Александр Бурьяк Иосиф Бродский как человек позы (продолжение)
Конкурентом Иосифа Бродского в новой русскоязычной поэзии был
Андрей Вознесенский (род в 1933), "русский поэт, прозаик, худож-
ник, архитектор", тоже большой позёр. Вознесенский писал прибли-
зительно в то же время и в той же раскованной манере, что и
Бродский. Оба -- ребята хитрые и, где надо, покладистые: если
Бродский натаскивался в свите Анны Ахматовой, то Вознесенский --
в свите Бориса Пастернака.
Из русской википедии:
"На Вознесенского вместе с Евтушенко и Ахмадулиной обрушивается
государственная опала самого Хрущёва. На встрече с деятелями
искусства под аплодисменты зала Хрущёв кричит: 'Убирайтесь вон,
господин Вознесенский к своим хозяевам. Я прикажу Шелепину и он
подпишет вам заграничный паспорт!' Помогло личное вмешательство
президента США Кеннеди, позвонившего Хрущёву лично и попросившего
смягчить судьбу поэта. Вознесенскому разрешили выехать в США для
выступлений. Он сразу же стал самым популярным из русских поэтов
в США. Его стихи переводил Роберт Кеннеди."
"В 1978 г. Вознесенский получил Государственную премию СССР."
Бродскому надо было перепозировать Вознесенского, пришедшего в
поэзию раньше, отсюда, наверное, и более значительное, чем у
Вознесенского, но тоже очень вывереное, обострение отношений
Бродского с Советской властью (одной лишь несчастной любовью на
фоне суицидального склада личности этого обострения убедительно
не объяснить).
* * *
Я думаю, сам Бродский толком не знал, перешёл ли он в русские,
или остался более-менее евреем, или сделал себя человеком без
нации: текущая позиция в этом вопросе наверняка определялась
ситуацией и настроением. Если бы он определённо остался скорее
евреем, то получилась бы пикантная ситуация: автор, позициониру-
ющий себя в творчестве как русского, по этнической принадлежнос-
ти -- далеко не тот, за кого себя выдаёт. А если бы стабильно
почти перешёл в русские, тоже было бы некрасиво: чем собственный
народ-то плох? Даже если и плох, его исправлять надо, а не
сбегать от него. Космополитизм -- другое дело: это честная и
ясная позиция, пусть и вредная с консервативной точки зрения. Но
манифестация космополитичности не подходила Бродскому, потому что
затрудняла бы фигурирование в качестве поэта: большинство людей в
настоящее время как-то преимущественно по нациям себя распределя-
ет, а на коспополитов смотрит как на неполноценных и подозритель-
ных.
"Иосиф Бродский запретил отпевать его в синагоге. А как Бродс-
кий отбивался от попыток загнать его в еврейский закут: он отка-
зывался читать стихи в синагогах, хотя этого не чурались Евтушен-
ко и Вознесенский, не хотел даже посетить еврейское государство,
отклонял приглашения Иерусалимского университета."
"Сэр Исаия Берлин, в своё время демонстративно отказавшийся
пожать руку кровавому убийце, премьер-министру Израиля Менахему
Бегину, говорил о Бродском: 'Он не хотел быть еврейским евреем.
Его еврейство не интересовало. Он вырос в России и вырос на
русской литературе'. Шимон Маркиш пишет: 'Он не был иудеем ни по
вере, ни по мироощущению, впрочем, так же как и Осип Мандельштам
и Борис Пастернак, выбравшие себе тоже осознанную судьбу в
русской культуре'. На 'Кем вы себя считаете?' -- Бродский отвечал
'Русским поэтом'; на лобовое 'Считаете ли вы себя евреем?' --
отвечал: 'Считаю себя человеком':" (Исраэль Шамир "Возвращение
на Родину")
Такой как бы отказ Бродского от своей национальности напоминает
отказ некоторыми от своего пола. Извращенческий он, нездоровый. И
по большому счёту он оскорбителен для евреев.
