ЗАМЕТКИ О ЯЗЫКЕ Никита Дробин

Мы с вами живём в эпоху перемен. Перемен радикальных, касающихся всех сторон жизни нашего народа. Перемен, последействие которых мы можем не только воочию наблюдать в хаотизации почти всех устоев русской цивилизации, но и ощущать на себе в виде настойчивых попыток перекодирования нашего сознания с помощью, так называемых когнитивных технологий. Последнее особо выпукло проявляется в суперагрессивном натиске на наш родной русский язык. 

Мы рассмотрим вроде бы, частные вопросы: о месте русского языка в нашей жизни, о формировании института омонимов и синонимов в филологии, но посмотрите, куда выведут нас попытки ответить на них.

ДАНО ЛИ НАМ ПРЕДУГАДАТЬ?

«Карл Пятый, римский император, говаривал, что ишпанским языком с Богом, французским — с друзьями, немецким — с неприятельми, италианским — с женским полом говорить прилично. Но если бы он российскому языку был искусен, то, конечно, к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно, ибо нашёл бы в нём ВЕЛИКОЛЕПИЕ ишпанского, ЖИВОСТЬ французского, КРЕПОСТЬ немецкого, НЕЖНОСТЬ италианского, сверх того богатство и сильную в изображениях КРАТКОСТЬ греческого и латинского языков» (Ломоносов М.В.).

Так говорят только о живом организме. Но можно ли так говорить о современном русском языке, тем более что было это давно, а Ломоносов М.В., пусть и великий учёный – энциклопедист, но всё-таки не лингвист? По мнению же наших учёных филологов, считающих критерием развитости языка его распространение и темпы увеличения слов, русский язык давно отстаёт от других мировых языков и в первую очередь от английского, насчитывающего более 900 тыс. слов (кстати, с неологизмами Буша). Кроме того, русский является единственным из 10-12 ведущих мировых языков, который на протяжении последних 15 лет неуклонно утрачивает свои позиции во всех основных регионах мира, и по прогнозам в ближайшие 20 лет эта негативная тенденция сохранится (рисунок 1)[1].

Рисунок 1.

Тенденции распространения русского языка (млн. человек) в XX веке и в первой четверти XXI века (оценка и прогноз).

Появляются публикации, что у русского языка вообще нет будущего, что это «попросту незадавшийся язык. Со своими дремучими корнями он  неспособен освоить современную технику, выражаться кратко и точно. Забавно следить за его потугами, как он наворачивает на себя один суффикс, другой, лезет вон из кожи - а сказать, того что нужно,  не может»[2]…

Да, конечно, если говорить о научных терминах, то в этом «словотворчестве» мы находимся на ведомых позициях, хотя иногда из-за скромности[3].

Да, верно, степень охвата планеты русским языком после уничтожения Советского Союза резко снизилась, несмотря на его официальный статус языка ООН.

Но если русский это действительно неудавшийся язык, то почему программистская мировая элита представлена в основном русскими и индусами, то есть людьми, генетически связанными с русским языком и близким к нему санскритом? Почему у портовиков всего мира работа спорится только с русским матом[4], хотя своей нецензурщины у любого народа что называется «по самое не хочу»? В том же английском имеется богатейшая ненормативная лексика, основанная на словах fuck и shit[5]? Но главное даже не в этом! Почему, пользуясь русским матом и, так сказать, кожей ощущая его преимущество в точности передачи острых эмоций, носители других языков в обиходе используют слова и словосочетания, близкие к мату, но нагружают их совсем другим смыслом? Они что, делают вид, или на самом деле этого соответствия не замечают? Рискну привести некоторые такие словосочетания в сноске, их написание понадобится для обсуждения ниже[6].

Мельц Б. в «Вечернем Нью-Йорке»2 пишет: «Чтобы соединить два слова в русском, какие нужны усилия! Тут и согласование по роду, числу и падежу, и глагольное управление. Весь труд уходит на синтаксис и морфологию, а на семантику уже не остается времени». Автор, сам того не понимая, попадает в точку! Именно в этой фразе содержится ответ на все выше поставленные вопросы. Для пояснения сделаем краткий экскурс в филологию.

