Объявление висело на покосившемся старом заборе прямо на месте проведения революции предыдущей хунтой. На чистом глянцевом листе жирным шрифтом был написан призыв:

«Граждане!

Не ищите легких путей для пропитания. Смело смотрите на звезды. Наша цивилизация началась с увеличительного стекла. Подзорная труба подсказала предшественникам, что тверди нет, зато есть движение в бесконечной очереди.

Вступайте в ряды безвозмездных тружеников! Родина не благоволит ленивым и созерцательным.

Общественный комитет проведения принудительных реформ»

Регионал окинул глазом периметр площади и, не заметив ничего подозрительного, с опаской последовал к зданию, на котором висели флаг и бывший глава районной управы, на что указывала висящая на нем дощечка.

Но тут случилось непредвиденное. Открылась парадная дверь. Из нее выскочила стройная молодая девушка, в камуфляже и коричневых берцах. Она быстрым шагом подошла к нему. Ее волосы развевал ветер,  намекая на перемены в природе вещей.

Девушка была красивой. Нет. Очень красивой. Таких Бог обычно создает для улучшения демографической кривой, даже в эпоху пугающих перемен. Она улыбнулась, и он тут же пропал – для страны, блоков и партий.

– Вы регионал? – спросила она.

Ему пришлось силой вытащить себя из невесомой пропасти ее глаз.

 – Да. И отец, и дед состояли. Точно по Марксу.

– Хорошо. – улыбнулась красавица.

– А что от меня нужно?

– Как что? Вы же, так сказать, последний из…как их? Могикан? Правильно?

– Предположим, правильно. Что дальше?  – выразил недоумение регионал.

– А… так вам не объяснили? Ну, хорошо. Мы не знаем, что делать. С идейным уклоном. Понимаете, перебдели старики сильно. Разных  мнений много.  Человеческий ресурс стал резко сокращаться. Видите, висит последний из несогласных. Молодежь уже не верит никому. Осталась одна надежда – материальная. Никто не знает, что с ней делать. Все привыкли, чтобы даром и с надрывом. Вот, через службу безопасности вышли на вас. В общем, в управе собрали класс из тех, кто остался. Будете их обучать жить для себя. Взятки, коррупция, «золотой батон» и все такое. Я об этом читала, когда в школе последний компьютер работал. Короче, строй дикий капитализм, мать твою.

Девушка грязно выругалась.

Регионал вдруг понял, что она далеко не такая красивая, как казалась. Просто за много-много лет «на подвале» он сильно перебрал с гормонами.

Следуя за ней,  он трясся от мысли, что не знает ничего о материализме и о том, как к нему стремиться – отца, знатока накопления, патриоты расстреляли в далеком прошлом. Он помнил, но очень смутно, подарок  – дорогой игрушечный автомобиль, отобранный у него для революционного садика. Именно он значился в его деле, как аргумент для вечной люстрации от всего на свете.  А ему хотелось всего лишь выжить.

Они вошли в класс. За партами сидели подростки и юноши с глазами Христа.

Регионал  повернулся и посмотрел на девушку. Она смутилась и потупилась. Казалась ему маленькой и несчастной.

– Ну что же. – уверенно и громко произнес он, –  Раскройте тетради и запишите – Я думаю, что настоящий материализм, это когда не надо больше убивать ради цели. Хотя…вам этого, пока, больше всего хочется… 

На улице лил «гроссише» дождь, в альтанке напротив дома прыщавые пуберты кричали от восторга под гитару и тамбурины о добром-вечном, кое-как завернутом в листья коки, а в моей душе решался вопрос – «надо или не надо?».

«Мое будущее светло и радостно» - лепил чепуху их нейронов воспаленный от любви мозг. И тут же сам себе отвечал – «А где для этого возможности?»

«В намерении. Откуда еще?» – устало подсказывал тонкий план нераскрытого для использования бытия.

Но я держался. Я понимал, что ум претендует на первенство, не имея на то никаких оснований. Гибридная война продолжалась не только на востоке страны, но и главным образом во мне. Мне уже сверху прислали депешу с разъяснением того, что события, происходящие на больших участках Земли, есть не что иное, как отображение моих внутренних метаний. Тем не менее, я уже более-менее спокойно воспринимал  действительность. Странно, но два года назад иногда даже не обходилось без инъекций. Психика не выдерживала навала новой информации.

