного преступниками перезахоронения уже обезглавленного Георгия Гонгадзе, если судить по «оптимальному» месту захоронения вблизи дороги вплоть до торчавшей из-под взрыхленной земли кисти руки.

Таким образом, было заботливо сделано для облегчения скорейшего нахождения погребения журналиста Геория Гонгадзе и идентификации трупа по столь же умышленно оставленному комплекту личных украшений.

Но даже после вынесения приговора Алексею Пукачу фактически так и осталось невыясненным (по крайней мере для украинской общественности) кто, каким образом и с какой целью провел вышеотмеченное перезахоронение тела Георгия Гонгадзе. Ведь хотя Алексей Пукач и указывает на догдашнего Министра МВД Юрия Кравченко как на заказчика убийства Георгия Гонгадзе, не сам же Юрий Кравченко распорядлся подобным образом облегчить следствию установление его причастности к даному преступлению. Действительно, осталось невыясненным кому конктретно Алексей Пукач передал информацию о проделанной «работе» и координатах первичного захоронения обезглавленного тела Георгия Гонгадзе. По крайней мере, это позволило бы конкретизировать круг лиц как потенциально возможных заказчиков похищения Георгия Гонгадзе. Уже изначально было понятным, что, судя по составу фекалий, обнаруженных таращанским судмедэкспертом Игорем Воротьенцевым, Георгий Гонгадзе был умерщвлен по крайней мере до утра 17 сентября 2000 года. О факте оперативной передачи информации «посторонним лицам» относительно Георгия Гонгадзе в частности, свидетельствует телефонный звонок неизвестного лица 18 сентября 2000 года в 17:45 (по отсутствующему в справочниках телефонному номеру), который сообщил о якобы причастности тогдашнего министра МВД Юрия Кравченко и криминального авторитета Киселя к исчезновению журналиста Георгия Гонгадзе. К тому же министру МВД Юрию Кравченко еще до исчезновения Георгия Гонгадзе было известно о трансляции контролируемой сыном председателя СБУ Андреем Деркачем телекомпанией «Эра» видеосъемок СБУ, где Юрий Кравченко представлен в компании именно с киевским криминальным авторитетом Киселем,  интерпретированого  18 сентября 2000 года вместе с Юрием Кравченко в качестве причастных к исчезновению журналиста Георгия Гонгадзе.

Уже изначально было абсолютно понятно, что в случае какой-либо реальной монопольной причастности или хотя бы заинтересованности уже ранее «засвеченного» по делу Георгия Гонгадзе тогдашнего министра внутренних дел Юрия Кравченко, как, кстати, его «наставника-собеседника» (по пленкам Николая Мельниченко) Президента Леонида Кучмы в убийстве журналиста Георгия Гонгадзе, его тело наверняка бы бесследно исчезло, так сказать, во мраке истории. Как например это произошло после похищения и бесследного  исчезновения в январе 1994 года (так же из центра Киева) руководителя секретариата Народного Руха Украины (НРУ) и кандидата в народные депутаты Украины Михаила Бойчишина (Игорь Недюха. «Похищение М. Бойчишина: «Держи вора!» Кричали не сразу…, «Вечерний Киев от 27 января 1995 года).

