* * * * *,.................................................................................................. !:)

Одиннадцатая сцена

Предыдущие без Мужчингы, Клоца, Державника, Науке.

Молодой человек: Убийство! Убийство! Вы их убили. Месть! Месть за Вождей! Месть за Убийство!
Голоса из толаы: ...Месть за убийство!
Калека: Мы невиновны: они сами того пожелали!
Горбатый: Бунт! На помощь: убёйте их. Казните смутьянов!
Второй заключённый: Дети и бабы избивали их. Убийцы суть вы, но не смеете людей умертвлять!
Морлодой человек: Месть! Долой убийц! Мертвы нажи Вожди!
Второй заключённый: Более чем месть! Они оставили нас высшими :из этих растоптанных лоскутов возвысилась Человечность!
Первый надзиратель: Вожди мертвы. Но отныне всяк да ощутит в собственном порыве их Дух ;вечно жива в нас их созидающая Воля!
Молодой человек: Мертвы, погибли Великие!
Первый заключённый: Они умерли за нас. Мы, малые, живы. В нас, малых, они продолжают жить! Настало время малых.
Первый заключённый: Миллионы жизней почались. Народ- в первую голову Народ! Чудо снизошло на Мир!
Второй заключённый: Не чудо- Деяние! Мы отныне не малы. Мы , товарищи средь всех народов земных, восстали сквозь Тьму к Свету. Отныне поворотили Великие весь Мир на борьбу с нами, его, Мира, страшнми врагами!
Молодой человек: В нами! Моя работа начинается!

Двенадцатая сцена

Предыдущие. Троица Революционерок спешно является.

Первая революционерка: Чудо явилось!
Вторая революционерка: Счастье нам!
Третья революционерка: Свобода грядёт!
Молодой человек: Иль не известно вам, что убийство тут лютует?...Счастье? Что это? Пока что ведомы нам лишь будущее да собственные желания!
Первая революционерка: Сравняйте с землёй стены вокруг города!
Вторая революционерка: Вы засыпьте рвы!
Третья революционека: Вы, люди, устремитесь в поля и взывайте ко всем:"Воля!" и "Братство!"
Вторая революционерка: Молнии грянули нам, принесли наказ: да братаются во всех краях люди!
Первая революционерка: Снова веселье льётся вон из жилищ.
Третья революционерка: Из лесов выходят неисчислимые массы незнакомого народу: они машут нашими знамёнами и ,там где встречаются с нашими, братаются в обнимку!
Первая революционерка: Слышите вы? Слышите гуд над нами, высоко? Телеграф несёт наш наказ всем друзьям земным!
Офицер: Мы с вами. Вы суть мы. Мы суть Народ. Вот руки наши натруженные, умелые: они заждались работы! Все свободные люди жетают трудиться!
Первый заключённый: Вот руки наши умелые, они пекут Хлеб!
Народ: Мы! Товарищи! Свобода! Жизнь!

Двое Заключённых, три Революционерка и Народ удаляются.

Тринадцатая сцена

Предыдущие без Заключённых, Революционерок и Народа.

Молодой человек: Вы печёте хлеб? Будете счастливы? Рожаете детей, творите семьи? За это умерли Братья? ...Желаете увлажнить всю Землю своим рабочим семенем? ...Я должен помешать вам! Вон, прочь от покоя ваших житух, пока те не застоялись! Долой ваше грубое счастье! На Свободу, к Вечности!
Офицер: Куда в Вечность?
Молодой человек: К Новому Сотворению!
Народ (невидим, громко): Хлеба! Хлеба!
Первый заключённый: Испечь бы, да с радостью, первую, единственную лепёшка,- в ней для нас ВСЕ творения...
Молодой человек: О брат, с каждым куском руды, извлечённом вами из недр земных, с каждым лоскутом кожи, что товарищи сознательно кроят, добавляете себе частицу Будущего. Но вовеки новая горечь не покинет нас. Вечно охотиться новым людам повсюду на Земле, подгоняемы ею к новым броскам в Грядущее!
Офицер: Возрождение Человечества!
Молодой человек: Более того! Всё. Высшее! Новорождение! Новорождение Земли! Новорождение всего Мира!
Первый заключённый: Мы, труженики Мира! Приступаем к Работе! (Удаляется)

Четырнадцатая сцена

Предыдущие без Первого заключённого.

Дама: Конец пришёл миру этому. Убит цвет мой. Кончился путь мой!...Ничего не поделаешь. Я, свидетельница! Я пока жива! ..Руки не поднять мне... Пропали дома. Вот лес, тёмный лес кругом. Волосы встают дыбом, когда помыслю только, что конец мне пришёл. Погибну за вас.
Офицер: Я с тобой.
Дама: О, ты останься. Вся я не жилица. Я миновала все ступени темнейшей жизни, а теперь забуду, что прежде узнала- и в следующей жизни утону. Вы, те, кто выше меня, забудьте обо мне. Я вами исчезаю.
Офицер: Я не выше. Я отказался от своего насилия. Теперь я обычный мужчина. Я живу с тобою.
Дама: Волчицею я стала. Оставь меня. Зови волчицей.
Офицер: Я с тобой останусь. С тобой стану рыть землю. С тобой, работая руками, забуду токи прошлого. На тверди земной с тобою станем править сроки от весны до весны. На тесном поле, вдали от великих годин. Малыми и незаметными станем. Забытыми Утренним Райхом, на который уповали мы.
Дама: Простой мужчина. Великий ад- позади. Все люди зрят Звезду. Иди ко мне, ты Самозабытье!
Молодой человек (Офицеру): Станешь ты хуторянином. Тихо устроишься. Прошлое жарить, Мир тормозить! Тайно!  Итак...мы противники?
Офицер: Не противники! Завтра вместо меня явятся на свет новые. Я самый малый. Я желаю затеряться в труде ради вас. (Дама и Офицер удаляются)

Пятнадцатая сцена

Молодой человек и Анна.