Все языки мира принято делить на два больших класса: синтетические и аналитические. Связь слов в предложении, или управление в этих двух классах осуществляется принципиально разными способами. В синтетических языках конкретное существительное стыкуется с другими словами путем синтеза наиболее подходящего образца из корнеосновы, применения флексий и добавок в виде приставок, суффиксов, окончаний. То есть для синтетического языка характерно соединение грамматического показателя с самим словом. Порядок слов в предложении может быть практически произвольным без существенного искажения смысла.

Общей чертой аналитических языков является выражение грамматического значения за пределами слова, отдельно от него — например, с помощью предлогов, союзов, артиклей, вспомогательных глаголов и других служебных слов, а также с помощью порядка слов. В русской фразе «отец любит сына» слово «сына» принимает падежное окончание. Если изменить порядок слов — «сына любит отец», то смысл фразы не изменится. В английской же фразе «the father loves the son» при смене порядка слов на «the son loves the father» меняется и смысл фразы — «сын любит отца», так как падежные окончания отсутствуют, и слово son звучит и пишется одинаково и в случае соответствия его именительному падежу русского языка, и косвенным падежам. Поэтому смысл предложения зависит от порядка слов в предложении.

В большинстве языков есть и аналитические и синтетические средства выражения грамматических значений, однако их удельный вес бывает разным. В зависимости от того, какие способы преобладают, различают языки синтетического и аналитического типа[7]. Классификаторы языков по содержанию неоднозначны и единодушны лишь по отношению к русскому и английскому, относя первый к максимально синтетическому, и считая другой почти полностью аналитическим.  

Зная принципы построения природных систем, нетрудно увидеть, что синтетический язык является природным, а аналитический – искусственным. Почему? В природе объекты, объединяясь в систему, должны частично измениться так, чтобы произошло это объединение.

Спектр излучения атомов водорода потому отличается от спектра излучения молекулы, что у атомов водорода, объединённых в молекулу, согласованно изменяется частота вращения электронов около ядра.

Мужчина и женщина, создавая ладную семью, соразмеряют черты собственного характера с характером второй «половины».

В синтетическом языке, как в живой системе, указанное свойство проявляется в изменении слов с целью получения определённого смысла предложения.

В искусственном образовании, коим мы считаем аналитический язык - слово абсолютно неизменно, варьируется только внешний согласующий элемент (или порядок). Как брачный договор между брачующимися сторонами, а не естество любви и согласия молодых.

Англоязычному по образу жизни и мышлению человеку очень трудно, а на уровне визуально-вербальной моторики и невозможно уловить связи слов за счёт их изменения, в том числе и при образовании словосочетаний, созвучных русскому мату (вот зачем пригодилась сноска 6). Слово без связей – это бобыль, маугли в стае волков: и не человек, и не волк.

Русский язык, потому и уникален, что является зеркалом природы. Именно поэтому важно отыскать и понять основные законы жизни русского языка.

* * *

Теперь относительно количественной массы слов, которая в английском языке так восхищает наших филологов. Жизнь показывает, что богатство языка, связано не с общим количеством слов, а с количеством употребляемых слов. Кстати, в науке также важны не все работы, а только те, на которые ссылаются.

Известно, что Книга книг «Библия» содержит 4646 слов[8]. Шекспир использовал около 12 тыс. слов, а Пушкин А.С. почти в два раза больше,  и то его ещё обвиняли, что он только приоткрыл дверь в народный язык, а не распахнул её, как следовало бы….

 Первый национальный телеканал уменьшил количество вещания на украинском языке. Понятно, что вокруг этого сейчас поднимется вой относительно новой волны русификации. Топ-менеджмент госканала и власть в очередной раз «отморозятся», тем самым молчаливо согласившись с обвинениями.

Вряд ли у кого-то хватит воли сказать горькую правду о «мове». Суть в том, что за последние 20 лет предпринималась масса попыток искусственно стимулировать развитие украинского языка, ограничивая русский. Но, как ни странно, — никакого положительного эффекта. Более того, за те 20 лет, когда украинские «митці» существовали в тепличных условиях, они только деградировали. Нет ни массовой украинской литературы, ни художественной. Есть разве некий интеллектуальный постмодернизм — но его ценность более чем сомнительна. Как по мне — то всех этих андруховичей, забужек и матиос через поколение и не вспомнят. А если посмотреть на тиражи — даже раньше.

