Сумерки торжественно вступают в свои права. 7.40. Тяжёлые капли жидкого серебра уверенно стучат «Хава нагила» по капоту, отбивая у моей печени всякое желание выходить из салона. Встречные машины теряют цвет, половые признаки, но покрываясь редкой шёрсткой, становятся мохнатыми жуками. Жуки длинными гирляндами фар топливо бегут по дорогам своего города –  улья. Торопятся спрятаться, уснуть до утра в сухих тайниках гаражей. Негромко рычат, привычно пугая друзей - светофоры-заики бликами радиаторных зубов. Сами дороги тоже начинают меняться, асфальт кипит каплями дождя, дымится и вся эта алхимия быстро вытапливает из отпечатков человеческих лап и шин жирное зеркало - лужи. Всплывают трупы пластиковых бутылок, убитые обёртки, целлофан, уставшие кондомы… грязь – верная примета цивилизации.

  Как всё же хорошо, что американский гений выдумал однажды этот Мак – Драйв и эти стаканчики плотного не вкусного картона, с тёплой сладковатой бурдой, грозно именуемой «кофе». Печаль коричневой реки, бльоо. Как хорошо, что неизвестный гений выдумал добрых, почти святых девочек, обитающих на заднем сиденье. Иногда так хочется остаться тут жить, наблюдая суету большого города сквозь монитор лобового стекла. Болтая с тобой ни о чём - о самом главном.

  Тебя давно перестал интересовать глупый мир препадов, лент, сессий. Ведь ясно (азохен вей!), что это трудные ненужные иллюзии - они для лохов, тех, кто не умеет жить. Вон из города кипящего асфальта и скрипучих людей. Берег Днепра. Колёса замирают на краю высокого обрыва. Немного страшно, но жутко красиво, в мониторе показывают сумерки – дождь на огромной реке. Только ты и я. Только серая пелена шелестящего дождя, любимая радиостанция, сладкая американская бурда, неторопливая любовь и редкие блики далёких молний – короткие замыкания в доме перелётных ангелов с волосатыми руками.

  Уже за полночь. Дождь уплыл в другую страну – наверно в Лапландию. Луна зажигает звёзды на воде и поджигает мокрую траву бледным сиянием ментального трихомоноза. Поворачиваю ключ зажигания и…. ничего – Тишина (дупа). Машина не хочет заводиться. Наверно ей понравилось тут жить. Романтичный ОПЕЛЬ, полюбил тихую украинскую ночь. Домашняя девочка считает это Приключением и поводом попробовать меня-старика на прочность в сотне причудливых поз из «Справочника юного автомобилиста». Блин, я уже и забыл когда встречал рассвет - ради таких минут, право, стоит жить и стоит всю ночь целоваться в машине, той, которая так любит украинские ночи.

  Потом, много позже, когда авиалайнер – сильная птица с большим желудком, унёс тебя через Атлантику, на океанские пляжи белого песка. Штат Флорида. Когда ты перестала плакать, мне стали приходить фото - твои новые мужчины (мулаты), белозубые атлеты с непривычным цветом кожи и новой тобой, смуглой, счастливой, с новорожденным карапузом (сЦука-бля, аж противно смотреть – лимон ешь скорее). Я обнаружил у себя привычку хандрить - ворошить золу потухшего костра, ездить на этот обрыв, смотреть как плывут стеклянные звёзды по жидкой воде - те звёзды которые видели твои глаза. Мне стало казаться, что это важно, что какой-то кусочек твоей души остался жить над этой рекой. Оказалось - я всё помню и скучаю по тебе, Ленка. А этот обрыв на Днепре, он как колодец, в который я могу заглянуть и увидеть наше прошлое. Тоже лужа, но в нашей луже не плавают трупы бутылок, фантики лжи, плешивые педерасты и уставшие кондомы. Скорее позолотца, корочка хрупкого льда, колючие звёзды и мёртвые листья осени. Той самой осени, которая унесла тебя от меня.

