В этом году, 19 июля исполняется 25 лет со дня смерти выдающегося советского актёра Георгия Ивановича Буркова. У меня есть публикация высказываний из его мемуаров - http://blog.i.ua/community/5706/1688451/, но его воспоминания настолько интересны, что всем рекомендую почитать их в полном объёме. Здесь же я предлагаю предисловие из его книги, изданной его вдовой Татьяной Ухаровой (Бурковой) 7 лет спустя после смерти мужа. Могу только сказать, что именно такие люди, как Г.И. Бурков и его друг В.М. Шукшин вселяли надежду на возможность кардинальных перемен нашего советского рабского общества. Надеюсь, что такие перемены всё-таки однажды наступят, но только после добровольного и сознательного нашего отказа от совкового рабства, с его совковыми вождями - идолами, которые могут паразитировать только на таком рабстве своих соотечественников...
Он был главным в моей жизни…
Пусть меня
простят, я никогда не пыталась писать. Я и не буду стараться писать,
попробую рассказать, что я чувствовала и переживала рядом с Жорой каждый
день. 25 лет. Тихая грусть. Вот мое состояние сейчас. У меня не
осталось обид, зла, разочарования. Вся наша жизнь представляется сейчас
как бенгальский огонь, который вспыхнул, но не догорел до конца.
Несколько
слов о себе. Я родилась в Сормове, район г. Горького. Сразу из роддома
меня перевезли в Москву. Так я и жила в Москве на Рождественском
бульваре, в коммуналке, 9 человек в 9 метрах. Спала в корыте, на столе,
«вот поэтому и не выросла» – говорила бабушка. Я знала точно, что буду
актрисой. Не теряла времени, занималась всем: танцами, пением, в
кукольном и театральном кружках. И, наконец, в 14 лет поступила в студию
при театре имени Станиславского.
В 1961 году я
сыграла свою первую премьеру «Сейлемские ведьмы». Роль Бетти. Главным
режиссером был Михаил Яншин. Он меня и принял в театр. Меня стали
вводить в спектакли. Я стала много играть. Все было как в сказке.
В 1964 году
меня взяли в Щукинское училище, о чем я даже не мечтала. Меня взяли,
правда, с условием, что я не буду играть в театре, от чего я не смогла
отказаться. Меня выследили, в прямом смысле этого слова, и отчислили. Я
даже не успела расстроиться: мне в театре дали роль в польской пьесе.
Вот тут-то мы и встретились.
В театре
давно обсуждали, что режиссер Львов-Анохин берет артиста из провинции, с
говорком, шепелявого, но необыкновенно самобытного. Многие говорили:
зачем он нужен с такой дикцией. Художественный совет скорее был против,
чем за.
Но тем не
менее в феврале 1965
[ Читать дальше ]
Начиная с
1974 года (смерть Шукшина), Жора практически оставил свои планы и мечты.
Занимался только тем, что задумывали вместе с Шукшиным. Его творческие
вечера и встречи со зрителями почти целиком были посвящены Шукшину. Все
публикации о Шукшине – это его боль, его жизнь. После смерти Жоры редко
стали вспоминать о Шукшине. Вспоминают, но не так и не по делу.
Тяжелая
премьера, хождение по кабинетам, что всегда трудно давалось, отсутствие
понимающих людей в окружении. Все это привело к больнице. Заболевание
сердца. Пролежал месяц в кардиологии и месяц в санатории. Это был первый
и последний его отдых в жизни. Но и там он работал, встречался с
людьми, подписывал документы, составлял планы, мечтал.
В театр он
больше не вернулся, а Центр с огромным трудом, перед его смертью, был
создан. Ему это удалось. Проектом номер один стояло: «Восстановление
храма Христа Спасителя». Но когда он с этим пришел на телевидение, на
него замахали руками. Было рано. Очень был расстроен… Сейчас храм стоит,
и я рада: там частица и его мечты.
Жорина мама,
Мария Сергеевна, прожила после его смерти семь лет и умерла этим летом.
Она всегда хотела видеть своего сына народным артистом, спокойным,
солидным, в костюме, шляпе и с высоко поднятой головой. А он был худой,
нервный, сутулый, в джинсах и очень одинок и никем не понят.
Жора очень
любил дом. И я старалась, чтобы эта любовь не проходила. Ему нравилось,
как я готовила, он ел только дома и любил хвастаться этим. Я старалась
его понять и прощала все. Я не занималась своей карьерой и ходила за ним
из театра в театр. Он был главным в моей жизни. Этим главным остается и
сейчас.
Жора умер 19
июля 1990 года в 1-й городской больнице, диагноз – тромбоэмболия. В
больницу, где его оперировали, он попал с осколочным переломом бедра.
Упал он дома.
Это всегда
неожиданно и страшно. Никаких сенсаций или обвинений от меня не
последует. Если кто и убийца, так это та жизнь, которая часто не по делу
мучила, терзала, отнимала силы и здоровье и за которую он в один
прекрасный день перестал бороться. Просто устал.
В 1991 году
мне предложили создать Центр культуры имени Буркова. В этом Центре мы
смогли снять фильм под названием «Незнакомый Бурков». Кто-то даже
пытался критиковать этот фильм. Но мы не ставили «высокохудожественных»
задач. Это было первое и, как оказалось впоследствии, пока единственное
воспоминание о Буркове.
Выполнение других проектов без Жоры не имело смысла. А устраивать под его именем различные «шоу» – это не моя песня.
Жаль, что столько времени я не могла отдать в печать эту книгу, если можно это назвать книгой, скажем так: «ЕГО ЗАПИСИ».
А лучше всего
Жора сам сказал о своей жизни: «Все мое несчастье в том, что я живу как
ночная бабочка, которой суждено жить в дождливую ночь».
Татьяна Ухарова (Буркова)
октябрь 1997 год.
Дикая мысль —
опубликовать сюжеты.
Ибо не успеваю написать.