Можно по разному относится к личности Юрия Кравченко, но это не должно служить основанием для интерпретации его тем же Алексеем Пукачем фактически как, якобы, круглого дилетанта. Наоборот, министр МВД Украины как профессионал и будучи «засвеченным» уже в «защитительном» обращении Георгия Гонгадзе еще в июле 2000 года в Генеральную  прокуратуру, в принципе не могу пойти на ничем не мотивированное безрассудство в виде личного распоряжению Алексею Пукачу радикальным образом покончить с журналистом Георгием Гонгадзе. А тем более прекрасно зная из прежнего опыта о «следящих» сотрудниках своего «заклятого друга» - тогдашнего председателя СБУ Леонида Деркача. Ведь еще до рассматриваемых событий в опубликованном интервью журналистке газеты  «Зеркало недели» Александре Примаченко министр внутренних дел Украины Юрий Кравченко поведал общественности о проведении за ним слежки со стороны СБУ с констатацией и фактически нейтральной позиции Президента Леонида Кучмы по этому поводу.  Последнее обстоятельство по всей видимости и вынудило Министра внутренних дел обратится с «жалобой» непосредственно к украинской общественности. Затем последовала вышеотмеченная демонстрация по телеканалу «Эра» компрометирующих Юрия Кравченко «подсматривающих» съемок СБУ. Затруднительно предположить, каким именно «спортивными» соображениями мог руководствоваться Президент Украины Леонид Кучма, фактически столкнув на журналисте Георгии Гонгадзе откровенно враждующих между собой руководителей двух основных силовых структур Украины. Судя по аудиозаписям Николая Мельниченко, в отличии от Министра внутренних дел Юрия Кравченко, фактически обеспечивавшего лишь откровенно демонстративное наблюдение за Георгием Гонгадзе с целью оказания на него психологического давления, формально ничем не засветившийся по журналисту Георгию Гонгадзе, председатель СБУ Леонид Деркач со всей присущей чекистам тщательностью готовился к выполнению президентского задания. Уже 27 июня 2000 года Леонид Деркач лично рапортует Президенту «…мы его  взяли сейчас плотно, мы сейчас полностью (стучит по столу) за ним отслеживаем». Аналогичный рапорт Леонида Деркача Президенту по Георгию Гонгадзе от 3 июля 2000 года: «Ведем дело. Сейчас по всем каналам слушаем. Все его киевские связи выявляем» . Действительно, должен же был  Георгий Гонгадзе наконец получить по заслугам хотя бы за свою статью в российской «Независимой газете». Ведь независимыми экспертами подтверждена подлинность аудиозаписи разговора Президента 12 июня 2000 года с тогдашним председателем СБУ Леонидом Деркачем относительно статьи Георгия Гонгадзе в российской «Независимой газете». В данной статье сын Леонида Деркача – Андрей Деркач рассматривался Георгием Гонгадзе  в качестве наиболее вероятного кандидата на предстоящих в октябре 2004 года президентских выборах, а следовательно, как преемник Леонида Кучмы на посту Президента Украины, то есть в роли украинского Путина. Лейтмотивом записаного Николаем Мельниченко разговора от 12 июня 2000 года безусловно является вывод Президента («Гонгадзе… разберись с ним как следует») и соответствующее обещание Леонида Деркача: «Гонгадзе поставлю на место». Леонид Деркач, прекрасно осведомленный, насколько ревностно относится Президент ко всем рвущимся к «трону» не мог не понимать, что наводящая информация журналиста Георгия Гонгадзе вполне может стать началом конца его карьеры на посту председателя СБУ.

Но это объективно создавало жесткую мотивацию для принятий профилактических мер против журналиста, а тем более, при наличии соответствующих наставлений Президента. Остается открытым лишь вопрос, какие конкретно меры имел ввиду  12 июня 2000 года председатель СБУ Леонид Деркач, когда давал явно не пустое обещание «поставить на место» журналиста, создавшего дискомфорт для высших представителей власти.

В отличии от Леонида Деркача у Юрия Кравченко не было серьезных причин личного характера, чтобы с пристрастием «разобраться» с журналистом Георгием Гонгадзе. Это обстоятельство, по-видимому, и определило линию поведения непосредственно министра внутренних дел Юрия Кравченко, а следовательно, всей его команды. Ведь, связанный по рукам и ногам обращением Георгия Гонгадзе на милицейское ведомство в Генеральную прокуратуру и вышеотмеченной слежкой со стороны СБУ министр МВД Юрий Кравченко чутьем профессионала, почуяв неладное занял выжидательную позицию в отношении Георгия Гонгадзе. Более того, согласно фрагменту аудиозаписи Николая Мельниченко от 11 сентября 2000 года т.е. всего за 5 дней до похищения Георгия Гонгадзе, Президент Леонид Кучма фактически обвинил министра внутренних дел в очковтирательстве. В свою очередь Юрий Кравченко, ссылаясь на сложность ситуации с Георгием Гонгадзе, пообещал Президенту лишь продолжение ведомственной слежки за журналистом и его окружением.

В целом имеются объективные основания для альтернативной версии об организации убийства журналиста Георгия Гонгадзе и особенно перезахоронении его тела не для дискредитации Президента, а с целью опорочить реноме уже предварительно «засвеченного» по тому же делу тогдашнего министра МВД Юрия Кравченко. Ведь после победы Леонида Кучмы на президентских выборах 1999 года именно министр МВД Юрий Кравченко и председатель СБУ Леонид Деркач уже открыто рассматривались в прессе как наиболее вероятные  кандидаты в преемники Президента Леонида Кучмы на президентский выборах 2004 года. Но это было возможно лишь при условии, что сам Президент Леонид Кучма не решится пойти на третий срок, а тем более при экспромтном даровании ему на это право Конституционным судом Украины. На тот момент о губернаторе Донецкой области Викторе Януковиче как кандидате от власти на Президентских выборах 2004 года не было и речи. Но это стало возможным на фоне всплеска общественно-политической активности в связи в гибелью журналиста Георгия Гонгадзе и вероятной причастности к ней министра внутренних дел Украины Юрия Кравченко, председателя СБУ Леонида Деркача и самого Президента Украины Леонида Кучмы.

 Хронологически, после более чем закономерного обнаружения в начале ноября 2000 года уже обезглавленного тела журналиста Георгия Гонгадзе, как и следовало ожидать, основной удар общественной критики в связи с «делом Гонгадзе» обрушился первоначально лишь на министра МВД Юрия Кравченко, которого пришлось первым отправлять в отставку для успокоения ни на шутку возбужденной общественности.