    Госпожа Жизнь одела белые одежды и вышла проповедовать нам отказ от любых ценностей, кроме водки и секса. Идеализм, патриотизм, служба Родине, вера в Партию и иные романтические конвульсии – представления о чистых и возвышенных девушках всё осыпалось серой трухой ржавчины. Крушение иллюзий. Хари Кришна Горбачишна.

    Стоимость видеомагнитофона была выше цены человеческой жизни. Друзья катали напёрстки, хорошие мальчишки, сняв кимоно, сбивались в бригады и делили рынки, удивляя жестокостью старых рецедивистов. Солидные бандиты осторожно беседовали со вчерашними школьниками, ведь каждое слово накуренного мальчика (ещё вчера комсомольца, готового убить за коллекцию вкладышей от жвачек, а сегодня ставшего «бригадиром») было неожиданно веским. По его слову, в течении часа выставлялось до сотни отмороженных бойцов, у которых при слове «авторитет» рука сама тянулась к нунчакам. Мир перевернулся.

    Вкус травы и русский рок, Цой и «Игла», Гребень и «Асса», «Авария дочь мента», «Меня зовут Арлекино», «Маленькая Вера». Павлик Морозов оказался редкой сукой, хотя и не Зоей Космодемьянской. Великая страна, в которой мы родились, исчезла в пять минут, а девчонки сорвались с цепи - самозабвенно у всех сосали, навязчиво давали в попу и рвали трусы пытаясь выйти замуж не за нас, а за успешных подонков. Жизнь их наепала, они вышли замуж за нас – ботаников. Мы не успевали отрастить себе новую систему ценностей, в замен той, советской, мы пошли другим путём – пили всё, что горит, а трахали всё, что могли сбить с ног, нам срочно нужны были полезные мутации психики. А ещё, очень нужны были деньги.

    Центральный вокзал. Таджика знали все. Шептали, что он возит дорогие наркотики. Страшный был дядька. Сладко пах большой копейкой. Присматривались. Сен Сей продумал операцию – он служил в пограничниках. Идём за Таджиком в туалет. Пауза – пусть сядет срать. Гурам вырывает дверь кабинки. Этот дибил читает газету (!), луплю с носаря, сквозь газету, в голову (!). Попа-а-ал !!! Тело лежит на очке, раздвинуло поджатые ноги, скованные спущенными штанами, морду прикрыла порватая газетка, а он так смешно вывалил волосатые яйца, красный член и перемазался в гавне. Пробивает на хохот… Это нервное.

   Из соседней кабинки выходит Таджик (бльоо, мы немного ошиблись). Смотрит с отвращением, как в лицо плюёт: «Из-за таких развлечений вас и называют МУ-СО-РА». Большой, уверенный дядька, глянул на нас как на клопов – вонючих презренных насекомых и швырнул нам несколько купюр на пол: «за право спокойно срать на вокзале». Лежат купюрки на обоссаном полу, мокнут, ясно, что мы эти деньги поднимем. Опускает он нас. Гурам, собирает бабло с пола, спокойненько вытирает его об Таджика. «Ты думаешь, что ты нас КУПИЛ? Не-е-ет, МЕНТЫ не продаются, тебе повезло, в этот раз ты ОТКУПИЛСЯ».

   Гребень построил себе храм в Индии, Макар фанатеет Лексусами и дайвингом, Цой стал подзабытой легендой, а мы научились полезным мутациям. Полюбили дорогой алкоголь, вывели педикулёз, отвыкли носить «золотые часы» СЕЙКО, вырастили свои деревья и хороших детей… Наши любовницы уже моложе наших дочерей, мы ненавидим пидаров, а слова гомеопат и саундпродюссер если и не связаны с половой ориентацией, то уж точно с национальностью… мы – аполитичны и больше не патриотичны, мы – поколение циничных романтиков… мы – осколки разбитой империи, мы научились жить дома... Рики Тики Тави…

Этюд первый.

