Нельзя 8 лет жить на вулкане: привыкаешь. Привыкаешь к этому, что это в любой момент может случиться.
Кстати говоря, украинское общество и украинская армия сегодня не то, что в 14-м году. Для них представить, что русские станут врагами было довольно серьезной проблемой. И я помню, как мне многие говорили: «Нет, что ты — никогда!»
Ничего, через год привыкли, через два, после Дебальцево это стало почти частью менталитета, как это не печально. Потому что Европе это внове, а Украина с этим ощущением живет, война идет 8 лет. Это в Европе стали говорить, что вот, действительно, не сегодня-завтра вторжение… Так, а всё уже было.
М.Курников То есть это изменения отношения русских к украинцам и украинцев к русским, но оно не глобально, оно как быстро поменялось, так быстро и вернется?
Д.Быков Нет. Некоторый базовый уровень недоверия, конечно, останется. Останется большой процент людей, которые любят ненавидеть, которые любят ситуацию вражды. Но в целом изменить образ России и образ мыслей в России — это вопрос двух-трех месяцев.
(Еге ж, двух-трьох місяців... Памятаю, як Дмітрій Львовіч під час майдану базікав що криваві майдани бувають лише в рашкє, а у Київі схожі на "народниє гулянія").
Надо просто понимать, что благодарности за эту защиту ты не дождешься, потому что эти люди защищали свободу. А свобода была не очень там нужна. Конечно, я не мог предположить даже в самых страшных снах, что там будет, возможно, настолько тоталитарная структура.
Но, с другой стороны, видимо, людям так легче, им так больше нравится. Вот это меня, конечно, огорчает. Хотя очень многие говорят: «Нет, не верьте, далеко не все. Сейчас просто заглушены голоса протеста. Далеко не все поддерживают нынешнюю власть». Но пока есть впечатление, что нынешняя власть все-таки пользуется некоторым авторитетом.
Больше вам скажу, ведь огромное количество людей весьма комфортно себя чувствует при тоталитаризме. И тут дело не в традиции. Дело не в том, что архаическое или консервативное общество…
Я помню, мне говорил Фазиль Искандер: «Что вы все говорит — Кавказ. Говорите — архаика, и это будет точно».
Конечно, архаическое общество, но при этом надо сказать, что огромному количеству людей в Америке, в Латинской Америке, в Африке, где угодно, кроме Антарктиды, очень комфортно жить при тоталитаризме.
Это да, новое знание, которое мы получили. К свободе стремится ничтожный процент населения земли.
(Отакої! Але в рашкє можливо так іє. Бо в нього свій досвід життя саме в РФіі. А от у Польщі та в Україні, диктат щось паганенько приживається. Чи то пан Биков адвокат диктатури, чи то головне конформізм головне в людині?).
А в Беларуси разве мы не видим, как огромное количество людей поддерживает Александра Григорьевича, хотя выглядело это как фактически полная, всенародная ненависть к нему еще полтора года назад. А сейчас мы видим: «Да ничего, да потерпим… да ладно».
Я не стал бы переоценивать в массах стремление к борьбе с диктатурами. Напротив, диктатуры — это очень комфортная среда хотя бы потому, что вы всегда чисты. Если вы никаким образом не возражаете, вам гарантирована поддержка. Диктатор очень хороший друг, он не предает…
М.Курников Но так рассуждать аморально.
Д.Быков Почему? Это просто объективно, а не аморально. Я же не перестаю быть после этого противником всяческой диктатуры. Я просто говорю, что все и всяческие диктатуры в любое время подавляющему большинству населения комфортны и лестны. Принято жить при диктатуре. Есть чувство величия. А, более того, на фоне власти ты всегда в шоколаде. Ты ни за что не отвечаешь.
(Дмітрія Львовіча та його сім"ї мабуть не торкнулась "тяжкая дєсніца диктатури" з кийком та кайданками. А так, якщо забити кийками та травматами так мабуть він принаймні мовчав би.)
Никакой элиты в России не было. Если бы это была элита, условно, состоящая из Подрабинека, Сахарова и так далее. Но ведь эти все люди были вычищены из власти мгновенно.
