ШЕПОТ ГРУСТИ

Ты слышишь,как шепчут еловые ветви,

Бичуя прозрачные плечи дождя:

"Мы жаждем,мы жаждем,мы жаждем,мы жаждем!

О,дайте!О,дайте!Ах,дайте огня!"

О чем они стонут?Чего они просят?

Есть влага в достатке могучим телам,

Есть солнце,есть лето(не серая осень),

Есть черная,сочная радость корням!

Но мечутся снова,мне душу тревожа,

И ветви трепещут на коже дождя:

"Как жизнь неподвижна,на жизнь непохожа!

Спасите,сломайте,спалите меня!"

Я поджигал свою одежду, но мне не хватало смелости стать чистым Огнём. Я закапывался в землю на несколько суток, но мне не хватало твёрдости духа стать кристаллом драгоценного камня, внутри которого плещется Время. Я, разогнавшись, прыгал с высокого утёса, но мне не хватало лёгкости восприятия, чтобы плыть изящным облаком за горизонт. Во мне слишком много меня. И это тревожит. Сухой гербарий правил "быть как все" теряет с каждым днём всё больше лепестков и листьев, усугубляя свою ненужность. Быть может, единственный смысл таких гербариев - стать дымом и развеяться иллюзией, что все могут быть как все.  Для этого, оказывается, тоже нужен талант, которого у меня нет. Во мне слишком много меня. И так уже давно. С тех пор, когда я, прогуливаясь по краю шторма, спросил у молний, танцующих на тёмно-серой стене перемен, - Как вы можете быть такими прекрасными, такими разными и помнить кто вы есть? Они мне ответили вспышками слогов:  - Мы каж-до-му поз-во-ля-ем быть со-бой.

Не успели рассеяться последние клубы дыма одного из крупнейших за последние годы пожара в Херсонской области, которому не хватило каких-то 500 га, чтобы получить статус катастрофического (от 2000 гектаров площади, охваченной огнем), а на месте ЧП в поисках зацепок уже разбрелись незаметные люди с твердыми понимающими взглядами...

Безлунная ночь.
 Бой песочных часов. Тень
Играет в прятки.
...

Пульс мерцания лампочки -
               рваный
состояние форточки -
               плач.
Ещё не поздно, но уже не рано
Для сожжения списка моих неудач.

Мрачным по чёрному
               чёткими буквами,
Рельефно под пальцами,
               пускают кровь.
Не депрессивно, не патетично, -
Безнадёжно больно опять и вновь.

Скомкаю лист резко в ладонях,
Невзирая на плохосмываемый след,
И проткнув чёрным пером вороньим,
С трёх сторон подожгу список бед.

Чёрное станет ярким и красным,
Синим, жёлтым и просто пеплом.
Знаю, было всё не напрасно.
Знаю, станет лист завтра белым.

Лёгкими, полупрозрачными кружевами и спиралями... Я был дымом сандаловой палочки цвета лаванды. мог быть рядом со всеми, кого люблю, знать всё на свете и предугадывать вдохи и выдохи событий. но не хватало твёрдости определённости, чтобы что-то менять... И я отказался от Знания без практики. И падал камнем вниз. Плотными твёрдыми гранями и силой воли я сжимал, уплотнял, определял и оберегал. От песка видящего Время, до великих горных хребтов. Я был точкой опоры, готовый удержать или перевернуть весь мир, но мне не хватало интуиции и открытости новому. И я отказался от принципов ради принципов. И растворялся в волнах событий... Лишь с лёгкой грустью мне вспоминалось то смутное время, когда я был человеком в поисках себя. Я струился, волновался и тёк от капли к Океану и обратно. Смывая пыль старого, оживляя слабых и растворяя сильных, Кисло-сладкие и горько-солёные минуты дождём и обратно... Но так много содержать в себе и ожидать того же от других... Сдерживаться, терпеть, накапливать - для чего? И этот вопрос зажёг мою душу пожаром. Пылающим и гудящим, жарким и ревущим, Цвета искренности и вкуса откровенности. Я касался спящего мира, давал ему крылья искр и танец всепоглощающей страсти бытия собою. и в этом полыхающем хороводе причин и поводов мне с лёгкой грустью вспоминалось то смутное время, когда я был человеком в поисках себя. и, задаваясь вопросом "Зачем всё это?", я взмыл к Небу, опять изменившись. Лёгкими, полупрозрачными кружевами и спиралями...