Олечка с Диёвки. 16 лет. Ботфорты, темные колготки и короткие шортики - униформа Крутой Тёлки. Живет в «реальных понятиях». Любит мужчин и дешёвые понты - лексусы, порше и БМВ. Если вы хотите (и можете) приятно провести время - то познакомьтесь. Дело не в сексе. Дело даже не в ЦЕНЕ – ЛИЧНОСТЬ интересная. Культурные образованные женщины – это повседневный фон: подруги, любовницы, жёны (в конце концов, у нас прекрасные жёны). Немного душно. А слабО заглянуть в «другую реальность»? В «параллельный мир» для отважных женатиков: «S.T.A.L.K.E.R.» от компании UA Game Woland? Сафари в таинственную Зону моральных мутаций. Сталкер – шоу: «поле чудес». Войти на пару часов в Сумрак. Пройти по причудливым психо-джунглям социального дна. Главный охотничий трофей здесь, для Белого Сахиба: трёхногая скалиозная бабочка – Упырь Зануда, умело мимикрирует под смазливую наркоманочку. Этнографическая экспедиция знатного орнитолога - клитороведа в мир «понятий на районе». Ключевое понятие для девочки тут - «порядочность». Базовый императив – «я не овца». Глобальная константа – «я не сосу (у своего парня)». В жизнь каждой девочки тут вшит специальный чип – программа быть уродливым растением. Можно собрать выдающийся гербарий.

и обсудят творчество Рембо и Малевича? Правильно, звонят блядя…, ой простите, юным феям. Очень нас интересует в такой момент, женский взгляд на поэзию Бердслея – Задунайского. Приехала Олечка, а я уже нажралсоо. Умоляю её обязательно трахнуть моего друга, но деньги ей давать вперёд стесняюсь. Комплексую. А вдруг свалит не «отработав»? Олечко-о-о, закусило удила, рванула тельняшку на жопе и смахнула скупую слезу девичьей обиды: «Ты, бльоо, за кого меня держишь? За сук-кууу?!!! Та я, бльоо, порядошная, ты ж меня 4 года трахаешь, я только раз телефон спиздила». Теряя сознание и падая мордой в салат, я выдал ей 50 грн.

думаю, поссать – удивлю организм. Туалет в конце длиннющего коридора. Возле туалета вижу картинку. Друг, полковник Александрос Кабанитос Маргарито Пипеткин– интеллигентный упитанный дядечка лет 40 и центнер весом, лысенький, ужравшийся и перепуганный до полусмерти, стоит раком на полу, скулит щенком и упирается руками как упрямый ослик. Олечка – хрупкая фея, рывками, медленно и неумолимо  подтягивает его к заветной двери туалета. Там его ждёт грязный обоссаный кафель – и неотвратимый безжалостный секс. Девочка выпрямляется, сморкается, утирает пот и хлопая по широченной спине «упрямого дядю-ослика» произносит фразу, покорившую меня своей глубиной: «упирайся - упирайся, а я не блядь, я свои бабки отработаю».

  Мелкая вертлявая мартышка пегой масти, без лифчика. Красная майка цвета ржавой крови, штаны - зелёный камуфляж, скользкие браслеты татуировок, жидкие волосы, вороватая наглая мордочка. Серебро. Хорошая косметика, убитая на вульгарный индейский макияж. Меня тянет к таким, не слишком полноценным. Я давно уже не копаюсь в дебрях своей сексопатологии.

  Трудно. Упитанные (120 кг) мужчины моего типа (1.60) и возраста (под 40), у неё явно не котируются - вызывают такое же недоумение, как говорящая цирковая лошадь, парящая во главе журавлиного клина. И то, что она сидит тут, (кафе «Визит», возле Укртелекома) мило стряхивая пепел в мою тарелку, кокетливо раскачивает хромое пластиковое кресло, увлечённо парит херню про школу – это мой большой тактический успех. А ещё - это моя маленькая Месть.

  Моя девушка – королева всех мартышек, уехала на море курить шмаль, зажигать со всякой рванью на дешёвых дискотеках, наливаться пивом и трахаться с наркоманами на ночных пляжах. Отомщу. Ей пофигу с кем я пересплю, но я – «гламурный подонок», коварно потрачу с этой мочалкой такую сумму, которую не трачу на любимую за два года. Королева моего сердца приедет спелая, загорелая, со свежим трихомонозом и сразу, на весь год, попадёт в полосу хронического безденежья. Мне будет приятно.

