Сентябрь вплывает, как ковчег,

То ль о Мессии весть несущий,

То ль покаянья горький хлеб,

То ль истину, что знает сущий...

Зияют нагостью порты,

И золотые тоги ветра

В неровных линиях неверных

Слезятся листьями. Листы

Рукоплескают небесам

В бескрайностях амфитеатра,

Где синь кует восход на завтра

И медь чеканит по лесам.

И канут в Лету на лету

Все шорохи из листопада,

Лишь паутинка, как отрада,

Едва трепещет на ветру.

Подбрасывает рифмы жизнь,

Исправный истопник – поленья,

Грибов все новых поколенья

Рождает сырость леса. Книг

Написано как много о

Деяниях, нам не присущих,

На фолиантах, Уильяма ждущих,

Кор у дерев, камней дорог.

Пусть плещется о твой порог

Разлив цветов осенней пущи,

Ты, не забыв про хлеб насущный,

Не пропусти звенящий слог.

2003

Унылый синтаксис полей,

Явь растопляет утром рано

Не на Купала на Ивана,

А так, когда дохнет Борей,

Невзрачный жёлтенький цветок

Людских обыденных желаний

Не досок шахматных полями

Где в белой клетке стынет стог…

И поле не перекати,

Не ложь, что намолотят люди,

Последнее желанье Будды

Вполне банальное. Прости.

Вовремя надо ложиться
Вот уже несколько лет
Стих-шарлатан мне божится
В том, что оставлю я след,

Лиру мою воспевает
Мощный и правильный слог
Но в подсознанье мерцает
Что я в поэзии - ***!

Я научу тебя кружить

Листом засохшим в венском вальсе,

По будням вновь в бреду метаться,

А не над пропастью во ржи.

И в августовский звездопад

Мы будем тихо растворяться

На пару с тухнущим багрянцем

И дальней мудростью лампад.

Я научу тебя всему,

Плыть горьким дымом в лёгкой дрёме,

Осенний парк листами кровит

И разум привыкает к сну.

Я научу тебя словам,

Введу в  великий мир деталей,

Полоску неба гнут из стали

Бойницы окон по утрам.

Мы поиграем в чехарду

С  аллюзиями на эстетство,

Неподражаемо кокетство

Плодов, что Спас хранит в саду.

Я научу тебя любить

Неспешный ход осенних  хроник

Повествованья… и агоний

Всех чувств,

Что это за буржуйство?!
Сидел на скате ЗИЛа,
Нагрянуло вдруг чувство
И насмерть поразило!

Пронзило насквозь сердце,
Соляры пол-бидона,
(Похоже, по инерции)
Задело угол дома!

Я падаю на сваи…
Проклятые Амуры!
Разъели, гады, хари,
Не видят даже дула!

Родимая общественность,
Палят уж пусть в поэтов!
Их как клещей в орешнике!
Пусть нам творят про это!

P.S. Спасибо Master за тему, подсказанную вчера...

Полночь – время поэтам ваять,

Совести –  зубы почистить и спать,

Блоггеру – руки крутить наизнанку,

Ладно, допишет коммент спозаранку,

Трудно поэту творить ту нетленку,

Огненный взор вновь вперяет он в стенку…

Спать уж идите, ночные вы птицы,

Давай, мон шер, играть в слова,

Где нету мыслей, нет и чувства,

Мы притворяемся искусством,

Где брезжит свет едва-едва.

В кувшин, умыться, друг, налей

Священный свет утренних кухонь,

Рассвет – гусар и бабник, ухарь

Проскачет в даль пустых полей.

Бессмысленно средь площадей,

В душе промозгло, сыро, зябко,

Уборщица столетней тряпкой

Добре не плекати думки,

Файно не пестить надій,

В хмар золоті візерунки,

Впав відпочинути звір

Совісті. Ліно плескає

Пара підрізаних крил;

Сакура-сонце сідає

За дрібнорізьблений схил.

Вип’ємо навхиль, до донця

Всю променисту блакить

В мить нерішучості сонця,

                   На полный измен белый свет,

                   Законы людских аномалий

                   Погонят вспять бег млечных рек.

                   И выйдут, в шелках все и в ситцах,

                   Пороки и язвы души,

                   И скажут: «Пора породниться

                   Со всем, что так многих страшит».

                   И плюнет раз в небо фанатик,

                   И вытрут росу небеса,

                   И скажут: «Плюй лучше на глади,

                   Смотри, ведь какая краса –

                   Круги созерцать на просторах,

                   Разматывать нервов клубок,

                   И писать на всех тех, чей порох,

                   Где есть, всё ж ещё не промок».

                   И вспучится чрево угодий,

                   И мылом всхрапят егеря,

                   И кинутся рыскать в бесплодных,

                   Как думы поэта, полях.

                   И мне улыбнётся философ,

                   И капнет на блюдо слюной,

                   Цианистый калий вопросов

                   Блевотиной выйдет срамной.

                   И я вдруг споткнусь безнадёжно,

                   Что некому боле сказать,

                   Лишь в дворике где-то безбожно

                   Опять помянут чью-то мать.

Какие звёзды большие

Провинциальных дворов!

Секреты прочно зашиты

В подолах яблонь-волхвов.

Здесь в роли Экклезиаста

Покуда тёплый асфальт.

Хранил он так безучастно

Быль про напрасность утрат.

Какое дивное небо!

В нём как рукою подать

Имен созвездий гипербол

До мышь летучих кантат.

Сквозь призму резких движений

Путь млечный мелко дрожит.

Под ритм всех личных сомнений

И в такт вселенской всей лжи.

Какая куцая вечность!

Здесь тени листьев длинней!

Свет кухонь теплит беспечность