Был чудесный весенний вечер. По дороге, круто поднимающейся в гору, медленно ехал Рыцарь, гремя доспехами. И мысли у него были печальные — он перебирал в уме рыцарскую программу-минимум, и она совсем не радовала нашего героя.
«Убить дракона, победить колдуна и спасти принцессу — вот долг любого Рыцаря! Мы рождены для борьбы со злом, для справедливой войны!» — приблизительно такие речи слышал наш герой все детство и юность. Правда, это были скорее не речи, а крики, и преимущественно за огромным столом, где целеустремленно пьянствовала дружина во главе с отцом героя. В промежутках между набегами на соседние селения. А что? Жить-то надо…
А Рыцарю совсем не хотелось убивать драконов и спасать принцесс. А тем более — постоянно воевать с соседями. Он даже умел немного читать и писать — нонсенс по меркам его воинственного окружения.
«Драконы — мудрые, и за последние пятьсот лет они ни разу не нападали на людей, — думал юноша, — а спасешь принцессу — придётся на ней жениться. А кто знает, что это за девушка, которую куда-то заточили? Может, у неё такой вздорный характер, что с ней и общаться-то невозможно! И почему я должен брать в жены незнакомку, да ещё и спасать её перед этим?»
В общем и целом, настроение у нашего героя было так себе. Невесёлое. Грустное, можно сказать. И вдруг…
За поворотом Рыцарь увидел большой каменный мост, нависающий над юной речкой. В горах реки — всегда юные, прыгучие и непоседливые. Это на равнинах они взрослеют и уже никуда не торопятся. На берегах речки росли могучие дубы, а фоном для них были самые замечательные горы, которые только можно себе представить. Короче, это была сплошная мечта нашего борца с драконами.
— Извините, — услышал Рыцарь смущённый голосок, — Мне, конечно, не хочется вас отвлекать, но я должен потребовать с вас плату за проезд по моему мосту…
Рыцарь обернулся так резко, что чуть не загремел с коня — причём, если бы он упал, он бы гремел в прямом смысле, так как железяк на нем было надето много.
Из-под моста к нему навстречу поднималось чудное видение. «Черт! Где я видел такую красоту? В замке у дядюшки Карла — точно! Он спёр её в последнем походе в каком-то городе. И у неё есть имя — как-то венерически… Да нет, просто — Венера! Она ещё без рук… А эта — с руками...» — промелькнуло в голове героя.
— Вы кто? — спросил Рыцарь, стараясь, что бы его голос звучал как можно мужественнее. — Как зовут вас, прекрасная Дама?
— Я — тролль… Точнее, троллиха… — застенчиво пробормотала ожившая Венера.
Они долго-долго глядели друг другу в глаза. И оба сразу поняли, что Рыцарь уже никуда не поедет…
С тех пор Рыцарь с троллихой живут под мостом. Взимают плату с проезжих, не лютуют. Если денег нет — берут рассказами о дальних странах, сказками. Только добрыми, где не убивают драконов. Потому что Рыцарь подружился с одним из них — стареньким драконом Фолиантовичем. Дракон приползает к ним по вечерам (летать уже тяжело, да и страшно — ведь драконов куда меньше, чем охотников на них). Они пьют чай с вареньем, разговаривают — дружат, в общем. Рыцарь записывает истории, надеясь, что они кому-нибудь пригодятся. Хотя его старший сын уже носится целыми днями с мечом по окрестностям, вопя: «Убить дракона, победить колдуна и спасти принцессу — вот долг каждого Рыцаря! Папа, я вырасту и победю всех — привсех! Кроме Фолиантыча — он хороший!»
Родственники Рыцаря сокрушённо вздыхают, когда о нем заходит речь, — ну, неудачник, ну, не уродился… А Рыцарь счастлив. Потому что живет так, как ему хочется. Не воюя. Мирно. Может, если бы было побольше таких рыцарей, и войн бы не стало?
Ах, да! Надо же убивать драконов и спасать принцесс… 

Страна не обязана нравиться. Есть люди, для которых вообще невозможно любить страну, потому что они любят родных и близких, а в стране живут. У них аллергия на патриотизм. Очень хорошо их понимаю. Да и даже если любят, то эта любовь у всех очень и очень разная. Любовь вообще чувство интимное, и объяснить его невозможно. Как и измерить. Поэтому те, кто берутся это делать, меня пугают.

