Наследница Славы Япончика Ева Меркачева

Московский Комсомолец № 26082 от 1 ноября 2012 г

27-летняя вдова убитого Иванькова Николь рассказала «МК» о том, как бандиты договариваются с политиками

Три года минуло с тех пор, как убили легенду российской мафии Япончика (Вячеслава Иванькова). Ни киллера, ни заказчика так и не нашли, а расследование официально приостановлено. Вспомнить о нем заставила вдова патриарха преступного мира — Николь. Последняя любовь Япончика, мать его 4-летнего сына Жоры недавно сама «засветилась» в криминальных сводках. Как уже писал «МК», оперативники обнародовали аудиозапись переговоров Николь с одним из ростовских депутатов. Вдова в обмен на финансовую поддержку партии со стороны фирм, принадлежащих «ворам в законе», предложила объединиться против местной полиции. После этого Николь, по слухам, вынуждена была уехать из страны. И сразу заговорили о том, что вдова решила продолжить дело Япончика и даже занять его место.

Криминальная принцесса после долгих уговоров согласилась дать откровенное интервью спецкору «МК». Многое из того, что рассказывает Николь, удивляет, коробит и даже пугает. Впрочем, выводы делать вам, читатели.

«Слава не был зверем»

Хрупкая, миниатюрная, скорее девушка-подросток. Никогда в жизни бы не подумала, что это одна из влиятельных женщин в криминальном мире. Говорит почти шепотом. Это у нее от рождения, и поначалу непросто привыкнуть — приходится прислушиваться. Но затем шепчущий голос настолько завораживает, почти гипнотизирует, что перестаешь слышать все вокруг. Остается только он.

— Я была рождена в такой... непростой семье, — начинает Николь, — меня с самого детства воспитывали в понятиях. Но пистолет «волыной» я не называла — подобный лексикон у нас не поощрялся. И к тому, чем занимаюсь сейчас, меня родители не подталкивали. Это был зов крови, наверное.

— Иваньков вас знал с детства?

— Мой отец был очень авторитетным человеком, и Слава часто общался с ним. Хотя отношения их были непростыми, и безмятежной дружбой это не назовешь. На коленях с погремушками я у него, конечно же, не сидела. Естественно, до поры до времени он воспринимал меня как ребенка из близкой ему семьи. Прекрасно помню день, когда его отношение ко мне резко изменилось. К тому моменту независимо от Славы (он сидел в тюрьме в Америке и просто не мог мне помогать) я уже заработала себе в определенных кругах репутацию человека, способного жестко решать сложные вопросы. Вот и поделилась со Славой своими достижениями. Он сразу взглянул на меня другими глазами.

— И что же, сразу влюбился?

— Нет, не думаю. Серьезные чувства сразу не возникают. Переживал, что мы оба на тот момент были несвободны. Мы не хотели никого травмировать своими отношениями, тем более что у него позади была большая и сложная жизнь.

К тому времени стал меняться криминальный мир. В прежние годы все действовали в спешке и грубо. Но теперь работать приходится гораздо тоньше. Слава был способен на любой стиль. Он был очень современным человеком.

— Он вам всегда нравился?

— Он нравился, по-моему, всем, кроме тех, к кому предъявлял «требования». Да и им нередко тоже. Он был очень интересным человеком и научил меня важным вещам. Никогда не поучал в прямом смысле слова, не говорил: «Делай так-то». Просто сканировал любую ситуацию и высказывал оценки. Иногда рассказывал истории из своей жизни, и я уже сама делала выводы. Слава и сам не перегорел, чтоб быть только наставником. Тем более у каждого свой личный стиль работы, которому не научишь. Я к его мнению прислушивалась. Ого, еще бы. Причем без всякого, знаете ли, молодежного протеста. Мы были одной крови, и это главное, что сближает.

— Какие истории из своей жизни рассказывал вам?

— Особенно запомнилась история про драгоценности. Однажды, когда делили добычу, один авторитет припрятал украденное бриллиантовое колье, а Слава это заметил. По его словам, оно было неимоверной красоты и безумной стоимости, но дело не в этом, конечно. Так вот, они сели за стол, распределили между собой драгоценности, и авторитет колье незаметно спрятал...