  Мешаем пиво с водкой - зовём нежность, садимся ближе, лижемся - пробую на вкус чужую слюну, она уже доверчиво тушит бычки в моём салате, а я осторожно приручаю её, как трепетную лань - кормлю с рук такими сладкими, павшими на пол отбивными. Забываю, как меня зовут - нам принесли чёрный ром, примеряю серебряную кольчугу мачо - заказываю текилу, целую в засос – играю в пылесос, теперь горящий абсент залпом – немного, по 100 на рыло и сразу едем в «Капюшон», эР-Эн-Би вечеринка. Странно, вроде почти не пили, а уже шоу барменов в гадком «Молинари» - хочу выступить, но мне сразу отдают приз. Коктейли, танцую волосатый мужской стриптиз – танец жирных маленьких гоблинов, весь клуб плачет, валяется на полу от хохота. Закрытое Готик-пати – моя девочка дерётся с матёрой (лет 18) лошарой в пирсинге, стиль пьяного Шварцнегера. Вдвоём, с большим трудом, мы топим её в унитазе. Такси (!) - девушка пригласила меня на дачу.

  Там, в душной летней темноте загородного дома, дышал свежим постельным бельём, кусал её торопливые ладошки. В жарком жадном беспамятстве кровати, в лунном свете распахнутых окон, бледный силуэт женского тела. Поранился о собственную мысль – Господи, как же мне хорошо-о сейчас (!), как же мне нравится-я эта буйная девочка (!). И почему я обязательно должен ждать ту, морскую, сварливую, злую, с ободранными коленями, с недовольным лицом и плохо выбритым колючим лобком, что ранит губы поцелуев. Не знал - ночные цветы так ярко пахнут сиреневым смогом в неподвижном, густом воздухе.

  А утром я увидел среди цветов вертолётную площадку, завтрак принёс хмурый верзила в берцах. Я откровенно струсил. Забавно это вспоминать. Она уже большая девочка, учится в другой стране. Мамы нет. Её папа, хороший дядька, ба-а-альшой человек в Укртелекоме – любитель африканских сафари, пару раз меня сильно выручал. Мы до сих пор переписываемся в чате, но ни разу больше не встречались. Я так и не сказал ей, что женат.

Сопит малыш в кроватке, вкусно дышит жена, улыбаясь во сне чему-то своему женскому. Вчера казино рассчиталось. Бритоголовые телескопические пацаны с деревянными глазами на шарнирах просто обалдели от торжества бежевых колючих стен, патетики черных потолков с мерцающими звёздами, русского верлибра яркого красного пола с золотым логотипом бригады Бешеного Лёхи. Украина 90-х - край непуганых идиотов, броуновское движение искренних людей с пистолетами. «Летели облака – звоня в колокола, как мысли и мечты. Печальная страна, а в ней твоё окно».

Ночная темнота спальни застыла вязкой мёртвой тишиной предчувствия и сразу, без упреждения, порвалась звонком межгорода. Вот так. Шутки кончились. «Я не мальчик, не девочка, я твой ласковый зверь». Голос, от которого неприятно пощипывал позвоночник, сухо сообщил - мой ЗАКАЗ ГОТОВ. Тонкий намёк, серьёзные Люди ждут плату – одну Вещь. Собственно эта Вещь имела для меня только потенциальную ценность и любая попытка продать её, могла привести к преждевременной смерти. Наследство Аббата. Умер он ОЧЕНЬ нехорошо. « Летели купола – молитвы и цветы, как здравствуй и прощай, как мамина рука, как рыбы-корабли».