Меня вообще пугают простые решения и язык, на котором они сформулированы. Язык ненависти. Это ведь очень коварная штука. И очень опасная. Желая привлечь внимание к тому, что нас волнует, мы выбираем язык ненависти, потому что это самый короткий путь достучаться до человека. Если нажать определенные кнопки в душе, если задеть старые раны, если предложить простые и четкие ответы и указать на врага, то это всегда найдет отклик в человеческом сердце. Люди любят простые ответы и простые чувства. Это белое, это черное, это друг, а это враг. Ату его! Мы вместе! Мы сила! Мы одна семья! И вот маленький человечек уже не маленький человечек, а часть единого целого, впереди прекрасная цель, понятно, где враг и кто друг. Все, что теперь нужно для достижении цели — раздавить врага. И вот уже толпа бежит, радостно размахивая флагами и упиваясь собственной правотой. Враг повержен! Ура! Кто следующий?

Самое страшное, что и цели при этом нет. Сплочение ради сплочения, травля ради травли. И будит все это в человеке все самое гнусное, темное, нехорошее. Если добавить в эту гремучую смесь горсточку мифов и старых обид, присолить национализмом и поперчить ксенофобией, то получится то, что способно разрушить изнутри не только человека, но и общество в целом. А я и мои дети в этом обществе живем, и как-то неуютно становится, когда мой дом пытаются взорвать изнутри. Достаточно и тех, кто в дверь ломится. Я ведь историк по профессии. Я знаю, чем это заканчивается всегда и везде. Я знаю, как общества и государства начинают гнить изнутри. Идеи ненависти, нетерпимости, ксенофобии — это раковая опухоль, которая расползается и съедает все живое и хорошее. Поэтому эту опухоль нужно купировать и лечить, а не давать расползаться. А потом бороться с метастазами.

Продолжение здесь:
http://www.shakshuka.ru/patriotizm-bez-prava-na-oshibku/2626

— Мам, а почему люди бывают злые, а бывают добрые?
Женщина вздохнула и пожала плечами.
— Не знаю, Кать, наверное потому что злые мало молока в детстве пили.
— А если я буду много-много молока пить, то я добрая буду?
— Ты и так добрая.
— Значит мне не надо его пить? — девочка хмыкнула и о чем-то задумалась.
— Надо, Катя, надо. Ты же хочешь сильной вырасти?
— То есть, кто его пьет, тот вырастет и сильным и добрым?
— Да… И сильным и добрым, — женщина еще плотнее закутала девочку в старое одеяло и погладила по голове, — ты спать не собираешься что-ли, говорун ты мой?
— А давай вообще не будем спать? — улыбнулась девочка, — представляешь, тогда можно будет всю ночь разговаривать, а не молчать.
— Так! — мать насупила брови и погрозила дочке пальцем, — ты почему меня не слушаешься? Я сказала спать, значит спать!
— Ну ладно, ладно. Всё, сплю, — Катя перевернулась набок и прижала к себе потрепанного мишку.
— Мишка, тебе не холодно? — прошептала она, глядя в пластмассовые глаза-пуговицы, — ну ничего, у меня есть план, как сделать так, чтобы мы больше не спали в подвале. Хочешь расскажу?
Катя накрылась одеялом и стала что-то тихо шептать медведю на ухо.

***
— Наблюдаешь?
— Да не видно ничего, блин.
— Точно слышал что-то?
— Да точно, вон там, — солдат, стараясь не шуметь, махнул рукой в сторону от бруствера окопа.
— Может показалось?
— Да я говорю…
— Ладно, тише, — командир снова принялся напряженно всматриваться во тьму. Через минуту он наклонился к солдату и что-то шепнул ему на ухо. Тот кивнул и, облокотившись локтем на насыпь, прижался щекой к прикладу автомата.
— По моему сигналу, понял? — командир достал из кобуры пистолет и, стараясь громко не щелкнуть затвором, дослал патрон в патронник.
Солдат кивнул и замолчал.
Еще несколько секунд прошли в напряжении.
— Вижу, — не отрываясь от прицела, буркнул солдат.
Командир прищурил глаза, но тут же они широко открылись.
— Не стрелять! — пихнув солдата в плечо, он одним прыжком взобрался на бруствер и кинулся навстречу движущемуся силуэту.