Дело в том, что ошибка кроется в самом основании сравнения русского и украинского языков. Всё с точностью до наоборот. Украинский язык и украиноязычная культура могут развиваться только в случае плотного ассимилирования с русским языком и русской культурой. Украинский язык сможет быть конкурентоспособным только в случае проникновения в русскую культуру. Украинский язык — субрегиональный язык. Русский язык — мировой язык. В случае если субрегиональный язык не будет ассимилироваться с наиболее близким ему мировым языком — его ждёт незавидная судьба. Как нет конкурентоспособной словацкой, польской, эстонской или литовской литературы и культуры – так не будет и украинской. Будет местечковое болото, зацикленное на своих никому не интересных проблемах. И не будет больше ни Гоголя, ни Загребельного, ни Ивасюка, ни Франко — останется сплошной андрухович с берлинскими рефлексиями да харьковский подпольщик Жадан.

На самом деле украинскому языку и культуре несказанно повезло своей близостью с одним из мировых языков и культур. Вот эстонцам и словакам так не повезло — нет ни западнославянского, ни финоугорского мирового языка.

Но на Украине этого не понимают. А те, кто понимают, — боятся произнести вслух.

СЕМЁН УРАЛОВ

Родился в 1979 году в Новосибирске. С 1986 года проживает на Украине. Учился во Львовском университете на русском отделении филологического факультета, который закончил в 2001 году. С 1998 года работает в политических, предвыборных и корпоративных проектах на Украине и в России. Сфера интересов: реинтеграция на постсоветском пространстве; внутреннее устройство советского, постсоветского, западного обществ и политических систем; реальная политика.

«Журналистом стал под влиянием внешних обстоятельств – после кризиса 2004 года, когда страна начала двигаться к точке невозвращения.

http://www.odnako.org/ru/blogs/2011/02/blog752.html
 

В Одессе борются за права русскоязычного населения, а во Львове — за ветеранов УПА

Юг и Запад Украины — два диаметрально-противоположных политических направления. В Одессе против тотальной украинизации, во Львове же, напротив, поддерживают любые проявления украинского национализма. Что может по-настоящему объединить эти исторически разные регионы?

Если Львов на столько уверен в финансовой самостоятельности западных областей, ему давно пора задуматься о федерализации — как о возможности вести свою, националистическую политику и не зависеть от госбюджета.

http://atv.odessa.ua/news/2011/02/12/v_odesse_boryutsya_za_prava_russkoyazichnogo_naseleniya_a_vo_l_vove_za_veteranov_upa_1382.html

У других дух народа выразился в империях, литературах и философиях, а у нас — в выдающейся кухне.

«Схід і Захід разом», «Україна — унітарна держава», «Ми всі — одна нація» — все эти утверждения скорее декларации, чем констатация реального положения вещей. Когда молодой политик из Львова обещает наслать бандеровскую армию на Донецк, понятно, что «Схід і Захід» — не «разом», а просто рядом. Если в составе Украины имеется автономная республика Крым, значит, это не совсем унитарность, а хоть чуточку, но федерация. Пусть и в зачаточной форме, как беременность на ранней стадии. Единой нации не нужно напоминать, что она едина. Настойчивое повторение этого заклинания показывает, что единство скорее некое желанное «идеальное» состояние, чем факт повседневной действительности, прерываемой драками в парламенте.

КОНЕЦ ЕВРОИЛЛЮЗИЙ. В свое время и в России, и в Украине много говорили и писали о поисках национальной идеи. В начале 90-х в период гайдаровского розового западничества из России хотели сделать обычную европейскую страну. Вроде Голландии. Только большой. Потом поняли, что не получается. Русские по-прежнему предпочитают пить водку, а не нюхать тюльпаны. Парад Победы на 9-е Мая никому не удастся заменить гей-парадами, сколько бы не плакала по этому поводу прогрессивная европеизированная общественность. И это понятно. В Берлине будут проводить гей-парады. Потому что не немцы выиграли Вторую мировую войну. Там таким парадам самое место. А в Москве будут печатать шаг потомки солдат 45-го, «входивших в чужие столицы».

