Это были их главные роли! Она его Женщина, Он ее Мужчина! Когда их чувства и чувственность сходились на горизонте их сознания….золото начинало плавиться и жгуче - приятно обжигать пальцы…  Они могли стоять обнявшись долгие минуты, любоваться друг другом, шептать нежности на ушко, словно обжигая тело, что пробегала дрожь… Как же приятно желать и отдаваться чувствам полностью с головой, не думать больше ни о чем…Как же невыносимо приятно любить как в последний раз, как - будто этого больше никогда не повторится…Ты впитываешь человека в себя полностью, без остатка. Ты вдыхаешь его запах, чтобы оставить его в себе на своих руках, волосах, на теле…  Что может быть больше и глубже взаимной страсти, когда подкашиваются ноги и тебя уносит в нереальность ощущений и желаний…Когда вы захлебываетесь от переполняемых вас чувств, когда вы страстно отдаетесь друг другу до той степени, что пересыхает в горле и ты уже не можешь издать ни единого звука. Только шепчешь пересохшими губами, что ты окутан нереальным блаженством…и твоя кровь стучит уже в твоих висках …Нет сильнее страсти той, которая приходит вместе с любовью…Нет…

© Каролиша

Стоит только собраться с мыслями, подумал Никита.. и все мысли тут же исчезли… Ну вот, опять! Да, что со мной происходит?! Подумал он. Как только я о ней вспоминаю, сразу становлюсь каким-то сентиментальным и по-детски смешным. На меня это совсем не похоже! Со мной такого не могло произойти! Твердил он себе, словно оправдываясь перед самим собой.   Они виделись пару раз… В уютной кафешке на окраине города. Он там отмечал свое долгожданное повышение по службе, она беззаботно отдыхала с друзьями. Они на мгновение встретились глазами, и мозг Никиты стал неподдельно плавиться… Ух, какая! Смелая и так дерзко смотрит в глаза, словно вызывая на поединок. Он бы еще долго с ней «боролся», если бы в очередной раз ему не предложили тост за его светлый ум и успех!  Уделяя внимание всем своим гостям, он твердо понимал, что ему это уже не интересно. Ведь его интерес стал проявляться в другом, т.е. в этой милой соблазнительнице.  Время шло…..и возможно он бы даже начал забывать о своем внезапно вспыхнувшем интересе, как опять, неожиданная встреча столкнула их в холе издательства. - Привет, очаровашка! Выпалил он. - Здравствуйте! Ответила она, удивленно приподняв бровь, и поторопилась к лифту. Мысли забегали у него в голове. Если я упущу возможность с ней познакомиться, буду полным идиотом, подумал он, и не раздумывая выпалил:  - Здесь в кофетерии, через улицу, варят замечательный кофе. Вот думаю выпить, может составите мне компанию в обед? - А вы уверены, что вам нужна именно моя компания? Недоверчиво переспросила девушка… - Как никогда! С улыбкой, но уверенно ответил он. - Никита! Улыбнувшись, протянул он ей руку. - Катя! Протянула ему руку в ответ и наградила милой, искренней улыбкой. - Ну, так что? Заметано? Пьем кофе, Катюша? - Думаю, пьем, Никита!   Они сидели весело болтали, на удивление, быстро найдя общий язык и темы для разговора. Была легкая непринужденная атмосфера. Никита восхищался своей новой знакомой и внутренне понимал, что просто любуется нею и раздевает ее глазами.   Он смотрел на ее губы, и его воображение рисовало жаркие поцелуи. Он мысленно опустился к шее, оставляя влажную тропинку от своих губ. Ее плечо было такое белое и нежное, что ему хотелось до него дотронуться.   Он ее мысленно обнимал, он ею дышал… - Никита! Резко вернула Катя его в реальность… - У вас пепел с сигареты упал в чашку… и тихонько хихикнула. - Вы невнимательны…. Улыбаясь, сказала она… - Это я невнимателен?! Подумал Никита. Да я чуть с тобой не улетел….но эти мысли он оставил при себе… Лишь бы ее не потерять, только бы теперь не упустить… Я не могу себе этого позволить, остаться без нее …Не могу! Она вошла в мои мысли, душу, тело и я ни за что ее не отпущу. Таких не теряют, подумал Никита. Вот именно таких, любят! Признался себе он. Ее глаза, ее улыбка, ее тело, ее безумно пьянящий запах духов… Все это заполнило его до краев. - Никита, мне с тобой легко и хорошо, мне так спокойно…сказала она. - Это взаимно! И я не собираюсь тебя больше отпускать… Теперь для меня это недопустимо…

