Священник Филипп Парфенов служил в Чите и в Париже, сейчас служит в Москве, но из-за сложных отношений с патриархией так и не включен в московский клир.

Александр Борзенко

БГ он рассказал о приходе к вере через книги, о встречах со святыми людьми и о недостатках церковной власти

Иерей Филипп Парфенов

Возраст: 45 лет.

Светское образование: МГУ.

Духовное образование: ПСТГУ (Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет).

Место служения: к настоящему моменту не закреплен за конкретным приходом.

О детстве и приходе к вере через книгу

Я родился в сугубо светской, советской семье. Мама — преподавательница музыки, бабушка — преподавательница русского языка и литературы в школе. Родители были неверующими, бабушка могла раз или два в год сходить за крещенской водой, освятить куличи на Пасху, но не более того. Тогда (как, впрочем, и сейчас) многие крестились и крестили детей просто по традиции — воспринимали это событие не столько как таинство, вводящее в церковь и рождающее человека во Христе, сколько как некоторую условность, которая ни к чему в дальнейшем не обязывала.

Я был таким образом крещен в младенчестве, в 1967 году, в храме, который находился на станции Тарасовская Ярославской железной дороги. В 1990-е годы я узнал, что как раз в те годы здесь служил отец Александр Мень, книги которого впоследствии сильно на меня повлияли. Одна из моих родственниц, тогда совсем юная, уверяет, что крестивший меня священник был очень красивый и что это должен был быть именно он. Ни мама, ни бабушка ничего не запомнили, так что не смогли это ни подтвердить, ни опровергнуть.

Рос я в безверии, к религии относился нейтрально и даже немного отрицательно. Помню, когда ребенком то ли с мамой, то ли с бабушкой оказался в каком-то храме: полумрак, свечи, старушки целуют иконы — ничего хорошего и светлого я в этом не нашел. При этом глобальные вопросы — жизнь, смерть, смысл — стали меня интересовать рано, лет с шести, и ответа я не находил. Кто-то из родственников мне сказал, что когда человек умирает, он продолжает жить в своих детях, и на время меня это успокоило. Потом, ближе к двадцати годам, подобные вопросы возникли с новой силой.

Мои студенческие годы совпали с началом перестройки. В те годы можно было нелегально достать кое-какие книги, изданные за рубежом: и историческую литературу, и религиозно-философскую, и книги запрещенных авторов вроде Солженицына. Решающее воздействие на меня оказала книга отца Александра Меня «Сын человеческий». Я никогда не знал отца Александра лично и даже не видел, но его слово позже помогло мне лучше ориентироваться в нашей внутрицерковной жизни — часто разнообразной и противоречивой. Встречи с ним я в то время не искал, поскольку понимал, что священник он очень популярный и у него, наверное, и так нет отбоя от духовных чад.

Первый мой духовник был иеромонахом Троице-Сергиевой лавры, сейчас он епископ в одной из российских епархий. Конечно, он был более консервативен, чем отец Александр, мы иногда даже спорили по каким-то вопросам, но тем не менее он был и остается одним из самых достойных, на мой взгляд, служителей. К трудам отца Александра он относился хорошо и даже подарил мне одну из его книг — «Магизм и единобожие», заграничное издание, — за что я до сих пор благодарен. Так получилось, что я читал ее как раз в день гибели отца Александра — эту печальную весть я услышал по радио.

О музыке и поступлении в университет

В детстве я занимался музыкой, играл на фортепиано — у меня были способности, но не было, как это часто случается, усердия развивать технику игры. Абсолютный слух и неплохой голос потом пригодились мне в церковной жизни — я легко стал певчим.