***
— … и ничего не будет, потому что мы с тобой добрые, так что не бойся, Мишка, — девочка шла в темноте, то и дело спотыкаясь о кочки.
Вдалеке раздался окрик и она резко остановилась, прижав к себе медведя.
— Я говорю — не бойся, — дрожащим голосом сказала она своему плюшевому другу и еще сильнее прижала его к себе.
Командир подбежал к девочке и, оглядываясь по сторонам, присел на одно колено.
— Ты что тут делаешь? Где ты живешь? Где родители твои?
— Там, — девочка махнула рукой себе за спину, — мама уснула, а мы с Мишкой к вам пришли.
— А где Мишка? Он прячется где-то? — командир пригнул голову и снова огляделся.
— Да вот же он, — рассмеялась девочка и протянула вперед медведя, — это мой друг Мишка.
— Ааа, — протянул мужчина и немного успокоился, — быстро иди домой! Нельзя тут детям гулять, особенно по ночам.
— Да я не надолго, я на секундочку только, — Катя поставила на землю небольшую сумку и запустив в нее руку, вытащила наружу небольшой предмет, — дядь, скажите, а вы не знаете, где злые дядьки, которые по нам стреляют?
— Тебя кто прислал? — глаза командира сузились.
— Никто, я сама пришла. Просто я вижу, что вы добрый, значит это не вы нас бомбите, правда? А можете вот это молоко передать тем злым, которые по нам стреляют? Мама говорит, что кто его пьет, тот добрым становится. Может и они станут. А то мы в подвале живем, потому что наш дом разбомбили и он сгорел. И моя комната тоже. У меня там столько игрушек раньше было, а остался только Мишка. Я теперь без него никуда не хожу и одного не оставляю. Мы с ним дружим. Мне его папа подарил на день рождения, — девочка вздохнула, — а папа ушел куда-то и долго не приходит. Я у мамы спрашивала, а она почему-то плачет и говорит, что он уехал далеко. Может вы его видели?
Девочка с надеждой заглянула в лицо онемевшего командира.
— Ну вот и вы не знаете где он. А мне его не хватает. Не потому что он мне подарки дарил, вы так не подумайте! Просто когда он с нами был, мама не плакала никогда, а сейчас плачет. Наверное, скучает. Но он же вернется, да? Вы же должны знать, куда уходят иногда взрослые. Я вот не знаю… Ой! Я заговорилась с вами, а мне нужно домой бежать. Если мама увидит, что меня нет, она меня потом ругать будет, — девочка вложила в ладонь мужчины пакет молока и прижала медведя к себе двумя руками, — вы только обязательно им его передайте, хорошо? Пусть все по чуть-чуть попьют. Или лучше пусть один самый злой все выпьет, ладно? Ну все, я пошла домой, до свидания!
Катя взяла в ладонь тряпичную руку медведя и помахав ею на прощанье, пошла обратно.

***
Девочку уже не было видно, а командир артиллерийского расчета сидел на земле и тупо смотрел на пакет молока в своей ладони.
Какой то паучок в голове часто не давал ему покоя. Он терзал его мысли, сгоняя их в кучу и пытаясь выудить из них ту, единственно правильную и логичную, но озверевшее от войны сознание не давало этого сделать, заставляя все вокруг делить только на две категории: враг и друг. Даже не давая ему времени понять кто на самом деле друг, а кто враг. Не давая осознать, всю абсурдность и жестокость этой войны, в которой он был лишь маленьким винтиком, с помощью которого люди, сидящие далеко от окопов, зарабатывали деньги и смеялись над жертвами этой бойни. Для них каждая смерть была оплачена. Для них они были цифрами, не больше… Теперь все стало на свои места. Теперь он увидел своими глазами весь ужас войны. Ни убитые солдаты, ни бьющиеся в агонии взрослые мужчины, ни выжженные деревни не могли пробиться сквозь пелену морока, окутавшего его голову. Это смогла сделать только эта маленькая девочка с огромными глазами. Самое ужасное было то, что он ничего не мог с этим поделать. Не в его силах было остановить истребление собственного народа.
— Я знаю, где твой папа, — глухим голосом проговорил командир, — я его найду. Может быть хоть там мы перестанем быть врагами…
Холодный ствол прижался к виску, а из зажмуренных глаз брызнули слезы.

#сумбурная_проза

Принято считать, что на войне взрослеют. Это ошибка. На войне стареют. А когда возвращаются - если возвращаются, - то возвращаются к той жизни, где не бомбят и не стреляют, а ходят на работу, любят и учатся. Но как раз всего этого вернувшиеся и не умеют. И потому они в мирной жизни второгодники.

#Михаил_Анчаров #Самшитовый_лес

    И вот я осталась одна на перепутье, между моделью женского поведения, проповедуемого Валяевой, Сатья Дас и Ко, и формулой жёсткого матриархата из моей родительской семьи. Интуитивно я понимаю, что оба варианта мне не подходят, они утопичны и нежизнеспособны для меня.
   Сейчас, мне необходимо призвать на помощь свой жизненный опыт, интуицию, Вселенную и понять куда я иду дальше. Точнее как.

  Когда уезжаешь жить в другую страну, начинаешь ловить себя на на особенном отношении к таким же как ты. Переехав, я поняла, что любой мало-мальски украинский человек стал для меня родным и близким, даже если это такой человек с которым на родине, я бы и не заговорила. Раньше я осуждала людей уехавших за границу и там уже ставших патриотами, у меня таких примеров очень много, теперь я их понимаю. Принадлежность к своему роду, стране, национальности имеет для меня большое значение и наверно для других людей тоже.
   Мне казалось, уехал - живи и радуйся, новые впечатления, новые люди... Не всё так просто. Раз в неделю, как минимум, я слушаю песни на украинском языке, время от времени, хотя бы сама с собой, розмовляю українською мовою, я никогда раньше этого не делала. Более того, как истинная одесситка, я гордилась своим чистым, ненамешенным, безсуржиковым русским. А сейчас мне хочется обнять каждого, встреченного здесь украинца. Это для меня неожиданные ощущения.
   Я как-будто стала больше украинкой, уехав жить в другую страну.