Воткнув в уши наушники с «Локомотивом ГТ», вытащившим для меня знакомую песню из далекого 75-го года, моя личность закрылась от назойливых внешних звуков и ушла просить милостыню у неба.

Моя собака Арни гонялась за запахами, а я смиренно искал за ней смысл восприятия. Все есть восприятие, и нет ничего другого во вселенной. Вот я смотрю на дерево, и оно тут же форматируется для меня набором определенных вибраций. Или цифр, символов?

Но существует ли оно на самом деле? Не смотрел ли я в пустоту?

Для эзотериков абсолютом является только пустота. В нее можно поместить что угодно. Сначала человеком заполняет эту пустоту различным мусором, а затем приходит время убирать из нее вещь за вещью. Пока не останется Ничто.

Все выше и выше. Вернее, быстрее. Скорость определяет бытие. Низкие по духу люди имеют небольшую скорость вибраций, их восприятие «тормозит» на вещах твердых и бессмысленных. При больших скоростях такие вещи мелькают за окном «гиперпоезда», а затем сливаются в один, непередаваемо чистый свет.

Дома, испив кофею, я просмотрел новости. Опять много стреляют. Война. Активизированы процессы противостояния.

Что есть война? Не форма ли движения к новому восприятию?

Гибридная война двадцать первого века только-только началась. Кто победит? Дух, конечно. Всегда выигрывает андеграунд. Группа «Пинк Флойд» когда-то начинала, как дивный и непонятный недоумок, залезший на дерево для изучения плодов добра и зла. А потом четверка волосатых гениев быстренько стала мейстримом и умные люди закивали головами – «Смотрите все обремененные глупостью – а ведь это классика нашего времени».

Вчера один русский еврей с лихостью гусара доказывал мне, что в моей стране изменений нет, что ее ждет самое горшее из всего возможного.

Что сказать? Он смотрит на осенний упавший лист на озябшем снегу и говорит – «это п…ц». Он хочет посеять во мне страх, но я не берегу место страху. Я вижу принцип, систему. После зимы наступает весна. После «железного века» приходит время сияния чистой незамутненной истины.

Я наблюдаю и тем самым создаю мир. Я сам себе режиссер.

(фото Якубенко)

aksisify 42 minutes ago

Песня на разрыв души. Только человек без кожи такую песню мог написать и так её спеть. Вечная память вашим воинам, защищавших свою Украину, а оставшимся в живых, но покалеченным в этой подлой войне - ВЕСНЫ!

(Это написал россиянин в Ютубе, как отклик на песню)

..................................................

Вакарчук - явление. Здесь даже не подойдет слово "культовое". Думаю после этой песни он надолго становится мэтром украинской музыки. Но не только. Это некий эталон всего самого честного, искреннего, нравственного, что символически проявляется в украинской душе. Непререкаемый авторитет. Откуда это у него? Мне трудно сказать.

Новая песня режет сердце, как лезвие бритвы. Посмотрите в глаза Славы. Это концентрированная боль всех нас. Это я к тому, как относятся украинцы к войне, которую некоторые стыдливо называют гражданской, но мы-то знаем, что она мировоззренческая и освободительная. Ощутите то последнее мгновение перед смертью вместе с героем песни, который отдал все, чтобы его Батькивщина имела право на жизнь...

Как создавалась песня:

"Я не очень часто рассказываю о том, как я пишу песни... Но "Мить" ("Миг") - особенная песня...
Ее история значит для меня не меньше самой песни ... А может и больше...
Февраль 2015 года... Новости с Востока приходят со страшными цифрами раненых и погибших. А ведь за каждой цифрой - чья-то жизнь, судьба! Тяжело представить, что чувствует человек на войне... о чем думает тяжелораненый, когда понимает, что это, возможно, последние минуты его жизни. 