Большие люди, платят большие деньги, за невзрачные поделки из низкопробного золота. Они хорошо понимают, зачем нужны спящие магические артефакты – крошки выбитых зубов умерших цивилизаций. Эти люди не платят за то, что могут получить бесплатно, переступив через твой труп. Продать и остаться жить, может только спаянный кровью, клан зубастых парней (по бандитским понятиям – бригада отморозков-беспредельщиков), одной ногой всегда стоящих в могиле. Черная Археология опасна и так же мало похожа на «белую», как школьная секция карате, на натасканных убийц. «Нестрашная война, богема и бичи, как недопитый чай – беспечные как ты».

После смерти Аббата, когда по моим венам ещё бежало его электричество, я сделал Заказ. Для того, что бы получить Тёмную Силу нужно найти не разграбленное погребение Тёмного человека, вскрыть его, но если не «взять» то, что могила может «дать», будут болеть и умирать те, кто потревожил её. Другими словами я не мог откупиться, отдав клану ИХ Вещь, но передумать «брать» силу. 3 из 5 берущих погибает - клану выгоднее убить меня там и «запечатать» могилу. Хреновый расклад. «Летели облака, как мысли дурака, как капли молока - дороги и цветы, над стёклами земли»

Моя страховка, Марик – дурковатый мальчик без прошлого и будущего, с пустыми глазами и гранитными булыжниками кулаков. Только пустота в глазах особенная - звонкая, знающий человек вздрогнет, отшатнётся. Не знаю, кто был его Учитель, кто его инициировал и почему бросил со стёртой памятью, превратив в беспомощный и бесполезный в мирной жизни боевой артефакт. Что бы убить меня, нужно очень постараться убить Марика. Да и вообще не дёргаться, что бы он не «включился» случайно, превратившись в тень с порхающим клинком. Аббат говорил - Марик, даже получив пулю в голову, умрёт не сразу и лучше быть от него подальше. « Летели кирпичи – солдаты старых стен, как горькое вино – драконы перемен».

Я не взял силу, не сошёл с ума и не умер. Я "поднял" Друга, не Защитника который в нужный момент вылезет, зарычит и откусит всем голову, а именно Друга. Когда любимая депрессия толкает меня на подоконник 14-го этажа, смешливый мальчишка обретает плоть, садится рядом, болтает ногами, молчит. Умеет Молчать, тоска уходит и больно хочется жить. Когда я сильно злюсь, он хохочет и меня ОТПУСКАЕТ, а у тех, кого я ОЧЕНЬ ненавижу - умирают дети. Может он Защитник? Он не отвечает, улыбается, молчит… «я не мальчик, не девочка, я твой ласковый Зверь».

    Для меня (когда-то) в состоянии безнадёжной тоски от общения с ублюдистым контингентом - «пролетарьятом» сияющим подарком судьбы явился Виктор. Управляя коллективом из 20 работяг, он наслаждался властью, унижал, пиздил, штрафовал, не платил зарплату. Пролетарии – его боялись и боготворили. Любая убогая букашка - золотистая Гвенделен-шмаль, напоила бы его до полусмерти (за свой счёт), но вышла бы за него замуж, а может быть (страшно подумать), обязательно бы ему дала... голому лысому истеричному гоблину, на грязном полу, возле Газели с немытой выхлопной трубой.

   Виктор - больной психопат, которому природа отпустила нечеловеческую физическую силу, крепкий член из спецстали с резиной для абортов и стальной лом несгибаемого характера. Его хобби: дрочить - дразнить,за чужими заборами, больших сторожевых псов – кавказцев, среднеазиатов, ротвейлеров. Воровато оглядевшись, эта туша - боевое Йетти в синих пограничных трусах XХХL, легко прыгала через забор, для того что бы Убить Зверя. Там, в узком квадрате чужого двора, среди белых крыльев робких пелёнок, в хрипе первобытной схватки, ломал он серьёзных собак руками, а потом жизнерадостно, за задние лапы, головой об стенку – шмяк! Собачья голова – хрясь!

