***
Тишина пещеры была нарушена хрипом, шагами, падением и снова шагами... Я
расцарапанными в кровь руками раскрыл древний свиток сразу, как только сдул с него
пыль. Меня мутило от напряжения, голода и жажды, но увидев название, я стал
оживать на глазах. Та самая легендарная "Хроника Ереси", считавшаяся сожжённой,
утопленой, разрезанной на части, скормленной отступникам и утерянной навсегда.
Но я всегда верил, что она реальна.
Рукопись, изменяющая мир, не способна сгореть или потеряться. Подбежав
ближе к свету, я приготовился к чему-то важному, но текст был краток и сух,
как удар в висок из-за угла.
"Давая определение себе, ты создаёшь раба. Давая определение Богу, ты создаёшь
Дьявола. Давая определение вере, ты закрываешь её в клетку.
Проповеди и наставления нужны лишь тем, кто потерял Его присутствие здесь и
сейчас. Заповеди нужны лишь тем, кто перестал чувствовать Его Любовь.
Но и эти слова лишь мятая одежда Истины..."
Когда я очнулся, в моём сердце была грусть, впереди показались дымы далёких
костров, а позади неровная цепочка следов, ведущая от той пещеры, где в пыли
валялась РУКОПИСЬ.
расцарапанными в кровь руками раскрыл древний свиток сразу, как только сдул с него
пыль. Меня мутило от напряжения, голода и жажды, но увидев название, я стал
оживать на глазах. Та самая легендарная "Хроника Ереси", считавшаяся сожжённой,
утопленой, разрезанной на части, скормленной отступникам и утерянной навсегда.
Но я всегда верил, что она реальна.
Рукопись, изменяющая мир, не способна сгореть или потеряться. Подбежав
ближе к свету, я приготовился к чему-то важному, но текст был краток и сух,
как удар в висок из-за угла.
"Давая определение себе, ты создаёшь раба. Давая определение Богу, ты создаёшь
Дьявола. Давая определение вере, ты закрываешь её в клетку.
Проповеди и наставления нужны лишь тем, кто потерял Его присутствие здесь и
сейчас. Заповеди нужны лишь тем, кто перестал чувствовать Его Любовь.
Но и эти слова лишь мятая одежда Истины..."
Когда я очнулся, в моём сердце была грусть, впереди показались дымы далёких
костров, а позади неровная цепочка следов, ведущая от той пещеры, где в пыли
валялась РУКОПИСЬ.
13
Когда я устаю и собираюсь идти спать, я принимаю душ из тёплых воспоминаний,
надеваю лёгкую до прозрачности пижаму, и свой любимый ночной колпак
с оранжевой кисточкой.
Эти привычные движения настраивают меня на предвкушение чего-то особенного и
загадочного. Поэтому, когда я ныряю в мягкие ладони постели, я уже наполовину во
сне. Погружение проходит иногда даже быстрее, чем я жду. Я попадаю в ту чудесную
сторону света, где нет необходимости в тапочках со смешными зверушками, в
комфорте, или ночных колпачках с оранжевыми кисточками.
Здесь можно притворяться кем угодно, можно пить кофе без сливок, курить сигареты
без мундштука, слушать тяжёлый рок или ходить на работу. Можно одеваться в
джинсы и свитер, верить газетам или с увлечением играть в игры людей, которым
также нравится временное безумие и абсурдность поведения как себя, так и
ситуаций. Можно даже относиться к этому всему максимально серьёзно, потому что
глубоко внутри ты точно знаешь, что на самом деле ты у себя дома, где тебе уютно
и любимо, в своей лёгкой пижаме, ночном колпачке с оранжевой кисточкой, возле
кровати мягкие тапочки-зверята и на столике кувшин с компотом из разноцветных
ягод с ароматом обыкновенного счастья. Тебя ждут приятные и привычные дела
наполненные смыслом: гладить пушистые звёзды, чтобы они светили ярче, заплетать
косички ветру перемен, который их вечно растрёпывает в перелётах, и дарить
поцелуи на ночь, потому что это просто вкусно...
Я - Неизбежность, вне причины и следствия,
Бесстрастный Итог, что ни плох ни хорош.
В руках Силы, вращающих лезвия,
я - лишь сладкая дрожь.
Без гнева, страха и удивления,
Там где стоял, ты упадёшь.
Не будет ни слов ни объяснений,
Ты всё равно ничего не поймёшь.
Соединившись в одном усилии,
Мы вдруг нуждаемся друг в друге.
Ты сможешь гордиться красотой красной линии,
Подчеркнувшей Танец в Священном Круге.