Я не мог успокоиться пока не написал эту песню... Написал на эмоции за несколько минут. Взял гитару и вместе с мелодией начали появляться слова, а через 15 минут она уже была готова, почти готова. Исключением был всего лишь один маленький "миг", который не отпускал меня. Я почувствовал, что сказал не всё...

В конце мая этого года я был в госпитале. Перед одной из палат доктор меня предупредил, что раненый на войне парень, которого я сейчас увижу, чудом выжил в нечеловеческих условиях. Осколком ему оторвало руку... И с этим крайне тяжелым ранением он провел 4 (!) суток на морозе, просто на снегу. Один. Потому что остальные погибли или замерзли. Позже врачам пришлось ампутировать ему еще и обе обмороженные стопы... но он Выжил!

Я волновался перед знакомством, но только до того момента, когда зашел к нему и увидел перед собой уверенного, улыбающегося человека, который заряжал меня своим оптимизмом, планами на будущее и какой-то невероятной энергетикой. В его душе была весна! Он делился ею со всем миром!
В тот же вечер я вновь вернулся к песне и дописал последнюю строку, которой так мне не хватало все это время.

Нельзя терять надежду. Нельзя сдаваться до последнего мига. Возможно именно он, последний миг, принесет весну, которая станет началом новой жизни. Весну, с которой ты захочешь поделиться со всем миром"

Святослав Вакарчук 

......................................

"И за шаг до отважной смерти

будь таким, каким тебя Бог знал..."

- Отложите печенье на завтра. Заверните в салфетку и спрячьте в сумку. Никто ничего не скажет.

Я с удивлением посмотрел на девушку, которая обратилась ко мне. Она сидела за столом напротив. В кафе было довольно тесно, девушка находилась от меня на расстоянии всего полутора метров. Я доел мясной обед, выпил кофе, но десерта к нему уже не хотелось. У меня вообще был нарушен аппетит. Я неделю составлял контракт, суливший в будущем новые, слишком обещающие, перспективы.  

Девушка заметила мою нерешительность и подсказала практический выход из ситуации.

- Вы так думаете?.. – я был вынужден проявить вежливость.

Девушка, пока я ел, болтала по телефону и изредка посматривала на меня. Я злился – не люблю, когда меня разглядывают во время трапезы. Это слишком интимный акт. Но я удивился ее естественности. В ней не было ни капли наигранности, всего того, что так обычно для девушек ее возраста. К тому же она была красива, но не в современном смысле, а натуральностью и неуловимым душевным равновесием.  

На девушке не было дешевых украшений, ее волосы имели здоровый цвет, а обычные, теплого оттенка, губы не раздражали надутой гордостью. Девушку словно вытянули чьи-то волшебные руки из середины семидесятых годов прошлого века и поместили здесь для того, чтобы я вдруг потерял бдительность.

- Да-да! – улыбнулась девушка, - Я всегда так делаю и не вижу в этом ничего зазорного. Ведь вы заплатите за весь заказ. Верно? Ну вот. Вы знаете, я прихожу в маленькие уютные заведения, чтобы остановить в себе гонку времени. Иногда могу просидеть и до вечера. Правда, потом мне трудно вернуться чувствами на улицу. Кажется, что мир снова набрал скорость и спешит меня состарить. Но… мне уже пора. Вы поможете надеть плащ?

Я неловко поспешил проявить себя человеком. У меня тряслись от волнения руки. Я долго не мог правильно подставить рукава ее плаща. От еле уловимого запаха вожделения мои ноги вдруг стали ватными.

Девушка терпеливо подбадривала меня. Потом я провел ее до двери и мучительно рисовал на лице подобие участия, так и не посмев спросить номер телефона.

Сев опять за стол, я задумался. Мне стало одиноко. Казалось, вся земная тоска решила вломиться ко мне в гости. Но тут из анабиоза меня вытянул голос официанта, принесшего счет. Я потянулся за кошельком, но…

Потом пришлось звонить другу, чтобы тот приехал и выручил. Обстоятельства безжалостно кинули меня снова в мир ожиданий, но… я не чувствовал разочарования. Мне, как будто, показали старый настоящий фильм, за который потом взяли необходимую денежную плату.

