Я с этим не согласна, женщины тоже могут иметь откровенные фантазии, в которых "видят" стоящий , обалденный член постороннего мужчины. [ Читать дальше ]
Чувства и мысли никуда ведь не деваются. Они в эфире отражаются, К пославшему их сново возвращаются И в жизнь его внедряются. Так важно, что в тебе внутри. Чем дышишь и другим желаешь. Встречая тернии в пути Всецело ль БОГУ доверяешь?
У нас нет ничего более общего, чем границы, разделяющие нас.(с)
о чем бы это?
На днях меня посетила нежданная гостья.
— Я не помешаю?
— Разве возможно, чтобы ты пришла и не помешала?
— Да, я знаю, никто не радуется моему приходу, — ответила моя посетительница, — но что мне остается делать, как не постучаться самой и сказать: «Пора! Одного из вас: или тебя, или твою жену — я должна забрать сегодня с собой. Выбор за тобой».
— Послушай, кума, — ответил я. — Какой муж не отдал бы жизнь свою за жену? Умирать никому не хочется, но я люблю свою жену, и если уж так должно быть, то забери меня, она еще так радуется жизни.
— Ты говоришь, не подумав, — возразила моя гостья, кума смерть, — выбор не так прост. Тот, кто умрет, тому легче. Он освобождается от всех земных забот. Все, что сегодня еще удручает тебя: борьба за существование, ссора с соседями, преследования кредиторов, страх перед старостью, заботы о том, хватит ли денег, отложенных на черный день, останется ли довольным шеф, проблемы с коллегами, — все это останется позади. Мертвому всегда хорошо. Он не слышит бурь, бушующих вокруг его дома, не видит наводнений, никакое письмо не может принести ему горестной вести, туфли ему не жмут, зубы не болят, он может наконец отдохнуть и забыть все свои заботы.
— Это ты так думаешь, — ответил я. — Это входит в твои обязанности — успокаивать людей, за которыми ты приходишь. Что касается меня, то моя надежда всегда была сильнее страха. Уходя прежде своей жены, я делаю это без всякой корысти, так как люблю ее и хочу сохранить ей радости земной жизни.
Кума посмотрела на меня долгим взглядом. Что-то доброе промелькнуло на ее лице.
— Как раз потому, что ты любишь свою жену, тебе следовало бы еще раз обдумать свое решение. В таком прочном, счастливом браке, как ваш тридцатилетний, когда супруги всегда готовы помочь друг другу, когда нет ничего, что не принадлежало бы вам обоим, оставшемуся в живых всегда будет больнее, чем умершему. Ты не веришь мне? Подумай, как будет выглядеть жизнь твоей жены. Ее сердце разбито. Разница лишь в том, что ей придется жить с этим дальше, и все заботы, которые вы прежде несли вместе, лягут на ее плечи. Ее тяжелая жизнь станет ей в тягость, когда тебя больше не будет рядом. Она будет, как слепая, спотыкаться о каждый камень, который ты больше не сможешь убрать с ее пути. Никто не осушит ей слезы, воспоминания будут мучить ее при каждой песне, во время каждой прогулки. Даже вид твоей ложки будет ранить ее, когда она будет накрывать стол для себя одной. Она будет одинокой, ваши друзья покинут ее, так как те, кто дружит с супружеской парой, обычно не знают, что им делать с оставшейся половиной. Они будут оправдываться, ища уважительные причины, чтобы не навестить ее. В праздничные дни они, может быть, еще пожелают ей хорошо справить праздник, не задумываясь над тем, как ей от этого больно. Твоя жена будет одиноко сидеть на стуле и постоянно смотреть на тикающие часы, но никто не войдет в дом: ни ты, ни кто-либо другой, который спросил бы о тебе, как это бывало раньше. Она будет тихо сидеть, сжав губы, и вспоминать все, что она могла бы сделать тебе доброго и не сделала, что ни разу не поблагодарила тебя за то, что ты взял ее в жены, что ты был хорошим мужем. Невысказанные слова любви камнем лягут на ее сердце, сдавят ей дыхание, потянут ее вниз. Она будет проклинать те минуты, когда заставляла тебя ждать, так как теперь каждая минута будет восприниматься, как тысяча пропавших минут… Ее разум помутится, она будет разговаривать со стулом и со столом, ведь у нее больше нет никого, кому бы она могла излить свою душу. Потом она не захочет вставать с постели: зачем вставать, ведь ее никто не ждет, никто не нуждается в ней. Скажи, ты действительно хочешь добровольно ввергнуть ее в такое горе?