— Как Трус прятал десятирублевку в «Кавказской пленнице»?

— Примерно. И тут Слава достал у него то самое колье. А потом без слов взял подушку и пистолет, приставил к голове и выстрелил!

— Верится с трудом. Вы так спокойно об этом рассказываете... Неужели никто не заикнулся об этом преступлении?

— Наоборот. Все были возмущены: как так, один уважаемый человек убивает другого уважаемого человека у всех на глазах?

— И чем он объяснил такую жестокость?

— Агрессия. Справедливость. Нельзя ведь у своих воровать. Нельзя — и все. Тот человек, который украл, правила знал так же хорошо, как и Слава. И Слава, в принципе, сделал все верно, но человека все же должны были судить за поступок. А он сам единолично вынес приговор. Думаю, он сожалел об этом поступке. И не только потому, что у него после этой истории было много неприятностей в жизни. Он не был каким-то зверем.

(После паузы.) А мне до сих пор крайне интересно: как выглядело это колье?..

— Говорите, не был зверем? Но ведь он, как гласит легенда, людей с вертолета сбрасывал!

— Он рассказывал про это. Сам говорил, что это способ красиво умереть... Но он ведь никогда не поступал подобным образом с обычными людьми. И он не устранял ментов. Каждый раз, когда он проявлял агрессию по отношению к кому-то, это можно было объяснить. И без этого в криминальном мире нельзя — иначе не удержишь позиций.

— Николь, а вы не боитесь, что после этого разговора вас привлекут? Например, за укрывательство преступлений? По сути, вы сейчас рассказали об убийстве, о котором едва ли знают в полиции...

— Проблемы возникают не из-за статей, а из-за действий. Полиция, как выяснилось, за моими действиями внимательно следит. Это оборотная сторона моей профессии. К ней нужно быть готовой, если хочешь подняться высоко.

«Людей к нам приводит гордыня»

— Родители как отнеслись к тому, что вы стали близки с Иваньковым? Он ведь на столько лет старше...

—Мы эту тему даже не обсуждали. Я рано начала жить своей жизнью, и родители быстро поняли, что мне не грозит быть изнасилованной злым дядькой на дискотеке, потому что я и не ходила по таким местам. Кстати, я рано стала независимой в финансовом плане.

— У вас свой бизнес? Это ведь вроде не по понятиям.

— Нет, и никогда не было. И вы правы — это не по понятиям. Я придерживаюсь старого правила: чем меньше денег, тем больше веса. Скажем так: я помогаю людям договариваться. Те, кто ко мне приходит, имеют четкое представление о моей персоне и о том, какие вопросы я решаю. Просто так, с улицы, к нам вообще не попасть.

— И что, актуальны сегодня посреднические услуги?

— Вы даже не представляете, насколько. Вот хотите вы, к примеру, расширить свой не вполне легальный бизнес и пойти в регионы. Там у вас, естественно, сразу находятся конкуренты из местных ОПГ, которые вашему появлению не очень-то рады. Да и чиновники свой шанс заработать на вашей криминальной персоне упускать тоже не собираются, хотя и побаиваются. Надо договариваться. Но не придете же вы в кабинет и не вывалите пачку денег на стол. Многие не знают, как подойти, предложить. Или, бывает, делают это так неумело, что в итоге за помощью обращаются, когда уже все испортили окончательно. Чаще всего людям гордыня мешает. Я серьезно. Вот не могут себя переломить, даже просто позвонить (особенно если они высокопоставленные). А гордыня отчего? От недалекости, к сожалению.

— А в принципе можно зайти в любой кабинет и договориться?

— Лично я всегда ухожу с тем, зачем пришла. Забавно видеть, как солидные взрослые дядьки при виде меня принимают надменный вид, разговаривают свысока. Но это моментально слетает.

— И как же это у вас выходит? Есть какие-то «заветные» слова? Или имя Япончика все решает?