   Боялся, до потери человеческого облика, только одного человека – свою любимую жену, богиню вечернего оргазма. Только её стальная воля и её любовь удерживали его много лет на пороге безумия. Поэтому, когда Виктор стал отбирать у меня все деньги… Нет, я не стал конфликтовать. Это не достойно культурного и хрупкого мужчины - тонкого ценителя сонетов. Не стал просить помощи – позориться. Я устроил праздник Пурим-Байрам для Виктора. Море водки, жирная маца, селёдка, две обалденные грязненькие девочки с неровными бритыми вонючими письками выполняли все его эротические фантазии и обучали его новым, своим. Виктор сиял, пил и трахал, пил и трахал, а что ещё надо мужику – жизнь удалась, бльяя (!). Мне тоже приходилось тогда, скрепя сердце, стиснув зубы - мучительно, больно, жестоко испытывать оргазмы (кончать). Только для того, что бы увеличить количество использованных презервативов, рассованных в его карманы. Его жена насчитала 20. Боюсь, штук семь были моими, ненависть толкнула меня в тот вечер на роковой эротический рекорд.

    Видел я через полгода живописную весеннюю аватарку, достойную пера маэстро Айвазовского: «Сбор устриц-капрофагов на побережье Ледовитого океана, южная бухта жилмассива Левобережный-3». Спившийся бомжующий Виктор исследует мусорные баки в спальном районе. Агрессивный красавец, латентный педофил, стильно прикинут в духе дядьки Черномора - жалкая жертва термоядерной зимы. Сняв акваланг, вооружён трезубом - обходит дозором свою территорию, метит помойки струйкой глубокого серого цвета. За собой ведёт на поводке, пристёгнутом к ошейнику, беззубое лохматое создание с почерневшим лицом – востроносая брюнетка, новая любимая женщина… самка доминантного самца, русалка… я был тогда с простой китайской студенткой из Пхунь Яна, влюблён, играл успешного предпринимателя с нежным трепетным трёхкамерным  сердцем - мне показалось неудобным выйти из машины и подойти поздороваться.

Вот так живёшь себе, копейку имеешь, бывших друзей - ставших настоящими бандитами, полезных ментов (бывших бандитов) - ставших настоящими друзьями, любимых женщин… тоже имеешь, но немного иначе. А потом звяк валдайский колокольчик фараона и на тебе останавливает тяжёлый взгляд человек с пустыми глазами. Облака шумят, ворожат на дальнюю дорогу и пустой чемодан с колёсиками. Нравится ему твой бизнес, не нужен, но нравится. Боттичелли Семён Семёнович. Бандиты вздрагивают, кивая в такт ментам – не поможем.

Умный мужик, кнутом и пряником нас приручал, развлекался как со щенками, волю ломал, лично в подбородок бил – падали, другие люди ногами пинали. Неприятно… Бабье лето пахнуло поздним теплом, тихим звоном в ушах, запахом сухого жёлтого листа. Коснулось лица шелковистым блеском вьюги летящих паутинок. Пряник. Сауна – двухэтажный дворец.  Музей по типу Эрмитажа, токо богаче. Широкий жест с барского плеча – отведайте, быдло.

Тёрлась с нами девочка красивая с грациозными глазами, газель пугливая нетронутая с тревожной кличкой «Пуля в голове». Не сутулая. Редкий случай, когда женская красота, ни при каких условиях, не могла конвертироваться ни в какую валюту. Сексуальный Робин Гуд, вольный стрелок в короткой юбке, охотник на вжареных жирафов. Может, я её недотрахал тогда в бассейне, а может бандитская пуля в голове от водки шевельнулась. Но только вступила она в жестокую рукопашную схватку с охраной банямузея. Как же мы нашу девочку бросим, вон уже зубы её по полу рассыпались.

 Оооо, крындец всем аквариумам, витражам, дверям, мебели, золотым унитазам и окнам. Всё разбили. Охранников принудительно кормили аквариумными суши из золотых рыбок. Танцевали дикие первобытные танцы, трижды исполняли на бис африканский обряд вызывания дождя, 5 относительно удачных попыток поджога, а для того, что бы скрыть следы преступления аккуратно перебили все лампочки в здании. Абсолютно все (включая холодильник). Бесшумно скрылись на двух такси. Зрачки зелёные в ночи, заблудшие овцы ушли без подков - контрабандой. Мы не быдло… мы хуже – мы русские, с внезапными вспышками национального самосознания.

