Сладко мажешь, мягко стелешь,

Почему бы не поспать?

Да в колючей канители

Отведённая кровать.

Знаешь, горести наследник.

Твой визит – как в горле кость,

Мой немилый собеседник

И незваный старый гость.

Ты сегодня что-то рано,

Будешь снова до утра?

Что ж ты в двери истуканом?

Мне писать уже пора.

Диктует полночь эпиграммы –

Они сегодня задались,

И небеса – как своды храма,

Поднимешь голову – молись.

Молись луне – иконе круглой,

Молись молочности комет,

Окошкам дальним, теням смуглым,

Пока их не украл рассвет.

Лететь? Куда? Зачем и для кого?

Тебе – не интересно,

К другим – и не посмею.

Вверх просто так?

А я и не умею.

Я разучился этому уже.

Ну, разве только в пропасть,

Но делать что там?

Там же нет тебя...

Ах, будний день, бессовестная сводня,

Не слушает привычно никого,

Он прошлое меняет на сегодня,

Пытаясь не оставить ничего,

Что дорого нам было и держало

На этом свете, что творило нас,

Что от печалей старых отвлекало,

Когда их приходил незваный час.

Недобрый, неуютный, не домашний,

И едкий, как страстей горячих дым,

Тот будний день такой же, как вчерашний,

Хоть он считает, что неповторим.

Небо словно пепелище,

Звёзды-искорки блестят,

Окон жёлтые глазища

Немигающе глядят.

Смотрят мимо, смотрят слепо,

Будто нет для них меня,

Или будто я нелепый

Артефакт чужого дня.

Знаю, что добра немного,

Невелик у вас запас,

Ну не будьте ж вы жестоки,

Подмигните мне хоть раз!

Стучится полночь месяцем по крышам –

Набившая оскомину игра,

И слово покидает свою нишу,

Куда его загнал ещё вчера.

Ну что тебе в той нише не сиделось?

Я думал, ты оставило уже,

Так нет, опять свечою загорелось

И бродишь по пустующей душе.

Вот день пришёл. Привычно. Гордо. Смело.

Неся тепло в дыхании ветров,

В него своё я снова брошу тело,

А душу я оставлю для листков.

Качнётся мир, проснувшийся и пряный,

И по нему, не ведая утех,

Ходить я буду куклой-несмеяной,

Ища когда-то выкраденный смех.

Давно в толпе ты не мелькаешь

Большим, заманчивым цветком,

Другому душу открываешь,

А я с ним даже не знаком.

Молчанье словно оплеуха –

Сиди, всё это – не твоё.

Уже глаза не тают. Сухо.

Да сердце мечется. Ничьё.