 © Каролиша

   Музыка играла, ей было не то чтобы грустно, но и весельем это не назовешь… Лето… Жара… Кондиционер гонял прохладный воздух по комнате, ее глаза медленно закрывались, а ее сознанием уверенно овладевала дремота. Свернувшись клубочком, она отдалась во власть сна.   Она часто видела этот сон, и сегодня опять он владел нею…   Эти глаза, они снились ей все чаще и чаще. Она не знала, кто он, откуда пришел, почему так пристально смотрит? Она даже не могла дать определения цвету этих глаз. С ним было беззаботно и легко он заставляет ее звонко смеяться и ни о чем не думать. Она не могла понять только одного, почему он молчал, он всегда молчал….. Говорили только его глаза, но почему же она все чаще боялась в них смотреть? Может потому, что боялась услышать то, что больше всего хотела?     Она всегда просыпалась именно в тот момент, когда он оказывался рядом, слишком близко, слишком….Когда его губы вот – вот могли обжечь её…    И вот опять эта реальность, эта чертова реальность… Может опять попытаться уснуть, может в этот раз он не промолчит, может…а может?… А быть может он никогда больше не придет? Возможно, потому и молчал, потому что знал, что никогда не останется… Знал, что он фантом. Фантом во сне, фантом в реальности, но все же неведомая искра в её мнимых ожиданиях.   Телефонный звонок привел ее в сознание и полностью разбудил. - Алло! Добрый день, у меня записан ваш номер телефона с пометкой, «аудиторская проверка». - Да, да, я вас слушаю, ответила она. - Мы можем оговорить все нюансы при личной встрече? Прозвучал серьезный мужской голос. - Да, конечно, когда нам лучше встретиться? - Давайте завтра у меня в офисе в 9оо записывайте адрес… - Хорошо договорились, завтра утром я буду, ответила она и положила трубку. Утро следующего дня 9оо как и договаривались. Она смело переступила порог его кабинета….  - Этого не может быть! Вы? - Да, я!? Ответил он, явно понимая, что девушка задала немного странный вопрос для их первой деловой встречи…     Она улыбнулась, эти глаза их было невозможно не узнать…, а цвет у них оказался чайный. Странно подумала она, он абсолютно не изменился с последней встречи в ее сне. Только теперь она уже слышит его бархатный и такой завораживающий голос… Мне странно знакомо ваше лицо, улыбаясь, сказал мужчина, как - будто я вас уже встречал, только не в жизни, а где?…еще сам не могу дать определение… Интересно, улыбнулась она, а вы подумайте, вдруг вспомните… Как приятно было понимать, что сны могут быть вещими…

