Я НЕ ПРОЩУ
— Я не прощу, — сказала Она. – Я буду помнить.
— Прости, — попросил ее Ангел. – Прости, тебе же легче будет.
— Ни за что, — упрямо сжала губы Она. — Этого нельзя прощать. Никогда.
— Ты будешь мстить? – обеспокоенно спросил он.
— Нет, мстить я не буду. Я буду выше этого.
— Ты жаждешь сурового наказания?
— Я не знаю, какое наказание было бы достаточным.
— Всем приходится платить за свои решения. Рано или поздно, но всем… — тихо сказал Ангел. — Это неизбежно.
— Да, я знаю.
— Тогда прости! Сними с себя груз. Ты ведь теперь далеко от своих обидчиков.
— Нет. Не могу. И не хочу. Нет им прощения.
— Хорошо, дело твое, — вздохнул Ангел. – Где ты намерена хранить свою обиду?
— Здесь и здесь, — прикоснулась к голове и сердцу Она.
— Пожалуйста, будь осторожна, — попросил Ангел. – Яд обид очень опасен.
Он может оседать камнем и тянуть ко дну, а может породить пламя ярости,
которая сжигает все живое.
— Это Камень Памяти и Благородная Ярость, — прервала его Она. – Они на моей стороне.
И обида поселилась там, где она и сказала – в голове и в сердце.
Она была молода и здорова, она строила свою жизнь, в ее жилах текла
горячая кровь, а легкие жадно вдыхали воздух свободы. Она вышла замуж,
родила детей, завела друзей. Иногда, конечно, она на них обижалась, но в
основном прощала. Иногда сердилась и ссорилась, тогда прощали ее. В
жизни было всякое, и о своей обиде она старалась не вспоминать.
Прошло много лет, прежде чем она снова услышала это ненавистное слово – «простить».
— Меня предал муж. С детьми постоянно трения. Деньги меня не любят. Что делать? – спросила она пожилого психолога.
Он внимательно выслушал, много уточнял, почему-то все время просил ее
рассказывать про детство. Она сердилась и переводила разговор в
настоящее время, но он снова возвращал ее в детские годы. Ей казалось,
что он бродит по закоулкам ее памяти, стараясь рассмотреть, вытащить на
свет ту давнюю обиду. Она этого не хотела, а потому сопротивлялась. Но
он все равно узрел, дотошный этот дядька.
— Очиститься вам нужно, — подвел итог он. – Ваши обиды разрослись. На
них налипли более поздние обиды, как полипы на коралловый риф. Этот риф
стал препятствием на пути потоков жизненной энергии. От этого у вас и в
личной жизни проблемы, и с финансами не ладится. У этого рифа острые
края, они ранят вашу нежную душу. Внутри рифа поселились и запутались
разные эмоции, они отравляют вашу кровь своими отходами
жизнедеятельности, и этим привлекают все новых и новых поселенцев.
— Да, я тоже что-то такое чувствую, — кивнула женщина. – Время от
времени нервная становлюсь, порой депрессия давит, а иногда всех просто
убить хочется. Ладно, надо чиститься. А как?
— Простите ту первую, самую главную обиду, — посоветовал психолог. – Не будет фундамента – и риф рассыплется.
— Ни за что! – вскинулась женщина. – Это справедливая обида, ведь так оно все и было! Я имею право обижаться!
— Вы хотите быть правой или счастливой? – спросил психолог. Но женщина
не стала отвечать, она просто встала и ушла, унося с собой свой
коралловый риф.
Прошло еще сколько-то лет. Женщина снова сидела на приеме, теперь уже у
врача. Врач рассматривал снимки, листал анализы, хмурился и жевал губы.
— Доктор, что же вы молчите? – не выдержала она.
— У вас есть родственники? – спросил врач.
— Родители умерли, с мужем в разводе, а дети есть, и внуки тоже. А зачем вам мои родственники?
— Видите ли, у вас опухоль. Вот здесь, — и доктор показал на снимке
черепа, где у нее опухоль. – Судя по анализам, опухоль нехорошая. Это
объясняет и ваши постоянные головные боли, и бессонницу, и быструю
утомляемость. Самое плохое, что у новообразования есть тенденция к
быстрому росту. Оно увеличивается, вот что плохо.
— И что, меня теперь на операцию? – спросила она, холодея от ужасных предчувствий.
— Да нет, — и доктор нахмурился еще больше. – Вот ваши кардиограммы за
последний год. У вас очень слабое сердце. Такое впечатление, что оно
зажато со всех сторон и не способно работать в полную мощь. Оно может не
перенести операции. Поэтому сначала нужно подлечить сердце, а уж потом…
Он не договорил, а женщина поняла, что «потом» может не наступить никогда. Или сердце не выдержит, или опухоль задавит.
— Кстати, анализ крови у вас тоже не очень. Гемоглобин низкий, лейкоциты
высокие… Я пропишу вам лекарства, — сказал доктор. – Но и вы должны
себе помочь. Вам нужно привести организм в относительный порядок и
заодно морально подготовиться к операции.
— А как?
— Положительные эмоции, теплые отношения, общение с родными. Влюбитесь, в
конце концов. Полистайте альбом с фотографиями, вспомните счастливое
детство.
Женщина только криво усмехнулась.
— Попробуйте всех простить, особенно родителей, — неожиданно посоветовал
доктор. – Это очень облегчает душу. В моей практике были случаи, когда
прощение творило чудеса.
— Да неужели? – иронически спросила женщина.
— Представьте себе. В медицине есть много вспомогательных инструментов.