— Иногда действительно приходится назвать пару имен, чтобы люди поняли, с кем имеют дело и как нужно себя вести. Потому что иногда сказать: «Здравствуйте, я Николь» — это то же самое, что сказать: «Здравствуйте, я от Севера». Северов знаете сколько? Кого ни возьми, все от Севера, а еще лучше — от Хасана. И это ничего не значит. А так люди сразу получают четкое представление, кто я и откуда. Я забочусь, чтобы имена, которые звучат, им о многом говорили. И зачастую денег от меня после этого никто не просит.

— Так на что ведутся чиновники, если не на деньги?

— Они держатся за свои места, но еще больше — за личную безопасность. Да и ссориться со мной и моими друзьями я бы никому не посоветовала. С нами лучше дружить, и недостатка в желающих нет. Конечно, стиль работы людей моей «профессии» в последнее время сильно изменился. По лесам мы уже никого не катаем и могилы себе копать не заставляем. Это уже не модно.

— А как модно?

— Иметь собственного доктора. Я вообще за пластическую хирургию. За то, чтобы восстанавливать испорченный облик человеку, если с ним случится что-то нехорошее. И тогда тот, кто вел себя недостойно, становится не только лучше, но и краше.

Ходили одно время слухи (и они мне, признаюсь, очень нравились), что я работаю с хирургами, которые настолько филигранно пришивают отрезанные пальцы, что они шевелятся, как раньше.

— Это правда?

— Я не буду это опровергать. Но вам же не придет в голову проверить. Вдруг правда? Так и остальные думают. Никто и не хочет узнать — хорошие или нет у меня врачи, удастся ли им пришить все на прежнее место как надо.

— Подождите... Вы действительно полагаете, что имеете моральное право... как бы помягче выразиться... калечить людей?

— Ну, чтобы дело дошло до пальцев, нужно сильно постараться. На самом деле я очень гуманный человек. Я люблю со всеми дружить. Очень-очень редко разговариваю резко. Даже никогда не ругаю своих домработниц и нянь. Они понятия не имеют, чем я занимаюсь.

— Вам приходилось брать в руки оружие? Умеете стрелять?

— Тем, кто живет по понятиям, это не положено.

«Бессонов понравился своей харизмой»

— Ваша идея была поехать в Ростов?

— Это не идея. Было дело, которое нужно было сделать. Вот у вас может же быть редакционное задание? Так и тут. Надо было познакомиться и подружиться с определенными людьми, чтобы решить проблемы. Были бы они, к примеру, в Новосибирске, поехала бы туда. Моим людям надо было закрепиться в Ростове.

— А там какие-то сложности с этим?

— Ну, у обычных коммерсантов, конечно, нет, а у моих друзей — да. Полиция с приходом новой команды развернула бурную деятельность, вот мы и решили предложить сотрудничество местным оппозиционным депутатам, у которых с ней тоже не все ладится. Обычная практика. Просто деловое предложение, не больше. Никто ни на кого не давил, не угрожал. У всех почему-то понятие извращенное о криминале — фильм «Бригада» и тому подобное. Но это уже давно не актуально. Вот те «авторитеты», которые приговаривали начальника ростовской полиции Чупрунова (я догадываюсь в принципе, кто это), — вы слышали, как они рассуждают? Воры в законе не приговаривают полицейских, это не по понятиям. Там была вчерашняя шпана, которая взяла на себя больше, чем может унести.

— Но в разговоре с депутатом Бессоновым вы тоже обсуждали устранение главы ростовской полиции Чупрунова.

— Повторю: я воспитана в семье с традиционными понятиями. Одно из главных правил: полицейских за их работу не убивают. Не нужно воспринимать все буквально. «Убрать» — имелось в виду выселить их из Ростова, отправить в другой регион. Может, на курорт. В Черногорию там...

— А с самими полицейскими не проще было бы договориться?

— Вы, наверное, думаете, что вот приезжаешь в регион — и сразу же: где менты, сколько денег дать? Нет, это топорно, так вопросы не решаются. Иногда действительно бывает легче договориться с полицией, если она открыта для общения. Но здесь всегда большой риск, потому что полиция сама себе на уме. Ты вроде договариваешься, а потом — раз, и человек или на попятную пошел сам, или его «приняли». Так что бывает проще устроить что-нибудь эдакое. Мне нравится разные комбинации разрабатывать. Я люблю свою работу не меньше, чем вы.