После школы я поступил на биологический факультет МГУ, но к моменту окончания университета понял, что это не мой путь и естественно-научными дисциплинами заниматься я не буду. Мне изначально были ближе гуманитарные области, но в советской школе к гуманитарным наукам — истории, литературе — могли привить скорее отвращение, нежели интерес.
Часто встречаются епископы, которые по своим нравам и повадкам напоминают светских чиновников

О вертикали власти в Русской православной церкви и епископах, больше похожих на чиновников

Я стал священником семь лет спустя после обращения — сравнительно быстро, хотя в те годы люди становились дьяконами и священниками и гораздо быстрее, потому что на фоне массового открытия храмов священнослужителей не хватало. Достаточно было соответствовать минимальным требованиям: не младше двадцати лет, единожды женат, без каких-либо канонических препятствий к служению и с рекомендацией настоятеля прихода. Людей рукополагали без всякого духовного образования, иногда и без светского — и очень стремительно. Потом эту практику вынуждены были прекратить, когда это обернулось не очень хорошей обстановкой в церкви: многие священники стали служить и проповедовать по принципу «кто во что горазд». Это отчасти привело к тому, что на рубеже 1990-х и 2000-х годов дисциплинарная вертикаль церковной власти, от которой сейчас многие страдают, усилилась вплоть до невозможных, с христианской точки зрения, пределов.

У нас вся власть на местах сосредоточена в руках правящих архиереев — и так было в церкви всегда, но с одной оговоркой: в древности епископа выбирали. Паства его знала, могла послать делегатом на какой-то общий церковный собор, епископ был представителем и выразителем интересов своей паствы. Позднее, за исключением определенного периода средневековой истории Пскова и Новгорода и совсем краткого отрезка в 1917—1918 годах, епископы в России не выбираются, а назначаются сверху.

Сейчас назначение происходит по не очень понятным критериям — кажется, в первую очередь ценятся управленческие качества. Это подход скорее светский, чем духовный, поскольку Христос в Евангелии нам говорит, что «больший среди вас да станет всем слугой» — иерархическая пирамида есть, но, с точки зрения Нового Завета, она перевернута. У нас так получается, что епископ, как высший представитель церковной власти, оказывается вне контроля. Ошибаться свойственно всем, но если с рядовых священников за ошибки спрашивается, то с высших церковных представителей никто ни за что не спросит. Такой перекос приводит к тому, что не только христианская этика может нарушаться, но даже обычные человеческие отношения. Конечно, если епископ достойный, соответствует качествам именно христианским, о которых пишет апостол Павел в некоторых своих посланиях, — это другое дело. Если он стремится не властвовать, а быть слугой и своим личным примером научать всех окружающих, такому служителю цены нет. Такие есть, но их не так много. Больше встречаются другие, которые по своим нравам и повадкам напоминают чиновников. Это отравляет жизнь многим священникам.

Страницы: 1 2

Свт Киприан Карфагенский

Благочиние (disciplina) — страж надежды, охранение веры, руководитель на пути спасения, насаждение и воспитание добрых наклонностей, пестун добродетели, — делает человека способным пребывать всегда во Христе, постоянно жить для Бога и стремиться к небесным обетованиям и Божественным мздовоздаяниям.

Сколько спасительно следовать ему, столько пагубно уклониться от него и пренебрегать им. Дух Святой говорит в книге Псалмов: приимите наказание (disciplinam), да не когда прогневается Господь, и погибнете от пути праведного, егда возгорится вскоре ярость Его (2,12). И еще: Грешнику же рече Бог: вcкую ты поведаеши оправдания Моя, и восприемлеши завет Мой усты твоими? ты же возненавидел ecu наказание и отвергл ecu словеса Моя вспять (49,16-17). И в другом месте читаем: премудрость и наказание уничижай окаянен (Прем.3,11). И Соломон, преподавший правила мудрости, заповедал: сыне, не пренебрегай наказания Господня, ниже ослабевай, от него обличаем: егоже бо любит Господь, наказует (Притч.3,11-12). Если же Господь наказует того, кого любит, и наказует с тем, чтобы исправить, то и братья, а тем более священники, обнаруживают не ненависть, а любовь к тем, кого таким же образом наказуют для исправления. Да и Сам Бог чрез пророка Иеремию предвозвестил это и обозначил наше время, говоря: и дам вам пастыри по сердцу Моему, и упасут вас разумом и учением (disciplina) (3,15).