И в Киеве потомки победителей тоже будут печатать парадный шаг! Вот увидите! Потому что Россия и Украина, как и Беларусь — сообщающиеся сосуды. Это не означает, что они — один сосуд. По факту, сосудов три. Но границы между ними прозрачны. Виз никаких не нужно. И если тот львовянин, что собирался ехать на танке в Донецк, захочет на поезде отправиться без скандала во Владивосток, то ему достаточно просто купить билет. Никто не станет заставлять его заполнять анкеты и стоять в очереди в российское консульство.  И москвича, пожелавшего посетить Киев или Львов, никто не будет мурыжить перед украинским консульством. Он просто отправится на Киевский вокзал в кассу. Зато, если тот же москвич и тот же украинец пожелают прошвырнуться на выходные в Прагу, оба они сначала отстоят очередь в чешском консульстве. Разве это не свидетельствует, что между Россией и Украиной действительно «особые» отношения, куда более тесные, чем с другими странами?

Или еще пример. И в Москве, и в Киеве обожают спорить, кто от кого произошел и что чему диалект? Русский язык украинскому? Или украинский — русскому? Но меня больше интересует другое: почему, если я никогда не учил белорусский язык, я так хорошо его понимаю? Ведь я же не белорус! Но когда во времена моего детства в киосках Союзпечати в Киеве рядом с московским «Крокодилом» и киевским «Перцем» продавался белорусский юмористический журнал «Вожик», что значит «Ежик», я купил его и стал читать без перевода. Сразу. Несмотря на малосознательный десятилетний возраст и, мягко говоря, скромные способности к иностранным языкам. Может, действительно, что-то в наших братских странах с языкознанием напутано? Слишком много в нем политики и слишком мало науки? Я понимаю, что сейчас на меня многие снова ополчатся. Но как профессиональный филолог считаю, что то, что мы называем украинским, русским и белорусским языками — это все-таки три диалекта одного языка. Если я не прав, можете со мной спорить. Я никому не навязываю свою точку зрения и готов выслушать любые аргументы. Но как объяснить тот факт, что ведущий «Большой политики» Евгений Киселев, никогда не учивший украинский язык, тоже все понимает по-украински?

И подобных случаев много! Гоголь рос в украинском селе. Его папа писал комедии на украинском языке (или на диалекте?). В детстве Николая Васильевича окружали исключительно украинские мужики. А потом тот же Гоголь едет в Нежин, поступает в гимназию, прослушивает курс российской словесности и продолжает путешествие дальше — в Петербург, где легко становится русским классиком. А Маша Вилинская, родившаяся в Орловской губернии, влюбилась в украинского дворянина Марковича, вышла за него замуж и неожиданно для всех начала строчить повести по-украински. Да так удачно, что до сих пор считается классиком украинской литературы!

Вы скажете, что это были образованные люди, легко усваивавшие «иностранные» языки. Но почему тогда Гоголь, уехав после Петербурга в Рим, не начал писать по-итальянски, а засел за «Мертвые души» на языке «тюрьмы народов»? Почему Марко Вовчок, тоже объездившая пол-Европы, включая и Рим, не заделалась итальянской или французской писательницей? Что ей стоило выучить пару-тройку германских или романских языков? Почему совсем уж малообразованный бывший крепостной Тарас Шевченко, до самой смерти писавший с грубейшими грамматическими ошибками любую бумажку на любом языке, говорил по-русски без акцента (есть тому свидетельство Тургенева), и не только говорил, но и насочинял на нем произведений в три раза (!) больше, чем по-украински? Целых девять повестей!

ОТКРЫТОСТЬ НА ВОСТОК. Итак, мы видим, что Украина, как и ее степи — очень открытая система на Север и Восток. Но не на Запад, как бы ни хотелось украинским западникам! О причинах судить не берусь. Может, Карпаты виноваты, надежно прикрывающие западную границу. Но факт остается фактом. Сколько ни пробовали галицкие князья «дружить» с Европой, ничего не получилось. Европа их просто съела. Не помогла ни корона «короля» Данила, присланная коварным папой, ни искреннее желание Степана Бандеры устроиться при Гитлере хотя бы второстепенным фюрером третьестепенного государства, вроде «поглавника» фашистской Хорватии Анте Павелича. Даже в средневековой Турции украинцам светила более перспективная карьера, чем в Европе. Славянское лобби протолкнуло Роксолану на должность «любимой жены султана». Ее кандидатуре противостояла мощная кавказская мафия. Но, несмотря на хваленые боевые качества горцев, черкешенка — предыдущая жена Сулеймана — была свергнута и уступила свое место в постели и политике дочери попа из Рогатина. А французы ограничились тем, что использовали запорожцев Богдана Хмельницкого как пушечное мясо под Дюнкерком. Никто из украинских участников этой кровавой кампании не стал во Франции даже капитаном.