Я же не просто так собралась и в Ростов поехала. Я знала, что и кому буду говорить. Когда я Бессонова в Интернете увидела, как он вместе с братом на митинге срывает с полицейских погоны и сбивает шапки, я тут же поняла: с этим человеком и можно решать вопросы. Его слова про то, что он всех купит и пойдет на Москву после того, как мы поможем ему стать мэром, меня, конечно, насмешили. Но он симпатичен этой своей простотой, можно даже сказать, харизмой. Жаль, что так получилось... Он потом перед телекамерами сидел, потел, оправдывался за наш с ним разговор. Но вообще он «в теме». Ваша мама знает, кто в Москве общак держит? А он про свой Ростов знает.

— На что идут деньги из общака?

— На разные цели. В том числе обязательно на поддержку тех, кто все же попал за решетку. Но с серьезными людьми это в наше время редко случается. Так что основные финансовые колеса крутятся, конечно, на свободе.

— Во сколько сейчас оценивается общак? Кто к нему имеет доступ?

— Должна предупредить, что те, кто об этом узнает, долго не живут. Вы все еще хотите?

— Нет, пожалуй. Но все это странно.

— Я к общаку отношения фактически не имею, я его не держу. Есть же специальные люди. Это чужие деньги, а считать чужое неприлично. Могу сказать, что даже я не знаю, какие транши откуда идут, кто и как рассчитывается.

— Вас после обнародования видео- и аудиозаписи вызвали на допрос?

— «С какой стати?» — спросили бы мои адвокаты. Если вы еще раз прослушаете запись, то не найдете там ничего такого, что годилось бы для суда.

— Новые технологии как-то отражаются на криминальных процессах?

— Счетчик стал тикать активнее. Люди живут хорошо, и большие деньги с человека теперь проще и быстрее снять. А в остальном все более гибко теперь — зависит от того, кто кого на деньги ставит. Нет классических бандитских 23%, которые были вычислены в 90-х. У меня, условно, так: сегодня было 3 тысячи долга, завтра уже 4. Жестко. Не потому, что я такая жадная, просто есть статус, мне нельзя по-другому.

И насчет технологии... Теперь человека не только по базам пробивают — там ведь сухая информация. Что такое социальные сети, знаем прекрасно. Если продолжать о Ростове, то я очень быстро узнала, что у Бессонова трое детей. С кем дружат его сын и дочь. Согласитесь, не лишняя информация, если хочешь надавить на человека. Кстати, меня вы не найдете ни в одной из соцсетей. У меня все схемы, имена и телефоны в голове, и нет ни одного электронного носителя, где хранилась бы хоть какая-то информация, представляющая ценность. Родители и Слава учили, что надо вести себя так, чтобы никто не мог до конца понять, кто ты есть. В детском садике все думают, что я фотограф. Я приезжаю и снимаю детские утренники. Мне это очень нравится.

— А есть какие-то правила для людей вашего круга?

— Сейчас, к сожалению, людей с классическими понятиями остается все меньше. Но я к традициям отношусь трепетно и детей своих буду воспитывать с правильным отношением к жизни. У меня было много хороших примеров перед глазами — мои родители, Слава в первую очередь.

«Убийца Славы наказан»

— Вы с Иваньковым действительно любили друг друга?

— К чему эти вопросы? Ведь люди, которым это небезразлично, живы и здоровы. Вот первую любовь вы же любили по-особенному, и вы оставили там часть своего сердца. Мне Славы не хватает. Я думаю, он гордился бы мной. Но он все видит и так, я верю в это.

— Как думаете, что бы он вам сказал?

— Он сказал бы, что у нас очень классный сын растет. Как он мечтал — типично русский мальчик: светлые волосы, синие глаза...

— Жора знает, кто его папа?