Я размышлял над тем, чем меня поразила девушка. Мой аналитический ум меня всегда неплохо кормил. Математика  - мой конек по жизни. Но мне всегда чего-то не хватало.

Так и не найдя ответа, я вышел на улицу, посмотрел на целеустремленных людей и вдруг понял:

девушка жила здесь и сейчас.

(фото Якубенко)

- Вы цикл докладов от товарища Скольского смотрели? Про упадничество в окололитературной среде? Прочтите обязательно. Да. Желательно до двух часов. До обеда. Потом будут прения. Вот. А я что говорю? Генеральная линия скоро будет меняться. Успеете в последний вагон. Если нет, захватите с собой эрзац-чай и папиросы. В дороге будет холодно. ..

Поверьте мне. У меня дед так вынужденно путешествовал. Да, рассказывал внукам, но те не верили. Теперь уже поверят. Собственный опыт сомнений чудных и другие прелести наших невспаханых равнин. Доехали тогда далеко не все, вернулись вообще единицы. Да. Что?..

Кипяточек по вагонам разносит человек, подозрительно похожий на Ленина? В Горках? Да! Периоды возврата имеют склонность к новому прочтению. Быстро, нахраписто и очень смешно, если не участвовать. Но если не повезет, тогда сильно больно. Когда будет? Уже скоро. Наблюдайте за рублем. Ну и за патриотическими выкриками, конечно. Единство народа и гипнотических звуков. 

Редактор положил трубку, посмотрел на сидящих перед ним сотрудников и сказал:

- Пойду застрелюсь сейчас, а то потом поздно будет.

- А кто страницу главную утвердит? - испуганно произнесла заведующая по связям с общественностью.

Редактор безнадежно махнул рукой и показал на портрет странного человека над своей головой. Человек был похож на соблазнителя рода человеческого из какой-то древней фрески. Портрет имел удивительную особенность: все, кто беззаветно любил изображенного на нем деятеля, приходили тайком к нему энергетически подпитываться - в нем ясно угадывался отеческий пример жизни не для себя. Те же, кто тайком не мирился с этим - чувствовали возле этой очеловеченной воли сильный упадок сил и желание петь похабные песни.

Сотрудники почтительно замолчали. Вдруг открылась дверь и уборщица, пропахшая хлоркой и другой гадостью, крикнула:

- Тут к вам гости непонятные пожаловали. Больно важные.

- Все. Не успел, - трагически произнес редактор. - Буду писать красивые стихи про суровую природу.

- Нет, не получится. - раздался мантрический голос вошедшего проходимца, удивительно похожего на Иисуса Христа на картинах абстрагирующих художников. 

Иисус Христос неспешно подошел к небольшой уютной трибуне, налил в стакан поддельной минеральной воды, выпил залпом и торжественно произнес:

- Придите к мне все обремененные и не самодостаточные, я научу вас новым, более правильным шаблонам жизни, в которых вы будете, аки рыба, сами нестись в неводы лобовой пропаганды. 

- Это не учитель! - вскричал с горьким, хорошо отрепетированным по вечерам возле зеркала, пафосом редактор, - Я его узнал. Это Иуда из ближайшей службы безопасности. Он собирал в нашей общей с ним молодости партийные взносы. 

Человек у трибуны послал воздушный поцелуй в сторону редактора и в зал тут же ворвались люди в масках, форме и при автоматах..

..........................................

После шести часов продолжающейся драмы ареста редактора, заместителей и уборщицы, допросов сотрудников и поголовного подписывания акта о неразглашении страшной государственной тайны, швейцар и розенкрейцер дядя Ваня, собирающийся домой, тихо произнес себе под нос:

- Нет пафоса в нашем времени. И должной торжественности. Как-то все больше на водевиль смахивает. При большом росте повторения и патриотизма точка сборки совсем не та. Серьезность утеряна. Какой-то бартер зрелищ на желание жить на зарплату получается. 

Дядя Ваня вышел на свежий воздух, отсалютовал огромному плакату, на котором было скромно написано " Нам нужен мир. Мир испуганно согласился" и пошел в неприметный кабачок пить водку. В кабачке люди жили, не подражая никому.