Качественный уход, например… Забота. Прощение тоже может стать
лекарством, причем бесплатно и без рецепта.
Простить. Или умереть. Простить или умереть? Умереть, но не простить?
Когда выбор становиться вопросом жизни и смерти, нужно только решить, в
какую сторону ты смотришь.
Болела голова. Ныло сердце. «Где ты будешь хранить свою обиду?». «Здесь и
здесь». Теперь там болело. Пожалуй, обида слишком разрослась, и ей
захотелось большего. Ей вздумалось вытеснить свою хозяйку, завладеть
всем телом. Глупая обида не понимала, что тело не выдержит, умрет.
Она вспомнила своих главных обидчиков – тех, из детства. Отца и мать,
которые все время или работали, или ругались. Они не любили ее так, как
она этого хотела. Не помогало ничего: ни пятерки и похвальные грамоты,
ни выполнение их требований, ни протест и бунт. А потом они разошлись, и
каждый завел новую семью, где ей места не оказалось. В шестнадцать лет
ее отправили в техникум, в другой город, всучив ей билет, чемодан с
вещами и три тысячи рублей на первое время, и все – с этого момента она
стала самостоятельной и решила: «Не прощу!». Она носила эту обиду в себе
всю жизнь, она поклялась, что обида вместе с ней и умрет, и похоже, что
так оно и сбывается.
Но у нее были дети, были внуки, и вдовец Сергей Степаныч с работы,
который пытался неумело за ней ухаживать, и умирать не хотелось. Ну
правда вот – рано ей было умирать! «Надо простить, — решила она. – Хотя
бы попробовать».
— Родители, я вас за все прощаю, — неуверенно сказала она. Слова
прозвучали жалко и неубедительно. Тогда она взяла бумагу и карандаш и
написала: Уважаемые родители!Дорогие родители! Я больше не сержусь. Я
вас за все прощаю.
Во рту стало горько, сердце сжалось, а голова заболела еще больше. Но
она, покрепче сжав ручку, упрямо, раз за разом, писала: «Я вас прощаю. Я
вас прощаю». Никакого облегчения, только раздражение поднялось.
— Не так, — шепнул Ангел. – Река всегда течет в одну сторону. Они
старшие, ты младшая. Они были прежде, ты потом. Не ты их породила, а они
тебя. Они подарили тебе возможность появиться в этом мире. Будь же
благодарной!
— Я благодарна, — произнесла женщина. – И я правда очень хочу их простить.
— Дети не имеют права судить своих родителей. Родителей не прощают. У них просят прощения.
— За что? – спросила она. – Разве я им сделала что-то плохое?
— Ты себе сделала что-то плохое. Зачем ты оставила в себе ту обиду? О
чем у тебя болит голова? Какой камень ты носишь в груди? Что отравляет
твою кровь? Почему твоя жизнь не течет полноводной рекой, а струится
хилыми ручейками? Ты хочешь быть правой или здоровой?
— Неужели это все из-за обиды на родителей? Это она, что ли, так меня разрушила?
— Я предупреждал, — напомнил Ангел. – Ангелы всегда предупреждают: не
копите, не носите, не травите себя обидами. Они гниют, смердят и
отравляют все живое вокруг. Мы предупреждаем! Если человек делает выбор в
пользу обиды, мы не вправе мешать. А если в пользу прощения – мы должны
помочь.
— А я еще смогу сломать этот коралловый риф? Или уже поздно?
— Никогда не поздно попробовать, — мягко сказал Ангел.
— Но они ведь давно умерли! Не у кого теперь просить прощения, и как же быть?
— Ты проси. Они услышат. А может, не услышат. В конце концов, ты делаешь это не для них, а для себя.
— Дорогие родители, — начала она. – Простите меня, пожалуйста, если что не так… И вообще за все простите.
Она какое-то время говорила, потом замолчала и прислушалась к себе.
Никаких чудес – сердце ноет, голова болит, и чувств особых нет, все как
всегда.
— Я сама себе не верю, — призналась она. – Столько лет прошло…
— Попробуй по-другому, — посоветовал Ангел. – Стань снова ребенком.
— Как?
— Опустись на колени и обратись к ним, как в детстве: мама, папа.
Женщина чуть помедлила и опустилась на колени. Она сложила руки
лодочкой, посмотрела вверх и произнесла: «Мама. Папа». А потом еще раз:
«Мама, папа…». Глаза ее широко раскрылись и стали наполняться слезами.
«Мама, папа… это я, ваша дочка… простите меня… простите меня!». Грудь ее
сотрясли подступающие рыдания, а потом слезы хлынули бурным потоком. А
она все повторяла и повторяла: «Простите меня. Пожалуйста, простите
меня. Я не имела права вас судить. Мама, папа…».
Понадобилось немало времени, прежде чем потоки слез иссякли. Обессиленная, она сидела прямо на полу, привалившись к дивану.
— Как ты? – спросил Ангел.
— Не знаю. Не пойму. Кажется, я пустая, — ответила она.
— Повторяй это ежедневно сорок дней, — сказал Ангел. – Как курс лечения.
Как химиотерапию. Или, если хочешь, вместо химиотерапии.
— Да. Да. Сорок дней. Я буду.
В груди что-то пульсировало, покалывало и перекатывалось горячими
волнами. Может быть, это были обломки рифа. И впервые за долгое время
совершенно, ну просто ни о чем, не болела голова.
(с)
Щука щёлкнула зубами.Ой, а она крупнее меня и зубы острые!
А она адекватная?
Мыши оборзели! Сэтим надо что-то делать!