Мы знаем десятки тысяч своих земляков, сделавших блестящую офицерскую карьеру в русской императорской и Красной армиях. Минимум три фельдмаршала до революции — Разумовский, Гудович и Паскевич — были родом из Украины. Генералов, прославившихся в войнах империи, просто не перечесть — Котляревский, Милорадович, Кондратенко, Тимошенко, Рыбалко… Я преднамеренно перечисляю в одной строчке представителей разных эпох, чтобы показать — ни до, ни после 1917 года ничего принципиально не поменялось. Как можно называть угнетательницей Украины СССР, если три главы военного ведомства этой страны, существовавшей всего семь десятилетий, — Тимошенко, Малиновский и Гречко — были украинцами? В то же время в австро-венгерской армии ни один украинец не поднялся выше «оберста» — полковника, а дивизией СС «Галичина» командовал немецкий генерал Фрайтаг (в переводе – «свободный день», «праздник»). Для него это было действительно праздником — под Бродами бравый немец первым бросил своих «дивізійників» в котле, демонстрируя подлинное отношение просвещенных учением Гитлера—Розенберга европейцев к «тирольцам Востока». Скажите, что мешало немцам вместо труса Фрайтага назначить на его пост какого-нибудь дальнего родственника Тягнибока, чья партия украсила Львов несколько лет назад плакатами в честь этой эсэсовской дивизии? Но не назначили! Не потому что из тягнибоков получаются плохие эсэсовцы, а потому что командиры эсэсовцев не должны быть тягнибоками — не по чину им!

При открытости на Восток и закрытости на Запад внутри украинской системы наблюдается явная… бессистемность. Нацию не удается сплотить ни по языковому, ни по религиозному, ни по культурному принципу. Сколько ни пытаются у нас сделать «фюрера», а получается все равно Махно. Последний яркий тому пример — горячо любимый мною Виктор Андреевич Ющенко. Это для нас он был украинский президент. А для «них» — просто муж «их» бабы из «их» Госдепа. Что получилось — можете наблюдать прямо из окна. Никто не сделал так много для возвращения моды на русский язык в Украине и не нанес такой смертельный удар классическому национализму, придуманному, к слову, обозленным на все русское «москалем» Дмитрием Донцовым, как этот неприметный с виду скромный бухгалтер. А ведь никто такого от него не ожидал! Кроме самых проницательных, естественно. Некоторые оравшие за него на Майдане теперь даже считают Ющенко «засланным казачком». Неправда! Он не мог работать на китайскую разведку! Это чисто украинское явление — возглавить, чтобы все развалить. Не по злому умыслу, а из вредности. Чтобы соратникам ничего не досталось. Той же Тимошенко, например.

Представить себя звонящим Виктору Федоровичу, чтобы выпросить что-нибудь на так называемую «больницу будущего», Виктор Андреевич мог. А президенту Тимошенко позвонить ему было бы, что называется, «в падлу». Поэтому и присвоил звание Героя Бандере, уже вылезая из седла. Лишь бы «взбодрить» уколом идеологической дури засыпающий восточно-украинский электорат. Вот за это я его и люблю! Я видел пользу этого человека для нашего общеславянского дела еще в тот момент, когда он торговал своим отравлением на Майдане.

ФИЛОСОФИЯ СУРЖИКА. Результатом проводимой ударными темпами украинизации последнего двадцатилетия (я Кучму от Ющенко не отделяю — недаром второй назвал первого своим «политическим отцом») стала не победа украинского, а появление и процветание третьего то ли языка, то ли диалекта — суржика. Ни русского, ни малорусского. Еще не имеющего своей писаной грамматики, но уже получившего поэзию и музыку в лице Верки Сердючки. Суржик соединяет русско- и украиноговорящие части страны, как клей. Все смеются над ним, но избавиться не могут. Суржик — это не просто языковое явление. Это философия. Это даже политическое мышление, когда «свое-чужое» даже не меняется местами, а перемешивается, как в борще. Когда днепропетровская комсомолка повязывает вокруг головы косу, чтобы пробиться в президенты, — это суржик. Когда Бандеру то награждают посмертно, то посмертно же лишают награды — это тоже суржик. Анна Герман с ее галицкими закидами в администрации «донецкого» президента — политический суржик в высшем его проявлении. И сколько бы она ни наезжала на ту же Сердючку или Андруховича, сам факт подобных «наездов» только подтверждает суржиковость ее бытия. Ибо в действительно свободной стране заместитель главы Администрации президента не имеет права советовать литераторам, что им писать — романы или политические памфлеты, так как это наглядно демонстрирует только то, что советчице просто нечем заняться на государственной должности.