Итак, если в Священном Писании заповедуется благочиние (disciplina), если все здание благочиния и веры зиждется на богобоязненном хранении его, то чего более остается нам желать, к чему стремиться, чего держаться, как не того, чтобы, утвердив храмины наши на сем краеугольном камени, как на незыблемом основании, мы стояли твердо и непоколебимо против всех напастей и искушений мира сего, и таким образом чрез соблюдение Божественных заповедей достигали Божественных даров, рассуждая и сознавая, что члены наши, освящением животворной купели очищенные от всякой нечистоты древней заразы, суть храмы Божий, которые никем не должны быть растлеваемы и оскверняемы; аще бо кто Божий храм растлит, растлит сего Бог (1Кор.3,17). Сих-то храмов строители и настоятели — мы; послужим же Тому, Кому уже мы принадлежим. Это говорит апостол Павел, преподававший нам в посланиях своих, по Божественному научению, правила для жизни: несте свои, — куплены бо есте ценою; прославите убо (и носите) Бога в телесех ваших (1Кор.6,19-20). Прославим же и будем носить Господа в чистом и нескверном теле, соблюдая всевозможную осторожность, искупленные Кровию Христовою новинемся воле Искупителя своего во всех действиях нашего служения Ему; постараемся о том, чтобы ничего скверного и нечистого не было вносимо нами в храм Его, дабы Он, оскорбившись нашим поведением, не оставил жилища, в котором теперь обитает. Вот слова Господа, исцеляющего и поучающего, вручающего вместе и наставляющего: се, здрав ecи: ктому не согрешай, да не горше ти что будет (Ин.5,14). Даровав здравие, Он предлагает затем и образ жизни и закон непорочности; не только воспрещает па будущее время жизнь беспорядочную и распутную, но получившим исцеление угрожает в противном случае еще худшими последствиями: потому именно, что меньше твоя вина, когда ты согрешил прежде, чем узнал Божественное учение; но нет для тебя извинения, когда ты грешишь, познавши уже Бога. Сие-то имейте в виду, мужи и жены, отроки и отроковицы, — всяк пол и всяк возраст, и по вере и благочестию, коими все мы обязаны Богу, потщитесь, чтобы не без заботливости и страха соблюдаемо было вами то, что святым и непорочным приемлется нами туне от Господа.

Теперь слово наше обращается преимущественно к девам, которые тем большую имеют нужду в попечении, чем выше предоставлена им слава. Девы — это цвет церковного отростка, высокое украшение благодати духовной, природа веселая, чистое и неповрежденное создание хвалы и чести, образ Божий, соответствующий святости Божественной, — это светозарнейшая часть стада Христова. Ими радуется, в них обильно красуется славное чадородие Матери-Церкви: и чем более девство увеличивается в числе своем, тем более возрастает радость матери. К ним-то обращаемся мы со словом своим, их увещеваем, более по любви, нежели по власти; смиренные и малозначащие, нисколько не присваивая себе права суда, мы побуждаемся заботиться о них преимущественно опасением, — преимущественно тем, что боимся навета диавольского.

И не напрасно то опасение, не пустая та боязнь, которая подает советы к пути спасения и руководствует к сохранению заповедей Божественных и правил житейских с тем, чтобы обручившие себя Христу, отрешившиеся от похотей телесных и всецело и телом и душою посвятившие себя Богу, совершали дело свое достойно великому предназначению, нреукрашаясь для одного Господа своего и угождая Ему одному, от Которого и мздовоздаяния девству своему ожидают они, по Его же слову: не вси вмещают словесе сего, по имже дано есть: суть бо скопцы, иже из чрева материя родишася тако; и суть скопцы, иже скопишася от человек; и суть скопцы, иже исказиша сами себе Царствия ради Небесного (Мф.19,11-12). Тот же дар целомудрия означается, то же девство нозвещастся следующими словами Ангела: сии суть, иже с женами не осквернишася, зане девственницы суть: сии последуют Агнцу, аможе аще пойдет (Апок.14,4).