Анна: Ах..никогда не забыть! Никогда! Барабанная дробь и Смерть!... Новое Человечество ,ты являешь свой рассветный Лик из Тьмы. Знаешь Ты, как гореть и возрождаться в крови. Сила Твоя влечёт меня дальше. Я иду.
Молодой человек: С нами!
Анна: Возраст не помеха.
Молодой человек: Я впереди. В эту годину родился я.
Анна: Весь мир пред тобой. А сколько мне осталось?
Молодой человек: Идём, твоя жизнь началась заново. Мы товарищи. А не почувствую твоей руки на своём плече,- не обессудь: нам идти дальше! Наш путь земной далёк.

Конец.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

* * * * *,.................................................................................................!:)

Мужчина: Нет, послушай, это важно: ничего не будет така, ка прежде. Ты обрела силу. Ты можешь уйти прочь- и все узники Дома перемрут с голоду.
Анна: Ну, этого, пожалуй, впредь не будет... Мы и так вас до полусмерти измучили.
Мужчина: Но ты же вольна уйти прочь, разжечь домашний очаг- и швырнуть связку в огонь.
Анна: Этого я не хочу.
Мужчина: Посмотри на эти ключи: они светлы. Они лучатся. Каждый ключ- голубой огонёк. Они исходят из нас и в нас же обращаются. Все люди, полюбившие однажды, вдохнули Огонь в эти ключи. Смотри, как они озарили коридор. Ты провела жизнь свою в пыточных , ты знаешь людей в тьме, ты видала на их лицах только насилие. Ты видела только страх и алчность. Когда ты родила дитя, ночью, в глухом сне , замечтавшись, ты помнишь: этот свет? ты знала, что можешь быть любимой: рядом с тобой являлся , в  чистом сиянии,  прекрасный парень ,котрый полюбил тебя, которому ты ,там , была суженой. Он пребывал в тебе. А днём судилась тебе пошлость в камерах. Твоя жизнь, когда ты была собой, когда почивала, твоя жизнь оставалась в тебе: любовь и свет. Ты давно любима. Ты можешь помочь!
Анна6 Помочь!
(Дитя позванивает связкой)
Мужчина: Помоги! Ты поможешь всем, каждому. Эти ключи, этот огнистый букетик развеет тюремные стены!
Анна: Помочь...Мне....Так неловко. Кто я такая? Я совсем одна. Воспаряю, лечу, я так легка. Вкруг меня только светлый ореол. Я стремлюсь только к Свету, вверх...старик стремится туда же, он ел четырежды в неделю, а то жевал долгую свою бороду. От меня зависит...он протянул мне руки, золотые пламени...избитый узник, которого они  приковали к стене. О, да это ты , на самом верху, так далеко, ты, ты манишь меня, ты столь далёк , я не смею явиться к тебе, помоги мне, ты...
Мужчина: Я совсем близко.
Анна: О, я видела тебя? Я влюбилась в тебя? Люблю тебя? Это ты?
Мужчина: Нет, не я. Все. Ты избрана. Твоя жизнь светом устремился к общности людской. Помоги людям!
Анна: Я совсем иная, нова. Я испытала это впервые. Что это во мне?
Мужчина: Свобода.
Анна: О,  я  рядом с тобой, могу пронзить тебя, оборотиться вкруг, воспарить над тобой. Могу быть твоими тебе нарами, скамьёй, решёткой, цепью, твоей камерой, твоей тюоьмой всей этой. Всё минуло: я не вижу ничего кроме Света, повсюду, и - парящие люди в Нём...Воля! (корчится)
(Дитя  всё позванивает связкой ключей)
Мужчина: Подруга, сестра, товарка! Помоги им!
Анна: Куда?
Мужчина: На корабль. К Новой Жизни. Братья ждут.
Анна: А ты?
Мужчина: Сначала они! Освобождения, все, ждут они годы напролёт!
Анна: О, воля людская! И эти глаза, эти руки, и моя плоть, что моё -им в помощь!  Я сильна, дам им свободу! Они ведь не погребены, не истлели, не забыты? На помощь, за мной, на волю! (удаляется)

Четырнадцатая сцена

Мужчина. Дитя.

Дитя(упускает связку оземь): Матушка сбежала в камеры. Слышишь, ты, как она кричит? Я хочу к ней, вместе!
Мужчина: Нет, останься здесь. Мать хочет, чтоб ты со мной подождал.
Дитя: Ты слышишь, как они там внизу кричат? Мне страшно.
Мужчина: Тебе страшно?
Дитя: Нет, совсем нет.
Мужчина: Теберь тебе не надо будет бояться. Я ведь с тобой.
Дитя: Но ты ведь заключённый!
Мужчина: Нет, уже и впредь нет! Ты слышишь, они умолкли, уже совсем тихо.
Дитя: Пожалуй, кроме нас тут никого.
Мужчина: Дитя моё, это свобода.
Дитя: Что это, свобода?
Мужчина: Мама тебе объяснит. Подыми ключи и отвори вот тут.
(Дитя отворяет камеру)
Дитя: Проведёшь меня к матушке?
Мужчина: Да, проведу. Теперь  ты поиграешь  со многими хорошими людьми, будешь? Мы с матушкой твоею сядем на очень большой корабль, красивый корабль.
Дитя: Я ещё не плавал на корабле.
Мужчина: Вот этот маленький ключик, он от цепей...Дитя моё, ты видал чудо!

Цепи валятся оземь. Тьма.

Корабль у причала в порту.

Пятнадцатая сцена

Науке , одетый в мешковатый и коротковатый костюм. дефилирует как постовой взад и вперёд.