Я схватил куму за руку.
— Нет! — крикнул я. — Так она не должна жить. Я люблю ее больше, чем себя. Пусть я останусь жить в таком горе и несчастье, возьми ее в покой смерти. Она спит наверху, она была очень уставшей. Унеси ее осторожно, не буди ее. Пусть она откроет глаза только, когда окажется во славе Божией. Не дай ей проснуться раньше, а то она будет переживать: справлюсь ли я без нее.
Кума кивнула мне в знак обещания, затем встала и направилась к лестнице, ведущей на верхний этаж.
— Нет! — крикнул я. — Оставь мне ее! Или возьми меня! Я не перенесу этого: не слышать больше ее голоса, ее шагов в доме, легкого дребезжания посуды, когда она накрывает стол для завтрака… Я не смогу сидеть за столом один, не смогу лежать в постели, не слыша рядом ее дыхания. Разве будет еще радость в этом мире, если она не примет в ней участия?! Стул в комнате, на котором она сидела, пальто на вешалке, которое она носила, даже дверная табличка, которую она чистила каждую пятницу, каждая рубашка, которую я возьму из шкафа и которая была поглажена еще ею, каждый мой носок, заштопанный ею, скамья в церкви, где мы вместе молились…
Как я перенесу все это? Я потеряю рассудок от мысли обо всем упущенном мною. Как много нежных слов я не высказал, как много доброго не сделал! Зачем я читал газету вместо того, чтобы беседовать с ней, смотреть на нее, ведь она была красива?! Она нравилась мне, а я последние годы совсем не говорил ей об этом! Почему я ни разу не сказал ей: «Спасибо, что ты есть, спасибо, что вышла за меня замуж, спасибо, что я могу так же любить, как в первый день нашей любви»?
Я никогда не благодарил ее за то, что она дарит мне свою жизнь, за ее терпение, которым она обезоруживала мое нетерпение, за взгляд, которым она всегда смотрела на меня, — за эту улыбку из глубины ее сердца. Теперь я знаю, что слова «моя жена», которые мы не задумываясь произносим всю жизнь, самые прекрасные на любом языке. Пусти меня еще один раз к ней, прежде чем ты отнимешь ее у меня, дай мне еще три дня, одну лишь неделю, чтобы наверстать все, что я упустил…
Тут кума отошла от лестницы, ведущей вверх, и подошла к входной двери.
— Я обнаружила в моей книге, что ошиблась номером дома, — сказала она. — Вы записаны у меня только через несколько страниц… Не обессудь, дружок. И мой совет: используйте время до тех пор, пока я снова приду. Когда я приду, я не смогу дать вам трех дней и даже трех минут, чтобы наверстать все то, что вы упустили за тридцать лет.
Златая осень – привкус лета,
Взор манит лунная тропа…
Я с губ твоих медово-пряных,
Испил нектар любви тогда.
А помнишь нас на сеновале?
О, сколько было этих дней.
Колюче-нежных, терпко-страстных,
Тех дней, из юности моей.
А дни летели, словно в вихре,
Кружились, таяли во мгле…
И мы с тобой вдруг…изменились,
Мы старше осени вдвойне…
Ну, здравствуй, осень колдовская,
Вот мы и встретились опять.
Ты вся из грез-воспоминаний,
Ты отзвук позабытых фраз.
