Д. О. Святский ВОЛОС—ЛУННЫЙ
ЯЗЫЧЕСКИЙ БОГ СЛАВЯН
(ОЧЕРКИ ИСТОРИИ АСТРОНОМИИ В
ДРЕВНЕЙ РУСИ)
Ничто на небе так сильно не
привлекало внимания первобытного человека, как тонкий серп месяца, появляющийся
по вечерам носче новолуния. На темном небе, среди бесчисленного количества
различной яркости звезд, эти ежемесячные загадочные появления Луны невольно
приковывали к себе взоры всех, кто в своей работе, в быту или в ратном деле
бодрствовал под открытым небом. Поэтическое воображение приводило, как мы увидим,
к сравнению звезд со стадами овец под присмотром их пастуха-месяца. Так, А. Н.
Афанасьев в «Поэтических воззрениях славян на природу» говорит: «постоянный
эпитет „ярки звезды" возбуждал и уме представление об овцах (ярки, ярочки)
н козах (ярац, ярица)». В сербской песне девица спорит о красоте с солнцем,
сравнивает ясные звезды с овцами. Красота моя,— говорит гордая
дева,—превосходит и звезду-переходницу (планету Венеру), и месяц, что гуляет но
ясному небу, словно пастух с белыми овцами:
Што преоди преко ведра неба,
Како пастырь пред белим овцами
В русском фольклоре имеется очень
много подтверждении воззрению на звезды как на стадо, пасущееся под надзором
пастуха-месяца. Таковы, например, загадки: «Бежали овцы по калинову мосту;
увидали зорю, упали в воду» (звезды перед зарею). «Поле не меряно, овцы не
считаны, пастух — рогат» (небо, звезды и месяц). Последняя загадка имеет много
вариантов: «Поле сияпское, много в нем скота астраханского, один пастух —
словно ягодка», «Поле поляпское, стадо Лебедянское, пастух вышинскин», «Поле
велико ромаповско, па поле скот оверьяновской, пасет пастух фарафоновский». Мы
видим здесь, как первоначальный смысл постепенно теряется среди позднейших
добавлений. Любопытен старинный народный заговор овчаров, которые в половине
февраля «окликали» звезды: «ты освети, звезда ясная, негасимым огнем белоярых
овец у раба (имярек). Как но поднебесью звездам несть числа, так бы у раба
(имярек) уродилось овец болей того». Если под Крещенье, по народной примете,
звезды ярки, то они породят белых ярок (ягнят). Как видим, эта примета, основанная
на игре слов, коренится в старинном народном сближении звезд с овцами. Так же
характерно народное, уже чисто молитвенное обращение к месяцу как одушевленному
существу: «Месяц-месяц, серебряные твои рожки, золотые твои ножки. Паси-береги
овец моих, как пасешь-бережешь ярок небесных — звезды частые».
Любопытна также сербская загадка
при сопоставлении с русской: «Впереди овец золотой пастух, а за ним идет Пуро
сгорбленный, собирает их красна девица». По отгадке золотым пастухом
оказывается Солнце, а сгорбленный Пуро — это согнутый рог ветхого месяца (на ущербе),
тоже, очевидно, пастух, под красной же девицей понимается звезда Даница или
Денница — утренняя звезда (Венера). Овцы — это опять звезды.
И в нашей примете на Родионов день
(8 апреля) народом приурочивалась встреча Солнца красного с ясным Месяцем:
«Горденек ясный месяц, и красному солнышку не уступит: задорен рогатый пастух —
все звездное стадо перессорит».
Но какое же имя носил этот
небесный пастух у древних славян? Горные жители, занимавшиеся пастушеством,
назывались влахами или волохами, т. е. пастухами, откуда и Румыния в старое
время называлась Влашской землей. Таким образом, и пастух небесных стад —
рогатый месяц — получил название главного Волоха, Волоса или Белеса. Одна
словацкая колядка говорит о вифлеемских пастухах, пасших овец: «Пасли овцы
велесы при бетлемском шаласе», прямо называя пастухов велесами. У чехов есть
пословица — «залететь за море к Велесу», т. е. подняться дальше моря, на небо,
очевидно — к Луне.