Науке: Ать- два. Ать- два. Кру-гом! Науке на посту! Что я говорю: на посту? На революционном посту! Прямо, Науке, будь добр, держи выправку! Кто бы мог подумать!? В наше время у каждого постового в ранце- президентскиая трибуна. Трон? Обычная кушетка мне  теперь сгодилась бы и полюбилась. (зевает) Ать-два. Ать- два. Кру-гом! Проклятый холод! Величайшая Революция - и ни капли пития! Но, но, но Науке! (бьёт себя по губам, озирается) ...а если услышит кто!? Ну, погоди-ка, после, уж на борту опорожню фляжку...одним словом, ревфляжку!... Ать=два, ать- два. надеюсь, отчалим без проволочек, а то и всю Революцию провороним....(Собирается , опасливо озирается, снова бьёт себя по губам): Будь благословен, воистину благословен будь. Науке! И дико-то как здесь. Хорошо пожелать кому: " Подежуришь здесь, братко! - и кто б тебя на посту проведал? Ни разу ни одно сестрички, ни одной самой маленькой! Выпил бы загодя, речи б революционные держал, как другие. Верю,во хмелю тогда мой голос обретёт вес. Вроде того:"...Братья и сёстры, ваше будущее - в любви!" Чудесно! Идёт, годится, Науке! Тебе - широка дорога!
(В порт к трапу приближаются Клоц и Женщина)

Шестнадцатая сцена

Науке. Позже: Клоц. Женщина.

Науке: Уже утро. И ни в глазу, ни капли не принял. (Заметив обоих, отдаёт им честь) Стой, кто идёт?!  А, это вы! Где остались товарищи?
Клоц: Они должны прийти, им был дан знак.
Науке: Ты уверен, что они свободны? Мы больше не можем ждать.
Женщина: Ещё немного терпения!  Я бы хотела поскорее отчалить :за нами по пятам гонится полиция.
Науке: Если ждать ,пока гром не грянет, мы пропали. И вы думаете, что офицеров прихватим?
Женщина: Вы их не собрали?
Клоц: Их никто из наших не обращал.
Науке: Подымайтесь, вы! Бвстрее! последняя минута!

Семнадцатая сцена

Предыдущие. Державник.
Державник является.

Державник: Все собрались тут?
Науке6 Нет, но мы должны немедля отчалить, иначе пропали.
Державник: Мы должны дождаться товарищей. Примем на себя опасность.
Женщина: Мы пропали: вон люди, они не наши.

Восемнадцатая сцена

Предыдущие. Старик. Юноша.
Старик и юноша уныло бродят вдоль причала.

Юноша: Матрос, у тебя не найдётся сигареты. Глаза на лоб лезут, так голоден.
Старик: Дайте приютиться хоть ненадолго, посидеть. Я столько дней хожу, сплю на скамейках, продрог весь.
Науке: Запрещено. Никого не принимать на борт.

Девятнадцатая сцена

Предыдуший. Первый надзиратель. Второй надзиратель.
Первый надзиратель ,запыхавшись, взбегает по мостку, следом- второй.

Первый надзиратель: Товарищи?
Науке: Куда?
Первый надзиратель: К новой жизни.
Второй надзиратель(поддерживает его): К свободе!
Науке (приглажает жестом): Торопитесь!
(Первый и второй надзиратели, Клоц и Женщина, Державник провожаемы Науке на борт корабля)
Старик и Юноша: Я тоже хочу на корабль. Мне присесть бы. Что поесть бы! Почему им всё, а нам ничего?!

Двадцатая сцена

Предыдущие без Первого надзирателя. Второй надзиратель, Клоц, Женщина. Державник.
Людская толпа прибыает ,напипрает на мостки.

Призыв : Мы хотим на борт! Примите нас!
Науке(товарищам на мостках и на борту): Слишком поздно. Крик нас выдст. Надо отчалить. Кто не тут, должны остаться на берегу.
Женщина: Ещё секунду. они явятся!
Науке: Нет! Что, вы недовольны? Нас обнаружат! (призыв на борту): Товарищи, охрана, к оружию!
(Шум на борту)

Двадцать первая сцена

Предыдущие. Анна. Первый заключённый. Второй заключённый.

Анна (запыхавшись, со старым седобородым заключённым и со вторым, молодым заключённым ступает на трап корабля): Вот, идите же , мы на месте , мы свободны! Пособите мне, быстро, они еле ходят! (Старика и молодого краном подымают на борт. Анна на борту): Стоять, а где мой ребёнок?!
(Снова шум на борту)
Науке: Все на борт! Каждая пара рук пригодится! Расступись!
Анна: Нет! Нет! Где мой сын?! Я без него не поплыву!

Двадцать вторая сцена

Предыдущие. Капитан. Матросы.
Капитан, окружённый группой революционных матросов, является на мостике.

Капитан: Помогите: бунт на корабле! На помощь!

Толпа народная в порту всё прибывает.
Юноша (кричит): Долой капитана!

Двадцать третья сцена

Предыдущие. Державник. Первый надзиратель. Второй надзиратель. Позже: Мужчина и Дитя.

Державник: Поднять якорь! Отчаливаем!
Анна: Мой сын! Клоц! Помоги!
Является Мужчина с сыном Анны на руках.

Двадцать четвёртая сцена

Предыдущие  без Капитана.

Мужчина: Товарищи!...Свобода!
Народ: Военные!!!
Мужчина "приземляет" ребёнка. Анна подбегает к совему сыну. Мужчина восходит по трапу. Барабанная дробь из-за кулис.
Народ: Солдаты!!!

Двадцать пятая сцена

Сёстры с ребёнком торопятся к трапу. На трап взбегает ,один , Капитан, хватает Дитя, спрыгивает с ним с трапа на берег. В тот же момент трап поднимается на борт. Слышна команда :"Якоря!" Якоря подымают.

Анна(на причале): Моё дитя! (Анну сминают долой)

Двадцать шестая сцена

Предыдущие. Офицер. Солдаты.
Военные, предводительствуемые Офицером, выходят на причал.