Златая осень – отзвук лета,
Ты душу не тревожь мою.
Былое ты укрой туманом,
Я по листве в рассвет уйду…
-----1.-----
Старик седой, король сидит
на прадедовском троне;
закатом мантия горит,
сникает огнь в короне.
"Вам, двое старших сыновей,
делю мою державу.
Мой младший и любимый, эй!
В наследство что желаешь?"
Из всех сокровищ я прошу
монету с дыркой, крону!
Да три ладьи! Моря вспашу--
прибудет трон мне новый".
-----2.-----
Меньшой у мачты в полный рост
командует ладьями;
играет солнце, мечет ост
златыми волосами.
Весло гребёт, волна легка,
хлопочет пёстрый вымпел;
русалки,-- песни и тоска,--
у киля вьются, липнут.
Он молвит: "Вот он, мой удел,
раскинулся привольно,
землицу тяжкую одет
игрою флейт довольных".
Тут тучи сбычились вокруг,
взбесился ветер дикий,
в ночи` моло`ньи колют струг--
уж мачты нет, гляди-ка.
Бока намяли кораблю
крутые горы-волны;
поглочен младший во хмелю
своим "уделом вольным".
-----3.-----
Рыбарь:
Ушли на дно, увы, ладьи!
За ними вопли канут!
Да кто плывёт сюда, гляди,
не убоясь накатов?!
Он мечет крепкою рукой,
едва ль страшится моря,
глава в короне золотой--
король, похоже, спорим.
Юноша:
Я королевич млад изгой:
уж родину утратил.
Был слабой матерью, земной
рождён для слабой знати;
И вот, вторая, Море-мать,
меня, сильна, роди`ла,
на великанскую кровать
с братья`ми уложила.
Второго не снесли они
рожденья великанши.
Меня ж её крутой прилив
принёс на берег к вашим.
Вторая мать, видать дала
в удел сию державу,
что хоть земная, не мала--
я вами стану править.
-----4.-----
Рыбарь:
Что на уду ловил ты
с утра до поздней ночи,
трудами мятый-битый?
Не многого ли хочешь?
Юноша:
Я здесь не удил рыбы,
глядел в утробу моря,
ведь королевства прибыль
с удой-прутом не спорит.
-----5.-----
Сколь важно Светоч шаг кладёт!
Кошмар ночи` трепещет.
Король вершит свой властный долг
в лесах и по ущельям.
А я его достану
копьём, затем-- топор,
на плечи златотканный
мне свалится убор.
Орёл-король парит вдали,
он пир себе устроил;
монету выну-- заболит
солнце золотое.
И в облаках высо`ко
моё копьё достанет
его большое око--
и он к ногам мне грянет.
-----6.-----
По лесу мчится буйный конь,
узды и шпор не знавший,
злат, тяжек, грозен что огонь--
где топнет, искры пляшут.
Меньшой удачливо метнул,
трофей с небес доставил;
грудь колесом, с горячих скул
пот хлещет ливнем малым.
А люд окрестный удивлён,
попрятался в долинах:
учуял из-за горок звон,
увидел блеск былинный.
В народ-толпу скакнул меньшой,
окутан мехом царским;
летит по ветру гривы шёлк,
копыта пламя красит.
Тут грянул песнями народ,
возликовал, удалый:
"Хайль нам! Король на трон грядёт,
его давно мы ждали!"
-----7.-----
Торчит высок-дико`й утёс,
вокруг орлы кружа`тся,
на нём лежит дракон как пёс:
не смей никто соваться.
Средь старых стен он чешую
злат-гребнем чешет злобно,
пускает серную струю,
огнём плюёт утробным.
Отвергнув меч и шит, младшой
отважно сверг засаду,
руками голыми нашёл,
схватил большого гада.
Он трижды пасть облобызал--
заклятье ослабело,
и уж в руках его красна,
бабёнка в платье белом.
Прекраснейшую из невест
он в дом и к сердцу принял,
а старый ломаный насест
дворцом вознёсся дивным.