Старые фольклористы Афанасьев,
Квашнин-Самарин и др. еще в 60—70-х годах прошлого столетия считали славянского
бога Велеса божеством Луны, но последующие этнографы оставили это замечательное
сближение без достаточного внимания, остановившись на Велесе, как только па
скотьем боге. «Велес и месяц,— говорил Квашнин-Самарин,— имеют много точек
соприкосновения. Рогатый месяц прямо просился в боги скота, загадки даже
называют его лысым волом. Пастухи, кочующие в поле, к кому должны были обращаться
с молитвой о своих стадах, если не к месяцу? Сравнение месяца с пастырем, а
звезд с овцами самое естественное, и действительно употребляется в народе.
Пастуху всегда придавалась свирель, да и по занятиям своим он более, чем
кто-нибудь другой имеет удобства заниматься музыкой и песнями,— и вот свирель
дали и Велесу-месяцу, и певцов (например, Бояна в „Слове о полку Игореве")
зовут Велесовыми внуками».
Постепенно из этих смутных
представлений у славян возник настоящий культ Велеса-месяца, скотьего бога; он
охранял уже не только звездные стада в небесных просторах, по и стада на земных
пастбищах; мифотворчество нашло здесь прочную основу в условиях
социально-хозяйственного быта Древней Руси. Проследить в деталях за развитием
этого культа мы не можем, но несомненно, что Велес-Волос был почитаем на Руси
дольше всех других языческих божеств, в особенности на севере. В Ростове
Ярославском идол его не был повержен вплоть до XV в. Волосов-Никольский
монастырь Владимирской губ. был построен па месте кашица Волосу. Волосово
капище находилось н в Киеве на Подоле. «Волоса, его же именоваху скотья бога,
понеле Владимир в Почайну-реку врещи»,— так рассказывает Макарьевская Четья
Минея о сокрушении в Киеве идола Волоса; но улица на Подоле, ведущая к месту
кашица, еще долго после того называлась Волосовой. С таким же названием была и
улица в Новгороде, па которой, по преданию, стоял идол Волоса. Множество сел,
урочищ сохранило имя Волоса до наших дней —в Поволжье, в Новгородской области,
б. Владимирской губ., Смоленской и др. То же и в других славянских странах.
Так, и Боснии существует гора Белес. У славян в христианскую эпоху еще
сохранялся обычай употреблять для людей имена старых языческих богов.
Новгородская летопись сохранила нам два таких имени — Сбышка Волосовиц и Волос
Блуд-капищ.
Именем Волоса, наряду с Перуном,
клялись русские князья, заключая иноземные договоры. В. О. Ключевский понимал
название Белеса «скотьим богом» как обозначение богатства и меновых ценностей,
потому что скот и деньги для того времени—синонимы. Становится понятным, почему
кашице Волоса в Киеве было на Подоле, где с древних времен происходила
торговля. По выражению Е. В. Аничкова, Волос был богом «всея Руси», т. е.
обширной разноплеменной торговой и сельской части ее населения, в то время как
Перун—бог грозы, был великокняжеским, дружинным богом: «Волос был посредником
между продавцами и покупателями, и от него ждали тот и другой себе пользы и
выгоды. Торговый бог давал барыш. Отсюда его разноплеменный характер. Его чтили
лзее гести, съезжавшиеся на торг (в Киев и Новгород), кто бы они ни были: чудь,
славяне, норманны». Любопытно, что Е. Е. Голубинскин отождествлял Волоса со
скандинавским valass, что означало бога волов.