Капитан: Сволочи: ребёнка- в заложники!
Державник (сверху, со второй палубы): Они сами теперь- заложники.
Офицер: Пристрелим ребёнка!
Анна: Вы не посмеете!
Державник (с  капитанского мостика): Мы расстреляем офицерьё!
Первый и Второй охранники (рядом с Державником): Нет, мы не стреляем, брат, без насилия!
Клоц: Товарищи, видите: мы ребёнка сможем вызволить только силой, только не подкачайте!
Анна: Моё дитя! Вы не осмелитесь! Нет, не стрелять! Без насилия! Ты нас этому ведь научил!
Офицер(внизу, на причале): Расходись, в последний раз приказываю!
Народ: Корабль отчалил!
(Офицер выхватывает револьвер, целится в Дитя): Вернуть корабль!
Юноша из толпы: Корабль уплывает! (Офицер стреляет. Дитя падает замертво. Народ сминает порядок солдат)
Народ: Убийца!
Офицер: Убийца! Я убийца! (Прыгает на борт, оказывается под воздетыми кулаками Анны)
Все братья на корабле, единогласно кричат:  М Ы  Н Е  У Б И В А Е М !

На корабле.

Двадцать седьмая сцена

Порт, народ и солдаты в этот момент укрывает мгла, издалека доносятся приглушённые крики. Только корабль освещён. Предыдущие без народа и солдат.

Офицер: Я убийца! Я убил дитя! Вот я перед вами, делайте со мной что хотите! Я не хочу больше жить!
Первый, Второй охранники, Мужчина и Женщина: Н Е   С Т Р Е Л Я Т Ь !
Клоц: Товарищи, последняя кровь!
Первый, Второй охранники, Мужчина и Женщина: Без насилия! Братство!
Офицер (прыгает к Державнику): Я не хочу больше жить! Пустите меня в расход, тут же!
Державник: Убийца ты, убийца. Я должен был убить тебя. Но не могу больше. Эта, что над нами сильнее наших грубых рук, эта Свобода здесь.
Матросы: Корабль в море! открытом!
Анна: Моё дитя!...Убийство!
Клоц: Мы в горнем море. Новая жизнь. Свобода!
Науке: Спасённому: за свободу, за новую жизнь. Ради новых людей!
Анна: О, за что новому человеку расплачиваться новой жизнью?!
Державник: За Человечество!
Анна: У кого право  позволять людям умирать за человечество?
Державник: Право коллектива.
Офицер: Ложь, ложь, ложь! Вы желаете нашей жизни!

Конец первого акта

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

*****,.........................................................................................................!:)

Десятая сцена

Пока надзиратели переговариваются, за решётчатою дверью является Мужчина  в наручниках.

Второй надзиратель: Сколько жалования отхватил?
Первый надзиратель: Когла женишься на Анне, тогда другое дело? тогда сразу на моё место.
Второй надзиратель: А ребёнок от твоей дочери?
Первый надзиратель: Я замолвлю за тебя словечко Державнику.
Второй надзиратель: Ребёнку-то сколько?...
Первый надзиратель: Мне обход делать, к тому заключённому, что к стене прикован, его сорок восемь часов прошли.
Второй надзиратель: Он-то не пожалуется на жжение в ногах. Ты завтра к Державнику?
Первый надзратель: Если честно надумал жениться, пойду.
Мужчина: Державник! Где Державник? Я больше не могу.
Первый надзиратель (второму): Принеси мне ключ, я разомкну цепи.
Второй надзиратель: Сколько твоих цепей?
Первый надзиратель: В каждой камере -по одному закованному.
Мужчина: Я больше не вынесу. Поймите меня. Я обычный человек. Глаза, которые ночью сюда таращатся. Ночью звенья гремят на мне как куски льда. Я признаюсь во всём. Я готов. Я бльше не буду. Если вы меня оставите в живых, я стану обычным писакой. Займусь домом. Буду рабом. Бейте меня. Допрашивайте. Выдавите из меня что пожелаете. Вы можете доведаться обо всём. Я хочу быть свободным.
Второй надзиратель: Ишь как "свободно" раскричался! Надо ему хлебало заткнуть.
Первый надзиратель: Это ещё начало. Но когда затопочет на нас, надо его приглушить ,да так, чтоб болело ему годы, когда приснится китель надзирателя!
Мужчина: Вы, псы поганые, раскуйте меня. Вы, свиньи клыкастые, цепи прочь! Вы ,засранцы, высерки вонючего козла, звери-ищейки, вы не люди, как гвозди, как чума, как цепи- вот ваш образ, мучители людские! Плюю на вас, мучьте меня, заткните мне рот, срал я на вас. Выколите мне глаза. вы их уже загадили, они подошвы вам прожгут!
Первый надзиратель: Началось. Время приспело. Принеси ключ. И дубинку прихвати. И кляп: этот сгорит быстрее, когда не сможет гавкать. Приведи дочь мою с ребёнком: маленькому понравится, нам ведь смену растить надобно. Он ведь по книжкам учится, а как с арестантами обращаются господа иначе не узнает. Быстрее обернись. Вещи в моей комнате. Дочь приведи.
Второй надзиратель: Видно как ему похорошеет без цепей. Не сказал бы, что девушке эта картинка доставит удовольстивие.
Первый надзиратель: Шевелись!

Оба надзирателя удаляются.

Одиннадцатая сцена

Предыдущие без Второго надзирателя.