 © Каролиша

Речь Ингеборг Бахманн по случаю вручения ей Премии Антона Вильдганга

Дамы и господа, уважаемые присутствующие,
я прибыла в Вену, чтоб принять премию, которую вы мне присудили, и к тому же, дабы поблагодарить вас за оказанную мне честь. В таких случаях принимающий подобающими словами благодарит дарящих. Но от писателя впридачу ждут ещё и речи, желательно- знаменательной, значимой, многогранной, как говорится, обо всём и ни о чём, , при этом лауреату предоставляется возможность говорить что ему угодно, например, ему позволительно касаться всех вопросов и проблем современности, и даже самых высоких, причём, принято считать, что так выступать, распутывая клубок насущностей и общих проблем, легко. Но они, эти шарады реальности и вечности, к сожалению, не важны.
Уж если кто, как я сейчас, вышел на публику и раскрыл рот, до`лжно ему быть дозволено ощутить собственную абсолютную неуместность. Пусть даже речущий с трибуны окружён столь благожелательным вниманием, всё равно, его личность уже искажена, ведь этот час (урок, die Stunde) совсем не под стать остальным моим часам (урокам), моё бытие (das Existenz)-  иное, я существую лишь когда пишу, я ничто, когда не пишу, тогда я совершенно чужда себе, тогда я - выпавшая (вне, herausgefallen) из себя, коль не пишу.  А когда пишу, тогда Вы не видите меня, и никто не видит меня при этом. Вам вольно наблюдать дирижёра за пюпитром, певца на сцене, актёра в кадре, но никому не дано видеть, что есть Сочинительство (Писательство). Оно есть некий  странный, особый способ экзистенции, асоциальный, одинокий, про`клятый, да, и даже такой, и лишь готовый продукт, книги, обрастают публичностью, социальным контекстом, наособицу торят путь к некоему Ты, с их отчаянно обретаемой, но изредка достигаемой Явленностью (die Wirklichkeit). Всё, что кажется мне хоть сколь-нибудь ценным, достойным оттиска на бумаге, идёт в дело. Издавна наугад дают определения "Писательству" ("Сочинительству"), но даже сказанное на этот счёт великими умами (духами- ...von Grossen Geistern...), звучит несколько фальшиво для [..................], однако, привычно, но и отдаёт пустотой популярности. Не важно знать, какие низкие или достойные, чуждые миру или [..................] Идеи питали разные Поэты (букв. "сгустители" - die Dichter), которые несмотря на всё, оставили после себя великие Труды. Они (скрижали исповедален) способны хранить личные опыты.
Мне ведом лишь свой, мне опротивевший, письменный стол, который я всё же не покидаю, если только не изощрённо , как теперь пред вами, упражняюсь в славословии, которое кого-нибудь да подымет, посветит секунду, но уже в следющий миг ведомо: то был побег, заблуждение, и тебя снова тянет на галеру. Кто понуждает? Никто, естественно. Это- некое Ярмо (Zwang), некая Одержимость, Проклятие, некая Кара (Strafe).
Но вы ждёте... я к сожалению не знаю, чего вы ждёте, коль уж не о высоком речь, пусть хоть экивок этой, как слышу, кличут её, столь жгучей (или "жгущей") актуальности. Как вгляну на неё, вижу: и вправду она чересчур ужасна, постыдна, а значит коснуться (bereden- оречить) её в столь торжественный час значит легко отделаться.  Да и не затем я здесь, чтоб наставлять нею, учительствовать, шокировать Вас, ведь Отвращение (к ней?) присуще Вам, а коль нет, то вам никто не пособит.
Однако, жгущие насущности, которые повсеместно измышляют для писателей, но меня не греют, выглядят так. Вам по крайней мере трижды в неделю приходят письма: "Вы срочно обязаны до 15-го или до 23-го...", а затем -всего несколько страниц, подумать только, лишь несколько страниц! "обратить внимание на...", "Вы должны ответить, почему пишете, и что вы думаете о месте писателя в нашей современости, и -писателя в обществе, о нём и его отношениях к..., и о нём и средствах масовой информации, а верите ли вы, а полагаете ли, что..., а поскольку вы пишете лишь для себя, или всё-таки ,чтоб изменить миръ... Отправляйтесь немедля в Лондон, или в Москву, или в Нью-Йорк, ведь там открыто творится нечто достойное Вашего внимания..." Только вот мне не приходило в голову, что я или кто-то другой способны нечто добавить к великим свершениям, личными нашими подписями "за" или "против" них, а если всё-таки случайно припечёт -и кажется, будто и я поучаствовала, по уму и совести, то всё же знаю, что ничем таким образом не помогла свершившемуся, я пока не смогла замирить ни одной войны, ведь писателям не свойственны ни мощь, ни влияние.
Такова ужасная сумятица, которая столь многих воротит от сочинительства, а речи ,которыми они размениваются-растекаются (...in die sie fluechten, verhallen... -...в которые они бегут, озвучивают их...), никто не припомнит по прошествии нескольких лет, что там, в хорошем смысле, речено было, а новые актуальности опять горят, снова требуется участие и внимание людей, с которыми никто не считается.
Среди ранних моих жизненных установок есть, однако, одна или две заповеди, которые я неукоснительно блюду. И они меня сберегли доныне, моя единственная защита. Если я умалчиваю их, то лишь оттого, что вымолвив, предам их и себя, а потому впредь желаю быть просто читаемой. Каждому дозволены мнения, также и нежелательные для писателя, а что не значится в книгах его, то не существует. Итак, мне -быть прочтённой, как иные писатели-мною, в книхах, которые преображали меня и других, ведь книг, изменивших миръ, лишь малость, и авторы их не догадывались, что трудами своими добьются этого, к тому же- несколько иным образом, чем виделось тогда.
Значит, предъявляемые писателям требования, от простейших до всемирно-реформаторских, суть абсолютно бессмысленны. Прибывающее, убывающее, переменчивое Я (Эго), которое меняется в процессе письма, есть нечто иное, а касательно "актуальностей" скажу лишь, что их следует исторгать (hinwegschreiben- выписывать), надо перегнаивать (korrumpieren) "современные актуальности", нельзя поддаться их атакующим, гноящим тебя фразам. Писателю -ничтожить фразы, а коль уж быть Трудам на злободневные темы, то -без текущей риторики. Да и большого таланта на это не требуется, охочих вдосталь кроме писателя, которому личит норов под стать его таланту, что важнее всего. Потаённая хрустальность (также- "кристальность", das Kryptokrystallinische) этих слов мне ведома, мы не знаем, что есть Талант, что -Характер, но мне остаётся, говоря, лишь Бессилием Речи означить то, что мне видится более важным, нежели идиотские спичи о роли писателя вчера, сегодня и завтра. Хрустальные слова не являются в речи. Они суть Единственное и Непосторимое, они то являются, то исчезают на странице прозы, в стихотворении.
Это -моё, тут могу ручаться лишь за себя, для верности(...zu den getreusten- оговорка?) скрепляю:
"Язык есть некая  Кара" (Sprache ist eine Strafe, штраф,наказание).  Невзирая на что, последняя строка: "Без мертвечины, слова мои!" (Kein Sterbenswort, ihr Worte.)

