Нельзя терять веру никогда, отчаиваться, падать духом,

Даже если ворвалась беда, и назойливо жужжит над ухом.

Даже если беспросветный дождь, льет и льет, как из ведра ночами

Ты сидишь и молча солнца ждешь, у окна рассвет встречая.

Не теряйте веру никогда, даже если в горле ком и слезы,

Лучше уж надеяться всегда, чем разбить об что-то свои грезы.

Яркой краской разукрасить жизнь. Научится снова улыбаться.

Тебя сбрасывают, а ты держись, никогда нельзя сдаваться!

[ Читать дальше ]

Безумно красиво и харизматично голосит Челентано о тяжелой доле мятущейся итальянской души под безжалостным летним солнцем Неаполя. И мне совершенно не надо знать самый мелодичный язык Старого Света, чтобы понимать, что жизнь – лишь молниеносный полет чрез лето, а счастье – как бомбардировщик стелс, все слышали о его существовании, а вот лицезреть … Еще вчера Вы были на низком старте и за спиной вставало утреннее июньское солнце, как вдруг сентябрь швыряет на подоконник ржавые наручники и предлагает собрать вещи. И после ревизии оказывается, что собирать, собственно, нечего. Богатые чувственные реверберации голоса Адриано (тщательно выверенные педагогами по вокалу и одобренные менеджерами по продажам) ожидаемо (для продюсеров альбома) выжимают скупую ностальгическую слезинку и поднимают ротацию на радио и в хит парадах. А ну и пусть! Знакомый с детства голос возрождает видение величаво, как обода триумфальной колесницы, вращающихся бобин технологического чуда советской промышленности – магнитофона «Юпитер», своим названием непрозрачно намекающего на скорое освоение странами победившего социализма всей солнечной системы. Дядя Федя колдует над головкой магнитофона с банкой спирта, а сопляки делают тест новоприобретенным боксерским перчаткам. После удачного удара бойцовский аксессуар слетает с моей руки и по сложной траектории бьется о дядю Федю и опрокидывает емкость со святая святых. Немая сцена. С проворностью тараканов мы ретируемся во дворик, провожаемые перчаткой и другими предметами разной степени увесистости и спинопробиваемости. И даже на улице, в дуэте с цикадами и шорохами умиротворенного июльского вечера, сквозь приветливо открытые окна жилкоповской сараюшки ограненный благородной хрипотцой голос продолжает воспевать красоту и мимолетность жизни. «И какова мораль?» - законно поинтересуется пытливая читательница (извините, мужики, но пахнущая самым быстром фастфудом и дешевым разливным парфюмом политкорректость пустила корни на суровых скалах моей души циника, скальда и [censored]бола). А нет никакой морали. И смысла в жизни тоже не предвидится, уж простите. Если ваш полет через лето – всего лишь выстрел из самодельного мальчишеского лука, а краткий путь – от тетивы из лески 0,5 мм до пыльных кустов сирени, то спросите сорванца, зачем вы летели? Боюсь, ребенок уже забыл о Вас и отправился вырезать себе новую стрелу. Так что, не говорите мне ни о морали, ни о смысле бытия. И вообще, помолчите, пока дивные узоры песочной анимации рисует на тухнущем экране нежаркого летнего вечера голос обезьяноликого, но дьявольски обаятельного Адриано Челентано. 

Колдовство твоих ласковых рук,
Кружевами - касаний ожоги.
За ресницами легкий испуг
И настойчивость сладкой тревоги.
Ветер истовых губ по плечу,
Взгляда-омута зелье хмельное,
И так жадно и страстно хочу
Таять, плавиться в чувственном зное.
Звезды словно собрались на взлет,
Тени чертит в ночи полнолунье.
Где-то на подоконнике ждет
Самых жарких объятий колдунья.
Я приду, и зажмурятся вдруг
С напускною стыдливостью боги,
Разрешая и магию рук,
И пьянящих касаний ожоги.

[ Читать дальше ]