СЕКС. СЕКС. СЕКС. (окончание)
- 11.05.08, 10:29
- ЛЮБОВ, ЕРОТИКА , СЕКС
........
Она двигала своим телом со мною в такт, движениями своими подсказывая мне какие мои движения и какие позы любви, применяемые нами, ей наиболее приятны. Тем самым возбуждала она меня всё больше и больше. Мне казалось, что быть лучше уже невозможно, но новые наши движения всё больше и больше делали мне наиприятнейших телесных удовольствий. От ощущаемых приятностей я закрыл глаза и окончательно потерял свою голову и понимание окружающего нас измерения. Немного раньше мне казалось, что я был доведен до пика блаженства, но, видимо, только сейчас я забрался ещё выше на пик горы Блаженства. Какие-то сладко-щекочущие ощущения подкатившегося кома страстей собрались в районе моего члена, подбираясь к его головке. На мгновение я замер… Ещё раз поглубже вонзил свой член в Глорию… Тут же, поддавшись выработанному годами инстинкту, успел со стонами достать пульсирующий член из Глашиной вульвы… Мой член пульсирующими порциями выбрасывал на Глорию семенную жидкость, а я не мог сдержать в своей груди любовные стоны. Упав то ли на диван, то ли на пол, то ли на Глашу, я стонал, так, как никогда до этого. Я стонал так, что Глория, даже, пыталась успокаивать меня, поглаживая своей рукой и шепча что-то ласковое и утешительное…
Какое-то время мы, обнявшись, молчали. От сухости во рту, язык прилип к нёбу. Облизав пересохшие губы, я открыл глаза. Глория, прижав к своей груди мою голову, гладила её своими нежными руками. Наведя резкость взора, я начал рассматривать окружающее нас пространство. Мы находились всё на том же, сложенном для приёма гостей, диване.
Глория, заметив, что я открыл глаза, взяла, улыбаясь, мою голову, прижав своими нежными руками мои уши, и поцеловала меня в губы.
— Что ж ты так кричишь? – спросила Глория полушёпотом.– Что подумают соседи этой квартиры?
— Соседи? Соседи, если они сейчас дома, подумают, что кому-то очень хорошо в этой квартире оттого, что он занимается сексом,– проговорил я пересохшим хрипловатым голосом, стараясь говорить полушёпотом. Глория снова положила мою голову к себе на грудь и обняла меня. – Даже не «хорошо»,– продолжал я,– а «очень хорошо». Какое мне сейчас дело до соседей этой квартиры? Пусть завидуют мне.
Она вздохнула, как мне показалось, самодовольно и даже улыбнувшись от слов, которые ей было лестно слышать. Я надеялся, что было именно так. Видеть её лицо сейчас я не мог в занимаемой мною позе, а спросить я не осмеливался. Я боялся чем бы то ни было её обидеть. Мне было просто хорошо сейчас, с ней. Я говорил ей правду. Я действительно мечтал о близости с ней. И действительно, ложась с кем-то в постель, я представлял себе, что рядом со мной – это Глория. И только она. Я её боготворил. Хоть и понимал, что я себя могу погубить, если буду продолжать всё время думать о ней.
Мы решили встать, чтобы пойти на кухню и что-нибудь попить и покурить. На всём пути из кухни в комнату наши вещи лежали в хаотичном виде, небрежно брошенные нашими обезумевшими руками, раздевающими наши же тела, желающие скорее слиться воедино. Мы подняли наши вещи, попили чай, покурили.
В этой квартире время для меня остановилось. Пространство тоже приобрело неведомое мне измерение. Была только она. И была также любовь. Ни на одно мгновение мы, находясь в этой квартире, не отошли друг от друга далее, чем на один шаг. На кухню пить чай-кофе – вместе. Под душ – вместе…
Жаждя ежеминутно наслаждаться друг другом, продолжили наши любовные игры на столе на кухне, потом на подоконнике, у открытого окна, на зависть тем, кто нас мог видеть или слышать, но не имел возможности так наслаждаться любимым человеком, как мы это делали.