Несмотря на почти-смену национальности, Бродский -- русскоязыч-
ный ЕВРЕЙСКИЙ поэт с наклонностью к космополитизму, а не русский
поэт еврейского происхождения. Можно сказать, русские Бродского
скорее не приняли, чем приняли в качестве своего национального
поэта. Будь Бродский, к примеру, чукчей, расположения к нему
русских было бы больше, а с евреями у них отношения слишком
многогранные.
Еврейский пасынок в русской литературе, Иосиф Бродский -- поэт
для русскоязычных евреев, а не для истинных русаков. Для нацио-
нально-озабоченных русских он -- курьёз и объект для ревнивых
сравнений, а сверх этого почти никто.
К примеру, стихи Шекспира читаются русскими и на русском языке,
но читаются как английские. Стихи Бродского даже и переводить не
надо, но читаются они тоже не как русские, а как еврейские.
Ну что я могу поделать? Инстинкт говорит: чужой; водиться с
таким можно, зачислять в русскую литературу -- нельзя. Может,
надо бы подавлять этот голос инстинкта? В принципе подавлять
инстинкты нередко надо, но в данном случае -- вряд ли, потому
что пользы-то никакой.
Для русского человека употреблять поэзию Бродского по прямому
назначению -- приблизительно то же, что пить эрзац-кофе, когда
можно пить настоящий.
Будь Бродский хотя бы полурусским-полуевреем -- другое дело. А
без этого его русские стихи -- вроде искусственных зубов, которые
лучше, чем настоящие, но всё-таки не свои.
Если задаться вопросом, в чём состоит нерусскость произведений
эрзац-русака Бродского, отвечать на него будет трудно: Бродский
более-менее "замаскировался". Любой его литературный и личный
дефект вполне можно отыскать и у исконных русаков. Но можно
отметить, что у русаков это встречается в качестве отдельных
признаков, а у Бродского -- полный набор. Но надо ещё будет
доказывать, что этот набор -- еврейский, а с этим тоже сложности.
Ну, а чем плохо утверждать, что поэзия Бродского воспринимается
как еврейская хотя бы потому, что он сам воспринимается как
еврей?
Не из желания задеть, а только из стремления разобраться в во-
просе, отмечу, что на нееврейский взгляд, еврейское в творчестве
Бродского -- это
евреи;
нервность;
нехорошие слова;
абсурдизм;
позёрство, хвастовство.
Народы в дурном частью схожи, частью своеобразны. Здесь имеется
в виду еврейский вариант литературного дурного.
* * *
Другой странный русский еврей -- Исраэль Шамир -- отыскал в
Бродском даже российскую имперскость:
"Его привлекал мощный пафос российской имперскости: 'По сей
день полагаю, что страна только выиграла бы, имей она символом
нации не двуглавую подлую имперскую птицу или полумасонский серп
и молот, а флаг русского флота -- наш славный, поистине прекрас-
ный Андреевский флаг: косой синий крест на девственно белом фоне'
-- Если не видеть подпись автора -- Иосиф Бродский, можно поду-
мать, что Карем Раш писал такой текст, замечает Бондаренко."
(Шамир И. "Возвращение на Родину")
Отрывок вполне характеризует уровень мышления этой компании.
Флаг флагом, а герб гербом. Герб иногда изображают на флаге. Если
флаг станет гербом, то что станет флагом? Гербы выдумываются
только в новоделанных нациях, а в остальных есть тяготение к
традиции. Да и не симпатичен крест-накрест в качестве герба. А
ещё не понятно, в чём был бы "только выигрыш" России от
герботворчества нобелевского лауреата. И вообще, у Бродского
какая-то сосредоточенность на крестах (см ниже). С ними он иногда
даже фотографировался. Тонкий намёк на распятие?