Явился как-то к Лейкиной Ангел Смерти. Она бы, может, и не догадалась, что это он – на вид ангел как ангел, светозарный такой, с нимбом и крыльями. Но он сразу ей представился:
- Ангел Смерти, очень приятно познакомиться!
- Еще чего, приятно… — заморгала Лейкина, уронив мышку от компьютера. – Что за глюк такой странный?
- Я не глюк, а посланец. Оттуда, — и Ангел для наглядности ткнул пальцем в вверх.
- За мной, что ли? – обмирая, охнула Лейкина.
- Нет-нет, я не за тобой, а совсем по другому поводу. В Небесной Канцелярии мониторинг провели, на предмет борьбы за мир. Так вот, ты – в первой шеренге самых активных борцов.
- Ой, да что вы! – зарделась-застеснялась Лейкина. – В первой шеренге, скажете тоже… Что я там могу? Я ж не политик, не воин, не общественный деятель – так, скромный рядовой невидимой битвы. Петиции подписываю, комментарии оставляю…
- Ну-ну, не надо скромничать! – говорит Ангел. – Твоя интернет-активность по актуальным политическим и социально значимым вопросам чрезвычайно высока – за последний год ты высказалась прямо и нелицеприятно по всем сколько-нибудь значимым инфоповодам. Можно сказать, борешься, не покладая рук! Вернее, мышки.
С этим Лейкина была совершенно согласна. Она считала себя социально активным человеком и неутомимым борцом за мир. Сейчас, слава Богу, имеется такая удобная штука, как интернет: благодаря ему каждый может не только быть в курсе последних событий, но и высказать свое мнение об этом. Ведь как ты можешь замыкаться в своем маленьком благоустроенном уютном мирке, когда в большом мире столько зла: воруют, воюют, обманывают, угнетают, убивают? А Лейкина всей душой радела за мир во всем мире, вот и вносила посильный вклад.
- А тебя не напрягает – все время в борьбе? Устаешь же, наверное? – спросил Ангел.
- Некогда уставать, — бодро заявила Лейкина. – Надо мир спасать. Если не мы, то кто же?
- Но ты в свои комменты столько энергии вкладываешь, что просто удивительно – откуда она берется?
- Так из ненависти и берется! — пояснила Лейкина. – Ненавижу насилие во всех его проявлениях. И равнодушие ненавижу. Если мы все будем молчать, тогда мир вообще погибнет! Потому и высказываюсь. Действую исключительно из любви к человечеству.
- Понятно. Тогда есть приятная новость: в качестве вознаграждения за твои неустанные труды по установлению мира во всем мире Небесная Канцелярия решила материализовать твой вклад в дело мира. Так сказать, поощрения для и наглядности ради!
- Правда? – задохнулась от восторга Лейкина. – Что, прямо вот сейчас? И установится мир во всем мире?
- Ну, это вряд ли, — с сомнением сказал Ангел. – Впрочем, к чему слова – давайте приступим! Ребята, заноси!
Мгновенно комната наполнилась другими ангелами, которые стали молча и деловито заносить длинные черные пластиковые мешки.
- Что это? – опешила Лейкина.
- Плоды твоей борьбы за мир. В материальном эквиваленте. Коллеги, складируйте компактнее, в штабеля. Сначала вдоль стен, и поплотнее, а то места не хватит.
В комнате странно и неприятно запахло. Лейкина принюхалась: пластик, хвоя, гвоздики, земля, тлен… неприятные ассоциации вызывал этот запах.
- Что это? Пахнет, как на кладбище, — с неудовольствием поежилась она.
- Так это и есть кладбище, — пожал плечами Ангел Смерти. – Твое личное Кладбище Любви к Человечеству.
- Что? – растерянно спросила Лейкина. – Какое такое «кладбище любви к человечеству»? Это о чем?
- Да все просто. Давай-ка по твоим комментариям пройдемся. Вот, здесь у меня записано:
«Ворье, жулики, хапуги! Как их только земля носит? Всех их нужно к стенке, без суда и следствия!». Писала такое?
- Писала! Но ведь они этого заслужили?!
- Заслужили-заслужили. Вот они, заслуженные, возле батареи сложены. Теперь дальше:
«На их совести гибель детей и стариков. Таких, как они, надо отдавать на растерзание диким псам!». Твой комментарий?
- Да, но…