Мужчина: Всё. Никакой надежды. Я был слаб, дразнил вас. Прутья решётки ,такие чёрные и крепкие, вначале  казались преодолимыми. Я  бы миновал их, если бы не цепи. Тут так темно, за мной горела голубая лампочка. когда я ослабел, замаячили ваши жёлтые куртки. Жизнь- в прошлом. Мои кости покрошатся в темени, моя плоть присохнет к костям. Я тут как слепой червь, дрожа, дождусь собственной смерти.
Первый надзиратель: Слишком поздно оплакивать.
Мужчина: Оплакивать? Что за слово. Мне нечего оплакивать, я ничто, всё скрыла темнота, я забыл всё.
Первый надзиратель: Сколько служу в тюрьме, слышу одно и то же. Люди не меняются.
Мужчина: Люди! Кем был я? Человеком. Забыл. Человек не меняется. Я был ничем когда кричал на вас. Я не изменюсь, будучи рождён Светом. Эта тюрьма вам кричала, эти прутья, эти крепкие стены, эти цепи. Вас будет истязать тюрьма.  Я человек и живу ради людей. Тюрьма мертва и трухлява.  Я тебе ничего злого не сказал, Надзиратель, эти стены тебя стыдили. Ты умник, ты хорош, ты прав: люди не меняются.  Ничего, что ты истязал меня, ты не разбудил ненависть. Ты человек. Эта тюрьма заключила тебя. Ты не станешь истязать меня, не продашь свою дочь, нет. Тюрьма. Жёлтые полымя ваших курток, темнота вкруг вас, ты не... ты человек.
Первый надзиратель: Молчи. Речи наказуемы.
Мужчина: Понимаю. Ох, снова меня окружит яркие Лучи. Да ,замолчать, собраться. Ничего из уст, которые мертвы и нелюдские! Что за небывалый покой обьял меня? Эти цепи кажутся шелковыми. Сторож, вижу твоё лицо, твои бакенбарды, твои очи. Твои одежды не желты уж...я вижу всё... о,как благостно и светло вкруг меня, сторож!
Первый надзиратель: Всё, больше не отвечу.
Мужчина: Ты- человек, подобный мне, не ниже меня. Тебе больше не надобно гневаться. Ты слоль же волен ,как и я, тебе нужен лишь ответ. Почему ты отдаёшь дочь свою за другого сторожа?
Первый надзиратель: Кому забота?... Но это тебя не касается!
Мужчина: Да, меня не касается, ты прав. . . Это касается твоей дочери: знаешь, коль она пожелает, смогла бы стать замечательной дамой.
Первый надзиратель: От "замечательного" уже ребёнка прижила.
Мужчина: Знатная дама, графиня, принцесса, княгиня!
Первый надзиратель: Мы бедные люди, ни за что, видим знатных дам на отдыхе только.
Мужчина: Но вы же люди, на людях это незаметно. Тебе стоит только захотеть. Иметь крепкую волю, а остальное приложится. Я того желаю тоже.
Первый надзиратель: Тебе это незачем. Что ты сможешь хоть для себя?
Мужчина: Много, сосед. Послушай, почему у тебя на груди нет наград?
Первый надзиратель: Наши, много лет отслужив, отхватывают медали.
Мужчина: Медаль? Нет. Я б тебя предствал к ордену, хорошему ордену, второй степени За Выслугу.
Первый надзиратель: Скорее на костылях пойду. Орден сутулого...
Мужчина: Тебе не понадобятся костыли. Ты должен держаться прямо и достойно. Твоя дочь найдёт приятного мужа. Тебе не надо будет злобно рыскать в темноте. Живите как люди, на  чистом свету, среди вольного народа.
Первый надзиратель: На воле я больше уж не поживу.
Мужчина: Но я! Я знаю их, вольных. Я живу ради свободы, товариц, я освобожу тебя!
Первый надзиратель: Свобода, ...о,я её много лет как запямятовал-то. Тогда не требовалось регулярных отчётов. Никто мне по мелочам не указывал. Жилось среди клёвых друзей. Когда молод, тебе столько возможностей.
Мужчина: Ты молод. Кто начинает, тот молод.
Первый надзиратель: Но ты же несвободен!
Мужчина: Ах, я несвободен? Присмотрись ко мне: что видишь ты? Видишь мои цепи? Нет, ты видишь мои глаза, которые стремятся в простор, как им угодно. Ты видишь мой говорящий рот, мои  губы , зубы, видишь ты мою голову, которая годы напролёт о тебе думала! Я говорю тебе, товарищ, брат, вспомни себя : ты человек, как и я. Будь свободен!
Первый надзиратель: Брат, мне должен делать? Знаю, что жизнь мне суждена отныне иная. Не нужен мне орден. Я хочу помочь тебе.
Мужчина: Не мне, себе помоги, брат.
Первый надзиратель: Брат, молви Слово! Я останусь тут. Я устрою тебе освобождение.
Мужчина: Нет, я останусь тут.  Иди быстрее, пока иные собираются в путь. Вон, торопись, навсегда из тюрьмы, к братьям. Им нужны новые люди, помоги им.
Первый надзиратель: Друг, прими моё рукопожатие, стариковское, как оно?
Мужчина: Пульс семнадцатилетнего. Там новых людей ждёт корабль. Знаю, сегодня отплывает в море.
Первый надзиратель: На корабль! А ты? 
Мужчина: Я останусь. Я не сойду с этого места, пока глас мой не унесёт стены эти на волю. Иди, ты должен!
Первый надзиратель: Кровь бурлит моя, будто я прыгал через овраги да речки.  Я желаю! К братьям! на корабль! (удаляется)
Мужчина: Большой сноп лучей ярится. Свет обволакивает меня. Голубое мягкое пламя перекатывается вдоль жил моих. Глаза мои прожигают эти, чистого стекла, стены.

Вторая сцена

Мужчина. Второй надзиратель.