И не одному только мужескому полу усвояет Господь благодать целомудрия — Он не обходит жен, ни потому что жена есть часть мужа, из него взята и создана. Бог во всем почти Писании обращается к первозданному, так как двое составляют одну плоть, и в муже обозначается вместе и жена.

Если же целомудрие идет вслед за Христом и девство предназначается для Царствия Божия, то что в земном убранстве и украшениях, коими желающие угодить человекам оскорбляют Бога, не помышляя о том, что сказано еще прежде: человекоугодников постыдешася, яко Бог уничижи их (Пс.52,6), и что торжественно проповедано апостолом: аще бо бых еще человеком угождал, Христов раб не бых убо был (Гал.1,10)? Воздержание и целомудрие состоит не в одной только непорочности тела, но и в скромности и благоприличии самого одеяния, да будет, по слову апостольскому, не посягшая свята и телом и духом. Апостол Павел говорит в наше наставление: не оженивыйся печется о Господних, како угодити Господеви, а оженивыйся печется о мирских, како уго-дити жеие; так и непосягшая печется о Господних, како угодити Господеви, да будет свята и телом и духом (1Кор.7,32-34). Девственница должна не только быть, но и другим представляться по наружности таковою, так чтобы всяк, при взгляде на нее, не оставался и недоумении, действительно ли она девственница. Непорочность должна являть себя одинаково во всем, и одежда тела не должна порочить добродетели души. Да и к чему ей выставлять себя в убранстве и нарядах, как будто имеющей мужа или ищущей его? Она скорее должна опасаться нравиться другим, если действительно блюдет свое девство, и не подвергать себя искушениям, стремясь к лучшим и Божественным целям. Не имеющие мужей, а следовательно и побуждений к угождению им, должны пребывать непорочны и чисты не только по телу, но и по духу. Неприлично девственнице для украшения лица своего прибегать к изысканной прическе волос и тщеславиться своим телом и его красотою, когда ей предлежит самая большая брань противу плоти и самый трудный подвиг в одержании над нею победы. Апостол Павел во всеуслышание восклицает: мне же да не будет хвалитися, токмо о кресте Господа нашего Иисуса Христа, имже мне мир распяся, и аз миру (Гал.6,14). А дева величается в церкви убранством плоти и красотою тела! Апостол прибавляет к тому: иже Христовы суть, плоть распяша со страстьми и похотьми (Гал.5,24). А торжественно отрекшаяся от страстей и похотей плоти обретается участницею в том самом, от чего отрекалась! Изобличат тебя, дево, — раскроют, что ты выставляешь себя не такою, какова ты на самом деле, — совсем не того домогаешься! Сквернами похоти плотской ты себя омрачаешь и бесчестишь, тогда как ты предназначила себя для непорочности и целомудрия. Возопий, — говорит Господь Исаии, — всяка плоть сено, и всяка слава человеча яко цвет травный; изсше трава, и цвет отпаде, глагол же Бога нашего пребывает во веки (Ис.40,6-8). Неприлично христианину, а тем более девственнице, гоняться за славою и почестями плотскими, а надлежит внимать слову Божию и в нем искать благ, во веки пребывающих. Или, если уже и гордиться плотию своею, то разве тогда только, когда она мучима бывает за исповедание имени Христова, когда жена является мужественнее мужей, истязующих ее, когда переносит огни, кресты, железо, терзания зверей, для получения венца. Все это драгоценные ожерелья плоти, вот это наилучшие украшения тела!