Таким образом, в дальнейшем
развитии культа Волоса он из бога пастухов становится богом торговли, поскольку
скот — это деньги. Но лунное происхождение его все же не забывается.
Древнерусские христианские проповедники, вынужденные вести упорную борьбу с
остатками языческого культа, говорили: «Забыша бога и вероваша, юже бе тварь
бог на работу сотворил; то-то они вес боги прозваша: солнце и месяц, землю и
воду, звери и гады... Хорса, Велеса, Перуна на боги обратиша».
В последней" стадии развития
культа Велеса этому скотьему богу постепенно стали придавать черты земледельческие;
Волос становится почти богом плодородия. На юге был обычай «завивать бороду
Волосу перед жатвой»: собрав горсть колосьев и не вырывая их из корпя,
перегибали и завивали их в узел в знак того, что до них не касалась рука жницы.
С этим любопытно сопоставить народную загадку о серпе: «Месяц-новец днем в поле
блестит, к ночи на небо слетел», в которой серп в руках жнеца отождествляется
опять-таки с небесным серпом Луны.
Принято было думать, что,
искореняя язычество и насаждая христианство, древнерусские церковники выдвинули
на место культа Волоса почитание св. Власия просто по созвучию имен. Однако
акад. А. И.Соболевский показал, что вопрос об отношении скотьего бога Волоса к
св. Власию и о перенесении на последнего назначения первого — покровительства
скоту — вопрос неясный. Известно, однако, что у византийских греков св. Власий
уже считался покровителем скота, и византийский автор X в. Иоанн Геометр в
одном из своих стихотворений называет его «великим стражем быков». В виду этого
можно предполагать, что св. Власий был и у нас преемником бога Волоса в
покровительстве скоту, и что смешение его с Волосом могло и не иметь места.
Как бы то ни было, но народная
примета на II февраля ст. ст. (день св. Власия) говорит о том, что «Власий
сшибает рог зиме»— выражение, понятное метеорологически, так как в феврале
наступает время оттепелей и больших морозов уже быть не может: Власий сшибает
последний зимний рог небесного месяца «сечня» (февраля) и дальше наступает
весенний месяц «сухий» (март). В связи с таким пониманием этой приметы
интересно обратиться и к старому предвесеннему празднику масленицы, несомненно,
унаследованному от языческого культа. Еще И. М. Снегирев говорил: «может
статься, самая масленица, приходящаяся около Власьева дня, не была ли праздником
Волосовым. Масло, приносимое ему в жертву, называлось волосиным или воложным».
Любопытно обратить внимание на то
обстоятельство, что праздник русского язычества, масленица, связан с лунными
фазами. Это — праздник лунного культа, в отличие от коляды и купалы —
праздников, несомненно, солнечного культа. В то время как последние постоянны
для юлианского календаря и связаны были с древнейшими датами зимнего и летнего
солнцестояния (25 декабря и 24 июня), первый имел передвижной характер и
следовал в христианскую эпоху за пасхальным кругом, или, что то же, за фазами
Лупы. Блины, имевшие форму лунного диска, вероятно, носили характер ритуального
хлеба; обычай печь блины уже в христианской Руси, по свидетельству Сахарова в
его «Сказаниях русского парода», сопровождался особым ритуалом: «приготовление
первой опары содержалось в величайшей тайне от всех домашних и посторонних...
Опару готовили из снега на дворе, когда взойдет месяц. Здесь стряпухи
причитывали: „месяц, ты, месяц, золотые твои рожки, выглянь в окошко, подуй на
опару"».
Н. И. Костомаров говорит: «Нередки
в любовных песнях обращения к месяцу... Месяц часто является в песнях с
звездою, которая изображается его сестрою. В других песнях месяц и звездочка не
брат и сестра, а между ними показываются как будто любовные отношения...