Есть такой исторический анекдот. Сидят Петлюра и Винниченко в эмиграции и пьют пиво. Вдруг Винниченко говорит: «Послушай, Симон, если Тарас Шевченко — батько нации, то, получается, что до него никакой нации вообще не было?» «Получается, что не было», — отвечает Петлюра. «Так что же тогда делать с «Историей Украины-Руси» Грушевского?» — не унимается Винниченко. «А ничего не делать — выколупай из названия слово «Украина» и читай. Если сможешь».

СВЯЩЕННАЯ КНИГА. Это, конечно, анекдот. Но в нем есть доля правды. Не только Грушевского, но и Шевченко читать у нас не хотят. Если бы и того, и другого не навязывала школьная программа, их бы вообще никто не знал. Не «Кобзарь» — священная книга украинского народа, а «Українські страви». Ее у нас передавали из уст в уста еще когда не умели читать и писать. От всех других народов нас отличает не язык и не религия, а кулинария. Можно много критического сказать в адрес Украины, но украинская кухня заткнет рот любому критику. Галушками и варениками.

То, что в Европе суп, у нас — просто водичка от супа. На днях я пробовал «суп швейцарской гвардии». Мне стало жалко швейцарцев. Какая-то фасоль и волокна телятины плавали в чем-то жидком. Не удивительно, что эта страна так давно не воюет. У нее просто нет сил. Но если китайцы и дальше будут так же удачно подделывать швейцарские часы, то, боюсь, фасоль и волокна из похлебки швейцарских гвардейцев тоже исчезнут. Томатный суп сицилийских мафиози напоминает разведенный и подогретый кетчуп. Это самое слабое место итальянской кухни. Ни вкуса, ни питательности – только ресторанный счет. Недаром бандиты так и не смогли победить в этой стране. Но наш борщ внушает мне веру в предсказуемость украинского будущего. Он имеет региональные особенности. Но его варят везде — от Мариуполя до Ужгорода.

Никому не приходило в голову смешать в одном котелке и мясо, и капусту, и буряк, и фасоль, и лук, и морковь, и петрушку, и помидоры, и все, что есть в доме. Нашим предкам пришло. Поэтому человеком украинец чувствует себя не в парламенте, а за обеденным столом. Тут мирятся самые непримиримые политические оппоненты. 

Как-то один из моих друзей сказал: «Знаешь, почему никто не может написать украинскую национальную идею? Потому что ее нельзя написать — только вообразить. Это нечто сверхсловесное. Представляешь космос, звезды, и в этом космосе в полном вакууме и полной темноте летит светящаяся галушка? Неизвестно откуда и неизвестно куда. Это и есть наша национальная идея». Я с ним абсолютно согласен. Все остальное — от лукавого.

Олесь Бузина                                         http://www.segodnya.ua/news/14219750.html

Вчера случайно довелось посмотреть концовку «Шустер live» на Первом национальном. Посмотрел с интересом. Наверное, потому, что тема не касалась политики. Речь шла о Булгакове, «Белой гвардии» и о 8-серийном фильме с тем же названием, российского режиссера Сергея Снежкина, который начали сейчас снимать на улицах Киева.

Впрочем, так как в студии находился Карасёв и Ильенко, разговор сугубо об искусстве не получился. Савик решил добавить в свое «варево» «свидомитской» приправы, наверное, для того, чтобы наглядно показать, чем здоровое сознание отличается от больного и как практически в любой теме, в любом объекте материального мира, повреждённое идеологией «свидомизма» сознание может обнаружить «украинофобию».

Шустер тонкий психолог и талантливый провокатор. Он знает, как подобрать «дискутантов», чтобы даже разговор об искусстве был не скучным и ярко иллюстрировал справочник по психиатрии. Снежкин, судя по всему, пришёл в студию поговорить о Булгакове, его творчестве и своей экранизации «Белой гвардии», но дискуссия с самого начала ушла в сторону, весьма далёкую как от литературы и кино, так и от здравого смысла.