- Нет-нет, все в порядке, никаких «но». Это мешки вон там, у шкафа. Открывать осторожно – псы были очень дикие и к тому же голодные. Продолжим:
«Своими руками бы этого подонка задушила». Ну, пусть не твоими руками, но исполнено. Под стол положили.
Тут Ангел Смерти на минутку оторвался от чтения – его сотоварищи как раз заносили целую груду небольших мешков, в руках по два-три помещались.
- Коллеги, детей складывайте вон туда.
- Ка…каких детей? – в ужасе выпучила глаза Лейкина.
- А вы разве не помните? Вот, зачитываю:
«Из-за этих уродов каждый день гибнут дети. Пусть то же самое случится с их собственными детьми, тогда они, возможно, что-то поймут».
- А…
- Выполнено, можете сами убедиться. Я вам даже помогу мешочек расстегнуть – посмотрите, убедитесь.
- Неееет!!!! – завопила Лейкина, отпрыгивая к стенке. – Это полный бред! Прекратите надо мной издеваться!
- Ну что вы, как можно! – искренне огорчился Ангел Смерти. – У нас и в мыслях не было вас как-то обижать. Напротив, все ваши пожелания исполнены, причем буквально. Мы думали, вы обрадуетесь.
- В-вы… вы что??? – Лейкина даже зажмурилась от возмущения. – Я вам что, людоед или маньяк какой-нибудь кровавый? Да для меня жизнь человеческая – абсолютная ценность! Я любое насилие по определению ненавижу! Да я, если что, за эту идею готова биться до последней капли крови… ой!
С ближайшего мешка гулко шлепнулась крупная тяжелая капля, и Лейкиной даже страшно было представить, что это такое.
- Вот именно – «ой»! – мрачно подтвердил Ангел. Вся его приветливость-услужливость куда-то улетучилась, и теперь он выглядел суровым и печальным. – Вот они, твои «абсолютные ценности», штабелями сложены. Ты смотри, смотри, не закрывай глаза-то!
- Зачем вы все это ко мне притащили? – пролепетала Лейкина. – Я же никого не убивала!
- Зачитываю, — неумолимо поднял к глазам листок Ангел Смерти. – «Жаль, что мысль нематериальна, а то я бы быстро навела на земле порядок и вычистила всю шваль, которая грабит народ и развязывает войны». Вот, пожалуйста, теперь твоя мысль материальна, и вся, так сказать, «шваль» зачищена.
- Но я же не то имела в виду! – в изнеможении простонала Лейкина. – Я же образно говорила, просто чтобы выразить свое отношение…
- Так ты и выразила, — и Ангел широко повел рукой, указывая на зловещие мешки. – Ненавидишь насилие, говоришь? Верю. Вон сколько ненависти – складывать уже некуда. Весь твой внутренний мир, как вот эта комната, наполнен смердящими мешками с ненавистью.
- Мммм… — простонала Лейкина, в отчаянии озираясь по сторонам. Кладбищенский запах становился невыносимым.
- А мысль, к сожалению, все-таки материальна, — продолжал Ангел. – Если ты транслируешь в мир ненависть (неважно, к чему или к кому!), как ты думаешь, куда она девается?
- Я не знаю…
- Она остается в мире. Ты ее выпустила – она уже существует. Носится в воздухе, отравляет атмосферу… соединяется с чужой ненавистью… Копится, создает напряжение, и рано или поздно провоцирует какой-нибудь конфликт. И если бы ты одна была такая активная… А ты не представляешь, сколько людей сейчас посылают в мир энергию ненависти, и у каждого своя правда и свои враги. Если бы ваши мысли действовали мгновенно, вся планета давно была бы ледяной пустыней. Под предлогом «борьбы за мир» вы уничтожаете друг друга своей ненавистью, и ты – в первой шеренге.
- Но не я же придумала войны… это же не я! Это происходит во всем мире, повсюду! Если кто-то решил развязать конфликт, я же не могу повлиять!
- Но на свои мысли-то ты повлиять можешь? – спросил Ангел. – Ты вот гневно клеймишь агрессоров, а сама такая же, как они. Ты точно так же жаждешь их крови, как и они твоей. Они хотят «почистить планету», и ты тоже. У вас мышление одинаковое. Чем же ты лучше?
Лейкина подавленно молчала. Хотелось бы, конечно, возразить, но эти мешки… Трудно что-то говорить, когда твои мысли становятся вещественными доказательствами.