Вечерняя звезда говорит, что ей неприлично всходить „против" месяца, или
прежде его... У месяца из многих звезд есть любимая звездочка. Нередко
замечаемое явление на небе, что какая-нибудь звезда случайно как будто идет
вместе с месяцем, подало повод к составлению такого представления, что звезда
сопровождает месяц, как его близкая подруга. Время явления месяца вместе со
звездочкой считалось счастливым временем для рождения... Новобрачные
уподобляются месяцу и звездочке... Но так как народ подметил, что месяц не
всегда идет по небу со звездочкою и не всегда одна и та же звездочка провожает
его, то месяц получил прозвище непостоянного (перебирчика); и если сближение
молодца и девицы нашло себе подобие в отношениях месяца и звездочки, то разлука
и непостоянство также находят себе подобие на небе».
Какая же из звезд, среди которых
движется месяц, является его сестрою и какая невестою или женою? В Черногории
планета Венера известна под именем Даницы или Денницы; Даница — любимое имя,
даваемое черногорцами дочерям. В одной песне месяц укоряет Даницу за то, что он
ходил всю ночь, а она спала. Быть может, здесь имеется намек на астрономические
явления: в полнолуние месяц светит всю ночь, а Венера никогда от Солнца
значительно не удаляется и потому видна бывает лишь но вечерам или по утрам,
когда Луна может пройти вблизи нее только в фазе молодого или ущербленного
серпа. В другой песне Даница определенно называется сестрою месяца:
Радуе се звезда Денница,
Жени брата еяйного месяца...
На ком же Даница женила месяца —
своего брата? Ответ на это находим в украинской песне, приводимой Н. И.
Костомаровым и А. Н. Афанасьевым:
Перебор—Мнсячек. перебор!
Всех зирочек перебрал.
Одну себе зирочку сподобал:
Хоч она и малинька,
Да ясненька,
Меж всех зирочек значенька.
Наши фольклористы, приводя эту
песенку, не останавливаются на ее объяснении, проходя, таким образом, мимо
замечательного астрономического явления, заключающегося в этой песне-загадке. В
самом деле, какая же это такая звездочка — маленькая, но ясненькая и приметная,
которая полюбилась месяцу в его скитаниях по созвездиям зодиака? Это, конечно,
Плеяды (или главная из
Плеяд — Альциона) — резко
бросающаяся в глаза тесная группа из 6—7 звезд. В соединении с Плеядами Луна
бывает каждый месяц, а иногда и покрывает эту группу или некоторые из ее звезд;
это явление покрытия в особенности могло приковать к себе воображение
«велесовых внуков» и быть воспето в их поэзии.
В связи с этим становится понятным
и то название Плеяд, которое очень широко распространено
на Украине, так и вообще в СССР —
«Волосожары», т. е. жаркие (яркие) звезды Волоса или «Волоса-ярки», т. е. ярки
(овцы) Волоса, около которых он бывает каждый месяц, а иногда и «покрывает» их.
Название Волосожары известно не только у нас, оно встречается также у западных
болгар и в Югославии. Следовательно, оно общеславянское. Лет 500 тому назад в
России существовала и другая форма этого названия — «Волосыни». Тверитин
Афанасий Никитин в своем знаменитом «Хождении за три моря» описывает, как он, будучи
в 1470 г. в Индии, спутался в счете месяцев, дней и праздников, но хорошо
помнил, что в пасхальные весенние дни «Волосыни в зорю уходят», т. е. находятся
в соединении с Солнцем.
В Черногории Плеяды носят подобное
же название «влашичи»— пастушьи, велесовы
звезды, что в
народной поэзии западных славян соответствует нашему более определенному
названию — Волосожары. Таким образом, в свете первичных наблюдений звездного
неба объясняется целая поэтическая страница славянского фольклора, внося вместе
с тем еще одну любопытную черту в историю культа Белеса — лунного бога
языческой Руси и, вероятно, всех славян: Влашичи, Волосыни или Волосожары
оказываются излюбленными звездами Велеса.