— С трудом могу вообразить, что объясняю подобные вещи четырехлетнему ребенку. Так что этот вопрос для меня неактуален еще лет 10. Если честно, не хочется говорить банальных вещей, но у Жорика сейчас есть отец. Так что будем считать, что на ваш вопрос я ответила.

— Иваньков был романтиком?

— Он не водил меня за ручку в ресторан, не дарил каждый день цветы. Но он уделял мне очень много внимания и времени. Он никогда при мне не ругался матом и грубо не выражался. Из подарков запомнились кольцо и машина, которую я хотела тогда, — «Хонда».

— Когда его ранили, вы были с ним в больнице?

— Нет. В больнице с ним была женщина, к которой я отношусь с огромным уважением. Она была со Славой много лет, и, поверьте, это были не самые легкие годы.

— С самого начала знали, кто убийца?

— Скажу одно: убийца уже наказан.

— Иваньков считал, что женщин не должно быть в криминальном мире?

— Напротив. При Славе была Каля Никифорова — Калина. Ходили даже разговоры, что ее сын Витя Калина — ребенок Иванькова. Это не так. Так вот, Каля была даже не правой рукой Славы, а равным партнером. Про нее легенды ходили. Она имела, как ни странно, подход к кавказцам, которые женщин исторически презирают и считают вести дела с ними ниже своего достоинства. Она же на них действовала магически. Они каждое ее слово ловили.

— Как она это делала?

— Черт знает. (Смеется.)

— Есть сейчас в Москве известные в криминальных кругах женщины?

— Есть какая-то королева шпаны с пошлым прозвищем, но каким, я даже и не вспомню. (По некоторым данным, зовут ее Малышка. — Е.М.). Есть и очень серьезная женщина, про нее говорить — себе дороже. Скажу банальность, но все зависит от человека, а не от пола.

— Япончик оставил вам много денег?

— Лично мне — ничего. Я и не взяла бы. Он оставил сыну, но тот получит их только после совершеннолетия. Я не знаю, сколько, но я и сама заработаю не меньше.

— У вас на руке татуировка ящерицы. Что это означает?

— Если вы ищете связь с криминалом, то ее здесь нет. Носить воровские звезды я себе позволить пока, к сожалению, не могу, но сделаю все, чтобы заслужить это право. Вообще, у меня несколько татуировок. И те, которые что-то значат, вы спокойно можете себе сделать.

— А могут ведь подойти люди из криминального мира и предъявить: вот ты за них отвечаешь?

— Какие люди из криминального мира? Кого вы вообще имеете в виду? Всякую шпану, которая откинулась месяц назад? Серьезные люди никогда не подойдут и не спросят.

— Вы хотели бы, чтоб ваши дети занимались тем, чем вы?

— Я хочу, чтобы они были врачами. Хирургами.

Праздник смутного времени Евгений Понасенков 

Московский Комсомолец № 26082 от 1 ноября 2012 г. Что нам предлагают «отмечать» 4 ноября

Начну с того, что Правительство России не выбрало в качестве повода к празднику «народного единства». Например, под такое светлое дело ему не подошло развенчание культа личности Сталина, хотя как раз здесь обнаружился бы смысл: тогда, на XX съезде, впервые в отечественной истории одна часть народа («власть») пошла на сближение с другой частью, собственно и получившей в литературе название «народа». Праздником не стала ни одна дата, связанная с достижениями российской науки или искусства! Правительство, очевидно, не радует память о созидательных событиях.

Зато войны — это основа нашей праздничной «духовности». Получается, что наш добрый, мирный и соборный народ объединяют лишь пусть и справедливые, но массовые убийства? Даже полет человека-Гагарина в космос — и тот на самом деле стал праздником в качестве победы в одном из «сражений» холодной войны с США. Но я боюсь, что и День космонавтики скоро на пропагандистском уровне завянет, потому что не согласуется с новой генеральной линией реинкарнации старой партии: ведь Гагарин, как известно, доложил, что Бога ни на небесах, ни за ними он не обнаружил.

Итак, на что же идет государственный бюджет празднования 4 ноября?