- Помнишь, ты говорила, что черпаешь энергию в ненависти? Так ты еще и войнам энергию поставляешь, через свои весьма агрессивные комментарии! Говоришь, мира хочешь, а сама каждый день воюешь. Лучше бы носки вязала, что ли… Или цветы разводила… В общем, переключила бы свою энергию в мирное русло!
Ангел Смерти безнадежно махнул рукой и сел на пол, прислонившись к стене. Лицо его вдруг стало очень человеческим.
- Если бы ты знала, как я устал, — пожаловался он. – Почему никто не хочет понять, что «борьба за мир» – это нонсенс? Тут уж или борьба, или мир. А вы, люди, за мир готовы друг друга укокошить. И все ведь «из любви к человечеству»! Готовы заполнить все пространство этими жуткими мешками с ненавистью, похоронить все то, что не вписывается в вашу концепцию мира. А концепция, между прочим, у каждого своя, и в нее всегда кто-нибудь, да не вписывается.
- Но мы же должны как-то стараться изменить мир к лучшему, — робко возразила Лейкина.
- Не таким способом, — покачал головой Ангел Смерти. — Если хочешь что-то изменить, начинать всегда нужно с себя. Только так, и никак иначе.
- И что, мне теперь со всем этим жить? – спросила Лейкина, удрученно озирая заполнившие комнату мешки. – Или я должна теперь всех их похоронить? Всех, кому желала смерти?
Лейкина в полном смятении чувств уставилась на мешки. Такой груз ненависти казался ей совершенно неподъемным, и как со всем этим быть, она не представляла.
- Да ладно, не мучайся, — сказал Ангел. – На самом деле нет там никаких трупов. Просто мешки, набитые всякой бесполезной трухой. Для наглядности. Чтобы было понятно, каковы масштабы бедствия.
Ангел щелкнул пальцами, и мешки пропали – как и не бывало. Лейкина шумно выдохнула и бессильно сползла по стене.
- Господи, благодарю… Ой, как хорошо в доме-то стало… чисто, светло, просторно!
- Ясное дело, просторно! Любовь проистекает через душу свободно, а ненависть оседает тяжким грузом. Хочешь, чтобы «светло и просторно» – расставайся с этим всем, освобождай место для жизни.
- Хочу! Очень хочу! И что мне делать?
- Чистить мир, — посоветовал Ангел. – Только не большой мир, а для начала свой внутренний. Избавиться от этого «груза 200». От ненависти избавиться. Не желать зла ближнему. Я уж не говорю «возлюбить» — для начала хотя бы перестать желать зла. Энергию можно брать не только из ненависти, поверь мне. Из любви ее брать гораздо приятнее!
- Но разве можно любить тех, кто сеет зло?
- Можешь не любить. Но хоть сама-то зло не сей! Это же ты можешь?
- Это – могу, — подумав, сказала Лейкина. — Вы не беспокойтесь, я понятливая. Особенно когда вот так, наглядно. Мне вот этой похоронной конторы в душе не надо. Буду чистить.
- Я рад. Могу отправляться назад с легкой душой, — кивнул Ангел. – Пожалуйста, впредь следи за мыслями и не делай ничего такого, чтобы к тебе прилетал Ангел Смерти.
- Да, а можно вопрос? Не по теме, но мне хочется знать…
- Задавай.
- Мне странно… Вы ведь Ангел Смерти, а почему тогда агитируете за жизнь?
- Предпочитаю забирать людей планово, в срок, определенный свыше. Не надо его искусственно укорачивать. Слышите, люди? Я, Ангел Смерти, прошу: не надо мне помогать! Ни делом, ни мыслями…
И Ангел пропал, улетучился, как и не было. А Лейкина вздрогнула и очнулась. Оказывается, задремала прямо у компьютера. Ффу-хх, что только не приснится, если в долго в соцсетях зависать! Глянула на экран – все как обычно, открыто окно Фейсбука на статье с выразительным названием «Не простим!». Лейкина подумала и закрыла окно. А потом и вовсе выключила компьютер. Очень уж ей захотелось прямо немедленно уборку сделать. А то запах какой-то стоял странный, неприятный, едва уловимый такой…
И пошла Лейкина бороться за чистоту в своем родном, маленьком, отдельно взятом мире. Ведь если хочешь что-то изменить, начинать всегда нужно с себя. Только так, и никак иначе.
Автор: Эльфика