Пупырчатый лик пана Карасёва сам по себе навеивает тоску, но когда данный «мыслитель» начинает изрекать свои стандартные, плоские, одномерные сентенции, возникает ощущение, что Армагеддон уже близко, и в студии из присутствующих не выживет никто. Не надо ходить к гадалке, чтобы предсказать стандартный набор мыслей пана Карасёва. В факте съёмок россиянами булгаковской «Белой гвардии» он узрел очередную попытку «украинофобской» провокации. Этой глубокой мысли было посвящено все его затянувшееся выступление.

Было забавно наблюдать за лицом Снежкина. Слушая Карасёва, он какое-то время не мог понять, серьезно тот говорит, или «прикалывается». А когда понял, что серьезно, то ответил верному соратнику Ющенко так, словно покрутил пальцем у виска. Было очевидно, что мысль о Булгакове как «украинофобе» (которым его считают «свидомые») вызвала у российского режиссера очень глубокое удивление. Человек вообще не мог себе представить, что творчество Михаила Афанасьевича можно рассматривать исключительно под таким углом зрения. А предположение Карасёва о том, что новая экранизация «Белой гвардии» может стать кинематографической «украинофобией» и специально для этого снимается, заставило Снежкина корректно усомниться в адекватности «свидомитского» стратега эпохи ющенского правления. Об этом свидетельствовала его реакция на монолог пупырчатого борца за абсолютное торжество откола «украинцев» от русских.

Приступ карасёвской паранойяльности был успешно закреплён и усилен выступлениями Корчинского и Ильенко. Первый, в свойственном ему, презрительном интеллигентском высокомерии, прошёлся по Булгакову как третьеразрядному политическому памфлетисту, ярко продемонстрировав свои литературоведческие таланты, а второй просто впал в привычную для себя истерику по поводу «украинофобии», которая якобы заполонила российский кинематограф. Мордатая возмущённость представителя ВО «Свобода» была как всегда искренней и глубокой, а мысли традиционно плоскими и примитивными, не выходящими за рамки убогих «свидомитских» идеологических конструкций.

Слушая Ильенко, я подумал о том, насколько же тяжела жизнь этого юноши, с таким воодушевлением изо дня в день наступающим себе на мозг в процессе неутомимого поиска разнообразных врагов украинства. Бедный мальчик превратил свою жизнь в мизантропический подвиг, рассматривая людей и мир исключительно сквозь призму ксенофобских, паранойяльных, сверхценных идей «свидомизма» и исходя по отношению к фантомам собственного сознания неиссякаемой чёрной ненавистью. Бедный мальчик даже не понимает, что занимается психологическим самоотравлением, которое рано или поздно вылезет ему боком

.

Примитивность, плоскость и глупость Карасёва, Корчинского и Ильенко стала очевидной, когда под занавес программы, Шустер дал слово Мирославу Поповичу. И старик заговорил об искусстве, о литературе, о Булгакове, о сложности, многогранности его творчества, и о том, что «Белая гвардия» посвящена не «украинофобии». Попович обратился к работам литературоведов. Он заговорил о «Белой гвардии» даже не как о хронике русской семьи интеллигентов, оказавшихся в эпицентре исторической бури, а как о попытке художника показать человека во время крушения привычного ему мира. По мнению Поповича, булгаковская «Белая гвардия» - это рассказ об апокалипсисе и о людях, которые способны в силу своих духовных качеств оставаться людьми даже за страшной чертой конца света. Выло видно, как оживился Снежкин. Российский режиссер вдруг неожиданно обнаружил в студии человека, с которым можно разговаривать на одном интеллектуальном уровне. Причём разговаривать по сути вопроса, обсуждать именно Булгакова и его творчество, а не безумные фантазии украинского «свидомизма». На фоне короткого, финального диалога философа и режиссёра, карасёвы, корчинские и ильенки стали выглядеть уж совсем мелко и незначительно. Возникло такое ощущение, что спокойный, вдумчивый диалог Поповича и Снежкина где-то вверху, а плоские, примитивные, источающие злобу и презрение монологи «свидомых» где-то внизу, там, где не светит солнце, не растёт трава, и не поют птицы.

Вчера лишний раз убедился в том, что украинский национализм, доведённый до своих крайних, «свидомитских» форм, относится не к сфере политики, а принадлежит сугубо сфере пограничных психических состояний, изучаемых психиатрией.

Андрей Ваджра                           http://andreyvadjra.livejournal.com/159142.html