Потом, уставшие, мы пошли под душ. Глория позволила мне помыть своё тело. Она, без стеснения, слегка расставила ноги, давая мне возможность мыть её тело во всех местах. Сама при этом оперлась руками на стену, слегка откинув назад голову и чуть прогнув спину, немного оттопырив тем самым аппетитные ягодицы. Её мокрое тело блестело бронзовым цветом. Смывая мыльную пену, я поглаживал её тело всё ниже и ниже, а давно, казалось, потерянный свой разум продолжал терять всё больше и больше. Добравшись до её ягодиц, я отложил душ в сторону, положил вторую руку на ягодицы и принялся их гладить, слегка сдавливая растопыренными пальцами. От этих движений она всё более старалась выставить ко мне поближе свои ягодицы, сильнее прогибая спину. Я остановил свои ласкательные движения рук и раздвинул прекрасные Глашины ягодицы, впившись губами в открывшуюся щель и продолжая ласки только не руками, а языком. Она издала еле слышный стон и прижалась сильнее к моему лицу, согнувшись и подставляя места, которыми она хотела принять мои поцелуи. Потом она оторвалась от меня, увлекла к себе в ванну и присев передо мной, взяла мой член, открыла его и накинулась на него своим ртом. Ощущения были превосходные. Мы как-то ещё двигались. Как-то ещё удовлетворяли друг друга. Кончили…
У меня чуть не началась истерика. Мне было превосходно. Я никогда ещё в жизни не чувствовал себя так хорошо. Я подумал (в который раз), что я не смогу теперь жить без Глории. Я умру без неё. «Боже мой! Почему так всё происходит. Ведь ты видишь, что я не смогу быть с ней! Ведь ты разведёшь наши пути-дороги. А что будет тогда? Как нам быть? Благодаря каким силам мы встретились? Боже! Прости меня! Мне хорошо с этой женщиной! Ты ведь это видишь! Что мне делать? Боже!»
Мы очнулись от пост сексуального оцепенения. «Как нас только угораздило слиться в такой позе в таком пространстве? Как мы сюда попали? Какая узкая ванна! Ай! Ой! Аж смешно, что в такой узкой ванне мы смогли удовлетворить друг друга!».
Но, увы; насколько бы нам не было бы хорошо друг от друга, пришла к нам другая пора. Всё в этой жизни когда-то имеет свой конец, своё начало. И пришла к нам пора расставаться. Как это не было бы печально, но нам действительно было уже «пора».
Начали собирать разбросанные наши вещи, заправлять диван, временно бывший нашим ложем, мыть чашки. Глория старалась не смотреть мне в глаза. Казалось, что она даже старается не смотреть в мою сторону. У неё в глазах я заметил то ли грусть, то ли тревогу.
— Постой. Дай я посмотрю. Что это? Ой! Извини, пожалуйста. Я тебе засос поставил. Я не смог себя сдержать в руках.
— Где? А это. Ничего страшного. Накрашу губы, и никто ничего не заметит. Вот так.
— Покажи. Да-а. Ты знаешь, заметно.
— Та, всё равно.
— А дома заметят?
— Мне всё равно. Всё равно догадываются куда я пошла и зачем.
— У тебя такие свободные отношения?
— Давай сейчас не будем обо мне и моих отношениях,– Глория подняла на меня свои глаза. Мне показалось, что я в них увидел тревожную опустошённость. Но, почти мгновенно, её взгляд наполнился необъяснимой теплотой и жалостью.
— Знаешь, я не хочу уходить и не хочу, чтобы ты уходила. Одним словом, я не хочу расстаться с тобой. Я бы хотел…,– она прижалась своей грудью ко мне, положила, склонив, свою голову мне на плечо, а руками обняла за спину.
— Молчи. Не говори этого,– еле слышно прошептала Глория.
С большим нежеланием оторвались мы друг от друга, оделись, собрались, вышли из квартиры, закрыли дверь. Вызвали лифт. Вошли. Спустились. Вышли на улицу. Пошли по направлению к метро. По дороге старались молчать. Хотя и многозначительно переглядывались.
Зазвонил её телефон.
— Да,– как обычно тихо произнесла она.– Я – возле метро. «Проспект Гагарина»,– Глория посмотрела на меня извиняющимся взглядом.– Нет, не надо. Я скоро буду.
Дошли мы до перекрёстка. Дальше вместе мы не могли идти.
— Мне было безумно хорошо с тобой,– сказал я, не имея больше никаких слов.
— Мне тоже. Позвони мне. Обязательно,– немного помолчав,– давай встретимся через неделю, в следующий вторник, здесь же, в час.
— Я бы хотел, чтобы этот вторник наступил сейчас и никогда не заканчивался.
Украв от окружающих друг у друга поцелуй, мы распрощались.
Не совсем осознавая, что я делаю, я побрёл пешком приблизительно в ту сторону, куда мне надо было...............
Почему чужая слаще и желаннее?
Хоть она и стервище,а своя добрая и ласковая, но ему она лучше