https://vk.com/club61305430

В семейной жизни есть одна проблема, о которой говорить не принято. Многие женщины жалуются на то, что мужчина с годами стал менее мужественным. Что его ничего не интересует, что он пьет и лежит на диване.

Женщины даже забывают, что когда-то сами его выбрали и полюбили. За что-то. А за что – уже и не вспомнишь. Потому что это «что-то» вдруг куда-то делось… А может быть, не вдруг?

Нужно ли его приручать?
Когда мы встречаем мужчину, когда мы находимся в моменте начала отношений, нас очень привлекает его мужская сила, мужская энергия. Мы гордимся, если он бесстрашно гоняет на мотоцикле. Мы вдохновлены его победами. Мы с увлечением рассказываем подругами о том, как он ездит на гонки в другой город, на соревнования, занимает первые места. И даже если таких явных проявлений силы нет, мы гордимся ими.

Нам нравится, когда ухаживающий за нами мужчина, жёстко обозначает свою позицию – ты туда не идешь и точка. Внутри может даже подняться легкий бунт, но от такого удара кулаком по столу все успокаивается внутри. Защищена. Он сильный. Он настоящий мужчина.

Этого же часто мы ждем в семейной жизни – что он возьмет ответственность, стукнет кулаком, примет сам решение, успокоит взбудораженный ум. Мы мечтаем о сильном плече, забывая о том, что в этом случае нам нужно отказаться от многого в своем поведении.

Настоящий мужчина в каком-то смысле очень близок к природе. Он такой же несокрушимый, необузданный, дикий. И опасный. Опасно такой вулкан лишний раз беспокоить, разогревать, провоцировать, пилить, подавлять…

Когда мужчина женится, его мир резко меняется. Я знаю много мужчин, которых свадьба изменила кардинальным образом.

Один мой знакомый по велению жены – из любви к ней – порвал отношения со всеми друзьями. Осталась только парочка «приемлемых» вариантов – с которыми можно было только пить пиво на даче по выходным. В этот же момент исчезла из его жизни и его страсть – походы, альпинизм, горы. Это было слишком опасно для отца семейства. Поэтому все снаряжение было роздано друзьям и знакомым.
Ультиматумы ставились жестко: «Или я, или это», дальше были аргументы о том, что нужно взрослеть, о том, что он должен думать о семье. И из любви к своей жене, он соглашался. Он не хотел оставить ее вдовой, не хотел видеть ее слез и переживаний. Он любил ее – и делал выбор. Трудный выбор.
Он стал домашним, заботливым отцом. При этом внутри глубоко несчастным. Это было заметно многим. Он пытался реализовать свою мужскую часть в воспитании сына – закаливать его, заниматься с ним спортом. Но и это было женой запрещено. Он слишком мал.

Через несколько лет она сама ушла к другому. К сумасшедшему каскадеру, гонявшему на мотоцикле по ночному городу. Она говорила об исчезнувшей страсти, о том, как сильно он изменился, что его ничего не волнует и не интересует.

Но кто сделал его таким? Кто запретил ему быть мужчиной в этой семье? Кто шантажом отобрал у него все то, что помогало ему быть мужчиной?

Сейчас он восстановился – и снова стал таким, как прежде. Все так же покоряет вершины, спускается по сноуборде там, где не ступала нога человека. Он полон энергии, его глаза снова светятся. Он снова нравится женщинам. Вот только теперь для него семья – это нечто страшное. То, что может снова отобрать его силу и мужественность.

Именно так часто бывает. Женщина после свадьбы пытается мужчину одомашнить. Для своего удобства. Чтобы не переживать, где он и как. Чтобы не остаться вдовой. А еще чтобы он меньше привлекал других женщин. Чем более он ручной, тем менее он интересен другим.

Мужчины на это соглашаются. Потому что они не видели других примеров – многих из них растили только матери. Другие выросли с таким же одомашненным папой, лишенным своей силы. Они не понимают, какую цену за это платят, и называют это просто «остепениться». А еще потому что они любят нас и хотят видеть нас счастливыми.

Но душа все помнит и знает. И тоскует по былой силе. Мужчина как лев, запертый в клетке, никогда не станет домашним котом. Он может стать просто униженным и дрессированным львом. Видели когда-нибудь такие глаза льва в зоопарке или цирке? То же самое творится в мужских сердцах. Сердцах, которые лишены своей силы.

Не случайно ли в среднем возрасте почти каждый мужчина старается скинуть с себя это бремя и пуститься во все тяжкие? Купить гоночную машину, бросить жену, заняться чем-то экстремальным? А если это невозможно, то хотя бы удариться в компьютерные игры, и стать героем там…

В Европе чаще всего на гоночных машинах типа «Феррари» за рулем сидят дедушки. И на педаль газа с огромным наслаждением нажимают тоже они. Вспоминая, что они все еще мужчины. Они все еще сильны и опасны.

Получается, что мы хотим замуж за супермена, который покорил нас подвигами и отвагой. А жить нам удобнее – подчеркну это слово «удобнее» — с домашним рохлей, который занимается чем-то скучным и безопасным, моет посуду, пол – и никому неинтересен. Даже нам самим. За удобство приходится платить уважением и собственным счастьем…

   Мужская сила нужна обоим.
Как бы ни сопротивлялись женщины, они втайне мечтают о том, чтобы муж снова стал таким же, как раньше. Необузданным, сильным, диким, опасным. Чтобы придя домой внезапно, он обнял ее так, что перехватило дух. Чтобы в момент ссоры, когда ее несет, он решительно сказал свое «нет» и опять же – кулаком по столу. Чтобы его глаза горели огнем силы и страсти.