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
в скобках- комментарии переводчика

Посвящение прекрасной незнакомке... (всгрустнулось ненароком вдруг)

(а и в самом деле, кому?...)  Алё?, не нашёл кому...

(самые честные фото - черно-белые)

Всю ночь не спал,                       ну что мне делать ? Букет к ногам ?                       Но он не первый,- цветы увянут,                        лишний раз                                  напоминая, что все бренно,                        и выставляя напоказ слегка натянутые чувства,                     мечты несбыточные,                                                боль. Боль встреч,                    переплетенья пальцев,                               прикосновения ресниц ... Но и ресницы выпадают,                       не успевая выполнять желаний наших                        и мечтаний... И, видимо,                нам не понять той мимолетности блаженства, Лишь только                       если потерять ... И вот тогда,               когда не сможешь зубами впиться                        в локоть свой, Когда тебе                  никто                            не звонит, а если звонит,-                         то                           чужой. Тогда лишь,                  в гулкой                                 пустоте, в слепящем,                беспробудном мраке Я затоскую                   по тебе и грусть не будет                           уж фальшивой. Пусть             стыдно будет и противно, Что всё             могло бы быть                                    иначе... Но счастье-                  обитает в прошлом - оттуда щеки жжёт                       и плачет почти фальшивою слезой... И,         просыпаясь среди ночи, Себя           бессмысленно терзаешь. А что терзать?!                   Лишь сердце мучать.. Быть может,                      счастие и в том, Что           можно                       посидеть вдвоем, в твои глаза                 смотреть                                украдкой, Твой голос слышать...                               Что ещё?! ---

