Сильвия Плат "Все дорогие мертвецы"

В Археологическом Музее Кембриджа есть каменный
склеп, датированный четвёртым столетием до н.э., в нём
--скелеты женщины, мыши и землеройки.
Кость лодыжки женщины слегка погрызена.

Лжёт он, приукрашенный  гранитный барельеф
с гранитной усмешкой,
позади этой
древней, в музейном футляре, дамы,
в компании мыши и землеройки,
что якобы грызли день напролёт кость её лодыжки.

Эти трое, теперь разоблачённые, всполошились бы
от одного нашего присутствия
в большой игре трапезы,
нам стоило бы лишь дать знак, если бы мы не чуяли
звёздных жерновов, кроха за крохой
сыплющих нас, перемолотых, на её костлявое лицо.

Как они присосались к нашим мыслям и салу,
вшивые мертвецы!
Дама эта мне
никто, а всё же родная: высосет
кровь и высвистит мозг из мослов,
чтоб породниться. Вот, думаю о руке её--

со дна амальгамированного саркофага
мать, бабка, прабабка
тянут ведьмовские руки чтоб втащить меня--
и картинка неясно вырисовывается на глади рыбного пруда,
куда канул слабоумный отец,
а эти оранжевые утиные лапы теребят его волосы... ...

Все давно ущедшие, дорогие... Они
венутся, пожалуй, скоро,
скоро... то ли под час пробуждений. свадьб,
рождений детей ,или на семейных барбекью:
всякое касание, вкус, звон
годится этим изгнанникам для поездки домой

и к святилищу очага... узурпируют кресло
между "тик-"
и "-так" часов, пока мы идём,
каждый из них-- Гулливер,
в виде черепа и скрещённых костей,
просеянный с привидениями, чтоб лечь
намертво сцепившись с ними, прорастая, пока качается колыбель.

перевод с английского Терджимана Кырымлы на фото-- землеройка

All the Dead Dears

In the Archaeological Museum in Cambridge is a stone
coffin of the fourth century A.D. containing the skeletons
of a woman, a mouse and a shrew. The ankle-bone of the
woman has been slightly gnawed.

Rigged poker -stiff on her back
With a granite grin
This antique museum-cased lady
Lies, companioned by the gimcrack
Relics of a mouse and a shrew
That battened for a day on her ankle-bone.

These three, unmasked now, bear
Dry witness
To the gross eating game
We'd wink at if we didn't hear
Stars grinding, crumb by crumb,
Our own grist down to its bony face.

How they grip us through think and thick,
These barnacle dead!
This lady here's no kin
Of mine, yet kin she is: she'll suck
Blood and whistle my narrow clean
To prove it. As I think now of her hand,

From the mercury-backed glass
Mother, grandmother, greatgrandmother
Reach hag hands to haul me in,
And an image looms under the fishpond surface
Where the daft father went down
With orange duck-feet winnowing this hair ---

All the long gone darlings: They
Get back, though, soon,
Soon: be it by wakes, weddings,
Childbirths or a family barbecue:
Any touch, taste, tang's
Fit for those outlaws to ride home on,

And to sanctuary: usurping the armchair
Between tick
And tack of the clock, until we go,
Each skulled-and-crossboned Gulliver
Riddled with ghosts, to lie
Deadlocked with them, taking roots as cradles rock.

Sylvia Plath