Сложность только в том, что рядом с таким мужчиной нужно стать другой. Его нельзя дразнить и провоцировать, подливать масло в огонь, когда он злится.

Недавно слышала историю о том, как во время семейной ссоры муж сломал пополам ноутбук жены. Это одно из проявлений мужской силы – с ней нужно быть очень осторожной. Лучше ведь компьютер, чем что-то другое.            
 
  Мужчины опасны?
Мужчины действительно опасны. Но когда женщины пытаются их приручить и обезвредить – они подкладывают себе свинью. Самой себе. Потому что от домашнего тюфяка им уже не хочется детей. Ради него не хочется готовить или быть красивой. Он вызывает скорее жалость и презрение. Уважать его тоже невозможно.

Когда в мужчине есть мужская сила, женщине непросто. Ей нужно учиться обращаться с мужем правильно, чтобы это было безопасно. Ей чаще нужно волноваться за него. И учиться ему доверять безраздельно. А еще понимать, что такой мужчина очень привлекателен и для других женщин. Поэтому нужно всегда оставаться для него самой-самой. Самой красивой, самой любящей, самой нежной, самой непредсказуемой.

Это другой выбор и другая жизнь. Перестать его контролировать. Перестать проверять его телефоны и не заставлять его приходить всегда вовремя. Не указывать ему, с кем ему общаться и чем заниматься. Не оценивать его хобби по их опасности. Снова и снова возрождать в нем страсть к жизни.

Да, пусть он решит начать заниматься триатлоном. Мой муж в следующем году собирается участвовать в IronMan . Для меня это звучит жутко – целый день бежать, плыть и ехать не велосипеде. Это требует много сил, выносливости, времени. Ему нужно будет тренироваться, покупать оборудование, участвовать в марафонах. А мне придется смириться с его отсутствием, занятостью, физической усталостью.

Но это ерунда по сравнению с тем, как блестят его глаза, когда он об этом говорит и что-то делает. Когда он пробегает десять километров или проплывает километр-полтора. Это делает его сильнее – не только физически, но и морально.

Кто-то из мужчин мечтает о мотоцикле. Мой муж в их числе. И я готовлюсь морально к тому, что однажды это случится. Мне придется иногда волноваться за него. И больше доверять. Я знаю одну девочку, которая очень боялась, но согласилась на покупку мотоцикла мужем. При нашем движении и уважении на дорогах – это очень экстремальная покупка. Но прошло несколько лет, и муж из наемного работника превратился в успешного бизнесмена. Жену он возит на машине. А сам все так же каждый вечер седлает своего железного коня. И хотя они женаты больше десяти лет, недавно она призналась, что страсть не утихла и не пропала. С мотоциклом этой страсти стало больше.

Увлечения горными лыжами, гонками, альпинизмом, спортом, командировки, подвиги, опасные путешествия, экстремальные занятия, общение с другими мужиками и многое другое, от чего мы хотим мужчин оградить – на самом деле дают им силы. Силы оставаться мужчиной рядом с нами. Силу брать ответственность. Силу аскетизма и выносливости. Настоящую мужскую силу. Которую мы так ценим и по которой так скучаем.              
       
Цените в мужчинах их мужскую силу. И помогайте им становиться сильнее и мужественнее. Нет ничего страшного в том, что он не моет посуду дома. Купите посудомойку – или научитесь любить этот процесс. Пусть он занимается мужскими делами, которые без него никто не сделает. Делами, которые наполняют его силой и энергией.

Потому что после подвига он придет к вам и положит к вашим ногам все трофеи. А вас обнимет так, что захрустят косточки. От наслаждения. Наконец-то вы ЗА мужем….             

Всё для вас, лечитесь на здоровье)))

1. Женщины, 35-40 лет:
- Хочу, чтоб вернулся.
- Зачем?
- Хочу, чтоб приполз назад, я б его пнула и бросила.

2. Женщины, 28-34 года:
- У меня хорошая работа, карьера, квартира, машина, но нет мужчины. Мне бы понять, что я не так делаю.
- Зачем Вам мужчина, если у Вас все есть?
- Детей хочу. А мужчина, да, не очень нужен.

3. Женщины, 20-27 лет:
- Мне бы наладить отношения с матерью.
- "Наладить"- это как?
- Я её очень люблю, но что бы сделать, чтоб её в моей жизни не было?

4. Мужчины, 35-40 лет.
- Все хорошо: бизнес, семья. И чЁ с этим делать-то?
- С бизнесом или с семьей?
- С собой.

5. Мужчины, 28-34 года.
- Жениться пора. Детей хочу. Но не на ней.
- А на ком хотите?
- Ни на ком не хочу. Но все говорят: "Пора".

6. Мужчина, 20-27 лет.
- Ну?
- Чего "ну"?
- Мама (жена, девушка) сказала прийти. У меня все хорошо. А у Вас?