Говорят, что деньги не пахнут. Неправда. Они благоухают американской лавочкой зеленщика Бенджамина, они режут глотку темным переулком блюзового Орлеана, они растекаются ароматом тёкишь-кофе по золотым венам Дубаи, высоко взетая температурят градусник Бурж-Халифа, стекая золотым звездопадом по небоскребам Дубайской Марины. Ах...какое беззвездное небо Дубая, беззвездное, бессеребрянное, безденежное, ни одного дирхама в небе, только пустые голые облака, натыкаются на грандиозные арабские небоскребы и стыдливо падают салфетками на трап белоснежных яхт, все звезды проданы...на сейлах Дубай-молла и Дейра-сити, задешево рассыпаны в Насер-сквере, красиво выложены вдоль легких дорог Джумейры.
Майский Дубай. Бесстыдно жаркий, не по весеннему-знойный и не по восточному-безалаберный. Персидский залив. Утро. Бесконечная пустыня пляжа. Песок под ногами чуть твержде арабского пашмина, чистый кашемир из тонких нитей золотого песка. Быстро-быстро перебираю ногами, пока песок прохладен и легок, через пару часов солнце нагреет, раскалит, размягчит его до адского вязкого варева и каждый шаг будет заботливо больно жечь ноги, лизать подошвы услужливым джином, остро покалывать крутой подъем розовой ямочки ступни. Бедуины говорят, что перебежать горячий пляж вовсе несложно - нужно просто подгребать пятками, раскачиваясь бедрами. Я так и делаю. Покачиваюсь на волнах песка смешным верблюжонком, неторопливо приближаясь к воде. Это новая вода. Моя новая вода, еще не изведанная, даже не море, кусочек океана, самая верхняя макушка сливок могучей стихии. Самая сладкая. прозрачно-голубая, слабая, пенистовоздушная, сквозь воду видны змеистые следы вездесущего песка, серебряные рыбы мечутся тенью .
Утро. Рассвет. Громкие птицы. Непохожие вороны. Тонкие, длинношеие, как черные маленькие лебеди горделиво расхаживают между высоких пальм. Пальмы шелестят в затылок, шепчут по-арабски, поют песню пустыни и ветра. После обеда будет песчаная буря, я уже научилась распознавать ее шаги - небоскребы затянуты дымкой до самого солнца, воздух дрожит и переливается, густое марево собирается над городом. Нужно бежать, скрыться в стеклянных убежищах роскошных бутиков, прохладных кафе, бесконечно длинных коридорах сверкающих мегамаркетов. Там можно купить все. Все увидеть все понюхать. Я, как обычно, больше люблю видеть и нюхать людей. Маленький молл "Меркато" на Джумейре в Дубаи, рядом с моей гостиничкой. Я его обожаю, Там самый вкусный итальянский ресторанчик и самые красивые люди. Профитроли с манговым кремом цвета лица арабских женщин. Невероятно красивых - влажные газельи глаза, бархатные стрелы ресниц, стыдливые губы под точеным носиком, гибкие маленькие фигурки окутаны черным тонким абаем, расшитым золотыми нитями и разноцветными камнями. Она закутана в восточную ночь, как сияющий серп юной луны. Целая стайка молоденьких пери щебечет в бутике "Милано", там распродажа и можно почти даром купить чудные босоножки. Из-под абая выглядывает ножка в изящной серебряной туфельке. Боже, какие дураки ваши мужья. Вместо того, чтобы любоваться этой красотой они предпочитают в мужском обществе пить кофе, потягивая сладкий кальян и жадно раздевать глазами иностранок. Мужские абаи всегда светлые - снежно белые, молочные, нежно-кофейные, яркие бейсболки нелепо смотрятся на высоких арабах с гордыми чеканными лицами с аккуратной бородкой, пронзительными черными глазами и лукавым изгибом губ. У меня руки чешутся все это сфотографировать, но нельзя, как почти нельзя смотреть им в глаза - потом не оторвешься. Он ловит твой взгляд, обволакивает, раздевает, ощупывает тебя всю под одеждой, сжигает огнем угольного зрачка твои легкие брючки, тунику, и ты остаешься голой, со скомканным в сумке мокрым купальником, сведенными под столом коленями, вцепившаяся в прохладный бокал ледяного сока. А глаза напротив выпивают твою наготу до дна, и облизнув пересохшие губы он просит счет. Запах денег сейчас похож на запах секса...
Продолжение следует
