П.Б. Шелли "Освобождённый Прометей", драма (отрывок 3)

Прометей:
Мои слова, Родная?

Земля:
                                    Да, твои.

Прометей:
Уж каюсь, ведь скоры` и зряшны были.
Гнев ослепил меня на миг, так вышло.
Я не желаю, чтоб страдал живой.

Земля:
О, горе! Плачу я скорбя!
Теперь Юпитер победил тебя.
Ревите громче, Поле с Океаном:
Земля в ответ отверзла грудей раны.
Вы, Духи, войте по живым и мёртвым:
убежище, защита ваша пала и покорна.

Первый всхлип Эха:
             Зашита пала и покорна!

Второй вслип Эха:
                   Пала и покорна!

Иона:
Не бойтесь, холост был порыв;
Титан пока не побеждён.
Погляньте за голу`б-обрыв,
что снегом вдаль загромождён:
оттуда ,с вихрями вприпрыг,
в сандалиях да золотых,
что ясным пурпуром горят,
к нам Некий Дух летит сюда,
он будто розовый сандал
благоухает, бел с лица,
в деснице кадуцей зажал,
похож на горнего гонца.

Пантея:
Меркурий то, герольд Юпитера.

Иона:
А кто за ним? Орава змеевласок,
железные крыла` звенят,-- вот Богу
докука,-- что туманы стекают
посланцу вслед, вопящая толпа.

Пантея:
Юпитера громилы-суки бродят;
поит он их то воплями, то кровью
когда на колеснице серный облак
сам прорывает на кордоне Неба.

Иона:
То ли ведо`мы те сюда, поскольку
там вышли мертвецы, а тут есть скорби?

Пантея:
Титан пока спокоен, пусть не горд.

Первая фурия:
Живым запахло, а!

Вторая фурия:
                            Позволь мне лишь
в лицо ему вглянуть!

Третья фурия:
                          Мне вожделенье
терзать его столь сладостно, как куча
трупья на поле битвы-- стервецам.

Первая фурия:
Ещё ты мнёшься, о Герольд! фас, Суки
из Ада! вот бы сын Майи дал нам
и пищи, и забавы: может кто
Всесильному угодным быть надолго?

Меркурий:
Назад к железным башням вашим!
Зубами скрежещите у потоков
огня и причитаний, нет вам пищи.
Ты, Герион, восстань! Горгона вместе
с Химерой, Сфинксом, доки-хитрецы,
что Фивам угораздили отраву
в вино Небес, извратную любовь,
а ненависть того похуже дали:
пускай они исполнят ваше дело.

Первая фурия:
О, сжалься, сжалься! Умираем в жажде--
не прогоняй нас!

Меркурий: 
                   Значит, сядьте смирно.
Страдалец страшный! я невольно,
ведом велением великого Отца,
по твоему желанию спустился
чтоб новой мести пытку совершить.
Увы! Мне жаль тебя, я ненавистен
себе, но что поделать: как покину
тебя на время-- Небо мне что Ад:
преследует меня твой вид побитый
с улыбкой вызова. Ты мудр и твёрд,
ты добрый, что зря упорствуешь в борьбе,
один, супротив Всемогущего?
Те яркие светила, что делили
и мерили года лихие, видишь--
от них не скрыться, долго же учили
тебя, и долго им учить. И ныне
Мучитель твой ниспосылает
с престранной мощью невообразимо
карательные силы, что питают
агонии погибели в Аду.
Мой долг таков: привесть сюда их,
а именно-- ораву вражьей дичи,
мразь преисподней -- с тем оставить их.
Не быть тому! ты знаешь тайну, что
способна власть переменить на Небе,
она страшна Верховному, сокрой же
её в словах-- пусть Трон осадит в просьбе,
ты ж душу преклонённую пошли--
паломницу в высокий храм отправь,
пусть твоя воля преломит колени
в груди постылой, ибо приношенья
и кроткая податливость смягчают
ужаснейших и премогучих даже.