Некоторых, как Старовойтову, понадобилось еще убить, некоторые, как Приставкин, были просто вытеснены. Не нужны там диссиденты, не нужны там люди с собственным достоинством. Какая элита, когда вознесение элиты в России — это дело случая или каких-то финансовых обстоятельств.
М.Курников Мне показалось, что людям в Беларуси показалось некомфортно при Лукашенко, и там задавлено было…
Д.Быков Показалось, да. Они вышли. Но сейчас это закончилось пока, по крайней мере.
М.Курников Но закончилось не потому, что они плохие или их мало, а потому что их, действительно, зажали. Но ведь зажать 10-миллионое население даже двухмиллионной армией невозможно, его все равно больше. Лукашенко для многих комфортен. Да многие сейчас говорят: «Да ну, без него еще не пойми, что сейчас будет». Мы думали, что вся Беларусь восстала против диктатора. Если бы вся восстала — диктатора бы не было.
М.Курников Но мы же хотим верить, что кто-то может…
Д.Быков совершенно мы не хотим этому верить. Мне совершенно не нужен раскол в верхах. Я никакой новой смуты не хочу и войны я не хочу. Меня совершенно устраивает такое положение дел. Я считаю, что сейчас все надо довести до абсурда, до шедевра. Не мешайте им своими руками расшатывать собственную власть. Пусть они доведут ее до критической точки. Пока они сами ее не доведут, она не рухнет.
М.Курников А чем эта ситуация вокруг Кадырова расшатывает власть?
Д.Быков А вам не кажется, что она расшатывает? Она подрывает ее авторитет довольно серьезно. Сама мысль о том, что в России есть один из наместников, который сам задает повестку и которого никто не смеет осадить, — это, конечно, повестка до некоторой степени расшатывающая вертикаль. По крайней мере, это наличие второй, альтернативной вертикали. И я считаю, что надо делать все возможное для поддержания такой картины. Не надо им мешать расшатывать свою собственную власть.
Население любит сильную власть, мы об этом много раз говорили. Власть, которая надежна, комфортна. Власть которая ненадежна. Комфорта уже не гарантирует.
(Одне точно можу сказати. Комусь головне особистий комфорт. Комусь цінності свободи)
........................
М.Курников Вас спрашивают про обращение Ивашова, имперца, который вдруг призвал к миру.
Д.Быков Вы знаете, вот это очень интересный феномен. Я бы называл это «синдромом Пуришкевича». Рано или поздно каждый монархист искренний, серьезный вступает в противоречие с монархией. Ведь когда Пуришкевич 19 ноября 16-го года сказал в Думе вещь почти милюковскую по темпераменту, что все сгнило, что монархия окружена изменниками, что нам надо переучреждать государство, по сути дела, он явно свою репутацию резко изменил. Но вот в чем дело. И Ивашов и Пуришкевич внутри своей системы ценностей абсолютно последовательные люди. Да, мы знаем, что Ивашов — это конфликтолог, конспиролог, рискну сказать, что ксенофоб. Во всяком случае, он очень настаивает на особости русского пути и так далее.
Но такие последовательные люди рано или поздно оказываются в противоречии с властью, которую они защищают, потому что у этой власти принципов нет. Потому что для этой власти ряд — это просто место, где стоит трон. И поэтому, конечно, когда им нужна маленькая победоносная война для скрепности, настоящие военные — а Ивашов настоящий военный — в какой-то момент говорят: «Ребята, это перебор. Это не нужно».
Тобто не "все міняти", а лише "пєрєбор".
Кстати говоря, война 14-го года тоже не вызывала такой уж однозначной поддержки у патриотов. В 14-м году и то не вызывала, а уж в 15-м не вызывало совсем. Поэтому сегодняшнюю колонку в «Собеседнике» я призываю сопоставлять с две даты: октябрь 16-го, когда была сказана эта речь Пуришкевича и февраль 17-го, когда все слиняло за 3 дня. Монархист вступает в противоречие с монархией, когда монархия вступает на самоубийственный путь, по Солженицыну, на путь цугцванга, путь воронки. Я боюсь, что этот путь у нас сейчас начинается.