-----8.-----
Король и королева
на троне восседают,
а тот горит утра` зарёй,
короной солнца грает.
Вкруг стали рыцари горды,
мечи наизготове,
очей не в силах отвести
от трона ярой нови.
Старик слепой, певец стоит
его персты на струнах,
он чует, звёздный час настал
за ожиданьем трудным.
Повёл по струнам-- понеслась
серебряная песня,
так лебедь пеет дабы пасть,
блажен, не чая лести.
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы 
Der Koenigssohn
-----1.-----
Der alte, graue Koenig sitzt
Auf seiner Vaeter Throne;
Sein Mantel glaenzt wie Abendrot,
Wie sinkende Sonn die Krone.
»Mein erster und mein zweiter Sohn!
Euch teil ich meine Lande.
Mein dritter Sohn, mein liebstes Kind!
Was lass ich dir zum Pfande?«
»Gib mir von allen Schaetzen nur
Die alte, rostige Krone!
Gib mir drei Schiffe! so fahr ich hin
Und suche nach einem Throne.«
-----2.-----
Der Juengling steht auf dem Verdeck,
Sieht seine Schiffe fahren,
Die Sonne strahlt, es spielt die Luft
Mit seinen goldnen Haaren.
Das Ruder schallt, das Segel schwillt,
Die bunten Wimpel fliegen,
Meerfrauen mit Gesang und Spiel
Sich um die Kiele wiegen.
Er spricht: »Das ist mein Koenigreich,
Das frei und lustig streifet,
Das um die traege Erde her
Auf blauen Fluten schweifet.«
Da ziehen finstre Wolken auf
Mit Sturm und mit Gewitter.
Die Blitze zucken aus der Nacht,
Die Maste springen in Splitter.
Und Wogen stuerzen auf das Schiff,
So wilde, Bergen gleiche;
Verschlungen ist der Koenigssohn
Samt seinem lust'gen Reiche.
-----3.-----
Fischer:
Versunken, wehe, Mast und Kiel!
Der Schiffer Ruf verschollen!
Doch sieh! wer schwimmet dort herbei,
Um den die Wogen rollen?
Er schlaegt mit starkem Arm die Flut
Und fuerchtet die Wellen wenig,
Traegt hoch das Haupt mit goldner Kron’,
Er duenkt mir wohl ein Koenig.
Juengling:
Ein Koenigssohn, mir aber ist
Die Heimat laengst verloren.
Erst hat die schwache Mutter mich,
Die irdische, geboren:
Doch nun gebar die zweite Mutter,
Das starke Meer, mich wieder.
In Riesenarmen wiegte sie
Mich selbst und meine Brueder.
Die andern all ertrugen’s nicht,
Mich brachte sie hier zum Strande.
Zum Reiche wohl erkor sie mir
All diese weiten Lande.
-----4.-----
Fischer:
Was spaehest du nach der Angel
Von Morgen bis zur Nacht,
Und hast mit aller Muehe doch
Kein Fischlein aufgebracht?
Juengling:
Ich angle nicht nach Fischen,
Ich sah in Meeresschacht,
Wohl jeder Angel allzutief,
Viel koenigliche Pracht.
-----5.-----
Wie schreitet koeniglich der Leu!
Schьttelt die Muehn’ in die Luefte.
Er ruft sein Machtgebot
Durch Waelder und Kluefte.
Doch werd ich ihn stuerzen
Mit dem Speer in starker Hand,
Um die Schultern mir schuerzen
Sein Goldgewand.
Der Aar, ein Koenig, schwebet auf,
Er rauschet in Wonne,
Will langen sich zur Kron’ herab
Die goldne Sonne.
Doch in den Wolken hoch
Soll ihn fahen und spiessen
Mein gefluegelter Pfeil,
Dass er mir sinke zu Fuessen.
-----6.-----
Im Walde laeuft ein wildes Pferd,
Hat nie den Zaum gelitten,
Goldfalb, mit langer, dichter Muehn’,
Schlaegt Funken bei allen Tritten.