Но есть ил них богатые и с достаточным имуществом, которые, высоко ценя свое богатство, говорят, что они должны же пользоваться своими благами. Таковые пусть знают прежде всего, что та собственно богата, которая богата в Боге, та достаточна, которая имеет обилие достатка во Христе; пусть знают, что блага истинные суть блага духовные, Божественные, небесные, которые приводят нас к Богу и у Бога составляют наше вечное стяжание. Затем все земное, приобретаемое в сем мире и в нем же оставляемое, должно быть презираемо так же, как и самый мир, от пышности и наслаждений коего мы отказывались еще с того благодатного времени, как только обратились к Богу. К этому нас побуждает и увещевает Иоанн своею духовною и небесною речью. Не любите, — говорит, — мира ни яже в мире. Аще кто любит мир, несть любви Отчи в нем; яко все, еже в мире, похоть плотская, и похоть очима, и гордость житейская, несть от Отца, но от мира сего есть. И мир преходит, и похоть ею: и творяй волю Божию пребывает во веки (1Ин.2,15-17). Итак, к вечному и Божественному должно стремиться и все делать по воле Божией, исследуя стопам и Божественному учению Господа нашего, Который в наставление нам сказал: снидох с небесе, ие да творю волю Мою, но волю пославшая Мя Отца (Ин.6,38). Если раб не более господина своего, и получивший свободу обязан послушанием своему освободителю, то мы, желая быть христианами, должны подражать тому, чему учил и что творил Христос. В Писании сказано и мы читаем, слышим, и устами Церкви в пример нам возвещается: глаголяй в Нем (во Христе) пребывати, должен есть, якоже Он ходил есть, и сей такожде да ходит (1Ин.2,6). Посему надлежит ходить по тем же следам, ревностно идти по тому же пути. Тогда только названию веры соответствует истинное последование и верующему воздается мзда, когда он исполняет то, во что верует. Говорить, что ты достаточна и богата. Но против твоего богатства возвышает свой голос Павел, предписывая правила, ограничивающие твои наряды и убранство. Он говорит: жены во украшении лепотнем со стыдением и целомудрием да украшают себе, не в плетениих, ни златом... или ризами многоценными, но, еже подобает женам, обещавающимся благочестию, делы благими (1Тим.2,9-10). Согласно с ним и Петр повелевает: имже (женам) да будет не внешняя плетения влас и обложения злата, или одеяния риз лепота; но потаенный сердца человек (1Пет.3,3-4). Если апостолы советуют обуздывать себя и свято соблюдать уставы церковного благочиния даже женам, кои наряды свои и убранство привыкли извинять замужеством, то тем более подлежит соблюдать это девственницам, которые никакого не имеют в сем случае извинения и не могут сложить вины свои на других, по сами должны остаться виновницами в грехе своем.

Говоришь, что ты достаточна и богата. Но все то, что можно делать, и должно делать: пространные желания, рождающиеся от тщеславия века сего, не должны выходить за пределы чести и целомудрия девственного, когда в Писании сказано: вся ми леть суть, но не вся на пользу; вся ми леть суть, но не вся назидают (1Кор.10,23). Притом же когда ты, роскошно и пышно наряжаясь, открыто являешься в народные собрания, обращаешь на себя взоры юношества, увлекаешь за собою вздохи молодых людей, питаешь в них похоть любострастня, воспламеняешь ко греху; то хотя бы сама ты и не погибла, но потому, что тем губишь других и как бы мечом или ядом становишься для тех, которые на тебя смотрят, — ты не можешь уже оправдать своей духовной чистоты и целомудрия. Самый наряд твой наглый и убранство твое бесстыдное изобличают тебя, и ты не можешь уже считаться в числе отроковиц и дев Христовых, ты, которая ведешь себя так, что можешь внушать к себе страсть любви.

Страницы: 1 2 3

Интервью с одним из самых авторитетных иерархов Элладской Православной Церкви митрополитом Лавреотикийским и Месогейским Николаем (Хаджиниколау).

митрополит Николай, Лавреотикийский и Месогейский

Вы полагаете, что причины кризиса кроются в том, что мы предали забвению наше культурное наследие?