Второй надзиратель(является): Вот ключ. Дочь твоя захребетника привела.
Мужчина: Слишком поздно. Мы одни.
Второй надзиратель: Хлебало заткни ,заключённый! Где ты, старик?
Мужчина: На что тебе орудия пыточные? Мы одни.
Второй надзиратель: Цыц. Старик скоро придёт, тогда ты приумолкнешь, болтун.
Мужчина: Старик ушёл навсегда.
Второй мужчина: Как это называется? Ты ,в оковах, его не пришиб. Где он? В каморках что творится? Бунт!
Мужчина: Воля. Он на свободе!
Второй надзиратель: На помощь!
Мужчина: Никто тебе не поможет. Ты волен помочь себе.
Второй надзиратель: Что мне делать? Жду ваших приказаний.
Мужчина: Приказывай себе. Чего желаешь?
Второй надзиратель: Не могу. Куда деваться? Придёт Державник- покарает меня.
Мужчина: Тогда обретёшь свободным.
Второй надзиратель: Не могу. Должен его дочь заполучить, хорошее место, двойную выслугу... Я оголодаю. Что тогда?
Мужчина: Держись с людьми.
Второй надзиратель: Не знаю никого. Наверное, ты... человек. Наверное, ты поможешь. Арастант, пособи!
Мужчина: Ты должен оставить его дочь.
Второй надзиратель: Мне пополам: сука она. Скажи только, что делать!
Мужчина: Ты молод. Силён. Там, за городом, на борту корабля ждут товарищи. Иди к ним.
Второй надзиратель: Да, пойду. Сделаю как ты сказал. А там кого стану охранять?
Мужчина: Ты не должен стеречь людей, стерегись сам.
Второй надзиратель: Не могу. Должен исполнять приказ...Скоро придёт его дочь, тогда не знаю... Отворю твою камеру, сыму цепи. Быстро, идём вместе. Скажи, куда!
Мужчина: Нет!
Второй надзиратель: Я устаиваю тебе побег, идём вместе.
Мужчина: Нет!
Второй надзиратель: Идём вместе, ты свободен, ты не должен дольше оставаться в заключении. Вот ключи. Я дольше не вынесу: дом плющит меня. Спаси!
Мужчина: Опомнись: ты человек, ты свободен. У тебя есть мать?
Второй надзиратель: Нет, зачем спросил? Я больше не могу! Болье нет! Я убил её, когда шёл в солдаты, никто не знает. О, эти ключи горят как из печи, в моей ладони, долой их! Проклят, что я натворил тут!
Мужчина: На корабль, к новой жизни: товарищи помогут тебе.
Второй надзиратель: Всё кончено: его дочь идёт!
Мужчина: Тьфу на тебя. Забудь помолвку. Беги! быстрей, на волю, в народ, в новую жизнь.
Второй надзиратель: Люди! Помогите! Люди! (убегает)

Тринадцатая сцена

Мужчина. Позже: дочь с сыном.

Мужчина: А теперь, чудо будь при мне. Лучи струятся из меня. Пусть эти оковы сгорят на мне, как годы в земном дыхании.

(Дочь надзирателя , Анна ,является с ребёнком за ручку)
Анна: Где вы, пацаны зачуханные? Жалкие эти мужики! в тюрьме шорох, а их не сыскать: расползлись как улитки, никого нет на месте!
Мужчина: Они ушли прочь!
Анна: Прочь? Чей голосочек ? Это ты, арестант, ты своё уже получил: я припозднилась?
Мужчина: Сторожа ушли.
Анна: Что это значит?! Почему здесь никого? Я хочу посмотреть! Сколько дней ждала, когда старик сделает из тебя отбивную. Биться мне о решётку, что ли?
Мужчина: Твоё дитя!
Анна: Дитя? Глазастый-то. Где они?
Мужчина: Свободны.
Анна: Что ты дурость мелешь?
Мужчина: На полу ключи!
Анна: Ключи, кто их оставил?
Мужчина: Твой жених. Он бежал.
Анна: Жених? Изменник. Где мой отец?...А что я тебя-то расспрашиваю, арестант?
Мужчина: Твой отец- мой брат и товарищ. Он меж людей ,товарищей. В новой жизни. На воле.
Анна: На воле? Старый дурак. Никого там нет. Погоди, поймаю тебя, приведу в чувство... Ключи. Отпущу тебя. Проголодался, или уже доходягой стал тут?
Мужчина: Не отворяй моей камеры.
Анна: Ха, ты первый арестант ,такой стеснительный.
Мужчина: Да, я желаю остаться, а ты иди!
Анна: "Иди": куда? Наверное, к другим? А мне и не надо, и так хорошо.
Мужчина: Мама, иди ко мне!
Анна: Молчи, страшила. Будь доволен, что я тебя сюда привела!
Дитя: Мама, здесь не весело.
Мужчина: Вот лежат ключи. Те сторожа ушли, и Державник удалился. Мы одни.
Анна: Они сошли с ума.
Мужчина: Нет они не сошли с ума. Они  обрели свободу.
Дитя: Мама, смотри: связка, как звени красиво, послушай!
Мужчина: Ключи у твоего сына. Весь Дом в твоей власти.
Анна: В моей власти? (Дитя позванивает ключами) Я доселе не обладала токой властью: как мне ею распорядиться?...А, ты надумал дёрнуть? О, я знаю людей!
Мужчина: Я не желаю принять от тебя свободы. Я хочу освободить тебя!
Анна: Меня? (Дитя звенит) Я знаю только похоть, поимею каждого мужика, что позаныканы в каморках. Ничего особенного, как было ,так и будет впредь.
........(продолжение сцены следует- прим.перев.)

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

* * * * *,...................................................................................................!:)

В тюрьме. Кабинет Державника.

Восьмая сцена.

Державник. Клоц.