Der Koenigssohn, er faengt es ein,
Hat sich darauf geschwungen,
Es blaeht die Brust und schwingt den Schweif,
Kommt wiehernd hergesprungen.
Und alle horchen staunend auf,
Die in den Taelern hausen.
Sie hoeren’s vom Gebirge her
Wie Sturm und Donner brausen.
Da sprengt herab der Koenigssohn,
Umwallt vom Fell des Leuen,
Des wilden Rosses Maehne fleugt,
Die Hufe Feuer streuen.
Da draengt sich alles Volk herzu
Mit Jubel und Gesange:
»Heil uns! er ist’s, der Koenig ist’s,
Den wir erharrt so lange!«
-----7.-----
Es steht ein hoher, schroffer Fels,
Darum die Adler fliegen,
Doch wagt sich keiner drauf herab,
Den Drachen sehen sie liegen.
In alten Mauern liegt er dort,
Mit seinem goldnen Kamme,
Er rasselt mit der Schuppenhaut,
Er hauchet Dampf und Flamme.
Der Juengling, ohne Schwert und Schild,
Ist keck hinaufgedrungen,
Die Arme wirft er um die Schlang’
Und haelt sie fest umrungen.
Er kuesst sie dreimal in den Schlund,
Da muss der Zauber weichen,
Er haelt im Arm ein holdes Weib,
Das schoenst’ in allen Reichen.
Die herrliche, gekroente Braut
Hat er am Herzen liegen,
Und aus den alten Truemmern ist
Ein Koenigsschloss gestiegen.
-----8.-----
Der Koenig und die Koenigin,
Sie stehen auf dem Throne,
Da glueht der Thron wie Morgenrot,
Wie steigende Sonn’ die Krone.
Viel stolze Ritter stehn umher,
Die Schwerter in den Haenden,
Sie koennen ihre Augen nicht
Vom lichten Throne wenden.
Ein alter, blinder Saenger steht,
An seiner Harf’ gelehnet,
Er fuehlet, dass die Zeit erschien,
Die er so lang ersehnet.
Und ploetzlich springt vom hohen Glanz
Der Augen finstre Huelle.
Er schaut hinauf und wird nicht satt
Der Herrlichkeit und Fuelle.
Er greifet in sein Saitenspiel,
Das ist gar hell erklungen,
Er hat in Licht und Seligkeit
Sein Schwanenlied gesungen.
Ludwig Uhland
Хочется просто к тебе прижаться
Хочется просто с тобой побыть
Хочется просто собой остаться
Хочется просто тебя любить
Хочется просто под дождь весенний
Хочется просто под майский гром
Хочется просто найти спасенье
Хочется просто быть вдвоем
Хочется просто смотреть на небо
Хочется видеть в нем стаи птиц
Хочется чтобы ,где бы ты не был
Не замечал других женских лиц...
Суб'єкт у сфері онлайн-медіа
Назва онлайн-медіа – «i.ua»
Адреса: 04050, місто Київ, вул. Мельникова, буд. 12
E-mail: [email protected]
Телефон: 044-205-43-00
Ідентифікатор медіа – R40-06580
Матеріали сайту i.ua призначені для осіб старше 21 року (21+). Участь в азартних іграх може викликати ігрову залежність. Дотримуйтесь правил (принципів) відповідальної гри. При виявленні перших ознак залежності негайно зверніться до спеціаліста. Пам'ятайте, що участь в азартних іграх не може бути джерелом доходів або альтернативою роботі. Інформаційний ресурс i.ua не проводить ігри на реальні та/або віртуальні гроші, також сайт не приймає ні в якій формі оплату ставок та інших платежів, які пов’язані/можуть бути пов’язані з азартними іграми, букмекерами чи тоталізаторами. Будь-які матеріали на інформаційному ресурсі i.ua публікуються виключно в інформаційних цілях.