Прости,                не смог                           найти я шёлка ,   чтобы              на "Алых парусах "                       ворваться в гавань... Да, принцесса ,                 за нас сыграли эту роль. Другие люди.                         Много раньше. И все же жаль,                   моя Ассоль! (с)

Я долго и навязчиво искала правду взаимоотношений между мной и тем человеком, который оставался без меня в моем родном Днепропетровске. Искала и не находила. А через какое-то время решила перестать искать. А потом все в очередной раз перевернулось в один день - он приехал. Я знала, что он приедет. Точно знала и хорошо представляла себе, как среди ночи в одном из столичных аэропортов приземлится его самолет. Мы с ним были знакомы больше 6 лет, вспоминая нашу первую встречу меня по сей день охватывает дрожь, страх и ужас. Если бы тогда хоть кто-то хоть как-то намекнул мне, что уже через несколько месяцев я буду больше всего на свете хотеть к нему– я бы ни за что не поверила. Огромная дверь в маленькое кафе, находившееся в центре города, открылась, чтобы впустить меня. Я точно знала, что он меня ждет, точно знала, что он уделит мне несколько минут своего драгоценного времени, а потом я уйду, получив еще больше вопросов,чем ответов. Тогда я ошиблась. Первый раз ошиблась, когда пришла на встречу плохо подготовленной и слабо представляющей, о чем пойдет речь и о чем меня спросят. А второй раз ошиблась еще больше, когда посчитала возможным говорить о работе так, как будто это он во мне заинтересован. Естественно и понятно, что взрослого, состоятельного и успешного мужика это взбесило, больше того, я даже уже приблизительно догадывалась, что вряд ли он поможет мне найти работу. В этом я оказалась права, ни  тогда, ни теперь, он не пытался помочь мне с работой, с деньгами, с возможностью принимать решения. Ни тогда, ни теперь он не мешал мне жить своей жизнью, но и тогда и теперь он совершенно бесцеремонно ломился в мой дом, в мою жизнь, в мою правду. Я говорила ему, что вряд ли она ему когда-то пригодится. Она – это моя правда. Он даже не пытался  отрицать мое смелое утверждение. Он был готов слушать мои сказки, говорить моими словами и даже читать мои сообщения. Он был готов встречаться, всегда, когда мог.

В окнах полупустого офиса в одном из очень тихих переулков Днепропетровска горел свет. Я точно знала, что он там, припарковалась возле подъезда и зашла в помещение. Уже пятую неделю каждый вечер я приезжала в его офис. Какой бы я не была – грустной,  уставшей, веселой, чужой – я все равно приезжала в это офис, я традиционно приезжала к нему.  Ни тогда ни сейчас меня не останавливало наличие его жены, ни тогда ни сейчас я не чувствовала себя плохо из-за этого факта. Я понимала и прекрасно понимаю, что рано или поздно он захочет поговорить со мной об этом, до сегодняшнего дня этого так и не произошло.  Не произойдет и сегодня.

Я проснулась счастливой, впервые за год, который  живу в Киеве, мне не хочется в Днепр. Впервые я отношусь к четвергу, не как к предпоследнему дню перед выходными. Всю эту неделю мы были вместе. Я никогда не жила с ним до этого, никогда не видела, как он ходит по квартире, как одевается в прихожей, пряча в карман ключи от моей квартиры, и каждый день я была уверена в том, что он вернется ко мне. Такого ощущения счастья у меня не было никогда. Мозг полностью отключился, отъехал, улетел куда-то, мой мозг изменил мне. Притом, тоже изменил с ним. Я знала, что завтра утром он улетит. Это «завтра» пугало меня и нависало грозовыми тучами посреди февраля над балконом, на котором мы с ним стояли. Мы стояли полураздетые и смотрели на один проспект, завтра я одна увижу этот же пейзаж из окна кухни, когда буду провожать его в аэропорт. Хорошо, что это будет завтра.

 Я давно не верю в сказки и довольно хладнокровно отношусь ко многим событиям, я спокойно смотрю на бедствующих людей и убогость киевского метро. Я не чувствую привязанности к социально одобряемому поведению и откровенно говорю вслух о том, что кроме моих близких и бездомных животных мне больше никого не жаль. Мне даже себя не жаль и именно поэтому я продолжаю встречи с этим мужчиной, любя его и понимая, что еще какое-то время я буду абсолютно счастлива от осознания, что уже совсем скоро он придет в мой дом, сядет за стол, я буду смотреть как он ест, и радоваться, что он рядом. Мне так долго не были знакомы эти совершенно земные и доступные почти каждой женщине радости, и я очень хочу быть счастливой рядом с ним, хотя бы сейчас, хотя бы сегодня.

Из недр моей души стремительно разлетаются птицы ярко алого цвета. Они улетают в теплые края. Ну и живите там, и гнездитесь, плодитесь. Оставайтесь! Что же вы каждую весну возвращаетесь? Дождь смыл тебя, как тяжкий грех, с моей души и наступила прохлада. Осень – библиотека наших грез. Они сгорают с опавшей листвою, и я вдыхаю запах дыма, и в глазах моих отражаются деревья, в их трогательной и беззащитной наготе, не соблазняющей, а напротив – успокаивающей. Никогда и ни перед кем не стоит так оголять свою душу. А я не смогла иначе. И не сломят меня морозы. И укроет снег нагие ветви. И все бы путем, но придет ведь новая весна.

Я вынимаю наушники из ушей, и меня пронизывает безмолвие увядающего сада.

Наушники, красный и синий, липнут друг к другу головушками, будто целуются. Словно – это мы с тобою. У них любовь. А у меня плохое магнитное притяжение. Ты и забыл, что и во мне когда – то звучала музыка. Я иду под бледным небом и только остались в голове строчки из попавшейся песни Ирины Билык: «Чи я зможу тепер позабути, що є кохання.

Часть осенняя.

Я запомнила тебя, проводящей пальцем по стеклу, залитому дождем. Запомнила твое лицо, выхватываемое из тьмы вспышкам молний и запах мокрой древесины, и громыхание в небе – то боги двигали мебель в своей обители.

Мне захотелось тебя обнять, почувствовать биение твоего сердца, сгрести в ладони твои пушистые волосы, и видеть то, что видишь ты, там – в, бегущих по стеклу струйках. И я сделала это.

А больше я не могла сделать ничего. Да и не надо было.



Часть: << Ой, не было, девки, не было >>.

 

 

Если ты родился на свет, а твоя кожа коричневая – ты на войне .Если она белая – ты все равно на войне. Мужчина ты или женщина или котяра блохастый не имеет значенья. Здесь мы ВСЕ солдаты. Земля – планета войн. Ну не резиновая ж она , да и в « мирной» жизни мужчины дерутся за лучшую работу, ИТП, а женщины сражаются за лучших мужчин. Что они бедняжки, с собой не делают ! Да все, что прикажет МОДА! Но женщин не ставят к стене , если та проиграла свою битву. Она сама покидает поле битвы навсегда. Они разными путями попадают на кладбища. Женщина – гордый солдат. Мужчина, промахнувшись, спивается и если не валяется на вокзале , является жалким зрелищем. Компенсируя проигрыш, бьет женщин, детей, собак – всех, кто не может дать сдачи .

Часть жестокая.