полжизни - в стоне,
людей не видя,
себя не помня.
От боли - камень
на полувздохах.
Живя при храме,
не веря в бога.
Глотнувши грудью
хмель озаренья,
из мрака - в люди,
на свет - из кельи.
Из подземелья,
из паутины,
из мрачной кельи -
да на стремнину!
И в жизни видя
жизнь по привычке,
сглотнул обиду
и стиснул спички.
А вздох придушен
и руки млеют.
Бензином душным -
на грудь и шею.
Мужалый инок,
весь в намеренье,
облит бензином -
готов к горенью.
Соблазна ради,
отбросив ключик,
себя - к ограде,
себя - в наручник.
Взглянув на звезды,
на перспективу
мгновеньем слезным,
слезоточивым.
Мгновенье взрыва,
взрыв откровенья -
смертельный климат...
самосожженья.
Рывок в спасенье,
венец трагедий.
Самосожженье
и стон последний.
Не просто пламя
ведра бензина.
Сгорает память,
исток, причина.
Сгорает плоть -
обертка боли,
но, в развороте,
не обезволив.
Сквозь пламя с дымом,
сквозь слезы с болью -
ушел красиво,
взлетел на волю!
Мгновенье взрыва,
взрыв откровенья -
смертельный климат...
самосожженья.
Весь искорежась,
как рваный мавр,
остатки кожи -
горелый траур.
Себя отдавши
горячей пищей,
отполыхавший,
чужой и лишний...
33