Далее, на минуту представим, что вздорная идея Бродского была
бы реализована. Тогда наверняка одни евреи, особо критично распо-
ложенные к русским, утверждали бы, что ДАЖЕ ГЕРБ этому несчастно-
му русскому государству придумал еврей (пусть и записавшийся по
ошибке в русские), а другие -- что у этого несчастного русского
государства ДАЖЕ ГЕРБА НЕТ приличного. Мы всё это уже не раз
проходили, ребята!
* * *
Большинство стихов Бродского -- крепкие по части стиля. Некото-
рые интересны даже для небольших любителей поэзии. Но стихи
обычно воспринимаются не без учёта личности, их написавшей, а от
Бродского отталкивает его манера хвастаться поездками, материаль-
ными возможностями, никчемной эрудицией (следствием избытка сво-
бодного времени), ставить себя рядом со знаменитостями, курить в
фотокамеру. Никаких значительных мыслей он в мир не привнёс, даже
в прозе. Раскрутился, потому что оказался нужен Западу в подрыв-
ной деятельности против СССР. Достоин ли он был Нобелевской пре-
мии? Да, именно таким её и дают, она на то и рассчитана. Впрочем,
можно было дать её не Бродскому, а Андрею Вознесенскому или
кому-то ещё -- с такими же основаниями (за "всеобъемлющее
творчество, насыщенное чистотой мысли и яркостью поэзии") и
такими же заслугами перед вырождающимся и всё более глупеющим
человечеством.
* * *
Ну почему в России не может существовать в качестве более-менее
чётко очерченного феномена русскоязычная еврейская литература?
Почему какая-то её часть выдаёт себя за просто русскую, размыва-
ет границу? Причины две. Во-первых, некоторые авторы принадлежат
по "крови" сразу двум народам. Во-вторых, книги, которые выглядят
как "просто русские" или хотя бы "общечеловеческие", привлекают
много большее число покупателей, а евреи считать деньги, как
правило, умеют.
* * *
Многие стихи Бродского напыщенные и вычурные -- мэтровские.
Благодаря Анне Ахматовой Бродский рано понял, что гладкие стихи
сами по себе ничто: их надо ещё пристраивать (точнее, надо ещё
пристраиваться с их помощью). Поэзия приносит достаточный для
пропитания доход лишь при условии, что дополняется значительной
позой. Без позы поэт -- почти что пустое место.
Позёрство Ахматовой -- могучее, но грубоватое. Бродский учёл её
ошибки и действовал более тонко. В частности, он...
1) не кичился своими "испытаниями";
2) не ладил с Советской властью.
Про Ахматову, свою учительницу в технологиях самопродвижения,
Бродский особо критически не высказывался, но это можно объяснить
и нежеланием нарываться на вопрос "А почему же он тогда возле неё
пасся?!"
* * *
Бродский любит демонстрировать свою могучую литературную,
музыкальную, историческую и т. п. эрудицию. У него нередко можно
встретить всякие мимоходные замечания, вроде следующих:
Из патрульной машины, лоснящейся на пустыре,
звякают клавиши Рэя Чарльза.
Колыбельная Трескового Мыса, 1975
Вечерний Мехико-Сити.
Большая любовь к вокалу.
Бродячий оркестр в беседке
горланит "Гвадалахару".
Мексиканский романсеро, 1975
Каменное гнездо оглашаемо громким визгом
тормозов; мостовую пересекаешь с риском
быть заклеванным насмерть. В декабрьском низком
небе громада яйца, снесенного Брунеллески...
Декабрь во Флоренции, 1976
Безупречная линия горизонта, без какого-либо изъяна.
Корвет разрезает волны профилем Франца Листа.
Новый Жюль Верн, 1976
Такие вещи наверняка очень впечатляют образованцев со средними
интеллектами, но отсветами душевного богатства отнюдь не являют-
ся, а попросту вымучиваются автором ради удержания им себя в
величественной позе.