Прометей:
Ум добрый злые разумы меняют
своей природе в лад. Я отдал всё
ему, за что он приковал меня здесь
на годы и века, на дни и ночи:
то Солнце сушит моей кожи ре`мни,
то по ночам лёд в волосах звенит,
в то время как любимый род людской мой
стал, обмельчав, прислугою бездумной.
Вот какова тиранова отдача,
и поделом: кто зол, добру не внемлет.
Мир, дар друга бывшего ему,
он ненавидит лишь страшась, стыдясь,
добром не возместив, он всё пеняет
мне за свой собственный проступок.
Ему приятельство что вызов-- обрывает
приятный Мести Сон горчащей болью.
К покорности, так знай, я не готов:
она --лишь слово судьбоносное,
клеймо смертельное, народу плен,
мечу сицилианскому подобна,
на волоске подвешен что дрожит
поверх его короны: то ль он примет
поклон мой? Нет, ему не уступлю.
Иные пусть потворствуют Злодейству:
там, где сидит оно на троне в кратком
Всесилии, не тронет подлых; Право,
в своём триумфе плачет, унывает
не прибегая к каре, сожалея
о кривдах собственных блудцу. Я жду
терпя, поры возмездья, та грядёт,
пока мы говорим... но чу! собаки
залаяли. Не медли, видишь: Небо
приблизилось --Отец твой хмур.

Меркурий:
Он обойдётся: хватит мне карать,
тебе страдать! Ещё раз, ты ответь-ка,
когда Юпитер выцарит свой срок?

Прометей:
Я знаю лишь, что час конца настанет.

Меркурий:
Увы! а ты не в силах перечесть,
сколь лет тебе ещё страдать?

Прометей:
                                                      Им длиться
пока Юпитеру царить, вот сколько,
как не желал бы я, как не боялся.

Меркурий:
Тогда помедли ты, заройся в Вечность,
где памятное время, век на век
сдаётся точкой, а упорный разум
истрёпан в нескончаемой борьбе,
(пока его не сникли клочья в прахе)
слепой, пропащий, бесприютный.
Быть может, он счёт не ведёт летам,
которые тебе грядут в мученьях?

Прометей:
Бесчисленны, быть может, но --минают.

Меркурий:
Ты б жил среди Богов в роскошной неге?
                                 
Прометей:
Я не покину этот мрачный лог,
мученья эти нестерпимые,
о чём не сожалею.

Меркурий:                          
                                    Увы! Дивлюсь,
и всё ж мне жаль тебя.

Прометей:
                                 Рабов Небес,
себя презревших слуг жалей-- мой ум
в миру с собой, что свет на солнце
царит он... суетна беседа наша!
Зови вражи`н!

Иона:
Сестра, гляди! Огнь белый напополам
рассёк тот кедр, что был навьючен снегом.
О, сколь ужасен бури Божьей вой!

Меркурий:
Я должен быть словам твоим, его
покорен... увы! груз покаянья тяжек
на сердце у меня.

Пантея:
Глянь, там вдали дитя Небес, крылаты
сандалии его, сбегает вниз он
косым лучом зари.

Иона:
Сестра любимая, ты перьями
глаза укрой, не то умрёшь увидев,
как те идут, грядут, чернящие
рожденье дня несчётными крыла`ми,
под ними-- пустота подобна смерти.

Первая фурия:
Вот Прометей!

Вторая фурия:
                           Титан бессмертный!

Третья фурия:
                                                                Он
оплот рабов Юпитера!

Прометей:
К кому ужасный оклик обращён,
тот здесь, Титан прикованный. А кто вы,
создания чудовищные? Прежде
не ползали в Аду , в кубле чудовищ,
столь гадкие создания мозгов
всеизвращающих Юпитера.
На мерзость несравненную взирая,
то ль сам уподобляюсь ей, смеюсь
симпатиею гадкою пленён.

Первая фурия:
Мы --слуги боли, страха, ненависти,
обмана, недоверья и разбоя
открытого; так, отощав, собаки
по лесу, заводям израненную лань
травя`т; мы нагоняем все, что плачет,
живёт и кровоточит, что Царь-вели`к
изволит указать нам.

Прометей:
О ,множество ужасных тварей, что
зовутся одинаково, вас знаю,
и тьму, и посвист ваших крыльев --тоже.
И всё же кто, померзче он, из глыби
науськал легион ваш?

Вторая фурия:
                                       Мы не знаем.
Жируйте, сёстры, наслаждайтесь вы!

Прометей:
Возможен ли экстаз в уродстве?

Вторая фурия:
                                                         Глядя
на дружку друг, влюблённые довольны
уж тем, что предвкушают, так и мы.
Как розы, жрицей бледной на коленях
вплетаемой во храмовый венок,
эфирный отблеск воспаляет щёки,
так жертвы нашей тени мук перед смертью
нас облекают в лучшие тела,
иначе мы бесформенны подобно
родительнице нашей, Ночи.

                           
перевод с английского Терджимана Кырымлы
оригинальный текст драмы см. по сылке:  http://www.bartleby.com/139/shel116.html
перевод К.Бальмонта см. по ссылке: http://az.lib.ru/b/balxmont_k_d/text_0380.shtml