Ви думаете, что завтра ми продавали квагхтиры? Вах. Ви не знаете русских, думаете ми, как евреи, из бани домой? Ан нет, для нас – Русских, не характерна трусость. Особенно если уже помылись. Сделав грозное предупреждение Врагу, в виде захреняченной в окно его квартиры бутылки с бензином (не загорелась, но мы ещё швырнули дохлую кошку и обещали вернуться - поджечь), провели остаток ночи у друзей - язычников. Праздник Ивана Купалы. Голая Пуля, в фуражке, натёртая сметаной, с раскрашенным клитором, исполняла зажигательную ламбаду на служебных столах, друзья воинственно потрясали в славянском хороводе табельным оружием, пели песню «Опера» путая слова с «Голубая луна», а музыку с лезгинкой.

 Утром банямузей штурмовали суровые люди в масках и бронежилетах. Некоторую пикантность ситуации придавал тот факт, что это была киевская Кобра (спецназ ГАИ). Президент Украины - Кучма был уверен, что она сейчас звереет на спецоперации в Запорожье. А она штурмовала баню в Днепре. А чьо такого? Бешеной собаке100 вёрст - не крюк.  

Ах, как приятно было смотреть в пустые глаза на распухшем лице нехорошего человека, икать перегаром и цедить загадочно: «Есть у нас один человечек в администрации президента, ик, с гуталиновой фабрики, ик, паа званку Кобру высылает в любую точку Украины, подлётное время 3 часа». Самое смешное, что серьёзный, тёртый человек ВЕРИЛ(!) в эту чушь и БОЯЛСЯ(!), что опять приедут, опять отпиздят и опять найдут у него героин, в тайнике под подушкой.

Сайт знакомств - чёрная дыра, оттуда возникают удивительные люди. Небрежно стучат в твою душу и ты, привыкший считать себя прожжённым циником-мозгоепом вдруг, неожиданно для самого себя, открываешь дверь. А люди (конечно, это не совсем люди, а всего лишь девушки) открывают тебе тебя. Такого тебя, который тебее тебя, о каком ты, может быть, и не думал, а может быть, давно забыл.

Новое знакомство – это всего лишь яростная и обречённая на заведомую неудачу попытка найти ту - которая ушла. Найти её в новых глазах, услышать её смех в чужих губах. Жадная жалкая попытка доказать себе самому, а главное ей (хоть заочно), что ты сейчас найдёшь лучше, ярче, умнее, красивее, епливее. Найдёшь точно такую, но неизмеримо лучшую, а та - которая ушла, увидит случайно, внезапно всё поймёт и удавится от жестокой тоски. Удавится, сделает харакири, поставит клизму и придёт проситься обратно, а ты пнёшь её нежно, сапогом в морду, всего пару раз и сразу простишь, как только трахнешь по самые гланды.

Калейдоскоп женских лиц - круговорот хронического раздражения. Это толстое. Это пучеглазое. А то - степное коротконогое. А вот дылда плечистая – переодетый трансвестит. Была в детстве злым боксёром, такая и отпистить может, если не дам. Всё не то, не то, не то-о!!! Ещё и зеркало испортилось - там такое чучело показывают, лучше не смотреть.

И вдруг звонит незнакомый номер и такой знакомый, давно - давно забытый голос, волнуясь, неловко кокетничая, отважно несёт какие-то милые глупости. И ты вспоминаешь эту девочку, которую ты оттолкнул, ведь у тебя была тогда та – которая ушла. Ты был циничен и самоуверен, а девочка была мала, влюблена, прелестна, умна и очень чувственна, но была девственницей. И ты, глубоко удивляя самого себя, не захотел сделать ЭТО мимоходом, торопливо и небрежно. Почему-то подумал, что ЭТО может быть очень важно для неё. Подумал и решил – пусть это будет кто-то другой, свободный, нежный, влюблённый или совсем уж конченный урод, который увидит в ней только наивную добычу для своего хищного члена.

