В этой слякоти, промозглости она находила какую-то свою, особую романтику. Любила смотреть, как огненно красные листья падают в лужу, но не тонут, а качаются под такт ветру на небольших, но все же волнах. Любила смотреть на маленький кусочек неба, пробивающийся сквозь, казалось бы, сплошные облака. И нечего, что он серый, и по цвету почти не отличается от них. Она ведь знает, что это Небо, и нечего ей больше не надо.
Даже осеннюю слякоть она считала особенной.
Иногда, выходя на улицу, ей казалось, что все вокруг – картина, написанная очень умелым мастером. Улица казалась черно-белой и унылой, но ей это нравилось. И как неосторожные мазки, на ещё не завершенном шедевре, выделялись деревья. Они были неподобающи цветными, как будто наклеенными, и не вписывались во все уныние осени.
Город спал.
Даже люди не могли оживить его. Солнце не показывалось. И единственное, что сейчас светило – это её улыбка.
Она улыбалась. Улыбалась хмурым, бетонным зданиям, темным лужам, мокрой листве… Она улыбалась серым облакам и Небу, спрятанному за ними, улыбалась грязным машинам, молча ожидавшим у подъездов своих хозяев, улыбалась себе.
И как странно было людям, спешащим по своим делам, видеть девушку, которая в час пик никуда не торопится, а самое главное, которая улыбается.
"Чему можно – (спрашивали они себя) – улыбаться? В такой холодный слякотный день?».
И улыбались Ей.