В немалой степени этому способствовало отсутствие конкретных результатов проводимого МВД расследования данного дела, что в свою очередь было расценено общественностью как дополнительно свидетельство о причастности руководства МВД к совершению преступления.

Подобной реакции общественного мнения способствовали более чем неуклюжие попытки милицейского ведомства любым искусственным путем «оживить» журналиста Георгия Гонгадзе вплоть до  фактического объявления его «в бегах» с обращением по этому поводу даже в Интерпол и Европол.

На фоне «сложностей», возникших у министра МВД Юрия Кравченко, другой «исследователь» Георгия Гонгадзе, председатель СБУ Леонид Деркач мог чувствовать себя более или менее комфортно, пока неожиданно не грянул «кассетный скандал» с подключением Президента в качестве одного из основных «скандальных» фигурантов громоподобного опубликования лидером СПУ Александром Морозом содержания аудиозаписей Николая Мельниченко на пленарном заседании парламента 28 ноября 2000 года.

Вышеизложенные моменты по делу Георгия Гонгадзе были представлены в заявлении автора от 23 июля 2003 года на имя тогдашнего Генерального прокурора Святослава Пискуна в виде иллюстрированного приложения под названием «Кто разобрался и поставил на место журналиста Георгия Гонгадзе?».

Как известно, на брифинге от 3 сентября 2002 года именно генпрокурор Украины Святослав Пискун откровенно признался журналистам, что отсеченную голову Георгия Гонгадзе, после проведенных поисков так и не нашли.

Но это не помешало генпрокурору Святославу Пискуну обнародовать жуткую по своей сути версию, что Георгия Гонгадзе обезглавили еще при жизни. По этому заявлению от 23 июля 2003 года пришлось дополнительно ознакомить Генеральную прокуратуру Украины с авторской версией технологии расправы с журналистом Георгием Гонгадзе: - «Наиболее вероятно, Георгий Гонгадзе был умерщвлен удавкой с оставлением борозды на шее жертвы, что могло стать причиной отсечения головы с целью сокрытия обстоятельств гибели журналиста».

Впоследствии достоверность данной версии фактически подтвердил своим признанием сам «технолог» Алексей Пукач уже в ходе судебного разбирательства по делу Георгия Гонгадзе. Результатом обращения автора к генпрокурору Святославу Пискуну от 23 июля 2003 года стал ответ ГПУ от 6 августа 2003 года № 60-1241/1586:

«Повідомляю, що Ваш лист від 23 липня 2003 року щодо версії по кримінальній справі за фактом умисного вбивства журналіста Г.Гонгадзе Генеральною прокуратурою України розглянутий.

Викладені у Вашому листі пропозиції та аргументи будуть враховані при проведенні досудового слідства по зазначеній кримінальній справі.»

В.о. начальника управління з розслідування особливо важких справ Головного слідчого управління Генеральної прокуратури України, старший радник юстиції Ю. Столярчук.

Судя по всему, обещанному Генпрокуратурой учету авторского «следа» помешало снятие Святослава Пискуна в октябре с поста Генерального прокурора Украины согласно Указа Президента Украины Леонида Кучмы. Фактической причиной устранения Святослава Пискуна был проведенный им арест Начальника Департамента наружного наблюдения МВД генерала Алексея Пукача. Кстати, восстановление якобы опороченных Святославом Пискуном чести и достоинства добросовестного служаки генерала Алексея Пукача стало формальным основанием для его последующего освобождения из-под ареста. Характерно, что именно СБУ была, по крайней мере, формальным инициатором рекомендации Президенту «дисквалифицировать» Святослава Пискуна на заседании координационного совета по борьбе с организованной преступностью и коррупции, председателем которой был сам Генпрокурор Святослав Пискун.

Очередным Генеральным прокурором Украины был назначен Геннадий Васильев, сразу же заявивший об отсутствии у него подозреваемых по делу Гонгадзе и начале работы руководимой им Генпрокуратуры по этому делу буквально «с чистого листа».

Неудивительно, что без какого либо реального рассмотрения осталось заявление автора от 13 марта 2004 года на имя Генерального прокурора Украины Геннадия Васильева с «подозрительной» информацией по делу Георгия Гонгадзе и полным комплектом материалов вышеупомянутого заявления от 23 июля 2003 года вплоть до ксерокопии ответа Генпрокуратуры от 6 августа 2003 года за № 60-1241/1586. Заявитель лишь получил сообщение Генеральной Прокуратуры Украины от 23.03.2004 года за № 04/3-1850-04: «Повернуто без розгляду Вашу заяву, так як вона не відповідає вимогам ст. 5 Закону України «Про звернення громадян», а саме в ній не викладено суто порушеного питання.»

Додаток: на 19 аркушах

Начальник управління нагляду за додержанням законів органами СБУ, Державної митної служби та Державної прикордонної служби України при провадженні оперативно-розшукової діяльності, радник юстиції. С. Денисенко.»