Госпожа Жизнь одела белые одежды и вышла проповедовать нам отказ от любых ценностей, кроме водки и секса. Идеализм, патриотизм, служба Родине, вера в Партию и иные романтические конвульсии – представления о чистых и возвышенных девушках всё осыпалось серой трухой ржавчины. Крушение иллюзий. Хари Кришна Горбачишна. Стоимость видеомагнитофона была выше цены человеческой жизни. Друзья катали напёрстки, хорошие мальчишки, сняв кимоно, сбивались в бригады и делили рынки, удивляя жестокостью старых рецедивистов. Солидные бандиты осторожно беседовали со вчерашними школьниками, ведь каждое слово накуренного мальчика (ещё вчера комсомольца, готового убить за коллекцию вкладышей от жвачек, а сегодня ставшего «бригадиром») было неожиданно веским. По его слову, в течении часа выставлялось до сотни отмороженных бойцов, у которых при слове «авторитет» рука сама тянулась к нунчакам. Мир перевернулся.
Вкус травы и русский рок, Цой и «Игла», Гребень и «Асса», «Авария дочь мента», «Меня зовут Арлекино», «Маленькая Вера». Павлик Морозов оказался редкой сукой, хотя и не Зоей Космодемьянской. Великая страна, в которой мы родились, исчезла в пять минут, а девчонки сорвались с цепи - самозабвенно у всех сосали, навязчиво давали в попу и рвали трусы пытаясь выйти замуж не за нас, а за успешных подонков. Жизнь их наепала, они вышли замуж за нас – ботаников. Мы не успевали отрастить себе новую систему ценностей, в замен той, советской, мы пошли другим путём – пили всё, что горит, а трахали всё, что могли сбить с ног, нам срочно нужны были полезные мутации психики. А ещё, очень нужны были деньги.
Центральный вокзал. Таджика знали все. Шептали, что он возит дорогие наркотики. Страшный был дядька. Сладко пах большой копейкой. Присматривались. Сен Сей продумал операцию – он служил в пограничниках. Идём за Таджиком в туалет. Пауза – пусть сядет срать. Гурам вырывает дверь кабинки. Этот дибил читает газету (!), луплю с носаря, сквозь газету, в голову (!). Попа-а-ал !!! Тело лежит на очке, раздвинуло поджатые ноги, скованные спущенными штанами, морду прикрыла порватая газетка, а он так смешно вывалил волосатые яйца, красный член и перемазался в гавне. Пробивает на хохот… Это нервное.
Из соседней кабинки выходит Таджик (бльоо, мы немного ошиблись). Смотрит с отвращением, как в лицо плюёт: «Из-за таких развлечений вас и называют МУ-СО-РА». Большой, уверенный дядька, глянул на нас как на клопов – вонючих презренных насекомых и швырнул нам несколько купюр на пол: «за право спокойно срать на вокзале». Лежат купюрки на обоссаном полу, мокнут, ясно, что мы эти деньги поднимем. Опускает он нас. Гурам, собирает бабло с пола, спокойненько вытирает его об Таджика. «Ты думаешь, что ты нас КУПИЛ? Не-е-ет, МЕНТЫ не продаются, тебе повезло, в этот раз ты ОТКУПИЛСЯ».
Гребень построил себе храм в Индии, Макар фанатеет Лексусами и дайвингом, Цой стал подзабытой легендой, а мы научились полезным мутациям. Полюбили дорогой алкоголь, вывели педикулёз, отвыкли носить «золотые часы» СЕЙКО, вырастили свои деревья и хороших детей… Наши любовницы уже моложе наших дочерей, мы ненавидим пидаров, а слова гомеопат и саундпродюссер если и не связаны с половой ориентацией, то уж точно с национальностью… мы – аполитичны и больше не патриотичны, мы – поколение циничных романтиков… мы – осколки разбитой империи, мы научились жить дома... Рики Тики Тави…
Star Tree