Не просто предали забвению, а отказались от него. На мой взгляд, глубинные причины кризиса следует искать в нашем поведении. В том, что мы не понимаем, какое богатство и глубина содержатся в нашем Предании и истории. Из образа жизни мы низвели нашу духовную традицию до уровня информации и рассудочной дисциплины.

Почему мы не смогли противостоять кризису?

митрополит Николай, Лавреотикийский

Потому что повели себя раболепно и пассивно, без героизма. Как соглашатели повели себя наши политики, деятели культуры, ученые, да и представители Церкви тоже. Мы все смирились с положением дел и стали соглашателями. Я не могу в точности утверждать, что весь этот кризис придуман и руководим из каких-то зарубежных центров влияния, но даже если это действительно так – на нас самих лежит значительная часть вины за сложившуюся ситуацию.

То есть Вы не видите сопротивления со стороны греков?

А Вы сами видите где-нибудь здоровое сопротивление? У нас забрали всё, а где же наш героизм? Мы побоялись сказать свое мужественное НЕТ. Не протестовали ни против экономического сокращения, ни против материалистического удушья.

Вы говорите об идеологическом сопротивлении?

У нас забрали нашу национальную идентичность, чувство собственного достоинства, а после этого еще и уничтожили нашу экономику. Мы должны были в самом начале противостоять этому с помощью идеологической (как Вы правильно сказали) революции1. Но и сейчас по-прежнему не поздно вернуться к нашим корням, нашему Преданию, нашей национальной идентичности. Именно в этом и кроется наша сила. Мы виноваты в том, что они убили нашу Родину, но еще имеем возможность сопротивляться.

митрополит Николай, Лавреотикийский

Какую роль в духовном возрождении может сыграть Церковь? Есть ли у нее своя доля ответственности за происходящее?

Церковь несет большую ответственность за то, что стала частью государственной системы (это проявилось не только в ее поведении, но и в образе мыслей). После того, как она обнялась с государством, у нее не осталось свободных рук, чтобы обнять народ.

Я не отрицаю важности благотворительной деятельности, но ее недостаточно, чтобы сблизиться с народом. Куда важнее – поддержка духовных корней народа, его культуры и глубинных внутренних потребностей. Мы не утолили духовной жажды наших соотечественников. Довольствовались поддержкой добрых привычек, этикета и внешних добродетелей. Что мы можем сказать современной молодежи? Разве мы ее понимаем?

Мы хотим, чтобы наши дети были вместе с нами не для того, чтобы увеличить число последователей Церкви. Церковь не создает сторонников. Церковь создает святых. И это совсем разные вещи. Быть святым – значит быть свободным человеком. Святой – это не тот, кто механистически соблюдает пять, десять или сколько-то заповедей. Это тот, кто освобождается «побеждая зло добром»2. Бог сокрыт от нас за туманом страстей. Чтобы увидеть солнце (встретить Бога), должен развеяться туман.

Как Вы думаете, еще не поздно, чтобы Церковь вернула утраченные позиции?

Никогда не поздно. Напротив, современный кризис — это великолепная возможность, чтобы в условиях полного обесценивания всего прозвучало подлинное слово правды.

Однако, представление современной молодежи о Церкви совершенно отличается от того, что представляет собой Церковь на самом деле. Поэтому с одной стороны в глубине души молодые ждут от Церкви слова истины, с другой — избегают ее как чего-то нездорового, или (в худшем случае) даже опасного и отталкивающего.

Мы должны показать и объяснить, что такое настоящая Церковь. Если это консервативный организм, синонимичный соглашательству и выгоде – он ничего не даст молодежи. Если это источник коррупции и лицемерия – его следует как можно скорее выкинуть на обочину истории. Но если Церковь – это свобода, жизнь и творчество – тогда совсем другое дело.

Поэтому я и говорю, что мы должны воссоздать правильное понимание Церкви у современных молодых людей.

Страницы: 1 2