Ты опять всё портишь. Ведёшь её в ужасный левый гэндель, напиваешься - свинья. Ноешь о том, как тебя бросила та – которой уже нет, как ты её любишь, какая она оху*нная и какая она су-у-ука конченая педераска. Пускаешь слюни, суёшь голые её фотки в телефоне. Выводишь девочку на улицу, трагично мочишься в ближайших кустах, тут же не застёгивая ширинку, сдираешь с ребёнка джинсы до колен, наклоняешь и за что-то наказываешь. Смотришь на рубашку заляпанную красным. Тебя охватывает дикая ярость, что она не предупредила о месячных и ты обляпался как идиот. Начинаешь орать на неё, а голос хрипнет, стынет комком в горле. До тебя тихонько начинает доходить, что может быть это не месячные. Ты начинаешь понимать, что жизнь твоя изменилась. Хочешь – не хочешь, а факт: ты её первый мужчина, а мужчины в ответе, за тех кого приручают. Девочка с лукавой хитринкой счастливо блестит глазами и нежно шепчет: «Ты особенный».

Тебе бы заплакать, от обиды, жизнь такая короткая, а ты потерял так много лет с ненужным тебе чужим, гадким, отвратительным человеком, той – которой уже нет. Но ты не плачешь, хочется кричать от переполняющей тебя радости и целовать, целовать, целовать эту девочку, которая гордо натягивает джинсы. Этот вечер она видит, как свою большую победу.

Сознание собственной слабости делает и без того гадкое настроение совсем скользким. Ах, как хотелось бы быть сейчас огромным наглым мужиком, с ногами-мачтами из корабельных сосен, руками-кувалдами, стальным характером и пыльной кирпичной головой. Но имеем то, что имеем – культурное чмо с большим словарным запасом и тягой к акварельному рисунку. Сейчас эта самодовольная гадина встанет из-за стола, фальшиво широко улыбнётся и стиснет мне руку так, что захочется кричать от боли. Этот бройлер вопьётся взглядом в мои глаза и будет ждать пока боль не выдавит слезу, пока я не сломаюсь, заскулю и попрошу отпустить. Ещё подержит меня на грани болевого шока и отпустит, довольный своим мужским превосходством более крупного брутального самца. Уронит себя в кресло, откинется самодовольно сильным телом сверхчеловека, помолчит и процедит: давай, рахит - жалуйся дядечке. Сцука, и я не рахит и он не дядя, но день испорчен.

Мелкие остроумные пакости и театральные эффекты – мой конёк. Не могу быть сильным, буду умным - перестану скрывать чувство юмора. Потанцуем? Пол шага в сторону, уворачиваюсь с выражением предельной вежливости и почтительно шепчу: «Познакомьтесь, Игорь Васильевич, это мой новый партнёр – Виктор». Грузный бройлер, предвкушая свежую кровь, плотоядно тянет руку: «Ну, давай знакомиться». Он заценил солидные габариты Виктора, а сломать, унизить, растоптать большого и сильного мужика, это удовольствие для него поболе чем гнобить меня - толстого карапуза, художника-гомеопата.

Эх ты - мачо бройлерное, вгляделся бы, прочёл бы на Витином лице несмываемую дегенеративную печать глухого садиста. Самоуверенный баран, сам вложил руку в железные тиски. Хруст, короткий вскрик, глухой удар – Игорь Василич соизволили упасть на колени, мычать, ронять слюну и шлёпать второй ручкой по Виктору. Тот радуется, как дитя, светится и начинает многозначительно расстёгивать ширинку. Сексуальное насилие над мужчинами - его давнее увлечение. На какой-то короткий миг, мне захотелось досмотреть шоу до логического конца. Придерживаю голову уважаемому Игорю Василичу, чьо он ей так мотает? Лошадью себя воображает? Первый раз что ли? Вспотел-то как, волосёнки мокрые - руками трогать противно, фу – гадкий мальчик, гадкий, сейчас мы тебя накажем.