Обычно вы носите с собой груды решений проблем, которых больше нет. Все так делают. Вы носите с собой тысячи решений несуществующих больше проблем и называете это знанием. Но это только препятствует вашей способности познавать. Это не знание.

   Выбросьте все решения, которые вы носите с собой. Выбросьте все ответы. Просто пребывайте в тишине. И когда возникнет вопрос, из этой тишины вы услышите ответ — это и будет истинный ответ. Он будет исходить не от вас, он будет исходить не из писаний, он ниоткуда не будет исходить — он будет исходить из ниоткуда и от никого. Он будет исходить из вашего сокровенного ничто.

   Религии называют это “ничто” Богом.

Ошо

Не верь что ты можешь зажечь свечу, верь что она это может.

Стратагема № 29 — Украсить сухое дерево искусственными цветами

Цзинский Сюань-ван (правил 369 — 340 до н.э.) спросил собравшихся придворных:

— Я слышал, что по ту сторону наших рубежей боятся нашего военачальника Чжао Сисюя. Так ли это?

Никто из собравшихся придворных не ответил, лишь один Цзян И взял слово:

— Тигр охотился на разных зверей и пожирал их. И вот как-то раз поймал лису. «Только не вздумай меня съесть! — сказала лиса. — Небесный Владыка прислал меня сюда начальницей над всеми зверями. Сожрёшь меня — нарушишь его волю. А если не веришь — давай я пойду впереди, а ты ступай следом. Сам увидишь, посмеют ли звери, при виде меня, не разбежаться!» Тигр ей поверил и пошёл следом. Все звери, завидев их, разбегались кто куда. Невдомёк было тигру, что звери разбегаются из страха перед ним, и он решил, что они и вправду боятся лисы. Ныне ваши владения составляют 5000 ли, латников свыше миллиона, которых вы поставили сугубо под начало Чжао Сисюя. То, что Чжао Сисюя страшатся на севере, означает, что на самом деле страшатся латников ванна, подобно тому, как звери на самом деле страшились тигра, а не лисы.

Буддийская притча

К буддийскому ламе пришёл за советом верующий. Он не знал, как избавиться от мышей, которые по ночам хозяйничают у него на кухне: убивать грешно — ведь живые существа, — но и жить с ними опасно.

Лама посоветовал на пути мышей к продуктам, рассыпать отраву:

— Они её съедят и исчезнут, но это будет уже не твой грех, а их выбор, — объяснил он.

Притча в изложении Ошо

Бог — не личность, где-то ждущая нас; Бог — это откровение в этом мире. Когда ум молчалив, чист, неотягощён, юн, свеж, девственен — с девственным умом Бог — всюду. Но ваш ум — мёртв, и вы сделали его мёртвым благодаря особому процессу. Вот этот процесс: движение от одной крайности к другой, потом — обратно, но никогда не остановка посередине.



Я слышал об одном пьянице, который шёл по улице, очень большой и широкой. Уже опускалась ночь, свет угасал. Пьяница уже ничего не видел, потому спросил:

— Где другая сторона?

Прохожий был с ним любезен и помог ему перейти на другую сторону.

Когда он оказался на другой стороне, он снова спросил у другого прохожего:

— Где другая сторона?

Человек попытался отвести его на другую сторону. Пьяница встал там и сказал:

— Подожди! Ну что здесь за люди! Я был там и спросил: где другая сторона? Они перевели меня сюда, и теперь я спрашиваю: где другая сторона? Теперь они говорят, что она — там! И ты переводишь меня снова на ту сторону. Что здесь за люди? Где другая сторона?



Нет никакой разницы, где вы находитесь: противоположная крайность становится другой стороной и становится привлекательной, так как расстояние создаёт привлекательность. Вы не можете представить себе привлекательность секса для человека, который пытается блюсти. Вы не можете представить привлекательность пищи для того, кто постится. Вы не можете представить, так как это заключается в опыте: постоянно в уме одна вещь — пища, секс. И так до самого конца. Даже когда вы умираете, если есть что-то из крайностей, вы будете отягощены.

Суфийская притча Мастер Бахауддин всю свою жизнь был счастливым, улыбка никогда не сходила с его лица. Вся его жизнь была пропитана ароматом праздника! Даже умирая, он весело смеялся. Казалось, будто он наслаждается приходом смерти. Его ученики сидели вокруг, и один спросил: — Почему вы смеётесь? Всю свою жизнь вы смеялись, и мы всё не решались спросить, как вам это удаётся? И вот сейчас, в последние минуты, вы смеётесь! Что здесь смешного? Старый Мастер ответил: — Много лет назад я пришёл к моему Мастеру молодым человеком, семнадцатилетним, но уже глубоко страдающим. Мастеру же было семьдесят, а он улыбался и смеялся просто так, без всякой видимой причины. Я спросил его: «Как вам это удаётся?» И он ответил: «Внутри я свободен в своём выборе. Просто это — мой выбор. Каждое утро, когда я открываю глаза, я спрашиваю себя, что выбрать сегодня — блаженство или страдание? И так случается, что я выбираю блаженство, ведь это так естественно».

Даосская притча

Тянь Кайчжи однажды беседовал с правителем Чжоу, Вэй-гунем, и царь спросил его:

— Я слышал, ты учился у Чжу Шэня. Что ты узнал от него?

— Что я мог узнать от учителя? Я просто стоял с метлой у его ворот!

— Не уходи от ответа, — сказал правитель. — Я хочу знать, чему ты научился.

— Ну что ж, — отвечал Тянь Кайчжи, — учитель сказал однажды так: «Умеющий взращивать жизнь подобен пастуху: присматривает за отстающими овцами и подгоняет их».

— Что это значит? — спросил царь.

— В царстве Лу жил человек по имени Дань Бао. Он обитал в глухом лесу, пил ключевую воду и ни с кем не делился своей добычей. Прожил он на свете семь десятков лет, а обликом был как младенец. На его беду ему однажды повстречался голодный тигр, который убил его и сожрал.

Жил там и Чжан И, который обитал в доме с высокими воротами и тонкими занавесями и принимал у себя всякого. Прожил он на свете сорок лет, напала на него лихорадка — и он умер.

Дань Бао пестовал в себе внутреннее, а тигр сожрал его внешнее. Чжан И заботился о внешнем, а болезнь сгубила его внутреннее. Они оба не восполняли то, что у них отставало.

Конфуций сказал так:
Не уходить, а быть неприметным,
не выступать вперёд, а быть на виду,
неколебимо стоять в середине.

Кто усвоит эти три доблести, стяжает высшую славу.

Но перед опасной дорогой, на которой из десяти убивают одного, отцы и сыновья, старшие и младшие братья друг друга предостерегают и осмеливаются выступать лишь в сопровождении воинов и слуг. Не есть ли это знание об опасностях, подстерегающих человека? А не знать, что в предостережениях нуждаются и те, кто возлежит на циновках и предаётся чревоугодию, — это тоже большое заблуждение!

Притча про Насреддина

Когда Насреддин был кадием, к нему пришли двое с тяжбой. Истец заявил:

— Этот человек позвал меня и попросил взвалить ему на спину груз. «А что ты мне дашь?» — спросил я его, а он ответил: «Ничего». Я помог ему и теперь прошу заплатить мне «ничего», а он отказывается.

— Прекрасно, — решил Насреддин, — ты имеешь право на плату. Подними-ка этот коврик, я уплачу тебе вместо ответчика.

Истец поднял коврик, а Насреддин спрашивает его:

— А под ним что?

— Ничего, — ответил истец.

— Ну, так и забирай себе это «ничего».

Единственное, чего требует от нас жизнь, – осознавать ее, а не принимать безоговорочно. Все, на что мы закрываем глаза, все, от чего мы убегаем, все, что мы отрицаем, принижаем или презираем, в конце концов приводит нас к краху. То, что кажется отвратительным,, болезненным, злым, может стать источником красоты, радости и силы, если взглянуть на это без предубеждения. Каждая секунда может стать прекрасной для того кто способен осознать ее как таковую

Генри Миллер

Мир не есть нечто совершенное или медленно продвигающееся по пути совершенству.
Нет, мир совершенен во всякое мгновение; каждый грех уже несет в себе благодать, во всех маленьких детях уже живет старик, все новорожденные уже носят в себе смерть, а все умирающие – вечную жизнь.
Ни один человек не в состоянии видеть, насколько другой подвинулся на своем пути; в разбойнике и игроке ждет Будда, в брахмане ждет разбойник.
Путем глубокого созерцания можно приобрести способность отрешаться от времени, видеть все бывшее, сущее и грядущее в жизни, как нечто одновременное, и тогда все представляется хорошим, все совершенно, все есть Брахман.
Оттого-то все, что существует, кажется мне хорошим: смерть, как и жизнь, грех, как и святость, ум, как и глупость – все должно быть таким, как есть.
Нужно только мое согласие, моя добрая воля, мое любовное отношение – чтобы все оказалось для меня хорошим, полезным, неспособным повредить мне.

Герман Гессе «Сиддхартха»