Державник: Итак, вы всё признаёте.
Клоц: Да.
Державник: Итак, вы подпишете протокол?
Клоц: Да.
Державник: Они не станут вас давить. Они ещё подумают.
Клоц: Я уже всё обдумал.
Державник: Это хорошо, что вы послушны. У нас не возникает необходимости применить к вам крайние меры.
Клоц: В этом не возникнет надобности, герр Державник.
Державник: Не будьте столь высокомерны. Я знаю этот апломб арестантов: его, по правде сказать ,хватает ненадолго.  Вы не первый из моих гордецов.
Клоц: Знаю. Я не горд.
Державник: Видите ли, вы вели себя неразумно. Я сказал бы даже: безумно. Человек с таким интеллектом не имеет права возбуждать неразумных. У вас будет время раскаяться в своих проступках. Но я подчеркну: вы ,такой образованный, могли бы сослужить обществу добрую службу. Я не предлагаю вам присоединиться к таким как я. Советую: оставьте ваши штучки.
Клоц: Нет, герр Державник.
Державник: Вы надеетесь, упрямясь, привлечь к себе внимание.
Клоц: Нет, это же бессмысленно. Ваше внимание ни при чём, а я не упрям.
Державник: Так что ж?...
Клоц: Мои убеждения.
Державник: Ваши убеждения? Они вас привели за решётку, разве не понятно вам это?
Клоц: Не то.
Державник: Да, таковы все фанатики. У них, видите ли, убеждения...Но кто иной обходится без убеждений, а то и пользуется суррогатом!
Клоц: Знаю. Но и вам, герр державник, ничто человеческое не чуждо.
Державник: Оставим-ка этот тон...Давайте начистоту. Взгляните мне в лицо. Вот я, весь пред вами. Почему ,вы думаете, я такой-то - неубеждённый?
Клоц: Нет, у вас -не убеждение. Это- мощь,сила.
Державник: Сила, молвите. Да, я силён. И лучшая улика против вас- ваше бессилие.
Клоц: Напротив.
Державник: Ах так...тогда почему сила- не ваша? Не хватало еще, вашего ответа, мол, не желаю силы.
Клоц: Да, ибо не желаю.
Державник: Хорошенькое дело. Позволю вам оставаться таковым. Вижу, мы с вами далековато зашли. Всегда одно и то же: вы сотоварищи отзыватетесь на робкие наши людские порывы неправомерной гордыней. Этому будет положен предел.
Клоц: Сила, что это? Ваше батареи отопления, ваш телефон, ваш электрический звонок, ваши подчинённые?
Державник: Мои подчинённые.
Клоц: И надолго? Пока вы при должности. Пока вы живы. Пока живы они. Впрочем, вы уверены в ваших подчинённых?
Державник: Пока я, пока они живы. Пока живы все, все люди.
Клоц: Ах, и с чего, в таком случае, я стою пред вами? С чего бы вы со други своя, герр Державник, стараетесь заткнуть мне рот? Столетия напролёт упорствуете.
Державник: Пожалуй, так до`лжно быть. Вы всего лишь тёмная целина, скажу даже- тёмная сторонка, на которой наш собор высится и хорошеет. Возможно, вы - опора, на которой сила наша выглядит и действует просвещённее и основательнее. Но это не значит ,что мы вас сотоварищи со света сживаем. А знаете ли, кто к нам чаще всего обращается за помощью? Ваши. Чего желаете? Именно: силы. Во всех краях то же: ваши друзья кричат пока не упрутся. В конце концов, это вопрос личностей. Ведь на моём месте - не вы.
Клоц: Было б наоборот -вы б не оказались в моём положении. Значит, вы за то,чтоб в миру человек себе подобного человека имеет право позорить, или мучить, или истязать, или,наконец, убивать? Нет, вы против того. Вы на должности, ибо верите, что положение даёт вам право на всё это. Вы прибегаете к насилию ибо верите, что этим служите добру. Но при этом дрожите от страха : у вас могут отобрать всё ваше. Бесясь от страха отрабатываете своё положение , плотью своей, своим разумом, своим прилежанием. Ныне вы вашей власти орудия пыток, подчинённые и заключённые. И при этом вы, сильны, дрожите в преддверии собственного будущего. И при этом голос слабого, которого вы с подельниками своими готовы легко отстранить, держит в напряжении все ваши душевные силы, изматывает все ваши нервы. Для нас, слабых, вы соорудили этот дом с мощными стенами, с охраной, вынуждены содержать армию мучителей и контролёров, обязаны переносить стоны мучеников.  Ваша жизнь минает в напряжённом безумии. Ваша сила направлена на возвеличение собственного страха и безумия в своих глазах, снова и снова...
Державник: Я терпеливо выслушаю вас и не накажу. Видите, я силён, но милостив.
Клоц: ...при всём при том сказал бы я, что вы обладаете силой? Вы и вам подобные суть всего лишь орудия силы. Собственно, вы- надзиратель ,приставленный силой к иным рабам. Вы хоть знаете, что есть человек, что такое жизнь, что есть свобода? Вы позволяете мучить, истязать, убивать людей. А ещё вы страшитесь помыслить, что однажды, в день последний мира ,и боль соборная, и кровь пролитая , и покалеченные жизни мучимых, гонимых вами оборотятся к вам счётом всего человечества, воззовут к вас, ко всем из нас, живущим людям- и вопль истязаемой тьмы явится в душе вашей, и станет рвать сердце ваше вон из плоти.
Державник: Зачем вы говорите мне это? Надеетесь, пожалуй, на освобождение?
Клоц: От вас не жду ничего. Извольте знать: я волен. Здесь, в тюрьме. Вы -нет. Вы утратите всё, я -ничего. Я -тот, кто способен дарить!
Державник: Вы- дарить?
Клоц: Свободу, дар человечий.
Державник: Да, на словах!
Клоц: Коль желаете, на деле! ...Желайте!
Державник: Чего?...
Клоц:  В последний раз...
Державник: И?
Клоц: Вы -со мной!...
Державник: Оглянитесь-ка: всем этим есть я, весь этот дом- я. Эта лампа горит мною. Шаги надзирателей, вы их чуете, вызываемы мною. Не быть мне на этом месте- всё оборотится в пустоту. Эти стены исчезнут. Голь раскинется тут , и на лобном-расстрельном месте дети станут с собаками играть.
Клоц: Вы произнесли это: "не быть боле темнице, на расстрельном поле детям играть с собаками". Волей, силой вашей. Чудесный день!
Державник: Но я не имею права...
Клоц: Тогда оставьте меня тут и уйдите в одиночестве.
Державник: Вот руки мои, столь же пуста моя жизнь. Я ничего не желаю. Я одинок. Один- единый. Другие, оставшись, не изменят ничего, всё останется как до меня. Мой уход отсюда станет моим, и только.
Клоц: Ах, человек- тот, совершивший прыжок, один-единственный  осознанный шаг, уже человечен, тем вы изничтожили силу мира. Неколебимым быть вам, каймой ,продуваемой ветром, невидимым , стены все проницающим и да падёт, в крепости, вам под ноги  всё насилие мира что трухлявый короб.  Вы -человек. Вы есть, мы суть люди.  и вю.  хибара. ут ......................
Сила останется за вами. Вы вольны. Вы знаете, что свободны. Идите!
Державник: Моя сила? Эта связка на столе -и есть она. Это- ключ от моего жилья. Этот- от моего письменного стола. Этот - кабинета.  А этот- ключ от камер. Вот они все. Возьмите всю связку. Даю вам её. Этими  коваными  железными штучками  да покорится вам мир.
Клоц: Уберите ключи прочь. Я не желаю их. Я не повелеваю...
Державник: Вы стоите так далеко, что мне до вас не дотянуться. Этот пол похож на горный хребет. Могу ли я спастись?
Клоц: Вы спасены. Вы одолели смерть. Теперь идите.
Державник: Я свободен, знаю. Но куда мне идти?
Клоц: К людям!
Державник: Кто это? Я- человек. Вы- человек. Не дерзко ли : "идти"? Я рождён и задействован в этом мире, в котором отжил немало. Коль я уйду с тобою, это ли не ложь? Я повелеваю армиями и выигрываю сражения. Солнце завтра взойдёт, я прикажу армиям людским, они поддадутся моей воле. Изменится ли что? Сила пребудет. Я слишком хорошо знаю людей. Я - особ. Я не брат...
Клоц: Нет, ты больше не особ. Никто не одинок. Каждый из нас- огромное, пылающее солнце в мировом просторе , мы кажемся милыми и малыми в окна больничных палат, вначале, узнаваемы такими как вы. Ах, я чувствую это: насилие мертво в тебе , но ты  пока трепещешь осознав это? О, протяни, впервые, руку не повелевая, но помогая. Кивни головой не судя, но ведя за собой. Ты  рождён миллионами созданий из света  чтоб быть дарящим человеком , именно среди людей. Всё, что пришло в мир с тобою и в тебе , всё знание и умение пульсирует в  твоём солидарном рукопожатии. Когда ты был одинок, твоё знание металось меж людей и в деле. Нам всем суждено быть меж людей-братьев, не малых , не великих.
Державник: Куда? Куда?
Клоц: В наш Райх. Мы строим с тобою новую Землю. Брат! Мы ждём тебя.
Державник: Вы ждёте меня?
Клоц: Да. В Свободе, в Любви, в Равенстве- Общности. Освободить всё Человечество!  Отринь своё рабство, будь свободен, волен! Человек, ты- в Правде! Отряхни страх с себя! Пособи Человечеству. Ты -наш брат!
Державник: Человеком быть...Брат...Я иду с тобой!