Стараясь изобрести «праздник» в районе отмененного 7 ноября, правительство просто «поменяло шило на мыло». Если следствием Октябрьского переворота стало свержение Временного правительства, то следствием ноябрьских (октябрьских по старому стилю) событий 1612 года было свержение временного правительства Семибоярщины и скорое избрание первого царя из династии Романовых. Смешнее другое: Ленин хотя бы официально не присягал на верность кайзеру, а вот находящийся в Кремле под охраной законно приглашенного польского контингента (т.е. интервентами их назвать никак нельзя) единокровный брат Патриарха Московского и всея Руси Филарета и дядя будущего царя Иван Никитич Романов — присягал на верность польскому королевичу Владиславу! Тому же королевичу успел «поцеловать крест» и новоявленный царь Михаил Романов! Таким образом, как в 1917-м, так и в 1612 году все было решено наверху, небольшой группой людей и без всякого народного единства. Народ стал чувствовать изменения от своего «единства» постепенно: с усилением крепостного гнета, что позже в переводе на язык советской власти называлось «военным коммунизмом», «раскулачиванием» и «коллективизацией».

Чем обернулся для России подобный вариант окончания Смутного времени?

Новый русский царь «правил» по указке своей матери, которой оказалось глубоко наплевать на идею освобождения русских земель от поляков; в итоге через несколько лет было подписано Деулинское соглашение, по которому в обмен на родственничка Филарета к Речи Посполитой отходили «в вечное пользование» Смоленск и Чернигов. Замечу, что эти города передавались вместе с пушками, «пушечными запасами» и с населением! С русскими крестьянами православный царь обошелся как с неодушевленной вещью: им было строго запрещено покидать отдаваемые «иноверцам» земли. Так что же мы сегодня должны праздновать? Где великие интеллекты историков от правительства обнаружили повод к пиршеству «народного единства»? Чем им не угодил Смоленск?

Но это все подробности, а у меня вопрос по сути: о каком «народе» вообще идет речь? Взгляните на политическую карту того, что называется «Россия»: вы убедитесь, что в 1612 году — это не Россия 1801 года, что СССР — это не Россия 1815 года. Захваченные Александром I Финляндия и Польша должны праздновать единение с присоединившейся Грузией? Не выйдет. Может быть, советские азиатские республики или Чечня должны праздновать изгнание поляков из Кремля в 1612 году? Или сегодняшний Татарстан чувствует бесконечное единство со всем российским народом в плане захвата польских земель в конце XVIII века?

В этой связи у меня еще более объективный вопрос: почему правительство до такой клинической степени любит все искусственное, все ненатуральное, силиконовое, так сказать? Оппозиция у него, видите ли, — «системная», то есть голосует как надо, «отмежевывается» от кого скажут; про выборы — молчу (там все уж совсем «естественно»); праздники — вымученные...

Но мы слегка отвлеклись. Давайте разберемся с психологией, а также с этикой и эстетикой «праздника» 4 ноября. Товарищи! Кого из вас честно и конкретно напрягает, что в 1612 году в Кремле русских бояр охраняли несколько сотен поляков? Если вам не нравятся поляки, тогда не пускайте в КДС Эдиту Пьеху, если вам не нравятся русские бояре — празднуйте, черт возьми, 7 ноября!

Если для вас сегодня ряженные казаками нападающие на художественные выставки — это вершина отечественной духовности и традиции, тогда почему вы забываете, что основу армии Лжедмитрия I составляли казаки, причем не просто ими наряженные. Почему вы забываете, что ополчение Пожарского, в котором состояли, но вели себя весьма варварски, около 4000 казаков, сражалось в 1612 году с отрядом Ходкевича — а в нем воевали аж 8000 казаков! Почему вы, изобретатели силиконовых праздников, за громадные бюджетные средства внедряете в народ синдром раздвоения личности: с одной стороны, тратите почти 2,4 млрд руб. на празднование победы над «нехристями-басурманами» в 1812 году (в войне, которую развязал еще в 1805 году сам же Александр I Романов), и тут же прославляете братание с эскадрильей «Нормандия—Неман»?! Почему вы не способны выдержать ни одну стилистику? Зачем силикон? Это же надо умудриться — праздновать поражение под Бородином, после которого Кутузов сдал Первопрестольную, или радоваться отторжению Смоленска как наилучшему окончанию «смутных» лет!

Кстати, по поводу «окончания смутных лет». Простите, а для вас кровавое месиво «крепкой руки» Ивана Грозного, или череда дворцовых переворотов XVIII века, или аракчеевщина, или 1917–1922 (и далее) годы, или сталинские репрессии (и далее) — это не «смутные» времена? Вас кровавые преступления родного НКВД больше устраивают, чем гарнизон земляков замечательной Анны Герман (немка, родилась в СССР, жила в Польше), охраняющий потомков Андрея Кобылы (предка Романовых)? Вас не устраивает национальность гарнизона? Так Романовы (как и Кутузовы) — согласно летописям — выходцы из Пруссии, а это еще менее Россия, чем Польша (и вообще к двадцатому столетию Польша — это уже, простите, Россия, и для поколения Владимира Зельдина Польша — это часть Родины, часть «Руси-матушки»). Или вам больше импонирует поляк Дзержинский, или грузин Сталин?

Чего вы сегодня хотите праздновать, если для вас «Куба — любовь моя», ваш «адрес — не дом и не улица», а Советский Союз, а исконная религия — из Древней Иудеи? Для населения с таким противоречивым перечнем «родины» надо устраивать праздники не «народного», а мирового, а то и космического «единства». Вот только я не уверен, что мир и космос из солидарности сделают такой день «нерабочим».

Ах, совсем забыл. В этой теме ведь еще есть кочующий вокруг Лобного места памятник Минину и Пожарскому (созданный уроженцем бывших польских земель Иваном Мартосом). Но поклонникам силиконовых сказок государственной идеологии и здесь ничего приятного не перепадет: Минин и Пожарский предлагали на роль русского царя австрийского принца или шведского королевича. Однако это был всего лишь хитрый ход: потомок Рюриковичей Пожарский понимал, что обе эти кандидатуры не сильно «проходные» — и планировал себя на роль нового царя (т.е. такого же самозванца, как и все фигуры Смутного времени). Он даже выбрал Ярославль новой столицей: создал там Поместный, Монастырский и Разрядный приказы, Казанский дворец и Новгородскую четверть (все как при милейшем Иване Грозном), но поход гетмана Ходкевича на Москву спутал ему все карты — ибо он мог сыграть на руку одному из тех боярских родов, которые считали себя законным правительством в Москве. Так Пожарский двинулся на Кремль, но не рассчитал: в итоге «победы» избрали не его, а более устраивающего прочих «родовитых» не сильно именитого Романова.

Что до даты, то она также не имеет смысла: польский гарнизон (охранявший «законную» власть) капитулировал не 4-го, а 5 ноября (по новому стилю), выборы нового царя прошли вообще в 1613 году, а разбои все тех же казаков, война с Польшей и вообще внутренняя смута продолжались еще много лет.

Немецкий филолог восхищен красотой русского мата

Немцы ругаются грязно, считает немецкий языковед: слишком много фекалий. А красивее всех ругаются русские. В интервью DW Ханс-Мартин Гаугер рассуждает о вульгарности.

Немецкий филолог Ханс-Мартин Гаугер (Hans-Martin Gauger) специализируется в необычной области. Объект его исследований - ругательства. Только что в Германии вышла книга Гаугера "Влажное и грязное. Введение в лингвистику вульгарного языка". Книга интересна и достаточно откровенна. Правда, за время интервью ученый произнес одно-единственное нецензурное слово.

Deustche Welle: Что вас привлекло в этой теме?

Ханс-Мартин Гаугер: Тот факт, что в группе романских языков широко распространены ругательства, связанные с сексуальными отношениями.

- Вам удалось найти объяснение?

Обложка книги "Влажное и грязное. Введение в лингвистику вульгарного языка" - Не сразу. Исследование растянулось на несколько лет. Объяснение я нашел в противоречивости сексуальной сферы. Выражения, описывающие половой акт, как правило, всегда имеют двойное значение. Еще одна очевидная причина - сами мужчины. Романские языки - мужская вотчина. Поэтому в ругательствах так четко прослеживается пренебрежительное отношение к женщинам.

- В своей новой книге "Влажное и грязное" вы сравниваете, как ругаются разные народы. Почему, на ваш взгляд, одни больше нападают на женщин, чем другие?

- Не знаю, можно ли назвать это нападением, но "атакующий элемент" здесь, безусловно, есть. Возьмем, например, голландцев, они в этом плане более корректны. Ругаясь, они используют обозначения как мужских, так и женских половых органов. Немецкоязычное пространство в этом отношении - исключение. В Швейцарии, Австрии и особенно в Германии ругательные слова и выражения связаны, в основном, с фекальной лексикой, то есть, как говрил Фрейд, с лексикой анальной. Причем эту тенденцию можно проследить со времен франков. Это, если хотите, особый путь. Если представить себе некий атлаc европейских ругательств, то сегодня Германия - это остров фекалий, окруженный морем секса.

КОНТЕКСТ

"За козла ответишь": как ругаются на немецких дорогах

Слово - не воробей. Ситуации на дорогах возникают разные и нередко заканчиваются "обменом любезностями". Порой дело потом доходит до суда.

Осторожно, к вам идет театр!

В Германии открылась горячая линия ненависти

- А в какой стране ругаются красивее всего?

- Я думаю, что красивее, образнее всех ругаются русские. У ненормативной лексики здесь есть даже свое название: "мат". В советские времена с ним как-то пытались бороться, в 90-е годы он пережил новый расцвет, сегодня от него снова пытаются избавиться. Еще одна яркая особенность России - превалирование "женских" ругательств. Вообще, речь становится все вульгарнее. И это явление характерно не только для России. Это еще и феномен эмансипации. Но стоит ли беспокоиться по этому поводу? Думаю, что нет. Конечно, всегда найдутся блюстители чистоты языка, которые будут бить тревогу. И напрасно! Всегда, во все времена ругались нецензурно, просто за римскими солдатами никто не записывал, как они ругались.

- Какой совет вы можете дать российским туристам, приезжающим в Германию?

- Если вы не носитель языка, очень важно аккуратно обращаться с ненормативной лексикой. Местное население всегда будет воспринимать ругательства в устах иностранца критичнее, чем в устах земляков. Плохие выражения полезно знать, но лучше их все-таки не использовать.

- Если человек много ругается, это говорит об общем уровне его воспитанности или о его характере?

- Это, безусловно, вопрос образования. Чем выше уровень, тем меньше ругани. Правда, в Испании, например, нецензурно ругаются и в профессорской среде. Стоит уйти из комнаты женщинам, как мужчины тут же переходят на ненормативную лексику.

- А что вас поразило больше всего за время исследований?

- Когда оскорбляют семью, особенно мать или сестру. Многие, наверное, помнят инцидент в финале чемпионата мира по футболу 2006 между игроками сборных Франции и Италии. Матерацци оскорбил сестру Зинедина Зидана. Для немца это просто ни в какие ворота не лезет.

- Этот случай и стал точкой отсчета вашего исследования?

- Нет, все началось раньше, с французского слова "Bais", что означает "совокупляться", а в переносном смысле - "обманывать". Французы могут сказать: "Нас об… в этом ресторане". То есть надули, обманули. Немец бы сказал: "запачкали" (anschmieren). Видите, тут опять всплывает фекальная тематика.

- Вряд ли вы говорите на всех языках, которые упоминаете в вашей книге, но ругаться, наверное, умеете на всех…

- Нет, конечно. Я ведь просто наблюдатель. И даже если тема моего исследования кажется кому-то несерьезной, то издательство, опубликовавшее книгу, - одно из самых серьезных в Германии. Оно, между прочим, даже Конституцию Германии издавало.

Hans-Martin Gauger

"Das Feuchte und das Schmutzige. Kleine Linguistik der vulgren Sprache".

Verlag C.H. Beck, Mnchen 2012