Тюрьма. Скамья, на ней сидят двое надзирателей.

Девятая сцена.

Первый надзиратель. Второй надзиратель. Позже- Мужчина.

Первый надзиратель: В камерах что-то деется: будто непорядок.
Второй надзиратель: Всё спокойно.  Я только что прошёлся, посмотрел в глазки. Что тут случится? У нас новая сигнальная система. Ничего, вовсе ничего особенного не станется.
Первый надзиратель: Что-то поменялось, с тех пор, как тут новые арестанты. Когда два десятка лет тут прослужишь, спиной  начинаешь чуять: что-то не так.
Второй надзиратель: Спиной ,говоришь, собственной чуешь? Зеки, если понятливые, должны спинами слышать!
Первый надзиратель: Тут так не говорят...
Второй надзиратель: Ещё бы, вы тут ещё зелены.
Первый надзиратель: Зелены?! У нас это значит: ни слова ртом, всё- резиновой дубинкой.
Второй надзиратель: Вы о библейских чтецах?
Первый надзиратель: Да мы и не особенно бьём. Арестанты меж собой дерутся.
Второй надзиратель: В сумасшедшем доме насмотрелся: пациент в резиновй камере, ни членовредительства, ни криков наружу. По-крайней мере нам их крики не мешали трапезничать.
Первый надзиратель: Мы тут не в сумасшедшем доме, молодой человек. Здесь- замечательная тюрьма. Тут не вопят злостные крикуны. Когда является к нам с воли некто с белокожий, ухоженный , неумолкающий, его засовывают в тёмный угол , где вода со стен месяцы напролёт поливает ему кости.
Второй надзиратель: А когда от такого и вы захвораете?
Первый надзиратель: Он околеет, ах ты, новичок! Я захожу к такому , ясно, не в форменном кителе. Так что этот станет доходягой.
Второй надзиратель: Ты сказал же ,сам, что в камерах что-то неладно.
Первый надзиратель: Что-то не то...Я держу на контроле. За двадцать лет безупречной службы такого ещё не чуял. Тогда каждый из нас по полдюжине смутьянов своими-то руками в чувство приводил. Иных били об стену. Последнего я так обрботал, что тот, с проломленным черепом, концы отдал. С тех пор бить, начальство решило, возбраняется.
Второй надзиратель: Знамо дело. Теперь просвещённое время.
Первый надзиратель: Заключённых фотографируют: ты об этом? Я же думаю о прошлом: как-будто что-то минуло, смотрю и чую спиной...двадцать лет я тут прожил спокойно, а сегодня сдаётся мне, что будто камни из стен вылетают, а кованые двери камер- картонные. Я теперь ни в чём не уверен.
Второй надзиратель: Составь донесение.
Первый надзиратель: Я не могу заявить. Это будет означать лишь то, что я постарел для службы.
Второй надзиратель: Сколь мне служить ещё, чтоб такие чудеса ощутить?
Первый надзиратель: Тебе, молодой человек, меня бы с места сдёрнуть? А кто станет обеспечивать мою жену, мою дочь?
Второй надзиратель: Склоько твоей дочери?
Первый надзиратель: И ещё ребёнок намечается. Бездельник никому не нужен: бабам жизнь мужиков высосать бы.
Второй надзиратель: Но когда твоя дочь выйдет замуж, за тобой присмотрят.
Первый надзиратель: Когда ребёнок будешь, станешь из кожи вон тянуться, парень. Замуж? Она на шее моей сидит,в мои-то годы, когда я заслужил себе покой.
Второй надзиратель: Я сделаю обход. Коль говоришь, не всё в камерах ладно, прихвачу-ка револьвер... Тебе не надо молодого жениха для дочери?
Первый надзиратель: Сегодня не "день револьвера", это я знаю. Ты хочешь на дочери моей жениться?

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы